— Как так может быть? — Возмутился Анхель.
— Я не имею ответов на эти вопросы. В Ватикане наверняка есть ещё что-то помимо этого. Но меня торопило время, я не смог изучить всё.
— Это всё, что ты хотел мне поведать?
— Пожалуй, что да.
— Мог бы и раньше. Нет в этом ничего страшного.
— Я боялся, что ты...
— Сбегу, что ли? — Усмехнулся он. Священник улыбнулся в ответ и согласно кивнул. — Ох, и глуп ты, отче, хотя и монах.
На этих словах разговор был завершён.
* * *
Стук в дверь разбудил обоих, спящих в своём доме около прихода. Стучали усердно, хотя и осторожно. Анхель поднялся первым, открыл дверь — время было чуть свет. У дверей стояли двое — это были рудокопы из недальних штолен, где добывали серебро. Вид у них был, мягко говоря, оторопелый.
— Анхель! На нас напали. — Выпалил стоящий справа Вацлав.
— Зверьё какое-то дикое. — Подхватил столь же запыхавшийся Милан.
— Что за зверьё? — Удивился Анхель. Не было тут такого зверья, чтобы за ним бежать средь ночи пришлось. Двое замотали головами.
— Да толком не разобрали...
— Здоровые, на волков похожи...
— Хвост тока длинный...
— Ага. И здоровенные. Я сперва подумал — медведи...
— Да какие медведи? Как есть волки! Только очень большие!
— А хвосты как у крыс!
— Тихо! — Крикнул Анхель. Поток панических фраз, сыпавшийся из перепуганных рудокопов, смешивался, и понять что-либо становилось сложно. Он ткнул пальцем в старшего Вацлава. — Говори нормально, что да как?
— На жилу, значит, напоролись вчера, уж расходиться хотели. Да там такая жила, что чуть с ума от радости не сошли. Не оставлять же! Кинули жребий, треть осталась сторожить — времена, сам знаешь. Ну вот. Стемнело, сидим, байки травим. Тут слышим, крадётся кто-то и вроде бы не один даже. Мы кирки да молотки похватали. Пару факелов бросили вперёд, где шумели, а там... А там! Трое зверин, каких в жизни не видывал. Волки — вот такие ростом. — Он приложил ладонь к своему плечу. Роста он был выше среднего, на голову ниже Анхеля. — Мы обалдели. А эти на нас. Ну, мы вроде факелами стращать, да куда там — не боятся. Януша и Филипа разом схватили зверюги, да как швырнут оземь. Глядь, неживые уже. Нас там семеро было, и тут вмиг пятеро осталось. Дальше, только как бежали с Миланом, помню. Да крики позади — мы-то сбегли, а наши-то там все, поди, полегли от зверюг...
Голос предательски сорвался и он умолк. Милан стоял рядом, обхватив себя руками, да не слабо притом. Он из последних сил старался сдержаться и тоже не разрыдаться. Вацлав сел на землю, утирая рукавом предательские слёзы.
— Что за напасть? — Послышался голос отца Филипа. Анхель обернулся, священник стоял в дверях и, видимо, слышал всё. Хотя, как иначе-то?
— С рассветом туда пойдём, не раньше. — Твёрдо скомандовал Анхель. — Милан, иди в деревню, буди моих, пусть топоры берут и сюда. Как Солнце встанет, пойдём к штольне.
Милан молча, отрывисто кивнул и трусцой побежал от домика вниз по тропе. Вацлав так и сидел на траве. Анхель прошёл в дом и скоро вышел со своей сумкой-ножнами. Вид у него был озабоченный, но он держался достойно. Ему не пристало нервничать лишний раз — не водилось за ним такое.
Солнце поднималось над горизонтом, окрестности быстро светлели, хотя время было уже не раннее — середина осени, как-никак. Вдоль озера шли лесорубы при топорах, ещё несколько человек с вилами. Всего дюжина человек набралась вместе с Анхелем и рудокопами. Долго не совещались, Анхель быстро описал ситуацию, народ пороптал, но никто обратно не повернул. Шли чуть ли не бегом, хотя надежда на то, что кого-то спасут, была сомнительной, исходя из описанного Вацлавом.
От храма до штольни не очень далеко, но тропа узкая, да под ногами ходуном ходит влажная заболоченная почва. А ещё кусты тут слишком густые — нет бы, тропу пошире сделать, так ведь нет. Как кусты заболоченные кончились, вышли на глинистую опушку, а напротив вон и вход в тоннель под холмом каменистым.
Тишина. Никого на первый взгляд видно не было.
— Мирослав?!.. Мартин?!.. — Крикнул Вацлав, но ответа не последовало. Дюжина постепенно продвигалась вперёд. Шли полукольцом, впереди шёл Анхель. Он был всех выше и оглядывался окрест, но никого не видел. Потом заметил кровь на земле. Сначала в одном месте, чуть позже ещё и ещё. Его отряд бдительности не терял, но и креститься тоже успевали, аккуратно обходя кровавые следы.
Луж крови насчиталось пять — стало быть, Вацлав с Миланом только и выжили. Тел не было — уволокли звери. Вон и следы грязно-кровавые. Тащили всех в одну сторону — прочь отсюда. Но вот куда? В той стороне нет ничего — только камни да песок, вплоть до болота. Обрисовались на земле и следы зверей. Смотрели на них все, и никто слова вымолвить не мог — след-то и вправду как у волка, да только лапища огромная для него. И ещё следы странные какие-то есть — будто плетью по земле стегали.
— Это хвосты у них такие. Вот, право слово, как у крыс: длинные, блестящие...
— Это что ж за звери-то?.. — Зароптали лесорубы. — Не видывали таких. Нету никого такого тут.
— Народ! Что как бабы-то? — Прикрикнул Анхель. — Вацлав и вы трое, спуститесь в шахту — поглядите, что там. Может, что есть. И сразу назад. Пошли.
Вацлав и обозначенная троица исчезли в темноте шахты с парой чадящих факелов. Оставшиеся опасливо оглядывались по сторонам.
— Мирон и Ян, пройдите по следам волочения. Недалеко только, чтоб в поле зрения оставаться. Коль что увидите, назад бегом.
— Поняли тебя. — Отозвался один из лесорубов и, перехватив топоры поудобнее, они пошли по следу. Не спеша, но и не медля. Отошли достаточно, огляделись и вернулись. — Никого. Следы в болото уходят.
Тут из темноты вышли четверо, покачал головой Вацлав — дело ясное, тела утащили в болото, а в шахте зверям, если разобраться, то и делать нечего.
— Что думаешь делать, Анхель. — Обратился к нему старший из лесорубов Мирон. Тот ненадолго задумался.
— Надо пройти по следу, может, тела сыщем — негоже бросать-то.
— То верно. А как бестии выскочат?
— Когда выскочат, тогда думать будем.
Мирон согласно кивнул, да и что остаётся...
Отряд осторожно подошёл к болоту. Огляделись, прислушались — вроде тихо.
— Мирон, бери себе пятерых, и стойте тут. Я и оставшиеся дальше пройдём. Далеко не пойдём, но толкотня там не нужна.
Отряд разделился. Половина осталась на границе зарослей камыша, вторая половина шеренгой пошла в заросли. Камыш уже подсох, но всё равно скрывал людей почти полностью. Случись чего и не увидишь, что и с кем. Потому шли плотно, чтоб друг друга видно было.
Кровавые следы попадались, но тел не было. А вскоре и земля боле менее твёрдая прекратилась. Повернули назад. Когда вышли, шестеро на берегу во главе с Мироном выдохнули с облегчением. Так и вернулись в селение ни с чем.
* * *
Моросил дождь. У прихода собралась округа.
А как же не собраться? Пятеро мужчин погибли от клыков каких-то неведомых зверей, которых так и не обнаружили. Только следы, от взгляда на которые местные охотники лишь затылки почесали. Но, по крайней мере, внесли ясность — не волки и не медведи. А вот кто это, они поведать не смогли. Да и из рассказов живых свидетелей мало что ясно. Размеров больших звери, хвост длинный и вроде бы на волков смахивают. Ничего больше вразумительного от перепуганных рудокопов не дознались.
Народ шумел. Кто-то откровенно ругал неведомо кого, кто-то причитал, кто-то в голос рыдал — то, скорее всего, были овдовевшие женщины, осиротевшие дети да родители и родственники погибших. Староста пытался, как мог, успокоить толпу, но получалось плохо: только народ умолкнет, кто-то что-то выкрикнет, воспользовавшись затишьем, и всё по-новому.
Анхель стоял с края толпы, отец Филип подле него. Оба молчали, да и бесполезно что-то говорить, коли никто не слушает. Народ собрался уже с час как, и всё это время глотки надрывает.
Анхель решительно отошёл от кричаще-воющей массы людей и встал рядом со старостой.
— А ну-ка, тихо! — Взревел он. Народ замолк разом, многие не смотревшие в ту сторону, выпучив глаза, повернули головы. Дождавшись внимания, Анхель продолжил. — Вы погалдеть собрались? Пан Новотный уже охрип вас усмирять. Выслушайте, что скажет, а потом думать будем.
— Ох, пан Руиз, выручил. — Покачал головой староста Карел Новотный. — Жители Славошовице и ближайших местечек, выслушайте, пожалуйста. Говорить много не буду— нечего просто. Единственно, что сказать могу, так это то, что надо бдительность повысить, особенно с приходом темноты, а сейчас она скоро наступает. А ещё те, кто работает за чертой селения: рудокопы, рыбаки, соледобытчики и лесорубы! Понятное дело, что охраны вам дать не могу. Да и кого? Но сегодня же отпишу в город о сём происшествии, а там что скажут. Может, и пришлют кого...
— А пока не прислали, как быть?! — крикнул кто-то из толпы.
— Да! Как до того? — Отозвались тут же с разных сторон. Староста пытался что-то отвечать, но его не слушали. Анхель поднял руку — народ приумолк. Как ни странно, но пришлый испанец за то время, что тут живёт, стал почти самым авторитетным жителем. Все его знали, все слушали, если говорил. А при таких вот обстоятельствах он и вовсе первый человек был.
— Пока нет ответа из города, будем жить, как и раньше, но осторожнее. Все, кто вдали от селения занят делами, те без оружия и поодиночке ходить не должны. Сено убрано уже, так что вилы у каждого найдутся. Про своих молчу — там всё знают уже. Остальным же до темноты домой возвращаться. А пока на месте что б кто-то на дозоре был, и чуть какая опасность, сразу чтоб все знали. Я не смогу быть рядом со всеми вами и командовать. Так что обсудите это промеж себя, кто, что и как.
— Пан Руиз дело говорит, окромя этого разве что по домам сидеть можно. — Подключился староста.
— Ступай-ка, пан Новотный, да письмо пиши правителю в Ческе-Будеёвице. — Вышел из толпы отец Филип. — А мы пока помолимся за то, чтобы пять мужей наших Господь достойно принял.
— Будь по-твоему, святой отец. — Поклонился староста и поковылял домой. Отец Филип же медленно прошел к дверям храма и, отворив их, зашёл внутрь. За ним потёк ручеёк селян. Анхель стоял у входа, пока мимо него не прошёл местный охотник Альберт.
— Альберт. — Привлёк он внимание последнего. — Ты после зайди ко мне со своими, поговорим.
Охотник отвечать не стал, лишь твёрдо кивнул, соглашаясь. Молиться Анхель не пошёл — никогда не понимал смысл этого действа.
* * *
— Раз звери появились у болота и, судя по следам, туда утащили тела, то там их и искать надо. Дело ясное, что они не в воде живут, а раз не там, то где-то рядом.
— Болото-то невелико. Могли переплыть. Топь-то там, если знать, обойти можно. А зверь на то и зверь — чуять должон.
— Да что за зверь-то такой, что сам в болото лезет? — Оборвал дискуссию видавший виды Альберт. Он считался главным охотником в Славошовице, хотя были и постарше его возрастом.
— Эх, а ведь верно. — Почесал затылок молодой охотник Лукас. Остальные трое охотников выдохнули и, качая головами, замолчали. Анхель тоже молчал. Не так много животных обитает в местных лесах, а что касается хищных, то кроме бурых медведей и лис почти и нет никого. Волков извели почти всех, редко, когда его след в лесу заметишь, да и то в большой дали от селений. А больше-то в лесу и опасаться некого.
— По всему выходит, что зверь пришлый. — Заключил вполне логично Анхель. — А живёт у болота потому, что люди там почти не хаживают. Ну не бобры-переростки же!
— Справедливо, пан Руиз.
— Петр, ну сколько повторять? У меня имя есть.
— А я тебе сколько говорил, что то, что ты Анхель, не паном Руизом тебя не делает. — Пятеро охотников захохотали, Анхель улыбнулся. — Так, а то, что зверь пришлый, я с тобой согласен. У меня прадед тут охотником был, и ни о каких монстрах болотных не рассказывал. А какой зверь, где живёт, лично мне неведомо — может и есть где по соседству такая зверюга.
— Ну не знаю. — Подал голос Гостислав. — Бывал я много где, но про такое не слыхал. Ни немцы, не венгры такого не говаривали, чтоб жила в их лесах или болотах эка страсть.
— А если откуда подальше забрело?
— А коли издалека, так это что значит?
— Что пришли издалека явно не три особи. — Хмуро заключил самый старый из собравшихся охотников — Якуб.
Снова повисло молчание. Охотники задумались, чем грозит приход такого зверя, что за ночь пятерых взрослых мужиков убил. А если верить выжившим, то и не напрягался при этом — схватил пастью и оземь убил. Это многое говорит о размерах. Хотя... у страха-то глаза велики, может, и не так было. Двое-то эти по сию пору решают, медведь то, или волк был. Так что проверять надо самим и при дневном свете желательно, чтоб не показалось чего лишнего.
— Анхель, завтра же пройдёмся вдоль болота. Рисковать не будем, если что найдём — оповестим.
— Удачи вам.
* * *
День прошёл быстро. Ближе к вечеру Анхель не находил себе места — вестей не было. Охотников тоже.
Возможно, человек в его положении вёл бы себя иначе — ходил из угла в угол, успокаивал себя горячительным, срывался бы на родственниках. Он же просто стоял, скрестив руки на груди, и смотрел на озеро, в котором отражалось заходящее Солнце.
Так не хотелось убеждать себя в том, что подтолкнул в пасти невиданных зверей всех местных охотников разом. Мало того, не пошёл с ними. А ведь мог и должен был. Но не пошёл. Поддался на уверенные слова бывалых охотников. Бывалых-то бывалых, да только если зверь и впрямь такой, как его описывают рудокопы, то весь их опыт вряд ли поможет им выжить.
Хоть бы и впрямь зверь оказался лишь порождением темноты и страха. В противном же случае развитие событий будет весьма неприятным, а то и вовсе кошмарным. Если охотники правы и возле селения и впрямь рыщет голодная стая, то ничем хорошим это не пахнет.
— Так и не пришли? — Возник позади священник. Анхель так задумался об охотниках, что несколько выпал из реальности.
— Нет. А пора бы уже...
— Солнце сядет, но темно станет не сразу — у них есть время до темноты.
— Слабо утешает.
— Человека бы утешило. — Не к месту хохотнул монах. Ангел с укоризной посмотрел на него.
— Люди... во что только не верят...
— А что нам остаётся? Мы не ангелы. Мы не знаем, есть ли Бог, но мы верим, и это согревает наши сердца в час скорби и страха. Вера — это то, что нами движет.
— Не будь вашего бога, вы бы обязательно придумали другой повод людей жечь на кострах и страны в крови топить, где неверные живут.
Монах опустил глаза. Спорить вновь на эту тему не хотелось. Хоть и неправ был Анхель, соль истины присутствовала в избытке. Да, именем Бога порой творятся ужасные вещи. И лишь вера в то, что это делается ради блага всех, успокаивала его. Хотя он мог ошибаться, что тоже людям свойственно.
— Идут. — Анхель выдохнул. С его лица спала напряжённая маска. — Все пятеро.
— А я вот не вижу... — Посетовал на ухудшившееся зрение старый священник.
