Сказка о Любви

— Говори! — Прорычали мне. О чем? Видимо он понял, что я уже ничего не понимаю. Напомнил и тут же сжал сосок, а потом и вовсе припал к нему ртом. Вот тогда-то я и попросила пощады:

— Хорошо... — между попытками заставить себя дышать выдохнула я.

И знаете, через пять секунд мне захотелось его прибить! Он отстранился, поправил на мне блузку и поцеловав ласково, но уже без безумного желания, сказал:

— Я слушаю, — нет, какое я испытала искушение ему врезать, вы просто не представляете.

— А не скажу! — Припечатала я и попыталась сдвинуть его с места, чтобы выйти из кабинета. Он же (даже не шелохнулся!) прищурив глаза, схватил за руки и потащил к столу. Усадил на него и таким... мило-безразличным тоном осведомился:

— Значит, сознаваться не будешь? — Я понимала, что играю с огнем... но знаете... мотыльки ведь летят на огонь. Вот и я... И вообще! Так обломать!

— Нет. — Он чему-то там кивнул. Взял за подбородок и... поцеловал. А потом... о! Какой это был ад! Сладостный, невыносимый ад... я была готова пойти на любые уступки и сознаться во всем... он же выбил из меня признание, что ревновала. Но на этом не успокоился. Выбил из меня, что если что-то случиться, то я обязательно его сначала выслушаю, а потом уже буду решать и, кажется, еще я пообещала выйти за него замуж, но за это не ручаюсь. Мои мысли были запутанны и мозг не соображал. Единственное что он мог воспринимать это сладостная пытка, которую он просто молил прекратить, и я вместе с ним молила Егора. Когда он, наконец, отпустил себя (и как сдерживался?!), то я испытала невыносимое наслаждение и практически простила ему все прегрешения.

А потом встала проблема, как выйти из кабинета. Лично я здесь хотела остаться жить на вечно. Честно! Меня сжигал стыд! И ведь... Я же стонала и кричала, а за дверью... а за дверью сидела Нина Николаевна! Как я ей в глаза смотреть буду? Я металась по кабинету, пытаясь привести в порядок мысли и себя. Егор только посмеивался. Хорошо ему! Это не на него будут смотреть! И не его будут осуждать! А мне, между прочим, с ними еще работать! А с него-то что? Как с гуся вода! Он же шеф! Ему любые прегрешения простят. Да он и не спросит никого. Ему вообще плевать! Да он глубоко уважает коллег, которые с ним работают и которые выносят его тяжелый нрав (факт!), но на мнение ему плевать! Это его жизнь! Как хочет, так и будет жить! Легко ему!

Металась я минут десять, когда веселый тон Егора доложил, что официальный рабочий день закончился полтора часа назад. И я осознала две... нет три! Вещи!

— Мужчина (мой!) у меня еще тот гад!

— Никто меня не слышал!

— Не придется выслушивать смешки по этому поводу (хотя другой точно найдется!).

Не утерпев, я швырнула первым попавшимся в Егора. Он увернулся, зато я, наконец, спокойно вздохнула. В принципе и в порядок (безукоризненный) себя приводить не надо. Дойти до машины и так сойдет! Однако, меня разочаровали. У шефа видите ли, работы накопилось, но если одна особа поможет ему в разборе завала, то он с удовольствием пораньше поедет домой и даже кое-что повторит из происшедшего полчаса назад. Это был решающий аргумент. И сев на стул для посетителей я преданно заглянула в глаза, ожидая работы. Егор расхохотался и пошутил, о том, какое очаровательное создание он приобрел. Я смешно зарычала, а он поднял руки вверх, как бы говоря, что сдается. Удовлетворенно кивнув, принялась его слушать.

Меня попросили о том, чтобы внимательно посмотреть договор. Естественно, я задала вопрос, что с ним не так. И получила слегка размытый ответ, о том, что вроде бы все идеально, но он ему не нравится. А своей интуиции он привык верить.

Я вчиталась. На первый взгляд — договор как договор. На второй тоже. И на третий такой же... но мне он тоже не нравился. Почему? Может от Егора заразилась, а может и у меня интуиция проснулась. Я, недолго думая, попросила все материалы, касающиеся данного договора. Он слегка удивился, но возражать не стал. Правда, искал нужную папку долговато. И что удивительно, материалы были не только печатные, но и файловыми. Пришлось удалиться к себе. Когда Егор зашел позвать меня домой, я почти заканчивала. Но была достаточно встрепана и взволнована. Еще бы! По сути, этот договор был такой подставой! Но мне нужно было время, что бы все четко аргументировать и пришлось нашему шефу задержать еще. Он только закатил глаза и сказал, чтоб позвала. Потому что из своего кабинета я его выгнала, сказав, что отвлекает. Ему польстило.

Эврика! Я это сделала! Наверно я произнесла это вслух и достаточно громко. Потому что через минуту Егор был уже в моем кабинете и недовольно осматривался. Я с чувством выполненного долга, протянула ему бумаги. Чем больше он читал, тем сильнее хмурились его брови. Потом он принялся кому-то звонить и что-то выяснять. Не знаю что, не слышала. Ага, он опять уперся в кабинет. Мне, кажется, я даже задремать успела на рабочем столе. Потому что как я оказалась в машине, не помню. Ведя меня домой, Егор просил завтра на работу не ходить. Будет считать это отгулом за сегодняшнюю сверхурочную работу. И предупредил, что завтра улетает. Сказал, что, скорее всего, вернется к следующему вторнику. Но обязательно будет звонить. Все это я слушала в полудреме, и не вполне понимая. Осознала я все, когда на следующий день меня в два дня разбудил телефонный звонок. Кто звонил, угадаете?

— Да? — Раздраженно.

— Не думал, что еще спишь. Прости. — Угу!

— Привет, — произнесла я, пытаясь проснуться.

— Привет, выспалась?

— Нет.

— Почему? — Дурацкий вопрос!

— Потому, что ты мне этого не позволяешь!

— Я рад, — пошловато ухмыльнулся этот гад!

— Егор! — И совсем не то имела ввиду между прочим!

— Я ведь извинился, — немного укоризненно. Так я и поверила. Наивная!

— Я извинила. — Интересный, правда, у нас диалог? — Чего звонишь-то?

— А нельзя?

— Можно. Только давай честно.

— Соскучился, — огорченно на том конце вздохнули. Я возликовала! А в душе разлилась нежность к этому... демону!

— Ты только сегодня уехал!

— Все равно соскучился! Хочу чтоб ты рядом была!

— Мне прилететь? — Игриво.

— Было бы неплохо. — Я испугалась:

— Ты что — серьезно?

— Да.

— Э-э-э, нет Егор. Давай я тебя здесь подожду!

— А что плохого в том, что ты прилетишь? — И, правда, что?

— Ну, во-первых, у меня работа.

— Я — твоя работа! — Ага! Как же!

— Во-вторых, — не обращая внимания. — Тебе надо сосредоточиться на деле...

— А в-третьих? — спросил он, прерывая паузу. Я как раз придумывала третью причину, поэтому честно созналась:

— Я тоже скучаю. — Видимо успокоившись и удовлетворившись ответом, он положил трубку. Я же с недоумением на нее посмотрела. Нет! Эту его привычку бросать трубку не сказав даже пока, надо искоренять! Перезвонила:

— Ты мне сказать ничего не хочешь?

— Что?

— Например: пока родная, у меня дела?

— Пока родная, у меня дела, — послушно повторил и бросил трубку. Я разозлилась. Сильно. Телефон не вынес моей злости и погиб. Хороший телефон... был. Ну, а что сделаешь, если раскладушки такие хрупкие?

Злилась я на Егора долго. Дня два. Потому что через два дня меня попросила секретарша шефа взять трубку. Ну, я и взяла. О! Сколько я услышала нового! М-м-м! Какая я оказывается зараза! У-у-у! Я его заставила сильно волноваться. Внимательно выслушала, а потом спросила:

— Все?

— Да! — Раздраженно с того конца. Я положила трубку. А потом подумала, что он меня убьет. И, правда, тут же раздался телефонный звонок. Я улыбнулась Нине Николаевне и сняла трубку:

— Приемная исполнительного директора компании "!!!" слушает?

— Не смей бросать трубку! — Прорычали на том конце.

— Хорошо, — легко согласилась я. — Только и ты, мой милый, не бросай трубку на средине разговора! Хотя бы попрощайся, что ли!

— Так ты обиделась? — Степень удивления у некоторых зашкаливает.

— Представь себе! — Видимо наш герой, привык к своим таким выходкам. А никто и внимания на них не обращает!

— Ну, извини! Я постараюсь исправиться! Только ответь на вопрос: ты почему недоступна? — Я вздохнула. Ладно, признаюсь:

— Я телефон убила.

— Как?

— Совсем! — Рыкнула. Он рассмеялся. Наверно ему доставляет удовольствие ловить меня на таких моментах. Самоутверждается за мой счет, так сказать.

— Купи новый, — отсмеявшись, предложил он.

— Не поверишь. Именно этим я и занимаюсь. Мне просто не нравится ни один!

— Когда купишь, позвонишь, ладно? Чтоб я не волновался...

— Хорошо. Надеюсь, что хоть сегодня мне повезет.

— Тогда я буду ждать звонка.

— Жди, — милостиво разрешила.

— Пока?

— Пока. — И положила трубку. Самодовольно улыбнулась, понимая, что этот раунд за мной. Нина Николаевна искренне улыбнулась, но ничего не сказала.

Вечером я пришла домой в приподнятом настроении. Я купила телефон! Правда, опять раскладушку. Но что сделаешь, если у меня любовь к ним? В почтовом ящике лежал пухлый большой конверт. И что странно адресован он был мне. Так и написано: Лаковой Марии Александровне. И не обратного вам адреса, не самого адресата. Я нахмурилась. Придя домой, и быстро позвонив Егору, распечатал конверт. Уж очень любопытно было.

Лучше бы я его сразу в мусорную корзину выкинула. Честно! В конверте оказались завещание погибшего отца и досье на меня. Из завещания следовало, что мой папа был очень даже не бедным человеком. Он, оказывается, имел 30% акций компании "!!!". Еще в те далекие времена, данная компания приносила неплохую прибыль. Естественно, все это, как и квартиру, он завещал детям. Но вот с какой хитринкой. Если мужчина погибнет до совершеннолетия своих детей, то акциями следовало распределиться так: 2% прибыли от них уходили на, так сказать, алименты детям (то есть каждому ребенку по одному), остальное оставалось в компании. Половина шла на ее дальнейшее развитие, половину получал генеральный директор. По достижение двадцатичетырехлетнего возраста дети наследовали в полной мере (то есть мне 15% и Андрею — 15%). Квартира наследовалась по такому же принципу. А опекунами назначались матери детей.

Теперь понятно откуда у нас деньги на шикарную жизнь и как Вадим наладил свой бизнес. А маленькой, но такой необходимой им мне этого знать совсем не обязательно. Интересно, а Андрей знает об этом самом проценте или тоже такой же страдалец обстоятельств?

А еще интересный вопрос: Егор знал об этом? И если знал, не поэтому ли ко мне... думать об этом было невыносимо больно, и я быстро загнала такие думы подальше. Лучше спросить в лоб. Так будет честнее и... наверно не так больно. А вообще, если раскинуть мозгами нужно прийти к выводу, что знал. Не мог не знать. Или все же мог? А-а-а! Как же больно! Даже просто от мысли, что мог знать и я... для него ничего не значу! Просто наследница... просто удобна для женитьбы... просто...

Прочь! Прочь! Будем дальше разбирать бумаги. М-м-м... какая прелесть! Досье! Все рассказано: где училась, где жила с кем была, кого любила. Хотя последнее не про меня. О себе я и так все знаю... неинтересно. Но если хотите, вам могу рассказать. Интересно, да? Жаль... жаль, что вам интересно. Моя история... не очень веселая. Я бы сказала она мрачная. И да... расскажу все как есть. А-то в досье не все. Самого интересного и самого неприятного нет. Все чистенько и аккуратненько. Непонятен там только один пунктик: какого черта я не осталась учиться в своем родном городе, а приперлась сюда? А причина была. Да еще какая!

Родилась я в небольшом городе (какая разница как он называется?!). Жила хорошо. До пяти лет. Пока однажды мама не пришла и не сказала, что мы уезжаем. Естественно понеслись вопросы: куда? Зачем? Почему? А папа когда приедет? Ответили мне только на последний. Папа с нами не поедет. Он нас бросил. В голове у пятилетнего ребенка не могло уложиться: как так? Папа! Ее любимый папа и бросил? Свою принцессочку бросил? Я не поверила матери. У нас с ней с детства были непростые отношения. Это уже после от отца я узнала, что она меня не хотела. Аборт думала сделать. Но отец ее остановил и даже женился на ней. Так вот... мы с криками с визгами уехали. А что мог сделать пятилетний ребенок против взрослого? Она меня просто подмышку подхватила и унеслась. Что странно следующие два года я не помню совсем. Не знаю почему... вот пятилетнюю себя отчетливо помню, а дальше... как будто туман. Следующие мои воспоминания из школы. Такой... престижной я вам скажу. Когда я ходила в первый класс, мать второй раз вышла замуж. За Вадима. За кошмар моей прошлой жизни. За чудовище, до сих пор являющееся мне по ночам. Но это будет потом. А тогда он подбирал подарки и пытался со мной подружиться. А я боялась, что однажды мама также заберет наши вещи и умчится теперь от этого мужчины. И старалась сильно не дружить. Вадим мне вообще никогда не нравился. Сильно смазливый... насквозь фальшивый и с каким-то потаенным огнем в глазах. Нехорошим огнем. Он был младше мамы на шесть лет. И мама шла на любые ухищрения, чтобы его держать при себе. Даже родила ему детей. Двоих. Мальчика и через три года девочку. Вот тогда-то и начался кошмар. Денег не хватало. И меня перестали замечать. Перевели в простую школу. А вот своих собственных детей Жанна Ивановна отправила в довольно престижный детский сад. Соответственно дорогой. Это я сейчас понимаю, откуда они деньги брали, а тогда... тогда я смотрела на мать, которая только и делала, что бегала по магазинам, салонам и всякой остальной ерунде и диву давалась. А Вадим... Вадим, когда я пошла в пятый класс открыл бизнес. И моих брата и сестру тоже перевели в простую школу. Мать жутко ругалась, но он только холодно смотрел. Еще бы! Ей тоже урезали бюджет на месяц! А в девятом классе папа умер. И у Вадима как-то резко дела пошли в гору. Это я тоже только сейчас осознаю. Младших перевели в хорошую, как сказала мама, школу. Которой можно доверить воспитание ее несравненных чад. А меня... на меня также не обращали внимания. И лучше бы и дальше не обращали. Когда я заканчивала десятый, на меня начал обращать внимание отчим. Пристальное. Я шугалась. Даже с матерью пыталась поговорить. А потом... потом внимание перешло в приставание. Он всегда находил момент, когда его никто не видит и щипал меня или шлепал. Поглаживал и целовал своими мокрыми и противными губами. А в конце лета... в конце лета он отправил мать с младшими на курорт. А сам отговорился делами. Меня не было. И я не знала. Когда я через неделю вернулась из очередного санатория, меня ждал сюрприз. Неприятный. Наручники и кровать. Кровать и наручники. Сначала ему доставляло удовольствие, когда я сопротивлялась и царапалась. Кусалась и орала. Он вновь и вновь брал меня силой, называл своей девочкой. А потом... потом я отлично помню его фразу:

— Мне конечно доставляют удовольствие твое сопротивление, но через полторы недели приедет Жанна. И мне абсолютно не хочется выслушивать ее криков, по поводу царапин и укусов. — С этими словами он защелкнул браслеты на железной спинке кровати и ушел. Оставив меня разбитую, голую на кровати. Даже не накрыл. А когда вернулся. Он был пьян и пообещал, что заставит меня кричать от удовольствия. Не все же ему это самое удовольствие получать. Он хочет, чтобы и я была порочной. Чтобы и мне было что скрывать.