Ролевик: Ловчий (общий файл)

Одна против княжьего отряда.

Между её грудями, туго обтянутыми грубой тканью рубахи, мерцает насыщенно-алым круглый камень. Из её глаз капают красные слёзы.

Там, за отрядом, суетятся жрецы хумансов, прикрывая орочьего шамана. Зелёный клыкастый великан, иссечённый шрамами и побледневшими, расплывшимися от времени татуировками, споро разделывает тела двух молодых эльфов.

Я-малец ещё вчера с ними играл на заливных лугах неподалёку отсюда. Сейчас же тяжёлая рука дядьки ложится на моё плечо, подталкивает внутрь корабля.

— Иди в каюту, племянник. Ты слишком мал, чтобы видеть гнев жрицы Эйоллин.

И я, давя в себе желание вывернуться, выхватить у дядьки короткий меч из ножен и броситься на помощь жрице, спускаюсь внутрь судна. Я знаю, я слышал — жрицам богов, если они в священной ярости, совершенно не важно, правого или виноватого карает их длань, Лодочник потом всех рассудит.

— Ох, зря Норрик принял оркское золото... Быть беде, — голос дядьки глушится толстыми переборками и мерным урчанием готового к работе движителя.

Потом, несколькими часами позже, дядька решит вернуться в княжью столицу, и мне-мальцу разрешат подняться на палубу.

Руины города. Где-то ещё полыхает огонь, где-то просто дымятся искорёженные остовы домов, погода безветренная, и в воздухе до сих пор висят облака извести и каменной крошки. Пламя никто не тушит — некому тушить. У главных городских ворот разбросана груда чего-то красноватого, дымящегося. С трудом зрение различает отдельные фрагменты в красном ковре, и я-малец с ужасом узнаю в них куски людей.

Шаман... Он воет на одной пронзительно высокой ноте, не способный ни умереть, ни замолчать. Его тело висит в воздухе, невозможно растянутое, разобранное — каждая кость отчленена от другой, держится лишь на нитках нервов и лохмотьях связок и сухожилий. Орк словно нанизан на невидимые спицы, распнут на незримой паутине. Его тело распластано от глотки до паха, внутренности вывалились наружу, почернели, облиплись грязью и пылью. То, что делало его мужчиной, безжалостно вырвано и, обмотанное кишкой, висит у него на шее.

А напротив шамана сидит эльфийка. Рядом с ней лежат обезображенные трупы мальчишек, их головы покоятся на её коленях. Окровавленные руки гладят растрёпанные волосы, потемневшие от засохшей крови пальцы ласково скользят по мёртвым лицам.

Жрица поднимает голову и я-малец вижу её глаза. Совершенно пустые, лишённые смысла и жизни.

Чёрная жуть буквально цепляет когтями каждый внутренний орган, заставляя развернуться и бежать, бежать куда глядят и ноги несут — лишь бы подальше от страшной эльфийки.

Но тело действует вопреки желаниям сознания. Пальцы сами находят две монетки в поясном кошеле, руки самостоятельно складываются лодочкой, рот сам дует поверх серебряных кругляшей в сторону жрицы и её печального груза. Миг, и монетки в руках растворяются, лишь несколько ударов сердца ещё можно рассмотреть призрачную лодочку, текущую сквозь воздух в направлении эльфийки.

На секунду в её взгляде что-то меняется, пустота исчезает, сменяясь кратким мгновением... благодарности?

Разбитые губы шевелятся, и хоть я-малец не умею читать по губам, и уж тем более — не знаю ни одного из наречий эльнар, — я понимаю смысл непроизнесённого:

— Уходите.

Рядом приглушённо свистит воздух сквозь сжатые зубы дядьки. Желваки гуляют под грубой кожей, побелевшие пальцы до хруста сжимают дерево перил.

— Ник?..

Я помотал головой, отгоняя чертовски реалистичное, детальное воспоминание.

— Всё в порядке, Шанти. Просто... вспомнил... гнев жрицы...

В горле внезапно сухо, язык липнет к нёбу, словно намагниченный. Эльфийка заглядывает в глаза снизу вверх, пытается поймать взгляд, и выглядит очень обеспокоенной.

Положив ладони на её плечи, стараюсь успокаивающе улыбнуться:

— Дела давно минувших дней. Да и гнев её был заслуженным.

Развернув эльфийку, слегка подтолкнул её вперёд.

— Шанти, слушай, а почему вы старательно отмежёвываетесь от жрецов?

Храмовница, ещё раз бросив на меня задумчивый взгляд, дёрнула плечиком:

— Всё дело в Силе и Таланте. Храм делает упор на саморазвитие, на накопление знаний, опыта, совершенствование заклинаний и сознания, на изучение мира и законов, по которым он живёт. Жрецы же, в основном, изначально ни Таланта, ни Силы не имеют, а если и есть такой Дар, то зачем развивать его, раз за разом ошибаться, страдать, выложившись полностью, и по крупинкам обретать могущество, когда можно просто стать дланью того или иного бога, принять его правила, его Силу — и тогда редкий архимаг сможет быть достойным противником?

Я хмыкнул — в её словах чувствовалась некая недосказанность.

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Так?

— Именно. Что конкретно делает Сила богов со жрецами, нам пока что не удалось установить, но определённо — ничего хорошего. Как минимум, есть сильное влияние на структуры их души, из-за чего длань бога либо надолго выбывает из Колеса перерождений, либо теряет вообще все возможности и шансы на новую жизнь. Это духовная сторона. Если же жрец пребывает в долгом контакте с Силой своего покровителя, неизбежны мутации, вплоть до полного разрушения тела и души, — слишком велика разница в частотах между живым существом и божественными Силами.

— Вот даже как... И что, все боги такие разрушители?

Эльфийка усмехнулась:

— Вовсе нет. Но большинство эльнарских — именно таковы, — Сеяшантери остановилась перед неприметной переборкой с массивной латунной кремальерой. — Мы пришли.

Глава 4. Маленький мальчик нашёл ананас...

Арсенал...

Я, услышав об арсенале от эльфийки, представлял себе оружейную комнату. Пусть большую, но — комнату. Это же галеон.

Но. Во-первых, я предполагал увидеть надводный галеон. Во-вторых, я ошибся.

Три яруса, соединённые лестницами, обхватывали по периметру огромное помещение, разделяя его на уровни высотой около трёх с половиной метров каждый. Верхний ярус почти сплошняком перекрывал подпотолочье, оставляя место лишь для толстых тросов лебёдок. Два уровня под ним — расширяющимся книзу конусом освобождали центральное пространство. Там, на двух постаментах, окружённые стальными колоннами с захватами, стояли механизмы.

Первый — вытянутый клювастой мордой вперёд то ли батискаф, то ли микроклон подлодки неизвестного мне типа. Вдоль массивной "головы" корпуса идут длинные скобы, пересекаясь под странными углами, под брюхом, поджатые к светлому дну, покоятся лапы манипуляторов. На втором постаменте тесным кружочком стояли четырёхрукие металлические гиганты в количестве восьми штук. В сферических головах с круглыми толстыми линзами стёкол с трудом угадывалось отдалённейшее сходство с первыми костюмами для глубоководных работ. Видимо, большие руки — для манипуляций с тяжёлыми и габаритными предметами, мелкие — для более тонких, требующих точности.

Сеяшантери, оставив меня глазеть на великолепие ярко освещённого арсенала, пошла к лестнице на второй уровень. Она так и не сменила мою рубашку на что-то более привычное, и теперь вид полуодетой хрупкой эльфийки резко контрастировал с холодным блеском металла арсенального отсека. Полы рубашки едва доставали до середины бёдер, показывая всё великолепие стройных ножек, обутых в сандалии, подкатанные рукава чуть-чуть приоткрывали пальцы, и, в качестве вишенки на торте этого великолепия, длинная, до середины икр, толстенная коса светло-золотистых, почти белых волос, игриво украшенная крохотным бантиком из узкой голубой ленты.

Чувствуя, что или я сейчас резко мутирую в хамелеоноглаза, или нахрен порву те фиговины в глазницах, что рулят направлением и координацией взгляда, вздохнул и поспешил следом за дивной. Механика, конечно, дело интересное и дюже любопытное, но — подождёт, в отличие от заказа Арагорна. Если за время экспедиции команды Храма не смогу найти нужную хреновину, придётся потом изыскивать способ самостоятельно сюда добираться. А это, помимо самой цели, ещё и расходы на топливо, дорогу, пищу, оружие...

К моменту, когда я поднялся на второй этаж, Шанти успела переодеться во что-то тканевое, обтягивающее, напоминающее гидрокостюм. Кивнув на неприметную дверку, эльфийка принялась перебирать свёртки, выложенные на глубоких полках с защитой в виде высоких перил:

— Там уборная. Лучше сходить сейчас, пока есть возможность и время.

— А ты?

Эльфийка неопределённо качнула головой, не прерывая поиска:

— Я следом, — и, обернувшись, извиняющимся тоном добавила: — К поддоспешнику привыкнуть надо, жутко неудобен он после платья.

Угу. Значит, тряпочный гидрокостюм и есть тот самый поддоспешник. Пожав плечами, отправился в уборную. Фиг его знает, как выглядит тот защитный костюм, о котором говорила Шанти, может, чтобы облагородить свежим удобрением особо отличившийся раскидистостью и укромностью куст, придётся напарника звать или полчаса танцевать с застёжками и креплениями? Так что да, лучше свои дела обстряпать в уютном месте, чем посреди поля цветов с крайне удушливым запахом.

Уборная не впечатлила. Раковина в углублении стены, напротив — дырка для сушки рук, с надраенным до зеркального блеска вентилем подачи воздуха, напротив двери — тумба с заглушкой на шести винтах, почти как на кулерах под интелловские сокеты. Видимо, тот самый легендарный гальюн. На стене, в зоне досягаемости руки, набор труб и вентилей. Каждый снабжён круглой бляхой с гравировкой, обозначающей действия. Пронумеровано с единицы, видимо, специально для идиотов.

Особо порадовало, что у эльфов оказалась в наличии нормальная туалетная бумага форм-фактора "салфетка мягкая, пупырчатая, тубусного хранения" и отдельный краник с механическим возвратом в исходное положение. Последний сначала полностью менял весь объём воздуха, а потом ещё и впрыскивал в помещение что-то нейтральное, ненавязчивое, но здорово перебивающее все остальные запахи.

В приподнятом настроении выбравшись наружу, нос к носу столкнулся с Сеяшантери. Эльфийка, кивнув, шустрой рыбкой обогнула меня, успев проскочить в узкий зазор самостоятельно закрывающейся двери. На решётчатой лавке, до того прятавшейся в глубине пола, а теперь поднятой и укреплённой на защёлкнутых кронштейнах, лежали два неравных набора. В той, что поменьше, рассмотрел кирасу, наручи, поножи. Вторую сверху накрывал поддоспешник, но выглядела она гораздо массивнее.

Ладно, пока Шанти пудрит носик, или как это здесь принято называть, надо бы начать переодеваться. Время уже в районе полудня, и хорошо, если до вечера успеем перебраться на берег.

Сбросив с себя всю одежду, совершенно случайно заметил крохотный чёрный свёрток в одной из ниш. Знакомая непроницаемая чернота нижнего белья девушки, покоящаяся на аккуратно сложенной рубашке.

Так. Стоп.

В поддоспешник совсем голым лезть надо?

Фиг с ним, я не настолько гордый. Стянув изрядно траченные от стирки в песке и золе труселя (всё для экономии мыла!), замотал их в остальную одежду и поместил в ячейку соседней полки. Вернувшись к комплекту, подхватил поддоспешник и... и завис.

— Это чо за барби-сайз?!

Тряпочный гидрокостюм с первого взгляда, стоило только взять его в руки, сразу намекнул, что шили его исключительно на субтильного, оголодавшего хоббита. Или гнома, уродившегося карликом. Взяв поддоспешник, примерил его к себе. Твою ж! Да мне это счастье даже до пояса не достаёт!

Впрочем, стоило только с досады чуть развести руки, не выпуская из хвата приятную шершавость ткани, как материал ощутимо легко потянулся.

Хм...

Осмотрев вещь детальнее, нашёл на груди двойной ряд липучек — от горла до пояса. Что ж, попробуем втиснуться.

Как ни удивительно, втиснулся. Поддоспешник изнутри оказался мягким, эластичным и полностью покрытым мелкими светло-коричневыми и белыми усиками. Сидит плотно, нигде не давит, ничего не жмёт, стянуться обратно попыток не осуществляет.

Проверяя, как будет вести себя сия чудная поделка остроухих, несколько раз подпрыгнул, присел, выполнил пару связок, простую и относительно сложную, обе, хоть и не требовали экстра-мастерства, заставляли тело раскорячиваться в весьма серьёзных и напряжённых позах — именно из-за них, как правило, и рвётся большинство плотно прилегающих к телу предметов туалета.

Лёгкий смешок за спиной даже не заставил вздрогнуть — привык за дни, проведённые на острове, что Сеяшантери двигается исключительно бесшумно практически по любой поверхности, будь то трава, песок, галька, заросли сухостоя или рассохшиеся глиняные проплешины.

— Надо было проверить, не порвётся ли в интересных местах эта одёжка, — пояснил я, возвращаясь к лавке.

— Я уже поняла, — девушка завинтила крепёж двери и, остановившись рядом со мной, принялась облачаться в верхний слой брони.

И только я собрался последовать примеру Шанти, как почувствовал нездоровую щекотку по всему телу. Всему.

— Шозанах?!.. — скороговоркой выпалил я, судорожно пытаясь раздраить поддоспешник. С энной попытки пальцам всё же удалось подцепить липучки и я попытался оттянуть от груди кусок ткани. Материал моих намерений не понял и постарался прилипнуть к коже, в узкий зазор, открывшийся на пару мгновений, я успел заметить, как по телу разбегается сеть коричнево-белых усиков.

Издав невыносимо притягательный стон, эльфийка сложилась пополам, потом и вовсе упала на колени, продолжая беззвучно смеяться.

Блин. Раз смеётся, значит, знала, что так и будет, значит, это нормально.

— Шанти, что это за?.. — договорить не успел, почувствовав в паху усиленное шевеление. Усики оплетали мою репродуктивную систему и, судя по нездоровой активности, пытались ещё и внутрь пробраться!

— М-м-мать!.. — взревел я, стараясь хоть немного оттянуть гульфик ожившего поддоспешника от, вполне возможно, ещё могущего пригодиться в будущем, дорогого для каждого мужчины девайса.

Увидев мои пляски, эльфийка разом изменилась в лице и, стремительной молнией оказавшись рядом, больно ударила по рукам:

— Ник! Опасно!

— Оно внутрь лезет!

Естественно, девушку я не послушал. Похоже, даже и не смысл сказанного не понял. Сложно это — пытаться переварить информацию извне, когда у тебя такое нездоровое оживление в штанах.

Зря не послушал.

Шанти на чудовищно высокой скорости болезненно ткнула меня сложенными щепотью пальцами в грудь, пресс и шею, и тело перестало меня слушаться, полностью утратив не только контроль, но и чувствительность. После этого эльфийка разогнула мои пальцы и высвободила своевольную ткань. Щекотка, как и дар речи, пропали.

— Нельзя отдирать т'каячча, пока они привыкают к телу. Ты понимаешь, что мог оторвать себе... — Сеяшантери посмотрела абсолютно серьёзным, беспокоящимся взглядом, — вообще всё оторвать?

А вот теперь смысл её слов до меня дошёл. Стало как-то... неуютно, что ли? И стыдно. Захотелось извиниться, но тут понял, что и связки парализованы, только и могу глазами вращать.

— Вот теперь так и будешь стоять, пока т'каячча не адаптируется. Думаю, ты и сам выступил бы против самооскопления, тем более столь варварским способом, — Шанти с силой потёрла виски и, придя к каким-то своим выводам, принялась объяснять. — Поддоспешник выращен лиэльнарами, это сильно облегчённая версия стандартного боевого доспеха Стражи. В отличие от последнего, питается за счёт отмирающей кожи, пота и мочи, твёрдые отходы переработать не в состоянии, имеет ограниченное время автономного функционирования. Пока не спит, обеспечивает своему носителю поддержание мышц в тонусе, так же регулирует теплообмен внутри поддоспешника, в случае необходимости может оказать незначительное медикаментозное вмешательство: впрыснуть в кровь слабенький энергетик, обработать, дезинфицировать и закрыть небольшие раны. Время автономной работы — двое суток, половину третьих отсыпается, перерабатывая накопленные отходы тела, потом снова бодрствует.