Тропою Верности и Веры

* * *

К утру амазонка встала одной их первых: варвар с севера оглушительно храпел, причмокивая губами во сне. Одеяло сползло, обнажив татуированную грудь, вздымающуюся мерным дыханием.

— Нет-нет-нет... — быстро проговорил варвар, дрыгнув ногой и едва не задев пробирающуюся мимо девушку. Уна усмехнулась, заплетая волосы в косу: Мраю всю ночь снились то битвы, то неистовые утехи, так что стоны, рычание и вскрики, сопровождавшие путешествие варвара по миру снов не давали уснуть не только воительнице. Дважды, не выдержав и видя, что свист и хлопки в ладоши не помогают, амазонка спускала руку с кровати, нашаривая собственные сапоги, и что было сил швырялась ими в северянина. Тишина устанавливалась самое большее на несколько минут, после чего все повторялось. Сапоги, коих к сожалению и вправду было только два, благополучно улетели в темноту, храп сотрясал временное пристанище, Уна ворочалась. Изгнав из головы мстительную мысль запустить в проклятущего храпуна стрелу-другую, или метнуть копье — разумеется, тупым концом, девушка поднялась, пробираясь на улицу. Ночь дышала покоем; из пустыни тянуло холодом, небо над головой блестело звездами. За каменной твердыней Лут Голейна стонали существа пустыни, бродя вдоль стен. Амазонка присела на помосте, подвернув под себя ноги: мысли девушки блуждали далеко от восточного города, от пути, на котором сплелись жизни её спутников и самой воительницы...

Стражник у ворот чайханы оказался словоохотлив — девушка не заметила, как пролетело время, пока небо не стало блекнуть, и из пустыни, хлопая крыльями, не стали слетаться стервятники, тяжело опускаясь на песок, волнами набегающий на городскую стену.

— Ночью они всегда ближе, — усмехнулся охранитель, назвавшийся Ахмедом. — Ждут, затаиваются... Всегда бродят стаями. Ты ведь ранена, я вижу. Знаю хорошие мази. Нужно ли тебе?

— Нет, благодарю, — амазонка мотнула головой, но тут же кивнула, отдавая должное интересу стражника. Тот оказался не самым плохим собеседником, рассказывая девушке о жизни в городе, о походах, о битвах. Им было о чем поведать друг другу, хотя Уна старалась слушать больше, чем говорить.

— Пора возвращаться, — девушка поднялась с плаща Ахмеда, расстеленного на песке у костра. — Пусть дни твои будут легкими, а ночи — проходят без кошмаров.

— И тебе доброго сна, дева-воин, — Ахмед поклонился, прижав руку к сердцу и не спуская с Уны взгляда блестящих карих глаз. — Я разыщу тебя в городе, если пожелаешь.

Амазонка покачала головой, едва заметно усмехаясь: приключения такого характера не входили в её планы, и уж во всяком случае, Ахмед не заслуживал жестокой смерти, как то полагалось по закону воительниц. Амазонки выбирали мужчин исключительно для продолжения рода, во всех остальных случаях убивали тех сразу после ночи любви. В их землях, на побережье, и сна островах народа Уны. В путешествиях же девы-воины становились гораздо терпимее и сдержаннее, стараясь не вовлекать в соприкосновение со своими потребностями и интересами мужчин, сколь-либо достойных внимания. Ахмед пришелся по нраву Уне, но чтобы не портить отношений и во имя спокойствия — не говоря уж о жизни мужчины — девушка не намеревалась продвигаться дальше, чем уже достигла.

— Не стоит, Ахмед, — проговорила амазонка, взглядом предупреждая стражника. Рука мужчины зависла в воздухе, так и не опустившись на её плечо. — Доброго утра, я возвращаюсь к своим.

Подобрав с пола обувь, амазонка вышла наружу, закинув за спину лук, приторочив колчан со стрелами к бедру. Доспех умащенный, натертый до блеска, как и наручи, и наголенники, поблескивал на солнце. Накинув на себя длиннополый балахон, девушка скрыла голову под капюшоном, намереваясь пройтись по улицам Лут Голейна, не привлекая лишнего внимания светлой кожей.

О неожиданной и не слишком приятной встрече она не подозревала, пока не столкнулась почти вплотную у стен дворца султана с процессией стражников, ведущих под охраной пленника. Ступени к входу во дворец охранялись многочисленными воинами владыки, довольно грубо и непреклонно бросивших Уне "Ты не пройдешь!" в ответ на её попытку подняться на пару ступеней выше, чтобы осмотреть стены, выложенные красной и белой мозаикой.

Но не грубые воины и даже не процессия, ощетинившаяся копьями и ятаганами, привлекла внимание Уны.

Хмурый и молчаливый, в середине процессии шагал Искандер.

* * *

Сердце паладина билось в сильном волнении. Хотя воины Церкви находились под ее защитой в любой части земель известного мира, человек, к встрече с которым его приближал каждый шаг, был не таким, как другие, и мог иногда забывать о заповедях Света. Когда-то Искандеру собственными глазами пришлось наблюдать, как он изгнал посланников Заккарума, явившихся к нему с каким-то делом, а значит, причинить вред церковнику он мог, не колеблясь. Но этот же человек, и только он смог бы устроить их пропуск к дворцовому Порталу, и поэтому паладин шел — навстречу своей судьбе.

Он постарался уйти как можно раньше утром, опасаясь назойливых расспросов своих спутников, и сам обратился к уличному патрулю и назвал себя, после чего его довольно охотно препроводили во дворец. Уже на ступенях ему показалось, что он заметил в толпе Уну, хотя в действительности, это могло и показаться.

... Стражники ввели его в знакомую комнату. Когда-то ему приходилось бывать здесь часто. Когда-то... много лет назад. И за много лет тут почти ничего не изменилось. По крайней мере, озиравшемуся Искандеру показалось именно так.

— Итак, ты решил вернуться. Зачем?

Высокий чернобородый человек в роскошных одеждах великого визиря поставил кубок на стол и обратил взор к паладину. Тот внутренне сжался, но внешне ничем этого не показал.

— Не думаю, что ты раскаялся и сам пришел к своему господину, чтобы вновь верно служить ему рабом. Мне сказали — тебя поймала стража, но я и сам понимаю, что это — ложь. Тебя никогда не искали, даже сразу же после того, как ты сбежал. А если бы и искали, ты никогда не был бы настолько глуп, чтобы дать себя схватить. Итак, повторяю — что тебе нужно от меня? Тебе ведь что-то нужно, я не ошибся?

Он сделал едва заметный знак, и черные стражи тихо удалились. Чернобородый исподлобья глядел на Искандера, перебирая в пальцах кубок, и ждал.

Паладин приложил руку ко лбу, груди и не склонился — скорее кивнул. Но — остался стоять, где стоял. Он промедлил несколько мгновений прежде, чем заговорил.

— Я... приветствую тебя, великий визирь. И я... никогда бы не пришел к тебе, если бы не крайняя нужда.

— Догадываюсь, — усмехнулся визирь, опираясь ладонью о стол, уставленный яствами. — Но не мог ты подумать, ничтожный раб, что я прикажу схватить тебя и посадить на цепь, где тебе и место?

— Я — паладин Храма Света, — поспешней, чем это было нужно, объяснил Искандер, на всякий случай, поводя плечами, чтобы ощутить металл спрятанного на спине клинка. — Никто не смеет трогать воинов Церкви, или проклятие падет на дом нечестивца и на его потомство до седьмого колена! И ты знаешь, что это правда, визирь!

— А если паладин, которого я прикажу тронуть, и есть мой потомок? Ведь в этом случае проклятье падет и на тебя, сын моей рабыни.

— Мне нужно, чтобы ты помог мне пройти через Портал, великий визирь. Тот, что в подвалах дворца.

Чернобородый молча поставил кубок на стол, подошел к Искандеру и заглянул в лицо. Несколько мгновений потратил на его изучение, потом отступил назад, скрестив руки на груди.

— А почему ты не можешь пройти через тот, что в катакомбах под городом? Или паладин Света настолько труслив, что боится попасть на клыки чудовищу, что водится там?

— Портала в катакомбах больше нет, — Искандер уже овладел собой и с достоинством выдержал насмешливый взгляд. — Я своими глазами видел его обломки. Остался только тот, что во дворце.

— Есть и другие порталы.

— Есть. Но если я буду искать ближайший, то не успею... настигнуть того, за кем гонюсь. Это очень важно... для Церкви... и всего нашего мира.

Визирь опустил руки и отвел взгляд.

— Забавно. Ты не первый, кто пришел ко мне с требованием провести его к Порталу. Был еще один...

— В темном плаще. Житель Севера. Высокий, широкоплечий человек с выправкой воина. С ним был другой — тоже северянин, но ниже и тоньше, который чего-то боялся. Ты провел их??

— Значит, ты гонишься за этими двумя? Да, я провел их, сын моей рабыни. Высокий северянин сделал мне предложение, от которого я не смог отказаться...

Чернобородый еще говорил, а в его расширенных зрачках уже отражался всполох клинка, который словно из воздуха возник в руках Искандера. Паладин держал узкий меч на излете у самого горла великого визиря.

— Несчастный! Ты хоть понимаешь, что ты наделал? Ты открыл путь великому Злу! Сын шакала!

— Убери меч, — прохрипел визирь, делая знак показавшейся в дверях страже удалиться. — Убери меч, ты все равно не убьешь меня!

Несколько мгновений паладин видимо боролся с собой, потом нехотя отступил, убирая клинок.

— Если бы ты все еще был в моей власти, за это с тебя, сидящего на колу, уже сдирали бы кожу, и заливали мясо кипящим маслом, — морщась, чернобородый потирал шею в том месте, где ее касалось острие меча. — Но ты прав, я не трону паладина Света. Как и ты бы не тронул ни единого человека, как бы ты его ни ненавидел.

— Ты проведешь меня к Порталу, визирь? Я не демон и не владею сокровищами, но могу пообещать тебе, что в аду сокровища тебе не пригодятся. А за то, что ты сделал, твоя душа не сможет миновать нижнего мира!

Чернобородый стиснул кубок. Паладины не могли врать, и этот говорил правду, как бы ни был зол.

— Кто был этот северянин, которого я провел к Порталу?

— Тебе не нужно знать, визирь. Но он вот-вот принесет гибель этому миру. Когда он прошел через портал?

— Этой ночью.

— Тогда отведи к Порталу и меня. Не медли!

— И это спасет мою душу?

— Я... не знаю. Но это смягчит твою вину.

Несколько долгих мгновений чернобородый смотрел на Искандера. Затем неуверенно усмехнулся и оставил в покое истерзанный кубок.

— А ты и в самом деле похож на меня, сын рабыни. Ты зря тогда убежал. У меня не было наследников... кроме тебя. Боги даровали мне только дочерей.

* * *

Странная пестрая компания из четырех северян и замотанной в покрывала восточной девушки уже давно привлекала внимание стражи, охраняющей дворец. Люди эти провели прямо напротив дворцовых ворот целое утро, о чем-то возбужденно разговаривая на своем варварском наречье. Начальник стражи уже хотел отправить своих людей, дабы схватить подозрительных чужестранцев и подвергнуть их допросу, когда чернокожий раб принес ему приказ от самого визиря Халима аль Аджарми пригласить их в его покои.

... Огромный зал освещался синеватым светом открытого Портала. Четверо северян и двое людей Востока в полном боевом облачении стояли перед ним. Потом один из них сделал первый шаг...

-... Так это и есть Междумирье?

Отряд из воинов и колдунов стоял, кое-как ютясь на небольшой платформе, висящей в звездной пустоте. От платформы вниз, к небольшой и неширокой мраморной дорожке вели ступени, так же, как и все здесь, висевшие в пустоте, и никак не связанные друг с другом. Мраморная дорожка то тут, то там пересекалась такими же ступенями, одни из которых спускались к другим дорожкам, другие поднимались к платформам с входами в иные Порталы. Этих входов были здесь тысячи...

— Свет! — Уна огляделась. На лице ее мелькнула тень беспомощности. — Как же мне найдем наш? Паладин?

Искандер напряженно кивнул дочери мага, которая, казалось, ждала только этого его кивка, и вложил в ее протянутую руку посох Горадрика. Саида неожиданно легко приняла тяжелое оружие. Плавным движением она откинула назад гриву тяжелых темных волос, перехватила посох второй рукой и вытянула перед собой древнее оружие.

— Что она делает?

Искандер сделал нетерпеливый жест рукой, глядя на волшебницу. Поневоле все смотрели на нее. Долгое время девушка стояла неподвижно, потом резко обернулась, указывая посохом в сторону одной из мраморных дорог. На ее смуглом лбу блестели бисеринки пота.

— В той стороне.

— А точнее, стал быть, сказать не могешь? — недовольно поморщился Мрай.

Девушка оскорбилась.

— Может, поручить это дело тебе?

— Идем, — паладин вынул меч из ножен, и осторожно двинулся вниз по ступенькам в указанном колдуньей направлении.

— Только осторожнее, — буркнул Зандер, доставая свой жезл. — Опасайтесь стражей.

— К-каких стражей?

— Стражи бывают разные, Уна, — прищуренными глазами паладин оглядывал лежавший перед ними путь — и проходившие близко другие пути. — Многие вообще невидимы. Но они здесь есть. Не могут не быть. Зандер прав — осторожнее. Если кто-то упадет, он уже не сможет вернуться назад.

Таул неприятно ухмыльнулся в рыжие усы.

— Есть тут стражи. И не только стражи. Не сомневайтесь. Кто-то невидим, кто-то — не имеет запаха, кто-то бесшумно двигается или захватывает твое тело, заставляя лепить свои скульптуры...

— И много тут различных зодчих? — Зандер, казалось, заинтересовался всерьез.

— Откуда мне знать? Крепь Хоразона уже давно облюбовала всякая мерзость. Там могут быть существа и похуже зодчего Кураста. Проходя здесь в поисках посоха, я убивал десятками, а им словно не было конца, как и этим мерзким мраморным ступеням. Ох-х, не думал, что Отец-Волк подвергнет меня испытанию идти здесь еще раз.

По приказу паладина товарищи по оружию растянулись группой по одному человеку каждый из который отстоял от другого на три шага. Саида шла первой. Она держала перед собой тяжелый посох Горадрика, который был рассчитан на потомков древних владык Востока. Они не были людьми и не были богами. У них были птичьи головы, и каждый из них был выше и сильнее человека. Древнее оружие было даже варвару не по руке. Но, кроме Саиды, никто не чуял. И только она могла показывать дорогу. Поэтому волей-неволей ей приходилось идти впереди. За ней, осторожно ступая по мраморным плитам, двигался Искандер. Временами, скашивая глаза на воина Света, Саида не могла не любоваться его походкой воина и мага. Из всех воинами были только трое, но один из них, огромный неуклюжий варвар, словно просился, чтобы его водили на цепи, как дикого северного медведя. А другая была почти раздетой нечестивой девкой из северных язычниц. Как ее вообще приняли в отряд? Язычница вышагивала со своим луком вслед за паладином, и он часто озирался на нее. Как будто боялся, что она оступится и упадет! Если она такая неуклюжая, что она вообще делает в компании с воинами Света?

Занятая подобными мыслями, Саида вдруг ощутила опасность. Она шла словно бы отовсюду. Волшебница едва успела обернуться к паладину, который следовал за ней по пятам.

— Сейчас на нас нападут!

— Кто? — варвар Мрай, который шел последним, но все равно расслышал слова восточной девушки, завертев своей лысой головой.

— Я не знаю...

— Ложись! — не своим голосом вдруг завопил рыжеволосый Таул, и, подавая пример, первым рухнул на мраморные плиты.