Звериный подарок

Еще к тому же неясно, как Дарена перенесет переход по лесу, людей они водили очень редко и некоторые из них до выхода не доживали. К тому же водили они только здоровых мужчин, а тут девчонка, хотя считается, что разницы никакой нет. Значит, петлю нужно искать очень короткую, чтобы в случае чего сразу выйти. Вот только короткая петля выведет с самую середину леса, где любят устраиваться зурпы, а взрослого зурпа они даже втроем осилят только при большом везении.

В общем, переход ожидался не из легких.

Глава 8 Старый лес

Вначале мы едем верхом, лес редкий, ровный, как поле, местами совсем плешивый.

Граница со Старым лесом заметна издалека. Похоже, эти деревья видели не только моих предков, а пожалуй и само сотворение мира. Огромные корни сплетены так плотно, что земли не видать. Подлеска почти совсем нет, только стволы деревьев да заросшие травой и мхом корни.

В этом лесу пришлось идти пешком, ведя Мотылька за уздечку. Вначале я боялась, что вскоре мы просто переломаем ноги, не я, так лошадь и на этом наше путешествие закончится. Но земля оказалось очень ровной, между корней плотно забились мелкие сухие ветки, труха и мох. Идти было даже приятно, как будто мягкий ковер под ногами. А вот Мотыльку здесь не нравилось, она шумно фыркала и отмахивалась хвостом от чего-то невидимого, но очень неприятного.

И в этом странном лесу волки недолго искали повод для смеха. Когда жеребец Дынко подошел к Мотыльку слишком близко, шумно вздыхая у ее головы, вспомнилось, что он к ней неравнодушен и я тут же потянула поводья, отводя свою лошадь подальше.

Могла бы и догадаться, какой получу результат. Может Дынко это даже специально устроил.

— Данька собирается беречь честь своей кобылы пуще своей собственной! — кто-то пробормотал сквозь хохот.

А я даже не обиделась. Вообще неприятно, когда над тобой смеются, но к их смеху, наоборот, так и тянуло присоединиться. И потом, хоть и обзываю про себя предателями, но если честно, думаю, они все-таки неплохие люди. То есть волки. Ведь... не тронули же, заботятся, как ни странно, хотя мало кто стал бы терпеть меня, как есть и быстро бы на место поставил с помощью силы. Я же полностью в их власти, в мрачном лесу, где вокруг ни души.

Таак, вот сейчас стоит подумать о чем-нибудь другом. Например, что скоро я увижу Саньку. Сильно ли он изменился за два года? Помню, уезжал, вскоре после моего дня рождения, тощий был, нестриженый, но сиял как новая монета. Конечно, свое дело и полная свобода! Всего два дня и я его увижу!

Остановились мы только один раз, у небольшого узкого стоячего озера, с совершено недвижимой поверхностью, затянутой пленкой желтеющей ряски.

Радим поманил меня пальцем и сделал знак идти тихо. Что-то хочет показать, наверное, интересное, раз улыбается.

Его палец указывал куда-то за озеро, в ветки низко склонившихся елей.

Что это там, я даже не сразу разглядела. На большом камне, нависающим пологим, густо заросшим мхом боком прямо над водой виднелась какая-то маленькая зеленоватая... фигурка? Как будто ребенок. Хотя нет... размером с ребенка, а фигура-то недетская. Женская, хотя и бедра узкие и грудь маленькая, но явно женская! Сидит на камне, ноги по колено в воде и по волосам рукой водит.

Волчий вой за моей спиной испугал не столько меня, сколько существо на камне. Я-то почти сразу поняла по хохоту, что это ребята выселяться. А она, похоже, не знала. Камень мгновенно опустел, а по озеру только круги шли.

— Мавка, у вас таких уже нет, — пояснил Радим. — У вас, у людей вообще мало нечисти осталось, всех извели. Напридумывали страшилок, кого ни возьми, все сплошь пакостники да злыдни. А они ведь совсем безобидные. Ну, поймает мавка кого, ну пощекочет немного, и все! А топить — нужны ей в соседях злые утопленники, как же!

И правда, на вид совсем безобидная. Как такая маленькая может кого-нибудь поймать? Интересно, тут в лесу еще много таких же существ? Может, лесные бабочки водятся? Вот бы поймать!

На ночлег мы остановились, когда начало темнеть. Радим опять ушел в одиночку за водой и пока не вернулся, я глаз не могла оторвать от леса. А он снова появился с другой стороны.

Теперь они собрались готовить кашу с мясом и салом. И опять делают все спокойно и быстро, как будто не шли целый день и совсем не устали. В этот раз за дровами ходил Ждан, а Дынко рассматривал топорик. Это что, обряд какой-то, рассматривать его каждый раз перед использованием?

Когда затрещал костер, глаза сами собой начали закрываться. Мне надо было в лес, но заставить себя встать я не смогла. Так и терпела, отгоняя сон, пока еда не была готова, а потом без остатка съедена. Радим собрал посуду и потащил в лес, наверное, к воде мыть.

Теперь уже тянуть было некуда, поэтому я, как и положено, поинтересовалась в какую сторону идти.

— Туда, — после недолгого мотания головой показывает за спину Дынко.

— А там что? — киваю налево.

— Там... зверушки всякие, далеко правда, но мало ли куда они соберутся пойти погулять.

— А слева?

— Тоже зверушки, лучше и не знать.

— А впереди?

— Там... Радим, — ухмыляется Дынко.

— Не, я уже тут, — раздается за спиной голос.

— Так что там теперь? — уточняю.

— Уже ничего, можешь туда идти, там ручей недалеко, — говорит Радим, — кстати, давай свой мешок, мы тебя посередине положим, ночь холодная будет.

Я ослышалась, интересно?

— Куда ты меня положишь? — наивно переспрашиваю.

— В лесу в холод нужно спать рядом, чтобы не замерзнуть.

— Вот и спите! Я и сама обойдусь!

— Да замерзнешь же! Холодно будет ночью! — И опять голос повышает. Почему интересно другие на меня никогда не орут? А этот как будто... как будто право имеет на меня кричать! Второй раз за день уже!

— Не ори на меня, ты мне не муж! — заявляю ему в ответ.

Крыть нечем, Радим молчит, но Дынко опять гогочет во весь голос, а Ждан еще сдерживается, но видно уже с большим трудом.

И пусть зубоскалят, дети великовозрастные! Я вообще в лес собиралась. Даже все равно теперь, если ли в нем какие-нибудь страшилища и не сожрут ли они меня.

А впрочем, далеко я не отхожу, потому что вспоминаю... про амулет. Сейчас и проверим, работает ли он, как дедуля обещал, а может заодно и выясним, что они задумали.

Я достаю из-за пазухи камень, внутри которого медленно плавает очень бледный, слегка светящийся густой туман. Прислоняю ко лбу, представляя волков у костра. Перед глазами плывет белое марево, из которого вылетают слова, похожие на длинные полупрозрачные ленты.

— ...так и не сказал, — голос Ждана.

— И почему она тебя боится? — Дынко.

Голоса очень серьезные, ни тени смеха, даже странно. Радим отвечает не сразу.

— Я видел ее в ночь после ярмарки... на берегу озера. И она поняла, откуда я пришел.

— В смысле из дома, где женщины живут?

— Да.

— Объяснил бы, что ты там только пил да песни орал, а когда к тебе подходили девки, в воду от них нырял. — Ждан.

— Чего это я буду оправдываться? — Огрызается Радим.

— А кому оправдываться, мне? Думаешь, ей будет интересно, начни я извинятся за свое поведение, неважно чего оно касается? — Дынко.

Молчание. Они перестали говорить? Наверное, камень выдохся, его ненадолго хватает. Почти решила убрать, когда услышала кое-что еще.

— Ждан, — голос у Радима теперь очень странный, как будто у него что-то болит. — Что... делать? Ты можешь что-нибудь увидеть?

— Жди, до дома доберемся, там у старейшин узнаем. Что... совсем плохо?

Ответа нет, камень гаснет, теперь по-настоящему.

Можно уже и возвращается, но хочется подумать.

Они от меня что-то ждут. И это что-то связано с Радимом. Разве с ним что-то не так? Я хоть и слабенький лекарь, но точно знаю, что он здоров. Ну, злой немного, но это не лечится. Так чего они ждут? Еще утром я бы подумала, что они хотят просто со мной поразвлечься. Но не сейчас. Они не смотрят на меня так, как смотрели иногда мужчины в деревне и на ярмарке, прежде чем сделать заманчивое, на их взгляд, предложение. Волки смотрят как будто... как будто я одна из них. Кроме Радима, его странного взгляда я вообще понять не могу, но желания там точно нет. По крайне мере сверху, а глубже... заглядывать... боюсь.

Там, глубже... огоньки. Как будто показывают заблудившемуся дорогу. Или... наоборот, в лес заводят, где бросят погибать ради собственного веселья.

— Дарька! — кричат от костра, — ты заблудилась?

На сегодня впрочем, хватит догадок и происшествий, надо отдохнуть. Голова тяжелая, все равно ничего путного не решу.

У костра я молча заворачиваюсь в одеяло и новый плащ под мрачным взглядом Радима. Они все сидят с другой стороны костра и смотрят с ожиданием, как будто я выступать перед ними собираюсь.

— Вам сплясать? — не выдерживаю.

Хоть бы хны! И глазом не моргнули. Ну и ладно, сейчас мне все равно, пусть хоть в упор таращатся.

— Ну, как хотите. Тогда спокойной ночи, — улыбаюсь.

— Замерзнешь! — напоминает Дынко.

Отвечать я не собираюсь. Закрываю глаза и засыпаю почти мгновенно. Даже ничего не снится, ночь пролетает быстро, как будто длиться всего несколько минут.

А когда просыпаюсь, мне тепло. А говорили, замерзнешь! Не намного тут холоднее, чем в моей комнате зимой. Это, наверное, из-за плаща, действительно, самый теплый.

Хотя... Я так завизжала, что сама испугалась. Вот почему мне тепло! Потому что меня кто-то обнимает!

Через секунду остальные стояли рядом, смотря сверху, как я с немалым удивлением пялюсь на спящего рядом Дынко. Мне, честно говоря, казалось, что если кто-то и рискнет лечь рядом, то это будет Радим. А вот и он стоит. Ох и лицо у него! В глазах что-то такое острое мелькает, что я пугаюсь... За Дынко.

— Я от неожиданности кричала, — говорю быстро. — Просто не думала, что тут кто-то рядом, он ничего не сделал.

— И что происходит? — отстраненно спрашивает Радим.

Ждан делает шаг вперед и хватает меня за руку, а потом тащит за собой, мимо костра к лесу, оставляя Радима стоящим над Дынко, который впрочем, подниматься не собирается, а все так же невозмутимо валяется на земле.

— Я не дам ей замерзнуть, — спокойно говорит Дынко.

Радима я не слышу.

— В следующий раз сам что-нибудь сделай. — Так же невозмутимо отвечает Дынко.

Мы с Жданом немножко гуляем по лесу, а когда возвращаемся, на полянке уже мир и покой, горит, потрескивая костер, у которого можно погреться и вздохнуть спокойно.

Идти по лесу оказывается не таким уж и скучно. С утра вокруг все затянуто серым рваным туманом, сквозь него огромные сосны и ели похожи на темно-зеленые, отливающие синевой горы.

Сегодня я говорю больше, чем они все вместе взятые и не могу остановиться. Я расспрашиваю про все вокруг, про незнакомые цветы и ягоды, про странных еде видимых птиц и зверушек. Про звуки, доносящиеся откуда-то издалека, сбоку, сверху и даже снизу. Мне все интересно, к обеду устаю болтать и замолкаю. Все вокруг облегченно вздыхают. Смешные, языку надо гораздо меньше отдыха, чем ногам! Чуть позже они в этом убеждаются.

Еще через пару часов усталость все-таки до меня добирается. Постепенно ноги начинают заплетаться и теперь я тщательно за ними слежу. Только поэтому удалось не свалиться в странную развороченную в корнях яму, как будто кто-то прорывался изнутри, и кто-то очень немаленький и очень неслабый.

И зачем меня сразу тащить назад? Ведь понятно тут давно никого нет, иначе я была бы уж неживая. Если это... существо так легко разворотило корни, то меня и не заметит.

— Старая нора, даже запаса нет.

— Мы вроде должны обходить? — Хмуро спрашивает Радим, — кто следит?

Дынко поджимает губы.

— За старыми не слежу, новые бы не пропустить, итак уже три петли сделали, пока их обходили. Под ноги просто смотрите и все.

— Ладно, Дарька, под ноги смотри, — повторяет Радим, хотя я итак их прекрасно слышу. — И не вздумай это есть! — кричит.

Кому-то точно надо нервы лечить! Если я сорвала гроздь незнакомых ягод, это не значит, что я тут же брошусь их есть. Просто они красивые, прозрачные, на солнце блестят и переливаются. Неужели ядовитые?

Не отвязались, пока ягоды не выкинула, а потом еще у родника заставили руки с мылом мыть.

К вечеру Мотылька уже не надо было вести, она сама шла следом, как кони волков. Не хотела, наверное, в одиночестве тут заблудится, слишком необычный был лес, совсем непохожий на наш.

Вечером Радим, даже не спрашивая, забирает мои вещи и я без споров ложусь спать между ним и Дынко. Тут действительно теплее, чем одной и когда Радим обнимает меня одной рукой и тесно прижимается к спине, даже в голову не приходит, что намерения у него дурные. Я почему-то знаю, что это не так.

Волки

Ждан с удовольствием наблюдал, как его друзья поссорились впервые лет за пятнадцать. На его памяти так друг на друга они последний раз шипели, когда спорили, кого именно Белуг признает лучшим воином. Хитрый наставник мальчишек не останавливал, так и оттягивал с окончательным решением до тех пор, пока они не выросли и спор не решился сам собой. Ждану вообще всегда нравилось, когда они препирались, старательно что-то друг другу втолковывая, он любил угадать, кто окажется прав. Но в этот раз изначально считал, что прав Дынко, Радима не мешало как следует встряхнуть, хотя им и сложно было представить, в каком он сейчас состоянии.

А потом начались петли, которыми занимался Ждан. Дынко шел вперед и следил за норами, которых оказалось столько, что даже специально не присматриваясь, то и дело можно было разглядеть входы.

Главное, что Дарена хорошо себя чувствовала, причем настолько хорошо, что даже не поняла когда они ушли в петлю. Еще в замке волки спорили, стоит ли ей говорить всю правду и решили, что нет. Судя по реакции на нору зурпа, правильно решили, ей итак за последние дни досталось, зачем лишний раз пугать? Хотя с другой стороны она умудрилась найти где-то кристальные ягоды и, похоже, собиралась их пробовать. Непоправимого бы не случилось, даже было бы приятно первые пару часов, но с того количества, которое она держала в руках память бы отбило начисто. Тащи потом к колдуну застывшую куклу и трать пару недель пока она в себя придет.

К вечеру они вышли в первую полосу в сторону Стольска. Можно было вздохнуть спокойно, пространственные петли Старого леса образовывались случайно и можно сказать повезло, что они смогли так быстро найти нужные и просчитать точку выхода в нужную сторону.

Глава 9 Чужая жизнь

С утра день ничем не отличался от прошлого.

За пару часов до обеда мы выбрались из Старого леса в обычный, молодой. Хотя некоторые деревья в нем были такой толщины, что мне не обхватить, после деревьев в старом все равно смотрелись как тонкие тростинки.

Тут уже можно было ехать верхом, а еще через часик прямо перед носом, выскочив из-под крутой горки, появился тракт. Насколько я помню из книг, тракт у Стольска делит земли моего отца и соседнего князя Бронута и даже сам город стоит прямо на границе.