Кровавый Гримуар: Господство Мрака

Сандро выжидающе смотрел на баньши. Она неподвижно висела в воздухе перед ним. Не шевелились даже ее длинные белые волосы, достающие до пола, хотя их касался легкий ветерок, доносящийся из выбитого окна.

Внезапно черты ее лица начали смягчаться. Морщины сглаживались, кожа приобретала более естественный цвет. Непроницаемая чернота на месте глаз стала рассеиваться. Длинные волосы наливались цветом и укорачивались. Сандро завороженно смотрел на нее. Он никогда не видел, как баньши превращаются обратно в людей, прекрасную половину которых некогда представляли. Впрочем, самих баньши он тоже раньше не видел.

Жоржет приняла свой прежний облик. Ее усталые измученные глаза смотрели на него со скорбью. Они налились тяжелыми слезами, ресницы женщины трепетали.

— Спасибо... — простонала она.

Ее глаза закрылись. Невидимая сила бережно опустила женщину на пол, и она замерла. Жоржет Боше обрела покой, которого заслуживала. Она выглядела так же, как и раньше. И, как и любой умерший, она казалась спящей. Не хватало лишь ровного дыхания.

Возможно, что вампир даже не знал, что она превратится в баньши. А если бы и узнал — это позабавило бы его еще больше. Чем больше страданий — тем больше потехи для него. Злодеяние никогда не бывает однократным. Совершая преступление, человек всегда творит намного больше, чем может себе представить. Никогда и никому нельзя навредить лишь один раз. Даже разбитая в драке губа будет болеть при каждом движении, а не только в момент удара. Вполне возможно, что на всю жизнь после этого останется шрам, напоминающий о том дне, когда он был получен. При этом исток зла — всего один удар. Стоит ли говорить о более значительных злодеяниях.

Глядя на умиротворенное лицо пожилой женщины, принявшей такую смерть, он снова ощутил, как захлебывается в океане ненависти к своему заклятому врагу. С трудом сдерживая рвущееся наружу бешенство, он поднял тело Жоржет и вынес на улицу. Ферро встретил его укоризненным взглядом. Он переживал за Сандро не меньше, чем тот за него. Эта связь между ними установилась очень давно, в момент их первой встречи.

Сандро положил тело Жоржет на спину Ферро и накрыл сверху покрывалом, которое взял в той спальне, где женщина встретила свою смерть. Ведя скакуна за поводья, он шел рядом по едва видневшейся тропинке. Темнота все еще была непроглядной. Лунный свет, едва пробивавшийся сквозь кроны деревьев, почти не освещал путь. Трава мягко шелестела под ногами. Копыта жемчужного жеребца приглушенно стучали по земле.

Выходя из-под сени деревьев, Сандро увидел в окнах домов тусклый свет. Когда-то деревня светилась сотней огней, теперь их было всего несколько. Тело налилось тяжестью, мысли двигались медленно, как набрякшие от влаги тучи в сером небе. Близилось утро еще одной ночи, когда он встретил кошмар лицом к лицу. Сандро не боялся сойти с ума. Он все равно не рассчитывал дожить до момента, когда безумие станет его обычным состоянием. Его интересовала лишь цель. Достичь ее нужно было любыми средствами. И тогда многие другие смогут прожить более долгую и лучшую жизнь, чем он.

Увидев его на тропе, из домов выбежали мужчины. Женщины с детьми остались в домах, выглядывая из дверей и окон. Ему помогли снять тело Жоржет со спины коня. Ее уложили в одном из опустевших домов. Похоронить бедную женщину решили днем, когда будет светло. Сандро, едва борясь с усталостью, запрыгнул в седло.

— Куда вы опять, господин? — изумленно спросил один из мужчин.

— В лесу остался еще один покойник, который не заслуживает церемоний. Дайте мне лопату.

Ему вынесли лопату, и он поехал к тому месту, где начал ночной бой. Сандро чуть не проиграл его, когда в спину ему выстрелил Жак Бернье. Если бы не Ферро, в лесу остался бы труп Сандро. А выжившие жители умерли бы от голода, или, отчаявшись, вышли бы из домов добровольно, на поживу упырям. Жоржет никогда не обрела бы покой. Дух мученицы вечно скитался бы по болотам возле Нуэнтель, убивая каждого путника, который по роковой случайности забрел бы в ее обитель. И причиной всего этого зла была бы лишь одна пуля, пущенная в спину одинокому стрелку, принимающему неравный бой.

Сандро поднялся на склон, с которого съезжал, сбросив навстречу упырям гранаты. Проехал мимо того места, где Ферро толкнул его, чтобы спасти от пули. Чуть поодаль лежал труп. Сандро спешился и склонился над телом. Глядя в мертвое лицо Жака Бернье, он подумал, что тот с самого начала вызывал у него смутные и неприятные чувства. А император оказался не лучше других политиков, поручая Бернье убить его. Он показал свое истинное лицо. И по сравнению с этим его лицом, морда упыря казалась вполне симпатичной. Ибо жертвы вампиров были бессознательными. Этот же творил зло сознательно и расчетливо.

Сандро разрыл яму и скинул в нее труп предателя. Засыпая его землей, он подумал, что было бы неплохо поступить так же и с самим двуличным подонком, зовущим себя императором. Сидя в шикарной резиденции, тот бросался высокопарными фразами, которые создавали ощущение его заинтересованности в судьбе своих сограждан. На самом деле он приносил их в жертву ради получения еще большей власти и обогащения. Ничто во вселенной, кроме этих двух вещей, не имело для него значения. Сандро теперь знал, где искать вампира. Он в Париже. Скорее всего, кровопийца пообещал императору многое за содействие в своих зверствах. Ничего, дойдет очередь и до его паскудного высочества, и до его хозяина.

Закопав предателя, Сандро вернулся в деревню. Покормил изможденного Ферро. После пережитого было непреодолимое желание устроиться спать на лежанке рядом с ним, но он пересилил себя, и, погладив белоснежную гриву на прощание, зашел в дом Амьера. Там его ждало то, в чем он так нуждался — нехитрый ужин из оставшихся припасов и, хоть и не такая комфортная, как в королевской спальне, но все-таки сухая и чистая постель. Он ожидал, что после пережитого ему не удастся уснуть всю ближайшую неделю, но ожидания не оправдались. Он был измотан до крайности. Как физически, так и психически. Сознание отключилось почти мгновенно, стоило ему положить голову на подушку. И, будто его разум сжалился над ним, в ту ночь Сандро видел только хорошие сны.