Люди Рун

Та часть его разума, что принадлежала дракону, напомнила, как и что делать, и Райдо немного согнул одно крыло, неспешно разворачиваясь в воздухе. Внизу мелькнули Кэр'Модан, Пустошь, рассыпанные по склону горы деревушки и сам вулкан, из-за которого величественно поднималось солнце. Время тут и время "там" текло по-разному, и над княжеством занимался новый день.

Райдо взмахнул крыльями, ловя ветер, и ликующе протрубил драконий клич. Сородичи откликнулись вожаку, и в синюю пустоту взмыло ещё несколько золотых, бронзовых и серебристых силуэтов.

Когда именно в нём пробудилась это неистовая жажда полёта, Райдо не знал. Сколько он себя помнил, его манило небо. Когда он принёс в деревню первое яйцо драконодора, его не дразнил только ленивый. Некоторые и вовсе пророчили беду, предсказывая, что хищная птица сожрёт и двинувшегося умишком парня, и ещё пару бедолаг, что подвернутся поблизости в недобрый час. Райдо разругался со старейшинами и сколотил сторожку в лесу, но яйцо не оставил. А через два года впервые почувствовал, что это такое — полёт.

Пойманная в ладони бесконечность.

Свист укрощённого ветра под крыльями.

Заплутавший между облаками смех.

Райдо стремился в прозрачную бездну всю свою жизнь. Но только сейчас, второй раз вернувшись из-за грани и изменив естество, он впервые оказался с небом один на один. Боль потери смешивалась с радостью обретения, скорбь расставания переплеталось с радостью долгожданной встречи, и больше не было однозначных ответов. Оставался только вечный поиск пути среди бескрайних просторов мира.

Ленивые размышления о том, откуда начать своё путешествие, неожиданно прервал какой-то странный шум вдалеке, едва на границе слышимости даже драконьего, значительно превосходящего человеческий, слуха. А через мгновение сердце Райдо провалилось вниз: над княжеским замком поднимались тоненькие струйки чёрного дыма.

Над башнями кружили маленькие фигуры всадников, на стенах и под ними кипела ожесточённая битва. "Тейваз решила не медлить с атакой", — понял воин, складывая крылья, чтобы камнем упасть вниз.

Его встретили крики ужаса и несколько пущенных нашедшимися смельчаками копий. Дракон медленно втянул в себя воздух, готовясь вернуть его огненной струёй и одновременно прицеливаясь к одной из групп культистов, как на него кинулась буря — оседлавшая драконодора Тей вместе со связанной с её разумом гвардией.

Огненная струя окутала фигурку женщины и стекла, словно с невидимой сферы, не причинив ни малейшего вреда. Земля оказалось слишком близко и Райдо врезался крылом в стену, обрушил пару зубцов, поранился сам и тяжело загрёб воздух, пытаясь взмыть вверх.

Культисты метались вокруг, норовя ужалить, дракон метался в небе, яростно рычал и плевался огнём, прорежая ряды нападающих. Тейваз внезапно оказалась совсем близко, маленькая, спокойная и безжалостная, хладнокровно отыскивая уязвимое место своего чудовищного противника. С невольным восхищением воин осознал, что его враг, любовница и бывшая соратница по силе не уступает ему в его новом обличье.

Толчок той невидимой силы, что он испытал на себе ещё тогда, в подземелье, выбил из-под крыльев воздух, заставляя промахнуться с ударом. Райдо нырнул вниз, чуть не ободрав брюхо о скалы, перевёл дыхание, подпуская врага совсем близко, и жарко дохнул на Пророчицу пламенем.

— Так вы уже умирали с Дагазом, да? — удивлённо переспросил Райдо, разметавшийся на измятых простынях. Обнажённая темноволосая красавица лежала рядом, смотрела в потолок и усмехалась собственным мыслям.

— Мы жили поодаль от людей, занятые познанием мира и находящейся в нашем распоряжении силы, и не слишком интересовались делами смертных. Но им оказалось дело до нас. — Голос женщины звучал отстранённо, но что-то царапало воина, не давая ему поверить, что Тей так спокойна, какой хочет казаться. — Они пришли ночью, и двери оказались заблокированы раньше, чем мы с братом успели проснуться. Не помню, что они кричали. Что-то о злых духах или колдунах, которых необходимо уничтожить, чтобы мы больше не насылали мор и засуху. Как будто мне было какое-то дело до их драгоценного скота! Пока мы пытались выбить дверь, крестьяне натащили под стены хвороста и подожгли. На Дагаза упала балка, мне повезло меньше.

— И с тех пор ты не любишь огонь?

— Почему не люблю? С тех пор я не позволяю ему себя коснуться.

Тейваз сказала ему правду тогда, огонь, даже драконий, не мог пробить её защиту. Вот только Райдо и не пытался. Пламя служило для другого — ослепило женщину, не давая заметить обрушившийся на неё шипастый хвост, пока не стало поздно. Она даже не вскрикнула, падая вниз, словно сломанная кукла. Райдо едва успел подхватить её, не давая разбиться о камни, и бережно, боясь повредить своей ноше, спланировал на площадь перед замком.

Культисты, потерявшие направлявшую их волю, замерли и не оказали никакого сопротивления, когда их вязали дружинники. Дагаз подбежал к дракону, подхватывая сестру на руки. Лицо Тейваз густо залило кровью, но насколько сильно она пострадала, понять было трудно.

— Она жива, — со странной смесью радости и сожаления проговорил Даг. — Райдо... это... это ты?

Дракон посмотрел другу в глаза и взмыл обратно в небо. Чтобы больше не оглядываться.

Эпилог

В подземелье княжеского замка было суше, чем в катакомбах под Кэр'Моданом, зато противно пахло крысами. Лотвир мрачно тащился за Иланой и подменным Кэрном (то есть на самом деле настоящим, но ставшим ещё более неприятным для мастера-проводника типом). Впереди княжны и её жениха размашисто шагал князь, а сзади дружно топали дружинники. И вся эта толпа народу собралась в здешних негостеприимных коридорах не просто так.

Узница сидела в тесном каменном мешке, в кандалах и цепи, приковывающей её к стене. Учитывая, сколько жертв принесли действия Пророчицы, подобные предосторожности вовсе не казались излишними. Впрочем, сейчас грозная предводительница таинственного Культа вовсе не казалась несущей угрозу. Просто осунувшаяся женщина в рубище, с повязкой на ослепших глазах и с пересекающим половину лица шрамом.

— Зять, не напомнишь мне, почему я не могу казнить злодейку за все её преступления? — рыкнул князь, вопросительно уставившись на Кэрна.

— Отец! — ахнула Илана, вцепляясь в руку мужа. Свадьбу сыграли всего неделю назад, с тех пор ещё не все гости и протрезветь-то успели.

— Если мы её казним, она родится снова и вернётся, — терпеливо объяснил Кэрн. — Через двадцать лет или тридцать, чинить неприятности нам или нашим детям.

Князь нахмурился, но кивнул.

— Держать в заточении мерзавку! — громыхнул он. — На веки вечные!