Риана учила Николаса обычным вещам, которыми раньше с ним занималась мама, а Эдварду помогал выписанный из соседнего городка учитель: грамоте, математике, естествознанию, истории. Правда, Сумеречники знали о мире несоизмеримо больше неодарённых.
Письмо они использовали другое — старинную руницу, где один символ означал много разных слов в зависимости от смысла и соседствующих символов. Ныне её полностью вытеснила единоверческая буквица, более простая, в которой каждый знак обозначал отдельный звук. Николас освоил её уже давно. Буквице обучали даже бедняков в школах при храмах. Ирония была в том, что её тоже придумали Сумеречные книжники, а захватчики присвоили и выдали за своё изобретение. Только говорить об этом при чужаках, как и показывать своё знание руницы не стоило.
Географией они тоже занимались. На картах кроме стран, городов, гор, лесов, пустынь и водоёмов отмечались места силы и проходящие через них оси, что вели от южного края Червоточины в далёком мифическом Зюдхейме до северного края в ледяной пустыне Нордхейма.
— Отсюда они выходят — новорождённые демоны, — Риана указала палочкой обозначенную на карте Червоточину. — Смысл существования Сумеречников в том, чтобы защищать от них своё племя. Если демонов не станет, пропадёт и наш дар. В нём не будет больше нужды. Именно поэтому он не исчез до сих пор несмотря на то, что Лучезарные приложили к этому все усилия. Пока Червоточина порождает новых демонов, мироздание будет порождать новых одарённых, чтобы сохранить равновесие. Ведь если равновесие пошатнётся, то мир погрузится в хаос и погибнет.
— А почему нельзя просто заткнуть эту Червоточину? — недоумевал Николас. — Уничтожить как-нибудь. Может, Сумеречникам это ни к чему, но Лучезарные могли бы, если им нужно избавиться от одарённых.
— Заткнуть пробкой? Пробкой размером с материк? — рассмеялась Риана. — Червоточина стала частью мироздания. Если её уничтожить, то мир всё равно потеряет опору и опрокинется в хаос. Такими методами ничего не решить, иначе кто-нибудь бы уже это сделал.
Николас задумчиво хмурился и стучал пальцами по подлокотнику плетёного кресла.
— Давай-ка проверим, как ты запомнил предыдущий урок, — просила Риана, чтобы сменить тему. — Назови имена наших главных богов.
— Отец говорит, что богов не существует, — упрямился мальчик.
— Единоверцы говорят, что демонов и духов не существует, но ты же знаешь, что они есть, — умиротворённо улыбнулась целительница. — В незапамятные времена Повелители Стихий поделились с нами частичками своих сил. Оттуда и возник наш дар. Нельзя забывать их имена, иначе мы потеряем веру в свою праведность, а вместе с ней и свои способности. В самой нашей истории и легендах, в сокровенных знаниях заключена сила не меньшая, чем в оружии. Ну же, назови их, я же знаю, что ты прекрасно всё запомнил.
Николас упрямо выпятил нижнюю губу, но потом всё же принялся перечислять:
— Повелителя вод зовут Фаро, его часто изображают белым кашалотом. Его супругу зовут Седной, в её волосах путаются людские грехи вместе с мусором, который выбрасывают в воду. Ей прислуживают косатки-тэму и убивают всех, кто ей не угоден. У Фаро есть внебрачный сын. Он покровительствует морякам и бастардам.
Повелительницу Земли зовут Калтащ. Её изображают волчицей или золотой бабой. Её муж — грозный медведь Дуэнтэ, повелитель всех животных, диких и домашних. Их двенадцать сыновей и дочерей покровительствуют земледелию и ремеслам.
Повелительницу Огня зовут Уот. Её изображают рубиновым драконом или фениксом. Она преследует мужчин, которые изменяют своим жёнам. Её муж Вулкан — милосердный врачеватель. Он украл у Уот неугасимое пламя жизни и принёс его людям. За это супруга расчленила его на много частей и раскидала по всему свету. На месте, куда попадала его плоть, возникали вулканы. У огненной четы двое детей: парень и девушка. Они покровительствуют азарту юности.
Главный среди стихий — Небесный Повелитель Тэнгри. Его изображают орлом, сбрасывающим своего извечного врага Коршуна в пропасть. Его жена Белая Птица Умай, Луна. Она покровительствует жёнам и матерям, хранит мужчин, ушедших на войну. У них четверо сыновей, могучих и неистовых Братьев-Ветров. Каждый из них обозначает свою сторону света.
Закончив, Николас облегчённо выдохнул. Эти знания, как и сюжеты сказок, легко укладывались в его голову, но казались ему неправильными и глупыми, а порой и вовсе раздражали. Впрочем, никто не запрещал ему высказывать своё мнение и даже спорить.
На следующем занятии Риана продолжила рассказ об истории ордена:
— Человечество зародилось не здесь, а на тёплом южном континенте — Гундигарде. Но чуть больше пятнадцати веков назад его поразило страшное бедствие. Люди находились на грани вымирания. Тогда в Дольний мир спустился младший сын Небесного Повелителя — Западный ветер по прозвищу Безликий. Он объединил одарённых и повёл отвоёвывать у демонов северный континент — Мунгард. Вместе они расчистили землю, и люди создали на ней первые государства. Позже Безликий и его сподвижники, среди которых был и твой далёкий предок, основали наш орден. Полторы тысячи лет Сумеречники хранили людей от демонов, но двенадцать лет назад твой дед его распустил.
Николас потупился:
— Значит, моя семья создала орден и она же его уничтожила?
— Нет, его создал Безликий, младший сын Небесного Повелителя.
— Тогда почему он не защитил орден от единоверцев и предателей-Лучезарных? — недоумевал ученик. — Почему позволил моему деду объявить капитуляцию?
— Безликий исчез сразу после основания ордена. Появился настолько сильный демон, что никто кроме бога не мог его одолеть. Безликий сразился с ним и победил, но его собственные раны оказались смертельными, а усталость и печаль — неизбывными. Он удалился на край света и погрузился в беспробудный сон. Когда наступит конец времен, Безликий проснётся и поведёт Сумеречников в последнюю битву.
— Разве конец ещё не настал?
— Видимо, нет, раз Безликий так и не объявился, — Риана ласково провела по щеке Николаса, пытаясь смягчить. — И лучше бы это не произошло ни на нашем веку, ни на веку наших потомков.
* * *
Через пару месяцев мальчику позволили вернуться в усадьбу навестить родных. Дома его приняли как дорогого гостя, однако Эдвард сторонился его, а с отцом после всех откровений разговаривать было неловко. Хотя печать мар очень сильно его беспокоила, задавать вопросы Николас не решался, словно мешал ставший в горле ком.
Когда Гвидион явился, чтобы забрать мальчика в Дом-под-холмом, отец сам поднял неприглядную тему.
— Приближается неделя Мардуна. Вы вернёте мне сына к этому сроку?
— Ты не сможешь защищать его вечно. К тому же, ты неодарённый. Если однажды демоны нападут на вас, вы погибнете. Твой сын останется беспомощным и наведёт беду на остальную семью. — Наставник обратился к ученику: — Николас, ты же не хочешь этого? Знаешь, когда мальчик становится мужчиной? Когда перестаёт прятаться за отцовской спиной и справляется со всеми своими проблемами сам.
— Я не боюсь. Я хочу стать сильным, — ответил Николас. — Просто скажи, что веришь в меня, и я всё смогу.
— Но ведь он ещё такой маленький... — пробормотал отец потерянно.
— Как только неделя Мардуна закончится, он вернётся к тебе передохнуть, — заключил Гвидион и повёл мальчика прочь от усадьбы.
Отец глядел им вслед, пока они не скрылись в лесу.
В Доме-под-холмом Николас решил спросить у наставника:
— Мы будем драться? С Неистовым гоном, да?
Уж очень ему не терпелось увидеть настоящую битву с демонами. Но Гвидион покачал головой:
— Мы исполним защитные ритуалы и укроемся в священном месте. Владыка Аруин силён, как бог. Ни один даже самый могучий Сумеречник его не одолеет, — ответил наставник, выразительно глядя на только что вернувшегося с охоты Мидрира. Оборотень, может, и сразился бы, наплевав на опасность. — Если видишь, что тебе не выстоять, лучше беги. Главное даже для Сумеречников — выживание.
— Но если за спиной беззащитные люди? Этот двуликий уродец запугивает, мучает и убивает наших собратьев уже много сотен лет! — негодовал Николас.
— О, когда-то владыка Аруин был прекраснейшим из высших ши, а с силой его голоса не сравнились бы даже лучшие барды Норикии, — включилась в разговор Риана, отвлёкшись от стряпни. — Он предводительствовал над ордами ши Авалора ещё до того, как здесь появились люди. Безликий тоже решил обосноваться на нашем острове, потому что здесь чувствовал себя ближе всего к своему дому на Девятых небесах. Когда его люди начали строительство цитадели в том месте, где сейчас находится наша столица Ловонид, владыка возмутился посягательству на земли, которые считал своими.
Армия Сумеречников схлестнулась с воинством ши. Охотники были настолько сильны, а демоны настолько многочисленны, что даже если бы одна из сторон победила, то всё равно понесла бы невосполнимые потери. Безликий предложил решить исход битвы поединком чемпионов и вызвался участвовать в нём сам. Аруина прельстила возможность помериться силой с богом. Они сошлись на покрытых цветущим вереском болотах.
Аруин выехал верхом на кельпи, в руке его был меч-кайласах, который доселе не знал поражения. Безликий же восседал на белоснежном крылатом тулпаре, мудром небесном коне. Голубыми огнями полыхал в руке бога клинок из звёздного металла, выкованный в небесной кузнице, мерцала магическая руна "исаз" у крестовины. Лезвие его никогда не тупилось и опаляло нестерпимым холодом.
Схватка с Аруином длилась несколько дней — ни один человек не продержался бы так долго. Но противники-то людьми не были. Их силы не уступали друг другу, но после третьей ночи Аруин дрогнул. Владыка ши устал и замедлился, испарилось могущество из замахов. Но Аруин славился коварством и стойкостью. Беззвучным кличем он призвал на помощь кун ши. Псы набросились на Безликого со спины. Его спас тулпар, но и сам погиб вместе с ними.
Опечаленный утратой товарища, Безликий обратился в неистовый стальной вихрь. Грозный кельпи пал от индевевших ран, и даже непобедимый меч-кайласах разлетелся на осколки. Взмолился Аруин: "Пощади! Не калечь! Не уродуй!" Но не простил ему коварства Безликий: лишил его кисти правой руки и волшебного голоса. Звёздный клинок обезобразил прекрасное лицо владыки — рассёк на две половины.
По праву победителя Безликий велел демонам убираться с его земли. Ши ушли под холмы и создали там собственную страну Аннуин. Все пятнадцать веков сердце и разум владыки отравляла ненависть к захватчикам, лишившим его красоты. В оплату за его страдания Неистовый гон и собирает свою кровавую дань каждую неделю Мардуна.
— Почему же Безликий не убил его? — недоумевал Николас. — Ничего не мог до конца довести. Слабак, а не всесильный бог! Если бы я был на его месте, то сражался бы до последней капли крови! За ваших родителей, за всех замученных. А уж если бы он напал на мою семью...
— Твоя смерть бы что-то изменила? — оборвал его горячую речь Гвидион. — Ввязываться в битву нужно, только когда ты можешь что-то изменить, когда скопил достаточно сил и опыта, чтобы победить. А отдавать жизнь на откуп слепой ярости и боли глупо. Ты так не думаешь?
Николас почесал в затылке. Что-то здесь не стыковалось. Дед ведь тоже хотел, чтобы Сумеречники выжили, а не погибли в бою с превосходящим по силе противником. Но теперь все считают его трусом и предателем.
— Некоторые вещи можно понять, только столкнувшись с ними лицом к лицу, — Гвидион потрепал его по волосам. — Но будем надеяться, что тебе не придётся. Однажды Безликий возродится и воздаст всем по заслугам, и Аруину, и даже Лучезарным.
Николас поставил колени на табурет, подтянул их к груди и обнял руками. Полагаться на такого ненадёжного бога ему не нравилось.
— Тогда почему он спит, когда вокруг происходит такое? И где этот край света? В Нордхейме? В Зюдхейме? Может, в самой Червоточине?
— Если бы люди знали, то давно бы нашли его. Не воспринимай легенды настолько всерьёз. Иногда это просто иносказания, — снисходительно улыбнулась Риана. — Возможно, Безликий был обычным Сумеречником, как ты или я, но подвиги возвеличили его в глазах людей до уровня небожителя. После его смерти люди продолжили мечтать, что в суровый час он вернётся вместе с золотым временем доблести, почёта и славы ордена.
— Значит, кто угодно может объявить себя Безликим? — поражённо спросил Николас.
— Да, но чтобы доказать свою божественность, ему придётся перегрызть ни одну глотку, — подмигнул ему Мидрир.
— Ну и задачка! Не хотел бы оказаться на его месте, нетушки! — решил мальчик.
* * *
Гвидион служил в общине главным жрецом, потому что долгое время учеников у него не было. Готовится к неделе Мардуна начали загодя. Николаса тоже привлекли к работам. Наставник говорил, что это важная часть учёбы и их культуры.
Праздновать решили в заброшенном святилище Госкенхендж, которое находилось в шести часах пути на север от Дома-под-холмом. По преданию полторы тысячи лет назад сам Безликий короновался и играл здесь свадьбу.
Древняя святыня состояла из трёх кругов каменных глыб с перекладинами наверху. В центре находился плоский мраморный алтарь. Здесь сохранились символы Повелителей стихий. На столбах дальнего круга с помощью тотемов Братьев-Ветров были обозначены стороны света: кот — запад, неясыть — восток, ворон — север, сокол — юг. На столбах второго круга — волны, вихри, языки пламени и деревья. К каждому крепились кувшины с водой, связки перьев, фонарики из репы, венки из омелы. На столбах ближнего круга — символы младших богов, отвечающих за свои вотчины. Осколки старой культуры.
Десять дней до праздника Николас помогал взрослым приводить святилище в порядок и готовить угощение. Их стараниями предгорье утопало в сухоцветах: тысячелистниках, бессмертниках, синеголовиках и трясунке. Трепетали на ветру гирлянды из листьев клёна, дуба, ясеня и осины. Гроздья рябины в них сверкали не хуже рубинов.
Началась праздничная неделя Мардуна, гостей собралось — вся община в две сотни душ. Сумеречники нарядились в одежды в цвет осенней листвы: рыжие, красные, жёлтые. Лица прятали под масками. Древняя предосторожность, чтобы защитить себя от Неистового гона. Пили сидр и мёд, играли на арфах, лютнях, волынках и свирелях, ели угощение из яблок, орехов, печёной птицы и баранины, капусты и репы. Пели баллады о подвигах древних героев, о достославных временах, когда Сумеречников ещё чтили, как хозяев мира.
Для Николаса Риана сшила меховой костюм с забавным хвостиком, а Мидрир вырезал из ели маску, которую мальчик расписал углём. Гвидион потешался, что в таком виде ученик похож на шаловливого козлёнка.
Во время праздника Николас тоже трудился наравне со взрослыми: подносил ритуальные горшки с едой и ветви, поджигал костры на вершине холмов. Он был здесь единственным ребёнком. Взрослые смотрели на него с умилением и норовили чем-нибудь угостить.
— Хочешь рогалик? — спросил Гвидион, указывая на лихо отплясывающих в каменном круге святилища ряженых.
