Вернуться и вернуть

— Кто сделал эту штуку?

— Мой дядя.

— Дядя?!

— Да. Он опекает меня и Кэла после смерти родителей. И Мийу... опекал. Он очень искусный маг и входит в Совет Кланов, между прочим! — гордо задрав нос, сказал Мэй.

— Надо думать...

Как же мне поступить? Сказать мальчишке, что его близкий родственник... Преступник? Нет, ещё хуже — хладнокровный и жестокий палач. Не могу. Разумеется, это станет известно. Раньше или позже. Но не из моих уст, надеюсь! И потом: вдруг, я снова ошибся? Вдруг этот медальон всего лишь похож на...

"Не ошибся..."

Ты уверена?

"Проверь сам... Почерк совершенно тот же..."

Я не хочу.

"Опять бежишь от действительности?... До каких пор ты будешь отступать?... Пока твоя спина не упрётся в стену?..."

Но, может быть...

"Не мямли!... Что тебе за дело до эльфийских междоусобиц?..."

Кё. Если она вернулась... Он снова может попробовать убить её!

"Вряд ли... Если он хоть немного умнее тебя, то предпочтёт на ближайшее время уйти в тень..."

Ты, правда, так думаешь?

"Чем ты меня всегда поражаешь, мой милый, так это нелепейшим сочетанием расчётливости наёмного убийцы и детской обиды на то, что мир оказался не таким, как тебе мечталось!..."

Не смейся надо мной, пожалуйста!

"Я плачу... Разве ты не слышишь?..."

И верно: похоже на рыдания. Как же мне всё надоело! Вот возьму и скажу сейчас...

— Так почему ты не спешишь домой?

— Из-за Праздника! Тебе-то хорошо: столько раз уже праздновал, а я ещё ни разу не видел, как это происходит у людей.

Как же ты ошибаешься, lohassy... Первый раз я узнал, что такое "праздновать", уже после своего совершеннолетия. Именно тогда и прочувствовал, что значит "напиться", да ещё дрянным вином... Впрочем, веселья не было. Было недоумение, граничащее с шоком, потому что мой рассудок никак не мог осознать, по какой причине люди вокруг смеются, хлопают друг друга по плечам, нескладно поют и странно двигаются. Наверное, до конца я этого так и не понял. Не понял, ни — как нужно радоваться, ни — чему.

— Смотреть не на что.

— Зачем ты меня обманываешь? — надутые губы.

— Не обманываю. Говорю то, что думаю.

— Но не то, что чувствуешь! — это уже похоже на обвинение. Ты напросился, мальчишка!

— Не то, что чувствую? Хочешь знать, ЧТО я чувствую? Изволь!

И на одно-единственное мгновение я позволяю слегка ослабнуть цепям, в которые сам себя заковал.

Для меня не изменилось ничего: разве что, дневной свет за окном показался чуть серее, чем был. А вот Мэй...

Со сдавленным криком эльф отпрянул в сторону, не удержался на ногах, упал на пол, отполз к стене и, уткнувшись лицом в угол, обхватил себя руками за плечи. Неужели всё настолько страшно? Кто бы мог подумать...

— Мэй... Прости ещё раз. Я не сдержался.

Как будто это можно простить... Нельзя. Лично я возненавидел бы человека, так со мной поступившего. Собственно говоря, и ненавижу. Самого себя. Но ведь это не повод делиться своей ненавистью с окружающими, как вы считаете?

— Мэй... — я встал с кровати и подошёл к испуганно скорчившейся фигурке. — Пожалуйста, не надо... Я неудачно пошутил... Извини.

— Разве это шутка? — голос эльфа дрожит, но не от страха, а от... Он плачет? Уж не надо мной ли?

— Конечно, шутка! Глупая. Грубая. Я не должен был...

— Ты не должен был запирать ЭТО в себе! — по наконец-то отвернувшемуся от стены лицу бегут целые реки слёз.

— Но если бы я не "запирал", как ты говоришь... Страдали бы те, кто находится рядом.

— Предпочитаешь гибнуть один?

— Гибнуть?

— ЭТО сожрёт тебя когда-нибудь, разве ты не понимаешь? — лиловые глаза смотрят с неистовой мольбой. Чего ты добиваешься, lohassy?

— Ну и пусть, — пожимаю плечами. — Я не буду грустить по этому поводу.

— Так не должно быть!

— Почему?

— Потому что... Никто не должен быть один!

Простая истина. Очень простая. Самая первая, которую я понял по-настоящему. И — самая последняя из тех, которые найдут воплощение в моей жизни. Как больно...

— Я не один, Мэй. Со мной всегда...

Обрываю фразу на полуслове, но не потому, что не могу придумать продолжение. Оно известно, однако юному эльфу вовсе не нужно слышать, с кем я провожу каждую из отмеренных мне минут. И — если это будет зависеть от меня — Мэй никогда не узнает, на кого похожа дама, с которой я обвенчан с первой минуты своего существования.

— Кто? — он всё-таки спрашивает.

— Тебе ещё рано об этом знать! — щёлкаю согнутым пальцем по слегка покрасневшему от рыданий носу. — Вот когда вырастешь...

— Ты всё равно не расскажешь, — тихий вздох.

— Почему же? Расскажу. Сначала вырасти! И будь любезен умыться: негоже показывать хозяйкам зарёванное лицо!

* * *

Муторно. Настолько муторно на душе, что к завтраку я не стал спускаться. Потом — дождавшись, когда кухня освободится, затолкал в себя пару ломтей ветчины, взял кружку с молоком и почти крадучись вернулся в комнату.

"Никто не должен быть один..." Знаю. Но ко мне это не относится. Я не могу быть с кем-то, потому что... Если даже Мэй, который хорошо знаком с верхним слоем моих чувств, ужаснулся, заглянув чуть поглубже... Кому я могу показать без прикрас то, что находится внутри меня? Если ТАМ вообще что-то есть.

"Опять рефлексируешь?..."

Нельзя?

"Можно... Только — бессмысленно..."

Почему?

"Анализ полезен только в том случае, если может повлечь за собой действия, качественно меняющие ситуацию... А в твоём случае..." — вещает Мантия лекторским тоном.

Можешь не продолжать. Я — гад, точно?

"В какой-то мере все твои родственники — гады... А кровь — не вода..." — глубокомысленное и очень правильное замечание.

Я не это имел в виду! Я поступил дурно.

"Разве?... Не заметила..."

Мне не следовало открывать Мэю даже малую часть...

"Позволь напомнить: эльфы — всего лишь одно из вассальных племён, а сюзерен не должен искать оправданий своим поступкам..."

Я не принимал Клятву. И не давал её. Правда...

"Ты — нет... Твоя сестра — да..."

Она просила не делать им...

"Больно?... Ты и не сделал... Ты возишься с ними, как с беспомощными младенцами, хотя следовало бы взяться за розги и уже давно!..."

Ты так думаешь?

"Ох... Чем на сей раз вызвана твоя тоска?... Опять уверился в том, что мир так же плох, как твои представления о нём?..."

Вовсе нет. Лаймар...

"Что — Лаймар?... Ещё один себялюбивый мерзавец, не более!..." — Мантия слегка злится.

Он не такой уж мерзавец.

"Все люди — мерзавцы... Только некоторые успешно это скрывают даже от самих себя..."

И я — тоже?

"Причисляешь себя к людям?... Смело!..."

Я не об этом! В его поступках нет ничего, заслуживающего смерти. По-настоящему заслуживающего.

"Разумеется... Хотя любая жизнь заслуживает смерти... Фактом своего существования..."

Не углубляйся в Теорию Познания! Я не расположен...

"Искать равновесие в собственной душе?... Вижу... Ты слишком близко подпустил чужие переживания... Сосредоточься на своих, мой милый... Не нужно жалеть мир, если он не жалеет тебя..." — мягкое напутствие.

Не нужно жалеть? Скажи ещё: нужно поставить на колени!

"Этот вариант не так уж смешон... И не так невыполним, как тебе мнится... Вопрос только в том, желаешь ли ты смотреть в глаза или удовольствуешься затылком?..."

Поганка!

"Не знаешь, как ответить, и опускаешься до грубости?... Как не стыдно!... С твоими-то знаниями и не подобрать тончайшую остроту, чтобы раз и навсегда заткнуть мне рот?..." — это даже не издёвка, а приглашение к бою.

У тебя и рта-то нет!

"Как ты наблюдателен!... Зато у меня есть кое-что другое... У меня есть Крылья, которых тебе не дано... Я могу взлететь над миром, а ты... Ты можешь только смотреть в небо и..."

Замолчи!

"Я не права?..."

ЗАТКНИСЬ!

Жаркая волна рыдания рождается в груди. Где-то в межреберье. Разворачивается спиралью, постепенно затопляя лёгкие, и кипящей волной подступает к горлу. Почему-то сразу перестаёт хватать воздуха, и ты вынужден открыть рот, чтобы... Чтобы мир услышал твой глухой и отчаянный стон. Потом начнёт гореть нос, и потоки слёз солью обожгут щёки, а пока... Пока боль выходит наружу сухой. Острой. Колючей.

Зачем ты ТАК?

Я рухнул на постель, пряча лицо в ладонях. Нужно сдержаться. Нужно. Не хватало только расплакаться... Сколько лет прошло, а я до сих пор не привык...

"Извини..." — ни капли раскаяния в голосе.

Что мне проку в твоих извинениях?

"А, теперь понимаешь, каково было мальчику, которого ты обидел?..."

Я и раньше понимал! Нечего было...

"Никогда не мешает напомнить о том, что не следует забывать..."

Ты права, конечно, но... Это слишком больно.

"Потому, что ты не хочешь принять..."

Я хочу! Но у меня не получается.

"Значит, плохо хочешь... Недостаточно сильно... Если поставишь себе цель, то..."

Проще забыть!

"Ой ли?... Не выбирай ЭТОТ Путь, мой милый... Забвение не всегда оправдано и не всегда безболезненно..."

Что ты хочешь этим сказать?

Дверь распахивается, и в проёме возникает Мэй. Довольный. Можно сказать, счастливый.

— Приходил королевский посыльный. Нас приглашают во дворец!

— Нас?

— Ну да.

— Я не расположен к увеселительным прогулкам.

Эльф морщит нос, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Что-то произошло? Что-то плохое?

— Что-то обычное.

— Ты странно выглядишь, — Мэй слегка помрачнел. — И снова лёг... Может, ты заболел?

— Ага. Так что, лучше не подходи: я — заразный!

— Вредный ты, это точно! — укоризненный вздох. — Ладно, останемся дома.

— Тебе, собственно, не запрещалось...

— Я один не пойду!

— Почему? Только не говори, что и минуты не проживёшь без моего гнусного общества!

— Дурак... Я боюсь оставить тебя одного.

Ничего себе, признание.

— По какой причине? Я — мальчик взрослый.

— В том-то и дело! Если бы ты был ребёнком, всё было бы проще.

— Проще?

— Я бы купил тебе большую красивую игрушку, и ты бы обрадовался, — нет, на него невозможно сердиться. Игрушку... Куклу? Тряпичного зверька? Деревянного коника? Впрочем...

— Кстати, об игрушках, — я вдруг вспомнил, что во дворце страдает от своей незавершённости Дэриен. — Пожалуй, я знаю, чем мне сегодня поиграться.

— Ты примешь приглашение? — лиловый взгляд вспыхивает восторгом.

— МЫ примем приглашение. Ты будешь мне нужен. Очень. А ещё мне понадобится воск и кое-что из масел...

* * *

Быстрым шагом войдя в покои принца, я сразу приступил к делу.

— Где наш больной? Доктор пришёл!

— Доктор? — Дэриен растерянно тряхнул головой. — Какой ещё доктор?

— Кто-то осенью жаловался, как ему плохо, бедняжке. А теперь что? В кусты? Ну нет, не получится! Ищущий да обрящет, просящий да... Нарвется на исполнение своих просьб. Главное, обеспечить необходимые для работы условия!

— Какой работы? Какие условия? — кажется, принц испугался. Я бы на его месте тоже струсил. Особенно зная, что "доктор" ещё не заслужил право так себя именовать.

— Тихое место и отсутствие свидетелей. Подойдёт Ваша спальня, например. Там, надеюсь, немноголюдно?

— С чего ты взял... — лёгкий румянец на щеках. Ай-вэй, Твоё Высочество, ну зачем быть таким скромным? Здесь все свои, все взрослые люди.

— Я ничего ещё не брал! Там кто-нибудь есть?

— Никого.

— И славно! Значит, перемещаемся в спальню!

Оставив Борга на страже за дверьми упомянутой комнаты, я строго приказал его высочеству:

— Раздевайтесь!

Дэриен оторопел окончательно.

— Зачем?

— Можно подумать, Вас никогда не лечили! Или думаете, что мне интересно посмотреть, как Вы выглядите без одежды? Спешу огорчить: голое мужское тело мне хорошо знакомо. Как, впрочем, и женское.

— Очень смешно! — фыркает принц. Почти оскорблённо.

— Я не шутил, Ваше Высочество. Мне необходимо, чтобы Вы... оголились. Исключительно для удобства — и моего, и своего. Если мои требования вызывают у Вас неловкость... Я тоже могу раздеться. И господин Хиэмайэ не откажется, — подмигиваю начинающему рдеть эльфу.

— Н-не надо! — наверное, Дэриен представил, какие мысли возникнут у возможных зрителей происходящего. Я тоже представил. А что, очень даже мило. Шикарно, я бы сказал. Если соединить серебро волос Мэя, картинку у меня на спине и золотистый шёлк простыней под принцем... Пожалуй, следует пригласить живописца, который запечатлеет сию красоту для потомков. Или кузена пригласить — состряпает пару "миражей" и будет развлекать гостей на семейных праздниках. Семья будет довольна. Донельзя.

— Ну, как хотите... — делаю вид, что сожалею. Эльф, по моему настроению вовремя догадавшийся, что я всего лишь шучу, робко улыбается.

— Что ты собираешься делать? — наконец-то, правильный вопрос!

— Чинить Ваше Кружево, что же ещё?

— Ты... сможешь? — изумление, перетекающее в потрясение.

— Постараюсь. Конечно, ломать легче, чем строить, но... Да не дрожите Вы так, ваше высочество! Всё будет в наилучшем виде!

— Хотелось бы верить, — принц начинает избавляться от одежды.

— Верьте. Хуже не будет. Вот что, мальчик мой, — обращаюсь к Мэю. — Необходимо музыкальное сопровождение. И больному будет приятнее, и доктору легче. Устраивайся поудобнее и подбери несколько аккордов, пожалуйста!

— В каком стиле? — эльф потихоньку настраивается на рабочий лад.

— Стиле... — приходится задуматься. Очень серьёзный выбор. Что же меня устроит? — Ты когда-нибудь был на море?

— Да. На Юге.

— Нет, то море не подойдёт... Представь себе... Ковёр пепельной синевы. Сверху и снизу. Линия горизонта почти неразличима. Тяжёлые волны степенно и устало накатываются на берег. Мокрые камни скользят под ногами. Холодный ветер лениво раздумывает: дуть ему или упасть в объятия вод. Ни одной души вокруг, но здесь и сейчас нет пустоты. Ничто слилось со Всем в тягучем поцелуе любовников, давно уже ищущих в своих встречах не Страсть, а Прелесть Обыкновения. Ярких цветов нет, но они не нужны, потому что даже пепел способен быть РАЗНЫМ...

Тонкие пальцы коснулись струн лютни, и плавный, немного сонный ритм коснулся моего сознания.

— Да, именно так, — я взглянул на принца, стоящего посреди комнаты, в чём мать родила. — Может быть, ляжете? Я не собираюсь прыгать вокруг Вас!

Пока Дэриен (все же, с некоторым беспокойством) располагался на собственной постели, я тоже слегка разоблачился: снял камзол и закатал рукава рубашки, чтобы не мешали. Потом натёр ладони свежеприготовленной мазью, основное назначение которой состояло в том, чтобы, тонким слоем покрыв кожу, не позволить ни одной капельке моего пота соприкоснуться с телом принца. Скажете: а как же... Лоб я тоже повязал шарфом. Во избежание. Мне предстоял долгий и кропотливый процесс, во время которого отвлекаться... не то, чтобы нельзя, но — крайне нежелательно: можно упустить настроение, а настроение — это такая вещь...