Группка уличных музыкантов продолжала свое выступление. Никто особенно не обращал внимания на их старания. Только изредка некоторые сердобольные люди подбрасывали им монетки или улыбались, проходя мимо. Так что же есть музыка сейчас? Я совсем не стремлюсь быть модным. Меня от моды тошнит. На изнанку выворачивает. Я лишь хочу знать, чем жил и живет мир, который так мучительно долго и одновременно столь легко обходился без меня...
Нат подошел ближе, он различил какие-то народные инструменты. Балалайка, старенькая акустика... Гитарка не играет, она умоляет оставить её в покое. А лица музыкантов молодые и сосредоточенные. Серьёзные. Красивые лица... Жаль, блин, нечего бросить...даж копейки не осталось...
Над болотом туман...
Волчий вой заметает следы.
Я бы думал, что пьян,
Но испил лишь студёной воды...
Нат поглядел на пустую коробку, в которой поблёскивало лишь несколько мелких монет. Он снял с плеч чехол с гитарой, бережно положил его рядом с коробкой и пошёл прочь.
Пожалуй, бесполезно искать музыку вокруг. Если её нет внутри. То, что звучит внутри нас, это и есть музыка сейчас.
Чёрт, где же достать этого волосатого Лешего?.. Лешак, бля, ты нужен мне.
Нат попытал нескольких прохожих на предмет обитания снайперов в этом городе и получил весьма противоречивые данные. Стоило ему пойти по указанной дороге, как тут же подмывало спросить нового прохожего. И новый говорил, что идти следует в обратную сторону. Причем скорее, потому что вон там, вон, видите, уходит нужный вам автобус. Ах, ушёл... Вот незадача.
Сначала Натан сам себя не мог понять. Зачем спрашивать так часто? Но потом сообразил — он просто соскучился по людям. Господи, если бы кто-нибудь сказал ему сейчас спрыгнуть с моста, он обязательно сделал бы это. И совсем не от депрессии или состояния безысходности. От воодушевления. И он, это абсолютно точно, полетел бы.
Бывали моменты, когда он думал, что полетит, но лишь падал вниз. Можно ли падать вверх? Хотелось бы. Ты не делаешь абсолютно ничего, только расслабляешься, простираешь руки ввысь и...паришь. Оказалось, это немного сложнее сделать, чем представлялось в воображении... Чья-то рука быстро схватила за шиворот парящее тело...
Размытые воспоминания. А летишь ты только миг — когда падаешь...
Нат задумался и присел на скамейку в парке. Он нервно курил, не делая глубоких затяжек, а только поверхностно вдыхая живительный никотин. Голова чуть закружилась, и скамейка поплыла... "Необходимо вспомнить, — настаивал врач, — ты прячешь воспоминания в подсознании". "Но я же ничего не помню!!". "Просто хорошо всё прячешь...от себя"
Натан подносил сигарету к губам и каждую секунду обдувал её дымом. Остановив взгляд, он дышал всё чаще. В какой-то момент настал апогей, грудь заболела, и Нат закашлялся. Да, правильно, надо довести себя до предела возможностей, до боли, а потом разом бросить. Отпустить. Чтобы мир показался лучше, краски ярче, а люди добрее. На мгновение. Но разве надо больше? Разве для счастья требуется вечность или хотя бы её бездонная половина? Fuck, да за половину вечности можно вылечить всех психиатров, которые, видимо, в детстве очень переживали по поводу развода родителей или кончины "тамагочи". Впрочем, вряд ли я справедлив. Я жалок на этой деревянной скамейке с облупившейся краской. Жалок от слова "жалеть", а то есть слаб.
Нат сокрушительно вздохнул. Потом вздохнул с досадой. Потом с гневом. Встал со скамьи и подумал, а не заняться ли дыхательной гимнастикой? Не, реально! Понятия не имею, что это такое, но, похоже, уже минут пятнадцать только и делаю, что сижу, как пень и...дышу на разные лады.
Мимо проходила молодая семейная пара с коляской. Натан спросил у них дорогу, но они только улыбнулись и пожали плечами. Тогда в голову забрела дурацкая догадка, что и жена, и муж, и коляска — всё это только видения. Иллюзии. А спрашивая у своего больного мозга, как дойти в тот или иной пункт назначения, адекватного ответа не добьешься. Мозг только покрутит пальцем у виска и будет прав.
Хорошо б найти карту...или хотя б одного человека, который мало-мальски знает город, в котором живет. Или просто читать, что пишут умные дяди и тёти на табличках общественного транспорта. На остановках.
По улицам побежали лучики солнца.
Слаб? Пусть... Но кто может знать, на что способен слабый человек? Только он сам может знать. Твердо знать. Что на всё.
Натан пошел за солнечными зайчиками. Ему казалось, что он слышит музыку. Ему казалось, он слышит свою дребезжащую акустику, которая гармонично влилась в народные мотивы. Слышит звуки, издаваемые гитарой, лет шесть (или больше?) назад безжалостно разбитой о дверь базы.
Нат блуждал неизвестно сколько времени, то поднимаясь с усилием, то спускаясь, осторожно и вместе с тем небрежно переставляя ноги... То заворачивая в тёмные уголки и рассматривая находящиеся там развалины, то твёрдо ступая по каменной мостовой. Шёл на звук.
Постепенно голоса двух его покинутых в разное время гитар затихали. Убитая, покинутая, проданная... Всё яснее становился призыв третьей, некогда особенно любимой.
Он шёл на её чистый и звучный голос.
И табличка на красном пошатывающемся трамвае уверяла, что всё это отнюдь не слуховые галлюцинации.
Район был старым, пустынным и совершенно не похожим на остальной шумящий город. Город интенсивно пытался идти в ногу со временем. Окружная же, Парковая, ещё какие-то мелкие извилистые улочки и пересекающий их переулок снайперов таили в себе безмятежное спокойствие. И были этим сильны. Правда, Натана немного удручал этот лес из серых высоток, перемежающийся с особо древними постройками. Он точно знал, что стоит забраться на крышу какой-нибудь девятиэтажки, и пейзаж сразу напомнит ему кладбище. А торчащие макушки домов — обрывки памятников и развороченных могильных плит.
М-да...пейзажик...
Как же привык он к полям...лесам...воздуху...да даже к соседским неугомонным и вечно голодным коровам, по которым можно сверять часы. Которых у него никогда не было.
Битых полчаса Нат блуждал между "хрущёвок", пытаясь найти нужную. Вскоре он уже забыл про номер конкретно Лешаковской и попытался отыскать ну хоть один дом, на котором был бы нацарапан какой-нибудь номер...
— Заблудились? — раздался тоненький голосок.
Нат присмотрелся и увидел девчонку в чёрном пальто с малиновым шарфом. Внутренний голос предупредил: "Не связывайся!".
— Вам помочь? — настаивало юное создание, и глаза её озорно поблескивали. — Так... А я знаю этот дом! — весело заявила девушка. — Я там живу. Пойдёмте, провожу.
Она нетерпеливо замахала рукой.
— Ну, чего стоите?
Нат сомневался. Но тут мимо проходила женщина с сумками и поздоровалась с чёрным пальто.
— Ну, вот! — обрадовалась девушка, когда Натан согласился, и поспешила вперёд. — Я и дом, и подъезд, и квартиру знаю, — она улыбнулась, оглянувшись на плетущегося позади Ната. — Это недалеко.
Девушка всю дорогу что-то расспрашивала, выясняла...но ему было не до того. Он неопределенно кивал, хмыкал и вообще имел довольно отстраненный вид.
— Пришли, — наконец сообщила девушка, и прежде чем Нат успел опомниться, поблагодарить её за участие и распрощаться, уже нажала кнопку звонка.
Нат немного обалдел и непонимающе поглядел на девчонку. Стоит, вся в каком-то непонятном предвкушении, улыбается и не уходит. Ей лет пятнадцать... Фу, слава богу...а то уж подумалось, что она приходится Лешу...дочерью. Но оказалось — всего лишь соседка.
Ещё один момент. Откуда, к такой-то матери, у Лешака звонок?! С роду не водилось. Всегда единственным методом сообщить хозяину берлоги о своем приходе был оглушительный стук в дверь. Ну, и ещё дикий ор, сопровождаемый всякими приходящими к моменту ругательствами.
Кто-то там, шаркая и ловя тапки на ходу, подошёл к двери.
Натан усмехнулся, осознав, что вот сейчас, прямо через секунду, увидит этого лохматого и громогласного. Сердце чуть прибавило ритма, но когда Леш отворил дверь, показался на пороге во всей своей красе, волосатый, высокий, типичный такой рокер...сердце успокоилось. Леш стоял в одном тапке. Лицо Ната невольно расплылось в улыбке.
— Признайся, ты надеялся, что я потеряюсь, — усмехнулся он.
— Чёрт, — рассмеялся Леш, обнимая друга и запуская его в квартиру, — да у тебя нюх, блин, как у твоих собак! Как добрался?
— Как видишь, вполне удачно.
Натан ощутил то бешено несущееся настоящее, тот неудержимый поток жизни, который раньше присутствовал всегда. Который срывал с колес. Уносил прочь. Драйв. Обрывки фраз, незаконченные вопросы и ответы, жесты, смеющиеся и светящиеся лица. Пожатие рук. Словно встретив Леша, встретил потерявшегося себя.
Все мы когда-то где-то теряемся. Кто-то — на пять минут между двумя кабинками лифта. Кто-то — годы в дебрях собственного Я. Кто-то — навечно, а где...это уже другой вопрос.
Наверное, это цель жизни — найти в ней себя.
Нат отметил, что Лешак теперь сильнее, чем прежде. Он, будем говорить откровенно, отъелся, и это пошло ему на пользу. Точно!
— Нат...мать твою...— улыбался Леш, — я рад тебя видеть.
— Брось, я ща расплачусь, — усмехнулся Натан, но...ч-чёрт! было приятно слышать это!..
— Давай, проходи, что мы стоим тут, в коридоре, — вспомнил Леш.
— Скажи мне, Леший, — прищурился Нат, стягивая ботинки, — что сделали с моим другом блага цивилизации? На кой тебе звонок?
Леш расплылся в довольной улыбке, подумав об Алик. Но тут он заметил, что вместе с другом запустил в квартиру ещё один объект. Объект же, не долго думая, уже успел разуться и в данный момент снимал чёрное кашемировое пальто.
— Э-э... — начал было Леш...
Не успел.
Соседка о чём-то быстро затарахтела на мотив "как здорово, что все мы здесь сегодня собрались", и Леш сообразил, что дело дрянь. Надо срочно принимать меры, иначе...
— А вы старые друзья, да? — кивала девушка. — Я так и поняла, вот...
— Слушай, — начал осторожно Леш и опасливо выставил вперёд руку, — Слушай...э-э... Юленька... Ты не могла бы...
— ...Да-да, — радостно закивала девушка, — я всё никак не могла выбраться и зайти к Вам в гости!
Юленька уже забросила шарф на вешалку и проскользнула в комнату. "Вот же приставучая девчонка... — с досадой подумал Леш, — Мне бы её наглость!"
Нат молчал и с интересом следил за происходящим.
— О! — воскликнула девушка. — У тебя есть старый концертник Нирваны! Дай послушать!
— Я тебе новый запишу, только иди домой, — бросил Леш со злым сарказмом.
— Что? — крикнула Юленька.
Леш всё больше мрачнел и злился. Невинные взгляды, попытки завязать разговор на лестнице, когда он, Леш, спешил поскорее вынести мусор, всё это ещё куда ни шло. Невинно и мило. Было когда-то. Но вот открытые приставания, корыстные взгляды, которые малолетка бросала на Алик... Всему есть свой предел.
— Юля, — твёрдо сказал Леш, — забирай всю Нирвану и иди домой, нам надо со старым другом поговорить.
Леш сделал Нату несколько знаков и тот всё просёк. "Help!" — отчаянно шепнул Леший. Но осада Лешаковской берлоги происходила бешеными темпами, никакие уговоры, явные намеки и, наконец, открытые угрозы не действовали на девушку. Девушка почуяла дичь. Целые две дичи. Как могла она уйти, когда вот прямо тут, рядом, в замкнутом пространстве, находились такие интересные особи мужского полу. Высокие. Волосатые. Музыканты... Эх...
Она несколькими ловкими движениями вставила диск в проигрыватель, и в квартире раздался надрывный вокал Курта Кобейна.
Come as you are,
As you were,
As I want you to be...
As a friend,
As a trend,
As an old memoria...
Девушка вошла в раж. И если уж непреклонный Леш не оттает, то...есть же и второй вариант, в конце концов.
Второй вариант сидел на диване и пытался перестать смеяться.
— Юля, — сердито порыкивал Леш, — тебе домой пора, давай, давай... — выпроваживал он девчонку.
Юленька кокетливо улыбалась и ускользала. Каким бы строгим, сердитым и непреклонным ни казался Леший, он никак не мог обидеть женщину. Даже если эта женщина, а, по сути, ещё и не женщина, а всего лишь сопливая девчонка, пристаёт к нему.
— Блин! — обиженно воскликнул Леш, глядя на Ната, который, казалось, сейчас загнётся от смеха. — Имей хоть ты совесть!
— Прости, друг! — качал головой Нат, но ничего не мог с собой поделать. "Лешак, бля! Я б с удовольствием поимел совесть, если б она у меня была!!"
Натан и подумать не мог, какое к другу привел чудовище. Тут до Леша дошло, что скоро домой вернется Алик...
— Юля!! — заревел он, указывая на дверь. — Вон!
Ну, давай-давай, уходи же!! Чёрт с тобой, а!.. Во-о-он!..
Натан взял себя в руки, вышел в коридор и снял с вешалки пальто с шарфом, приговаривая:
— Давай, девочка, не распыляйся, иди домой.
За грохотом музыки легко было не заметить, что в замке щёлкнул ключ.
— Юля! — рычал Леший, но девчонку его злость, казалось, только заводила.
Леш жёстко взял её за локти и практически вынес, вопящую и брыкающуюся, к входной двери, где Натан уже ждал с пальто. Так их и встретила Алик. Она в недоумении остановилась на пороге, держа в каждой руке по небольшому пакету с продуктами для ужина.
— Леш?.. — Алик удивленно подняла брови.
Но прежде, чем Леший успел что-то ей объяснить, Алик гневно потребовала ответа, что они тут делают с бедным ребенком. Почему девочка кричит, чуть не плачет, вырывается, а два здоровых мужика...
— Бедным ребенком?! — возмутился Леший, придерживая неугомонную Юлю. — Алик!
— Вы с ума сошли! — покачала головой Алик и потребовала выпустить дитя.
А когда дитя убежало, спотыкаясь и выплевывая ругательства, благородный гнев Алик полностью обрушился на двух "оболтуев, которые так напугали бедную девочку". Натан закрыл лицо руками.
— У тебя тут дурдом похуже моего, друг! — сказал он.
Леший объяснил Алик суть происходивших здесь событий, и когда она немного успокоилась, он облегчённо вздохнул, обнял девушку и сказал:
— Знакомьтесь. Алик, это Натан, мой старый друг, друг из далекого и светлого прошлого. Нат, это Алик — мое настоящее и моя жена.
Молчание воцарилось в комнате. Натан замер с выражением искреннего неверия и полнейшего изумления на лице. Ну...ну, ни фига ж себе!! Твоя...твоя кто?!..
— Твоя...кто?
— Жена, — Леш смаковал это слово. — Нат, и не смотри на меня так! Я не шучу!
— Нет...ну...кто угодно...блин, Лешак, зараза! — Нат никак не мог поверить. — Поздравляю тогда, что ли...
Прошлое и настоящее Леша посмотрели друг на друга. "Ч-чёрт! — подумал каждый. — А как тогда выглядит его будущее?". Поздоровались. Нат — радостно, Алик — слегка настороженно, но оба — искренне.
Алик, подобрав брошенные на пол пакеты, пошла на кухню. Вода зашумела и звонко ударила в раковину. Натан подмигнул Лешу, и оба расплылись в довольной улыбке.
