Собрав последние силы, Быстрая Птица помог мне разрезать веревку, которая связывала мои ноги. Он хотел выйти из дома и в последний раз выстрелить из лука. Но тисовые луки недолговечны, с годами они становятся сухими и хрупкими как кость старухи. Оружие надломилось в руке Быстрой Птицы. Бывший охотник ненадолго пережил его. Он умер на рассвете.
А в бывшем царском доме хозяйка лежала, прижавшись к холодному полу, будто хотела, чтобы ушел в землю сжигавший ее жар. Но вместе с огнем ушла и ее жизнь. Время мне было оплакать ее. Я была ее любимой служанкой, она всюду водила меня за собой и защищала от хозяина, а когда хозяин бывал в отъезде, вечером приглашала меня сесть у ее ног и обсуждала со мной все события дня прошедшего и все дела дня грядущего. В ней не было любви к мужу, не было и веры ему. Видно мне, рабыне, достались доверие и неистраченная любовь ее. Я вспомнила, как пес выл над телом моего умершего отца, так громко, что лес на болоте будто содрогался от его отчаяния. Не так ли следовало мне плакать о доброй хозяйке моей? Но ее смерть расколдовала меня и позволила мне сбросить собачью шкуру. Пусть моя умершая хозяйка унесет свою любовь в далекий неведомый мир, и пусть отдаст ее тому, кто примет ее с радостью, а не по обязанности рабыни. Я же дала хозяйке в дорогу запас еды, зерна на посев, крепкий топор, одежду и все что нужно для хозяйства. Это была сильная и разумная женщина, и я верила, что в Стране Теней она не погибнет второй смертью. Я положила в могилу украшения, чтобы когда ее дочери вырастут, они смогли бы найти себе достойных мужей в мире мертвых.
А вот Быструю-Птицу предавать земле я не хотела до последнего. Слишком поздно раскаялся он! И хозяйка призналась мне, что чужим и нелюбимым был он ей. Но иногда отомстить врагу не просто, даже когда он уже мертв. Я вспомнила, как страшно мне было, когда я осталась совсем одна, без отца. Еще вспомнила я, как неотвязно ходили за Быстрой Птицей его дети, как они ласкались к нему и слушали его рассказы. Я забивалась в хлев и плакала, когда видела их вместе. И стало мне жалко его дочерей. Они проснутся в мире мертвых. У других там будут отцы, у них — нет. Его тень никогда не встретится с их тенями. Ладно уж, повезло тебе, предатель! Я и твое тело предам земле, рядом с детьми твоими.
Я написала моим предкам письмо, чтобы они простили семью Быстрой-Птицы и положила бересту на грудь отца семейства. На пне неподалеку я хотела выцарапать надгробную надпись и рассказать о том, как бывший охотник был наказан за вероломство. Но вспомнила я, что никто кроме меня здесь не знает письменности. Если бы люди этих земель умели писать, моя разумная хозяйка записала бы мудрые мысли свои. Предатели, подобные Быстрой Птице, может быть успели бы поведать людям, что они поняли перед смертью. И сказительница оставила бы людям будущих времен свои прекрасные и правдивые истории о богах. Все это забылось, когда смерть забрала их себе. Так вьюга заметает заячий след на снегу. Эта дикая страна враждебна знаниям и тем, кто приносит их. Но теперь я была свободна, и даже хозяйские кони принадлежали мне. Дорога к благословенному югу была открыта для меня!
Но отец сказал, что тайный вход в мир мертвых — в северных землях. Если я покину мою родину, то я никогда не смогу освободить из мира теней тех, кого я любила.
Я молила богов дать мне знак. Но раньше, чем они ответили мне, жар и дрожь подкрались ко мне, и будто чья-то невидимая рука сжала мое горло до боли. Я поняла, что Быстрая Птица убил меня, прикасаясь ко мне, как старый вождь убил его. Но ведь предатель стал добрым и раскаялся! Не мог же он обмануть меня и сказать, что оставляет мне все свое имущество, а потом убить — ни за что! Но смерть подступала ко мне, она сжигала меня невидимым огнем, она окрашивала мою кожу странными алыми пятнами и будто ломала мне кости. Я в ярости разрыла могилу, я хотела бросить труп хозяина в болото, чтобы он не смог войти в Страну Мертвых. Но у меня уже не было сил вытаскивать хозяйский труп. Да и было его мертвое тело мерзким и страшным. А меня и так одолевала тошнота. Я легла на краю могильной ямы. Думала, что если смерть подойдет совсем близко, я успею сползти вниз и уйти в подземный мир к моим предкам.
Удар Молнии
Не знаю, снилось ли мне это или было в самом деле. Была ночь, горели факелы. Незнакомые люди окуривали владения Быстрой Птицы дымом тиса. Говорят, что запах тиса отпугивает злых черных эльфов, насылающих болезни. При свете факелов пришельцы искали что-то. Во тьме кто-то говорил со мной, или может быть приснилось мне это:
— Мать Хсейора получила от вождя амулет перерождения, который носил сын вождя, Золотое Крыло. Когда Быстрая Птица нарушил правила поединка и убил Хсейора, его отец пришел к вождю и сказал, что он слишком стар и слаб зрением, не сможет застрелить убийцу из лука. А близко его дружина Быстрой Птицы не подпустит. Вождь решил страшно отомстить убийце, погубить его и его потомство. Ведь тот, кто убил Хсейора — убил и сына вождя. Зарубить топором Быструю Птицу с семьей казалось вождю малым наказанием. Не только медленной смерти для них хотел старый вождь, но и страшной, будто колдовской. Он знал, что страшнее всего то, что невозможно понять. Вождь пошел на Великую Равнину и раздобыл одежду человека, умершего от одной из огненных южных болезней. Одевшись в эту одежду, он пошел к Быстрой Птице и обнял его. Ведь Золотое Крыло был его единственным сыном, и ради отмщения за него старику не было жалко своей жизни. Не жалко ему было и семью Быстрой Птицы, ибо в гневе он возненавидел их всех.
Я крикнула... или прошептала... не знаю...
— Амулет перерождения у меня. Заберите его, отдайте живым.
Но голос ответил из темноты:
— Когда амулет перерождения коснулся твоей груди, жизнь Хсейора и жизнь сына вождя стали навеки слились с твоей жизнью. Их уже нельзя разделить, как невозможно разделить воду ручьев в реке. Хсейор и Золотое Крыло умрут с тобой, а если ты не умрешь, то тебя мы с собой увести не можем. Ибо Носительница Жизни должна быть оставлена семьей умершего. Да идет она тем путем, куда ведет ее воля желающего возродиться.
Не стало больше света факелов во дворе, но кто-то бросил мне теплое одеяло, и я согрелась. Не помню, как долго лежала я, укутавшись в одеяло. А потом я открыла глаза и думала, что проснулась в мире мертвых. Но увидела, что уже зацвела бузина и молодая весенняя луна возродилась в небе, а рядом со мной была разрытая могила и не знаю кем принесенное одеяло.
Запруда на ручье, где царствовал и буйствовал Быстрая Птица, была изрублена. Изгородь вокруг его бескрайних угодий сожжена дотла. Возвращены были на старое место древние замшелые межевые камни прежних владельцев полей. Почти весь хозяйский скот увели. Только из дома, пораженного проклятьем, ничего не взяли. Так было разорено царство Быстрой Птицы. Зато Амулет Перерождения был на моей груди. Прикоснувшись к нему, я пообещала Хсейору родить ребенка, в котором возродиться его жизнь. Молодая луна в небе росла, и сила возвращалась ко мне. Я встала, сняла серую одежду рабыни, надела белую и цветную одежду свободнорожденной и пошла в мир вольных сыновей и дочерей земли.
Но когда я вошла в деревню, на улице такое началось, будто к ним из лесу медведь в гости явился. Посередь дороги некие достойные мужи вытаскивали телегу из грязи. Увидев меня, одни попрятались за телегу, другие за коня. Женщины несли воду. Увидев меня, они в страхе бросили кадки и стали произносить заклинания. Но наверное сильных заклинаний они не знали, ведь бормоча их, они все равно испугано отступали. Я им крикнула, что смерть, принесенная стариком, убила всех кроме меня. Услышав это, они побежали от меня в ужасе.
Тем временем по улице шел юноша нес дрова. Странный он был: голова смиренно склонена на грудь, глаза опущены долу, но спина гордо выпрямленная. Будто решил он повиноваться тем, кто выше его, но лишь до времени, ох, до времени! Я подумала: вот сейчас увидит меня, уронит свои дрова и тоже согнется со страху. Но он только остановился, осмотрел меня с головы до ног, а потом знаком велел мне следовать за ним. Мы пришли к реке, и он крикнул:
— Тебе надо смыть с себя заразу! Я разведу костер, а ты брось одежду в огонь. Я принесу тебе другую одежду.
Вид у него был знающий. Я послушалась, вошла в воду и стала смывать с себя сама не знаю что. Потом, отогревшись у костра, подошла к речной заводи. Я верила, что река вынесет мое отражение в далекий океан. Моряки, соотечественники моего отца, увидят мой образ и признают во мне сходство с людьми их племени. Они поднимутся по реке на своих огромных и быстрых кораблях и заберут меня отсюда. Но потом я подумала, что в воде рек отражения людей смешиваются между собой, как смешивается кровь убитых и брошенных в реку после битвы. И моряки в океане уже не поймут, кто был кто.
Страшно мне было в одиночестве, без племени матери моей и вдали от народа моего отца. Но я вспомнила про дорогу в мир мертвых. Ведь по словам отца, начало этой дороги в диких северных землях. Пусть умершие выйдут к дневному свету, пусть они вновь увидят рассвет над весенним лесом! И я решила, что моя судьба — остаться здесь и не мечтать об иной участи.
Тем временем юноша вернулся. Имя ему было Удар Молнии. Он стал смеяться над деревенскими жителями, которые меня испугались:
— Людишки из соломы! Они боятся всего, чего не могут уразуметь. Любой завоеватель смел бы их с лица земли. Ты другая, и я другой. Мои предки родом с Великой Равнины, с торговых перекрестков, с лошадиных ярмарок. Мой дед побродил по свету, он-то знал все, он рассказывал мне, что люди умирают не только от холода и оружия. Дед говорил, что люди из дальних стран заносят к нам болезни, сжигающие огнем. Хворь эта, подобно хищной птице, перелетает с больного на здорового. А еще от деда я узнал, что иногда южные купцы ведут особый торг. Желающим убить врага тайным оружием они продают одежду умерших от огненных болезней. Видно, так старый вождь и погубил твоего хозяина и его семью. А в тебе кровь людей из дальних южных стран. Она тебе и защита от заразы. Мудрые люди объясняют так: у кузнецов есть обычай закапывать в землю выкованное железо и ждать, пока ржавчина съест слабые части. Остается лучший, крепкий металл. А у строителей есть правило оставлять камни под солнцем и дождем. Из тех, что за три года не дадут трещин, возводят они стены. Так было и с южными племенами. Огненная Смерть издавна, с самой ночи сотворения мира, охотится в их землях. Давно уже она погубила все, что ей было по зубам. Оставшиеся в живых — это те, кто сильнее ее, кто ей неподвластен. И эту тайную защиту передают они детям своим, в чьих жилах течет их кровь. А наши бараны деревенские думают, что ты выжила потому, что ты ведьма. Они тут шепчутся между собой: отчего черная Ифри разрешила держать себя в рабстве? Посовещались и решили, что в тебе лишь к концу отрочества проснулась колдовская сила. Боятся тебя здесь страшно. Вряд ли кто-нибудь осмелится к тебе подойти.
Я попросила юношу объяснить людям, что я не ведьма. Я не хотела, чтобы от меня разбегались. Удар Молнии спросил:
— А что в этом плохого, ведьмой считаться?
Я ему поведала мой замысел:
— Я скажу им, что Белый Лис не так могуществен, как боги Благословенного юга. Ведь Быстрая Птица получил от служителей Лиса меч с лисьим образом, но это оружие не защитило его от смерти. Пусть же люди севера не боятся бессильного Лиса. Я научу их искусству письма, и пусть каждый записывает на бересте то, чему жизнь научила его. Мой отец говорил, что люди юга стали мудрыми, потому что отцы записывали для детей то, что сами поняли, прожив жизнь. Значит, надо чтобы каждый записывал мудрые мысли и рассуждения. Когда мудрости у нас станет так же много, как у людей южных царств, тогда может быть, мы сможем найти дорогу в мир мертвых и вернем их к жизни. Мудрые мысли на бересте будем складывать у меня в доме и обсуждать на деревенских сборищах. Отец мне рассказывал об Афинской и Александрийской Академии. Нам, северянам, пример для подражания. А если меня будут принимать за злую ведьму, то кто же захочет со мной водиться?
Я говорила все это, но видела, что Удар-Молнии меня не слушает и что-то обдумывает. На все мои рассуждения он только и сказал со смешком презрительным:
— Что бы ты не говорила этим зайцам в человеческом обличии, они все равно будут бояться Белого Лиса. А вот если они не будут бояться тебя, то твой дом и землю заберет семья жены Быстрой Птицы. Ибо имущество твоего хозяина принадлежат семье умершего по закону наследования.
Я ему ответила, что Быстрая Птица оставил дом мне, и к тому же я хочу использовать его для общественного блага!
Но Удар Молнии прошептал зловеще:
— Какие ты слова непонятные знаешь. Общественное благо.... Странные слова тебе пригодятся, когда будешь изображать ведьму. Помни: если люди не будут тебя боятся, они отберут у тебя все. Не забудь, что Медвежья Лапа, жена твоего хозяина, была из уважаемого рода. Ее семья из тех, кто законы гнет под себя, как осенний ветер пригибает к земле траву. Они выгонят тебя из дома — куда ты пойдешь? Ведь тут вся земля поделена. Вся, до последнего клочка! Ничьи здесь лишь болотные топи и холодные северные склоны. Но ты же сказала, что твой отец велел тебе оставить потомство. Ты хочешь растить детей в гнилом тумане или среди льда?
Я испугалась. А Удар-Молнии оставил на время разговоры о радости считаться ведьмой, и стал рассказывать о себе:
— Родом я с южного края Великой Равнины. Когда вырос, пошел по свету искать удачи и решил пока пожить здесь. Ибо здесь люди глупые. Скоро ты это сама увидишь.
Я спросила:
— Зачем же ты тогда здесь остался? Шел бы искать умных!
— Как зачем? Потому что здесь я хитрее всех, — засмеялся Удар-Молнии. — Мой хозяин сильно уважает меня за ум и смекалку. Хочет, чтобы я женился на его младшей дочери. Только у меня другое в мыслях. Ты не догадалась еще? Думаешь, я тут с тобой просто так разговариваю? Удар Молнии никогда зря времени не теряет. Я на тебе жениться хочу, Черный Цветок. Забыть не могу, как ты стояла в алой набедренной повязке и белом покрывале возле твоего хозяина. Но сегодня я принес тебе черную одежду. Цвет рабыни — серый, цвет свободной — белый или яркий. Но ты выше свободной. Ты ведьма. Ты научишь меня твоим познаниям, и сильнее нас не будет никого в этом диком крае.
Я спросила Удара Молнии: не боится ли он, что его рука обратится в заячью лапу, если он научился писать? Он ничего не ответил, только засмеялся. Не нравился мне нрав Удара Молнии, но нравилась его смелость и стремление познать мудрость. Только сердце шептало мне, что Хсейор не захочет возродиться в сыне или дочери этого хитреца. Я просила оставить меня одну, чтобы подумать о согласии или отказе.
Однако Удар Молнии был не таков, чтобы уйти и позволить мне размышлять в одиночестве. Он спросил:
— Ты знаешь лесные гадания? Вот слушай. Для тех, кто не может решиться, есть в лесу волшебный источник, волшебное дерево и волшебное болото. Я приведу тебя к ним. Если вода в источнике закипит без тепла, дерево засветится без огня, а холодное сырое болото загорится пламенем, то значит, называться тебе ведьмой и оставаться тебе со мной.
