| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
У ворот была открыта одна створка, а на вторую, опёршись плечом, стоял молодой парень, и смотрел то на приближающихся путников, то в сторону леса. Вечеслав проследил его взгляд, и увидел мальчонку лет семи, который хворостинкой погонял тучную, светлой масти корову, красиво расцвеченную по бокам маленькими чёрными пятнами. Одет он был в простенькую рубашку и порты, а на ногах болтыхались явно большего размера лапти. Заметив двух незнакомцев, он нерешительно остановился шагах в десяти от дорожки, и с напряжённым лицом глянул в сторону ворот. Корова, оставленная парнишкой в покое, тут же застыла на месте и стала неторопливо щипать сухостой, всем своим видом показывая, как она устала за этот день. Вечеслав перевёл взгляд вслед за мальчишкой и с удивлением заметил, что у ворот стоят уже двое. Видимо парень окрикнул своего напарника по охране и тот незамедлил появиться. Сам парень уже не опирался на ворота, а стоял ровно и в его руке Вечеслав разглядел короткое копьецо. Откуда он его так скоро достал, было непонятно. Хотя, может до этого оно просто стояло, прислонённым к брёвнам створки, сливаясь с ними и оставаясь не видным глазу.
— Не боись пострел, мы люди не злые, — обратился ведьмак к мальчонке. — Не обидим.
— Да я и не боюся, — насупившись, ответил тот. — Я може и ничего не боюся. Это вот Пеструшка остановилась травку щипнуть, а я и выжидаю.
— А чего одну-то её гонишь? — спросил ведьмак, улыбнувшись. — В лес сбегала, поди?
— А пущай и сбегала, и чего тут? — парнишка стеганул корову по боку, и та с безразличием зашагала вперёд. — Такая у неё натура, в лес сбегать. Вон и ботало* уже второе стеряла. Видать леший себе забирает, токмо на что оно ему? Разе для забавы?
Парнишка вышел на дорогу, и зашагал рядом с ведьмаком.
— А вы, дядьки, откуда идёте? — спросил он, с интересом поглядывая на меч Вечеслава.
— Много будешь знать, скоро состаришься, — отшутился ведьмак. — А за ботало от батьки попадёт поди? — задал он встречный вопрос, чтобы парнишка не успел снова чем-нибудь озадачить.
— Да я-то чего? Коли лешак забавится, разе ж уследишь. А вы из чьих? — всё же воткнул парнишка очередной вопрос.
— Из словен мы. Ладожские, — решил ответить ведьмак, понимая, что этот пострел через десять минут всё равно разнесёт новость о них по всей веси, и лучше заранее её подкорректировать. — А сам?
— Вятко я, а звать Миколкой.
— Хм, а меня Велесом. Почти тёзки, — ведьмак хихикнул.
— Какие ж это тёзки? — удивился мальчишка, снова насупившись, но тут же его лицо просветлело.
— А-а, дядька, шутишь, — он во весь рот улыбнулся.
— Шучу. А это Вечеслав, родич мой, — ведьмак кивнул в сторону спутника.
— А он из воев? — начал парнишка шёпотом, но тут же сорвался в звонкие нотки, отчего Вечеслав невольно улыбнулся. Вопрос видимо не предназначался для его ушей, но из-за излишнего любопытства и нетерпения паренёк не справился с голосом, и тут же, то ли от смущения, то ли не в силах дожидаться ответа, с жаром разоткровенничался. — А я тоже воем буду. Батько правда лупит меня за это, говорит паши и сей, а я всё одно воем буду.
— Пахать и сеять тоже нужно, — поучительно проговорил ведьмак, но парнишка только недовольно махнул ручонкой.
— И ты туда же, дядь, — разочарованно выдохнул он и снова стеганул свою Пеструшку.
Копыта глухо застучали по брёвнам мостка, а Вечеслав теперь не сводил взгляда со стоящих у ворот мужчин, благо и те глазели на него с неприкрытым любопытством. Видок у меня по ходу того, мелькнуло в голове, не под местную хохлому. Или они из-за меча таращатся?
Метрах в четырёх от охранников они остановились. Мальчонка, помахивая хворостинкой, прогнал корову в открытую створку, а сам остался, с интересом глядя на взрослых.
— А-ну кыш, Миколка, — нахмурившись, цыкнул на него тот из охранников, что появился позже. На вид он был намного старше парня с копьецом, и скорее всего, главнее его, потому что сам парень только молча косился на Вечеслава и даже не делал попыток заговорить. За пояс старшего был заткнут нож с широким лезвием сантиметров тридцать в длину, а в кулачище был уверенно зажат кистень. Прикрикнув на Миколку, который тут же развернулся и стреканул за ворота, он выждал пару секунд и перевёл внимательный взгляд на пришлых.
— Ну, сказывайте, кто такие, откуда и куда, — медленно проговорил он, складывая руки на груди.
— Словене мы. Ладожские, — повторил ведьмак то, что сказал мальчонке. — Домой возвращаемся.
Старший почесал свою короткую, густую бороду, и хмыкнул.
— А откуда?
— С Рогожинского поселения. Верстах в пятидесяти отсюда, возле Сухой балки...
— Да знаем, — перебил старший и на несколько секунд задумался, видимо решая, чего бы ещё спросить.
— А сами-то кто? — озвучил он наконец вопрос.
— Свободные людины. Ни головники*, ни тати, — ведьмак улыбнулся. — Чего ж строго так? Мы вот решили по пути к старому знакомцу зайти. К Добряшу.
— Так двое их тута, — буркнул старший.
— Как двое? — не понял сначала ведьмак, но тут же сообразил. — А-а, так нам того, что бортничает. Добряш Пчела, радимич.
— А-а, Пчела, бабий князь, — старший коротко рассмеялся, а за ним хихикнул и молодой парень. — Ну, чего ж, добро. Таперича главное скажу, положено так, — он пару раз с серьёзным видом кашлянул. — Так, значится, весь у нас мирная, люди по правде живут, не шкодя, а ежели кто нашкодит, на то вечевой суд имеется. Чего ещё? А-а, и вот, за буянства излишние и за затею свады* без побоев три гривны у нас вира, с побоями пять, ну это я так, наперёд, абы потом обид не держали.
Ведьмак громко рассмеялся.
— Да ты чего дядя? — сказал он, сдержав смех. — Мы что ли на буйных или на свадников похожи? Да нас самих козявка любая обидит, а мы ещё и поклон отвесим.
— Шутник, — старший хмыкнул. — А меч у вас тоже, абы козявкам кланяться?
— Так ведь година неспокойная. Вон и нас лихо не миновало. Заснули вчера в лесу с двумя лошадьми и гривной кун, а проснулись только с одной лошадью, — ведьмак кивнул на гнедую. — Хорошо ещё горлы не тронули, окаянные.
— Да-а, татей и головников хватает нынче, — согласился старший. — Вона и у нас повадились борти обносить. Знакомца твоего обнесли давеча. Четыре колоды ажно.
— Может мишка? — спросил ведьмак.
— Да не, — старший махнул рукой, и Вечеслав с облегчением заметил, что эти двое уже глядят на них если не совсем без подозрения и настороженности, то по крайней мере этого в их взглядах поубавилось. — Сами колоды и олеки* не тронуты.
— Кстати, нам бы лошадку продать, — ведьмак глухо кашлянул.
— Чего так? — в глазах старшего подозрение снова усилилось.
— Так говорю же, ни векши тати не оставили, вот и порешили мы с родичем дальше рекой идти, на лодьях, а-то посуху маята одна. С одной-то лошадки нам проку мало.
— Ну-у, — протянул старший, — Эт повыспрашивать надо. А за сколько продаёшь, ежели не секрет? — старший стал с интересом разглядывать гнедую.
— Не дорого. Своё бы взять, — тяжело выдохнул ведьмак. — Восемь гривен куннных.
Охранники на пару усмехнулись.
— Да это дорого ж, паря. И не тягловая она, к чему нам? — уже без интереса, или делая вид, что ему неинтересно, проговорил старший.
— Ну, гляди, потом пожалеешь, — ответил ведьмак.
Пока продолжался разговор, солнце успело коснуться горизонта, и теперь плавно исчезало за его полосой, расплёскивая по округе красноватый свет. Вечеслав на секунду оглянувшись, бросил взгляд на заходящее светило. Затянувшийся допрос его слегка нервировал и утомлял, прямо, блин, закрытая весь какая-то. Куда, откуда, накормили б лучше усталых путников, да спать уложили на мягкие перинки.
За воротами слышалось громкое детское щебетание, время от времени раздавались окрики мужскими и женскими голосами, остервенело заливался звонким лаем щенок. Вечеслав поначалу прислушивался к разговору, а потом, плюнув, стал слушать голоса доносящиеся из веси. То, что ведьмаку приспичило с самого порога продавать лошадь, тоже нервировало. Внутри шевелилось что-то неприятное, потому что знал ведь он, как им гнедая досталась. Хорошо ещё, что ведьмак врал уверенно, не путаясь в деталях, и держался спокойно, но с другой стороны, чего судьбу за яйца тянуть? Проколется где-нибудь, или эти дотошные стражи сами учуют враньё, как бы не вышло беды. Но сам вступать в разговор Вечеслав опасался, потому что понимал — может ляпнуть что-нибудь не то.
Помимо звуков из веси тянулся смешанный аромат. Назвать его можно было просто — ароматом еды. Он складывался из запахов свежего хлеба, парного молока, варённого мяса, и ещё из десятка запахов, от которых у Вечеслава свело желудок. Сутки без пищи, это вам не хухры-мухры, как ещё на ногах держится?
— Пошли, — ведьмак тронул Вечеслава за плечо, и тот, тряхнув головой, посмотрел на него. Опять он погрузился в свои мысли, теперь уже от накопившейся за этот тяжёлый день усталости. Никогда в своей жизни он не вспахивал поле, но был уверен, что теперешнее его ощущение такое же, как после целого дня пахоты.
— А? Угу, — выдохнул он, и поплёлся вслед за ведьмаком, оставляя охранников по правую сторону.
— Ну, слава богу, отцепились, — мелькнуло в голове. — Значит, всё нормально.
Не слышал он короткий разговор между охранниками, которые те завели, стоило им только скрыться за воротами.
— А про то, чего они в том Рогожинском делали и не спросил, — пробурчал старший, и недовольно посмотрел на парня. — А ты что ж не напомнил?
— А чего я, Вышат Годславич? — ответил тот, пожав плечами. — Ты старшой, тебе и речи вести. Може догнать?
Старший махнул рукой.
— Да чего уж таперича. А ты вот как делай, беги зараз к Стёпке, скажи, абы с этого с мечом глаз не сводил. Не нравится он мне.
— И мне тож, — кивнул молодой и бросился бегом выполнять порученное дело.
Когда ворота остались за спиной, Вечеслав, несмотря на усталость, стал с интересом разглядывать весь. Оказалось что за первым частоколом есть и второй, а уже по над ним ведёт широкая дорожка от левого края до правого. К дорожке этой примыкали улицы, расходящиеся радиально от центра в глубине веси. То, что этот центр имеется, Вечеслав разглядел сразу. В самом конце первой же улицы, метров за двести, он приметил ещё один частокол, который, даже если учитывать перспективу, выглядел повыше первых двух. Значит, понял Вечеслав, обороняет этот частокол что-то особое для веси, значимое.
Справа от ворот, метрах в тридцати, Вечеслав, как и ожидал, увидел большую ватагу детей, которые играли по всей видимости в салки. Они носились туда-сюда, создавая что-то близкое к броуновскому движению, громко смеялись и вскрикивали, а поверх их щебетания звонко летел щенячий визг. Увидев самого щенка, Вечеслав не смог сдержать улыбки. Тот носился, совсем ополоумев от веселья, высоко вскидывая задние ноги и истово крутя коротким хвостиком.
Дети, увлечённые игрой, не обратили на них никакого внимания, зато каждый из взрослых видимо считал своим долгом задержать свой взгляд на незнакомцах. Смотрели с интересом по несколько секунд и снова возвращались к своим занятиям. Кто что-то мастерил в одиночку, кто поправлял солому на двухскатных крышах невысоких хат-полуземлянок, кто просто беседовал, сидя на лавках по трое-четверо. Хотя, касалось это только мужиков. Женщины же суетились возле печей, стоявших почти у каждой жилой постройки. Вечеслава удивило, что почти у всех них на головах были высокие, замысловатые уборы, которые полностью скрывали волосы, и только молодые девушки ходили с непокрытыми головами.
Одеты люди были просто, хотя и довольно пёстро. Мужики в однотонных белых рубахах до колен, с расшитыми узорами рукавами, и в широкого покроя штанах. Женщины тоже были в рубахах белого цвета, которые спускались до самых пят, а поверх них пестрели своим разноцветьем длинные накидки. Накидки эти были без рукавов и перетягивались широкими поясами, которые подчёркивали ладные фигуры. Обуты и мужчины и женщины были в большинстве своём в лапти, хотя некоторые красовались в чём-то вроде полусапожек, в основном мужчины, беседующие по лавкам.
Но самым главным, что бросалось в глаза, было то, что возле каждой хаты, на невысоко натянутых верёвках, висели длинные ряды рыбы. Верёвки одной стороной крепились за крыши и расходились в разные стороны к врытым полутораметровым столбам. Но это было и понятно, рядом полноводная река, которая видимо просто кишит рыбой, и надо полагать, почти каждый в веси занимается ловлей. Хотя, как понял Вечеслав, помимо этого, они успевают заниматься и другим. Тот же Добряш, например, имеет что-то вроде пасеки, да и не он один, судя по словам охранника. И плюс ко всему — поля.
Ведьмак уверенно свернул в четвёртый переулок, но пошёл не по дороге, а сразу взял вправо, к первой же хатёнке, рядом с которой, на невысокой лавке сидел полноватый мужичок и что-то строгал небольшим топориком. Правее хатёнки имелась такая же, как везде, глиняная печь, рядом с которой стояли две женщины. Одна была постарше, второй на вид лет девятнадцать-двадцать. У старшей Вечеслав увидел тот самый, причудливый головной убор, который, как он понял, носили все местные женщины, а у молодой волосы были непокрыты. Русого цвета, они сплетались в косу в районе плечей, и опоясывались на самой голове широкой пёстрой лентой. На самой ленте у висков были прикреплены две жемчужины, а чуть пониже них висело на тесёмочках по белому шарику, которые видимо были скатаны из пуха. Ещё две женщины у второй хатёнки, расположенной метрах в двенадцати от первой, развешивали на верёвку стираную одежду.
— Здорово, Добряш, — громко сказал ведьмак, и мужичок быстро поднял глаза. На его круглом, каком-то смешноватом, и прямо под имя, добром лице, нарисовалось сначала удивление, а потом лёгкое замешательство. Он несколько раз часто моргнул, и расплылся в улыбке.
— Вы аль ко мне, люди добрые? Я и не чаю никого, — пролепетал он удивлённо.
— Я Велеса родич, — начал быстро объяснять ведьмак, видя, что Добряш находится в полной недоумении. — Гостил он у тебя три лета назад.
— А-а, — радостно протянул тот, и недоумение тут же слетело с его лица, а улыбка стала ещё шире. — А я думаю, кто ж это ко мне-то пожаловал? А оно вон оно как выходит. Помню, помню твоего родича, а как же. Славный парень, — Добряш поднялся с лавки и заковылял к гостям. — Третью хатёнку помогал мне ставить. Золотые руки, сердце ласковое.
В противовес Добряшу, женщины, казалось, вовсе не заинтересовались пришедшими, продолжая заниматься своими делами. Но это было только на первый взгляд. Вечеслав успел приметить короткие, любопытные взгляды, которые те старались бросать незаметно, но всё же получалось у них это не очень. А то, что прислушивались они к разговору, так в этом и сомневаться было глупо, женское оно, в крови.
— А я вот тоже Велес, — представился ведьмак и легонько поклонился. — Тёзка родича, у нас в роду это имя любо. Сами мы Велеса славим, да Сварожичей -Дажьбога и Перуна, потому и прозывают нас часто по-божески. А это Вечеслав, из рода нашего, моего отца брата сын, и мой брат двуродный, значится.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
