"Я живой" (отредактировано и дополнено)

Дурное предчувствие.

Утро выдалось солнечным. Люди, изголодавшиеся по теплу, с удовольствием подставляли лица теплым лучам.

Только Калым не радовался погоде. Дурные предчувствия начали одолевать опытного торговца еще ночью, мужчина просто не мог сомкнуть глаз. Если бы не договоренность с Дедом, человеком педантичным и злопамятным, Калым ни за что не поехал бы в Оплот... Но на кону были огромные деньги, как говорится: риск более чем оправдан.

Старенький УАЗик натужно рычал, но тянул прицеп с дорогим грузом.

Гюнтер не обманул: самый загадочный искатель, из всех, с кем Калым когда-либо сотрудничал (а знал он, почитай, всех бродяг Некрополя) притащил-таки "товар года", как он сам выразился.

Расово-правильный сталкер снабжал торговца военным хламом времен Великой Отечественной войны. Причем, рабочим хламом. Однажды он со своим компаньоном притащил в офис Калыма, который находится в одном из административных зданий базы Девятка, шесть отлично сохранившихся карабинов... образца сорок четвертого года (или просто КО-44), на базе винтовки Мосина. Состояние не идеальное, но рабочее. А к ним еще две сотни семь-шестьдесят-вторых.

Гюнтер тащил и немецкое, и советское индивидуальное стрелковое оружие времен Великой Отечественной войны. Всегда в рабочем состоянии, почти всегда с боезапасом.

Как не ломал голову Калым, откуда искатель достает такие раритеты — ему оставалось только теряться в догадках. А человека, которого торговец отправил следить за мутным искателем, в офис так и не вернулся. Его больше вообще никто никогда не видел. А Гюнтер, как ни в чем не бывало, продолжал толкать Калыму свое барахло.

Но то, что он продал ему в последний раз, привело дельца, всякого повидавшего на своем веку, в полнейшее изумление. Точнее, сначала Калым подумал: "Как он это сюда допер?", а уж только потом: "Где он это взял?"

Если бы заказ не был таким важным, а груз не был таким ценным, торговец бы не сунулся в Некрополь лично. Да, давненько он не сопровождал свой товар.

И все-таки, опытного, битого жизнью дельца, начавшего мародерствовать с самого начала пандемии, сколотившего неплохое состояние, организовавшего собственный бизнес и собравшего команду опытных выживал, не покидало чувство тревоги, которое, по мере приближение к Оплоту нарастало все сильнее.

— Шеф, че-то ты какой-то напряженный, — сказал Миха, штатный водитель. Парень веселый, но туповатый.

— Смотри на дорогу, — Калым заметно нервничал. Он то и дело смотрел по сторонам, часто курил и вообще, был на взводе.

С заднего сиденья раздался смачный храп.

— Да вы там что, в край ох...ли? — заорал Калым, не выдержав внутреннего напряжения.

Братья Орловы, двое здоровенных белобрысых детин, похожих друг на друга, как две капли, с удивлением уставились на шефа. Два года назад торговец выкупил их у вояк, когда приезжал в Село за солярой. Бойцы собирались вздернуть братьев — они, как оказалось, в течении года воровали с фермы кур и прочие "ништяки", вместо того, чтобы батрачить фермером или трудится на вышках. Калым искал замену погибшим торгашам (придурки несли партию лекарств, которые делец очень выгодно купил у заезжего дилера, и, решив срезать путь к базе Трактор, пошли через совхоз, где их мертвяки и сожрали). Так что две вакансии у него на тот момент имелись...

— Да мы это, Калым, мы... — начал оправдываться Семен.

— Мы ж так, покемарить мальца, — поддержал брата Костик.

— Я, б..., вам дам, покемарить! — не унимался торговец. — Еще один косяк — вылетите из машины на х...! Побежите за прицепом.

Братья недовольно завозились, деловито проверяя АКСУшки, отсоединяя и прищелкивая рожки, да так и остались сидеть с оружием в руках, сделав до жути сосредоточенные физиономии, как у коммандос из старых голливудских боевиков.

Резкий толчок сначала заставил людей дернуться вперед, а затем вжаться в спинки кресел. Автомобиль начал набирать скорость.

— Стоять! — крикнул Калым, наблюдая в зеркало заднего вида, как удаляется прицеп с грузом...

Прайд.

Шнырь умер.

Мало кто из живущих ныне людей помнили Шныря. Невзрачный попрошайка, вечно канючащий мелочь и сигареты — личность, не самая достойная внимания. Люди вообще редко запоминают ничем не примечательных субъектов, а таких, как Шнырь — и подавно.

Но если бы кто-то и вспомнил забитого чмошника, вряд ли узнал бы его теперь, когда он стал Вожаком: безжалостным, хитрым, не знающим страха убийцей, обзаведшимся стаей.

Да и внешне бывший доходяга изменился так кардинально. Подкожный жир, обновленный организм довольно быстро переработал, сжег. Поглощаемая пища тут же шла на наращивание мышечных волокон. Даже строение скелета менялось — мутанту такая трансформация поначалу доставляла невероятные мучения, но и к боли он привык. Боль напоминала ему, кем он был. Она же напоминала ему, кем он стал, и кем еще может стать. Муки плоти были незначительной платой за расставание с жалким, нелепым прошлым недочеловека. Мутант становился сильнее, тяжелее, выше, каждая съеденная собака, крыса или голубь меняли его тело, совершенствовали его, делали сильнее. Да и теперь, когда пасынки были не так глупы, как сначала, и снова могли пользоваться оружием и понимать простые приказы, стало значительно легче добывать еду. Вот только тело требовало другого мяса. Монстр это чувствовал.

Тот Шнырь — попрошайка, отирающий столики в баре "Простреленная Голова", вечно клянчащий выпивку и жратву у посетителей, тот жалкий, трусливый человечишка умер. Его больше не было. Шнырь умер тогда, в крови и блевотине, в своей вонючей дыре. Испустил дух и закрыл глаза... А возродился уже совсем другим существом. Не человеком, но кем-то более совершенным.

Пасынки замерли за высоким пригорком, по обе стороны от Вожака, готовые выполнить любой его приказ. Быстрые, жилистые, мощные — они бы могли голыми руками выдернуть людишек из еле плетущегося автомобиля и поотрывать им головы. Или могли прострелить им колеса, а потом добить...

Но Отец хотел получить новых пасынков. Дима и Арсен дико ревновали, но он успокоил их, убедил, что они всегда будут оставаться для него первенцами, его любимыми детьми.

— Повторяйте за мной, — тихо прорычал Вожак, когда автомобиль миновал пригорок, за которым они прятались, и выскочил из укрытия. Пригибаясь к самой земле, он метнулся к прицепу. Пасынки последовали его примеру.

— Взяли, — скомандовал Вожак, хватаясь за низ прицепа и, упершись ногами в мокрый от ночного дождя асфальт, что было сил потянул на себя, заставляя гипертрофированные мышцы рук бугриться. С секундной задержкой молодые мутанты повторили его маневр.

Расчет вожака оказался верен — крепление не выдержало, и освободившийся от тяжелой ноши автомобиль рванул вперед.

Мутанты замерли, укрывшись за накрытым тентом прицепом. Дима и Арсен взяли оружие наизготовку...

Калым.

Предчувствиям надо доверять!

— Не выдержала наша старушка, — сказал Миха, с досадой стукнув по рулю.

— Заткнись, — грубо перебил водителя Калым. — Сёма, Костик — идите, проверьте, что там.

— Да ясно что — сцепка не выдержала, — ответил Семен, не самый сообразительный (точнее самый несообразительный) брат.

— Молчать, б..! Быстро на улицу! — сорвался на крик Калым.

Предчувствие опасности с новой силой вцепилось сознание. Торговец уже был готов бросить ко всем чертям проклятый груз, но профессиональное качество, присущее всем без исключения барыгам, удержало его от бегства. Этим качеством была жадность.

— Ну что они там копаются? — Калым нервно теребил мочку уха — казалось, он на грани.

— Шеф... э... что-то их не видно, — растерянно сказал Миха, поглядев в зеркало заднего вида, открыв дверь, высунулся, чтобы посмотреть получше.

— Заводи мотор, — Калым сорвался ,глаза горели безумных страхом, казалось они беззвучно кричали: "Я знал, что так будет! Я чувствовал". — Заводи, пусть дебилы сами выкручиваются...

Калым не успел понять, что произошло. Миха просто исчез — мелькнули ноги в драных китайских кроссовках (у дельца было много обуви — на такой товар всегда будет спрос, так что, в начале своей мародерской деятельности, он затарился им по полной) и на его место в салон влезло...

Назвать существо человеком можно было только с большой натяжкой: серое лицо, покрытое паутинками черных вен, массивное, мощное тело, глаза бешеные, красные от лопнувших капилляров, зрачки пульсируют, сокращаясь в бешеном ритме.

— Привет, — прорычал монстр и, ухватив торговца за шиворот, выдернул его из автомобиля. Калым боялся пошевелиться. Он был в таком ужасе, что даже не попытался выхватить из кобуры пистолет, пока его куда-то тащили...

Прайд.

Твои года... твоё проклятье?

— То есть, ты здесь главный? — рокочущий рык Вожака каким-то причудливым образом превращался в слова. Перепуганные люди, связанные обрывками телефонных проводов и веревками по рукам и ногам, ловили каждое слово страшного существа. Это был не мертвяк — где это видано, чтобы нежить разрабатывала хитроумные планы и без единого выстрела брала в плен сразу четверых вооруженных людей? Но в том, что перед ними были не люди, пленники не сомневались. И все равно — у них была надежда. Существа не убили их сразу, значит шанс, пусть и призрачный, оставался.

— Да, он главный, — подтвердил Семен, но, напоровшись на гневный взгляд торговца, заткнулся и виновато опустил глаза.

— Да, — тихо сказал Калым.

— Сколько тебе лет? — спросил Вожак, склонившись над пленником, и тот поморщился от смрада, исходящего изо рта мутанта.

— Сорок три, — ответил торговец.

— А тебе, — Вожак ткнул пальцем с длинным грязным ногтем в сторону Семена.

— Мне двадцать, — с готовностью ответил один из близнецов и, подумав, добавил, — брату тоже...

— Брату... — задумчиво протянул мутант и повернулся к связанному Михе. — тебе сколько?

— Двадцать шесть, — ответил водитель.

Вожак, не сказав больше ни слова, вышел из убого обставленной комнатки, которая находилась в разграбленном придорожном магазине, подобных которому до пандемии в городе было великое множество.

Через несколько минут в комнату зашли двое пасынков и куда-то утащили упирающегося, кричащего от страха и сыплющего проклятиями Миху.

Потом они пришли за Семеном. Костя попытался вступиться за брата, не смотря на то, что и ноги, и руки у парня были связаны. Он сел на корточки, поджал, а потом резко выпрямил ноги, прыгнув на одного из помощников чудовища. Костя хотел боднуть пасынка головой, но и без того глупая затея закончилась мощным ударом в челюсть, отправившим парня в глубокий нокаут, в котором он и провалялся до тех пор, пока и за ним не пришли.

Оставшийся в одиночестве Калым почти смирился со своей участью. Остался лишь страх ожидания и горечь несправедливости. Да, торговец не всегда поступал по совести, но такой участи он не заслуживал... По крайней мере он сам так считал.

Калым не мог определить, сколько прошло времени — час, полтора, два? Ожидание растягивало минуты, как минимум, вдвое. Иногда, откуда-то с улицы, доносились приглушенные крики, которые заставляли пленника испуганно вздрагивать и прислушиваться к тому, что происходит за стенами магазина, но понять, что они значат, он так и не смог, оставалось лишь догадываться.

За ним пришли не молодые мутанты, а сам Вожак. Он долго и пристально вглядывался в лицо торговца, почти вплотную придвинув к нему свою страшную рожу, буравя пульсирующими прицелами зрачков, в которых, казалось, оживала та самая Тьма, что существовала задолго до того, как Создатель впервые произнес: "Да будет свет"...

— Ты слишком стар, — неожиданно нарушил тишину Вожак, заставив Калыма вздрогнуть. — И ты слишком опытен... А значит и слишком опасен. Ты не подходишь на роль пасынка. Но ты тоже будешь полезен...

— Я сделаю все, что захотите! — пролепетал торговец, глаза его загорелись надеждой. — Забирайте все, что вам нужно...

— Конечно, — улыбнулся Вожак, обнажая в хищной улыбке крупные желтые зубы. — Ты отдашь мне свое мясо.

Мутант схватил пленника за шею и легко поднял его, прижав к стене. Мгновение вглядываясь в налившиеся кровью глаза жертвы, он неуловимо-быстро ударил торговца в живот.

Сначала Калым почувствовал только удар... А затем увидел в окровавленной руке Вожака какие-то сизые, скользкие шланги.

Мутант дернул сильнее и, обезумевший от боли человек захрипел...

Вожак вытер воняющие дерьмом и кровью руки об одежду торгаша. Разделка туши заняла много времени. До чуткого слуха Вожака донеслись стоны неофитов.

"Ничего, — подумал Вожак, раскладывая на столе куски окровавленного мяса. — Сначала будет очень плохо. Зато потом..."

Насытившись сам, Вожак позвал к столу пасынков, а сам остался приглядывать за пленниками. Нет, теперь они вряд ли куда-нибудь убегут, но мало ли, вдруг пасынки не всех мертвяков в округе перебили, а эти трое сейчас беззащитны.

"Надо будет завтра машину сюда переправить, — подумал мутант, наблюдая как корчатся, блюют и плачут зараженные пленники.

У одного из братьев из носа обильно пошла кровь — он закатил глаза и потерял сознание.

"Ничего, — снова подумал Вожак. — Потерпите немного"...

Серега.

Маяться от безделья нужно уметь.

Со смерти Дока прошел целый месяц. Неожиданный уход старика, как мне показалось, не изменил жизнь в Лабе ни в худшую, ни в лучшую сторону. Хотя нет, для меня времена наступили тяжелые — раньше я жил в казарме и убивал время за игрой в нарды с убером Васей и праздным шатанием по базе. После же смерти лидера жизнь моя ощутимо изменилась, и совсем не в лучшую сторону.

Ну, начнем с того, что личного времени теперь у меня нет. Зевс уговорил принявшего бразды правления Игната оставить меня (как котенка, честное слово) на базе, тем самым, по сути, сохранив мне жизнь.

Теперь я фермер. Но не наподобие тех, что живут в Селе под защитой военных, в достатке и комфорте, которые хоть и пашут, не покладая рук, но пользуются заслуженным у вояк уважением и наслаждаются плодами своей же деятельности. Как им удалось добиться такого отношения, ума не приложу...

По правде, я даже не фермер. Я немного ниже лабовских фермеров по иерархии. Короче, сердобольный Зевс устроил меня свинарем. Как мило с его стороны...

Я работал в свинарнике, кормил здоровенных (наверное, покойный Док чем-то накачивал животину) поросей всякой дрянью, которую приходилось таскать из столовой и с овощного склада (тут даже такой имелся), убирал за хряками дерьмо и относил его фермерам, где его смешивали с конским, который доставлял им тоже я (как за лошадками ухаживать — не допустили, а как какашки за ними таскать — это к Сереже). Кстати, на базе не было коров. Дойными животными здесь были лошади, которых кормили выращиваемым на одном из двух полей овсом.

Жил я все там же, в казарме. Рядом с Васей. Хорошо хоть купаться давали каждый день — слава Ктулху, здесь блат в лице Зевса реально помог.