Путешествие за неприятностями

— Сегодня будем ночевать под крышей! — бодро сообщил Вася.

— Нет, не будем! — так же весело сказала я.

— А почему?

— А потому что мы жить хотим. Или нет?

— Очень хотим. А какое отношение этот чудесный дом имеет к продолжительности нашей жизни?

— Самое прямое. Лагерь будет под этими деревьями. Пожалуйста, не спорьте.

— Она проводник, ее надо слушаться, — неожиданно поддержал меня Илья, скидывая с плеч рюкзак.

Остальные с сожалением разглядывали такой близкий и такой недостижимый дом. Мы быстро поставили палатки на указанном мной месте, и все кроме меня стали обедать консервами. Мне после вчерашнего званого обеда есть не захочется еще очень долго.

— Где хозяева? Сколько сидим, никто не зашел и не вышел.

Из нашего лагеря был прекрасный вид на дом. Мой дядя рассказывал, что одной ночевки в нем ему хватило на всю жизнь.

— Дом пустой, хозяева умерли лет пятьдесят назад, — сообщила я. — И очень вас всех прошу, если хотите прожить долгую и счастливую жизнь, то не выходите на поляну. Граница — деревья по периметру. И уж конечно не заходите в дом. Это запретная зона. Я не шучу.

Илья кивнул, он знал меня давно, и к моим словам отнесся серьезно. Остальные готовы были спорить. Особенно Вася.

— Если бы дом стоял без присмотра столько лет, то он бы развалился!

— А кто тебе сказал, что он без присмотра? — возразила я. — Дом под пристальным наблюдением и днем и ночью. Особенно ночью. Только лучше тебе не знать, кто за ним присматривает.

— И кто же?

Со слов дяди я поняла, что покойный хозяин. Он тут жил с женой и с дочкой, а потом их застрелил и в лесу зарыл, а сам в доме повесился. Но я ничего не стала объяснять, только предупредила:

— Примите все мои слова как аксиому.

— До ночи еще далеко, почему дальше не идем? Время теряем.

Я не сказала, что уйти не получится. Кто возле дома не проведет ночь, тот уйти не сможет, будет плутать и опять сюда вернется. Ну, а кто по храбрости или по глупости решит переночевать в доме, тот может там остаться навек. Сходить отсюда можно было только в одно место, туда я и решила наведаться. Совсем не хотелось этого делать, но так можно было ускорить путешествие и прийти в пункт назначения уже завтра к вечеру.

Мне бы очень хотелось побыстрее закончить это подозрительной путешествие. Ой, не нравится мне все происходящее, и все путешествующие со мной не нравятся. Ну, какие, скажите на милость, летающие тарелки?! Из разговоров я поняла, что они знают про НЛО еще меньше, чем я. Да какое увлечение после работы! Тут пахнет какой-то очень большой гадостью, хуже дохлой русалки. Зачем им понадобился любимый маршрут моего покойного двоюродного дяди? Я думала, что он один такой странный, бродил по лесу много лет, да там и сгинул. Кто-то говорит, что медведь съел, кто-то — что в болоте утонул. Вопрос остается открытым до сих пор.

Надо дать четкие инструкции, а то как бы они без меня не решили переместиться в дом. Вытаскивать их оттуда мне не улыбалось. Я вообще зареклась туда заходить после прошлого раза на всю оставшуюся жизнь. Тоже дядю не послушалась, думала, умнее всех. С тех пор я дяде ни одного слова поперек не сказала, только 'да, дядя', или 'конечно, дядя'. В том доме или какое-то магнитное поле, от которого жути мерещатся, или надо священника с кадилом вызывать. Как в стишке про наркоманов: 'Если в стенах видишь руки, не пугайся, это глюки!'. Хорошо бы, если только руки.

— Итак, все внимание на меня! — сказала я как на лекции. — Послушайте объявление. Про дом и поляну я сказала, не хочется повторять, но придется. В дом не заходить, на поляну не выходить. Сейчас мне надо уйти.

— Но, — начал Денис, с выражением лица 'не отпущу, не проси'.

— Знаю, — перебила я. — Но маньяков больше не будет, и тот-то случайно попался. Я приду обратно или ночью, или к утру. Если не приду, меня искать не надо ни в коем случае. Не вернусь завтра до обеда, сворачивайтесь и возвращайтесь обратно.

— Так не пойдет. Кто-то должен пойти с тобой.

— Не должен. Я сама. Не переживайте, я уже туда ходила, и ничего, цела.

Вид у спутников был озабоченный. То ли боялись, что сгину, то ли, что сбегу. Надо их успокоить. Или напугать.

— Да, вот еще что. Сейчас я проведу вокруг лагеря линию. После захода солнца за нее — ни ногой. Вот как хотите, так и сидите тут. А лучше ложитесь тихонечко спать и не шевелитесь до утра.

Под заинтересованные взгляды я подняла с земли толстую ветку и прочертила вокруг лагеря линию, включив в круг довольно много кустов и деревьев. Вася ходил за мной. Таня и Денис стояли у палатки, а Илья не удержался от того, чтобы не сказать:

— А если ты придешь ночью, как мы можем быть уверены, что ты не стала вампиром?

— Хорошо, я приду после восхода солнца. Если заявлюсь ночью, можете убить меня осиновым колом. И еще. Если ночью вдруг увидите, что в доме окна загорелись, или что дверь хлопнула, не ходите знакомиться с хозяином.

— А он что, не обрадуется? — ехидно спросил Вася.

— В том то и дело, что очень обрадуется. А вот насколько будете рады вы, это еще вопрос. Вася, я абсолютно серьезно, не надо так улыбаться. И последнее, самое главное. Ночью вы можете услышать женские голоса. Они будут звать, просить, чтобы вы их нашли, ну, или что им холодно, или еще что-нибудь жалостливое. Так вот, не верьте и не поддавайтесь. За черту не выходите.

— Ну, Миля, ты и сказочница! — засмеялась Таня. — Прямо слушать приятно. Ты считаешь, что мы в этот бред должны поверить? Что ты несешь?! Дом с призраками! Вампиры в лесу. Лучше бы сказала про волков и медведей!

Волки и медведи тоже есть, но не здесь. Здесь немного другие зверюшки...

— Илья, — попросила я. — Ну скажи ты им.

— Лучше делайте, как она говорит, — поддержал меня он.— Может она и перестраховщица, но ей можно, у нее где-то в этих местах дядю волки задрали.

Никаких вещей я с собой не взяла. Не надо наводить на мысль, что я собираюсь их бросить, тем более что я не собираюсь.

— А какие женские голоса мы должны услышать ночью? — спросила напоследок Таня.

— Тебе это не грозит, их только мужчины слышат, я и не знаю точно, что они должны говорить. Мне дядя рассказывал о себе, но я подозреваю, что каждый слышит что-то свое.

— А чьи это голоса? — не успокоилась Таня. — И вообще это дискриминация, почему мужчины могут слышать призраков, а женщины нет.

— Радуйся. У женщин и без призраков полно хлопот. А голоса жены и дочки хозяина этого милого дома. Он их где-то тут закопал, а им не нравится место захоронения, и они хотят, чтобы кто-нибудь их забрал. Самое главное, парни, не откликайтесь! Что бы вам ни говорили, молчите и все. Если отзоветесь, то я вам не помощница. Ну, до встречи.

Я ушла. Если продвигаться легкой рысцой, то до темноты дойду до нужного места. Не хочется и страшно очень, но надо. Пора заканчивать этот неприятный поход. Из всей компании мне ни один не нравится. Илья уже давно. Денис странный. Вася уже достал своими подковырками. Таня со мной дружить не хочет, держится холодно, словно принцесса крови со служанкой. Не могу понять, почему. Красотой она не впечатляет. По ее речи я поняла, что воспитывалась она не в лучших школах. Если только замуж удачно вышла, из грязи в князи. Тогда что она тут делает?

Денис, понятно, организатор. Илья — шестерка. Вася какой-то левый. Таня сбоку припека. А я вообще непонятно зачем. Проводница, тоже мне! Я Илье рассказала про своего дядю и про детские походы на природу, и про местечко это обмолвилась случайно, его даже местные не все знают. Как он только запомнил, ведь столько лет прошло. Да, все правильно, пора отсюда сваливать. Аллергия разошлась не на шутку, руки сильно болят, лицо шелушится. Приеду в Пермь, пойду к врачу. Хорошо, что в любую поездку на природу беру с собой перчатки.

ГЛАВА 8

Уже начало смеркаться, когда меня остановил хмурый грязный мужик. Увидеть его посреди леса я не надеялась, общаться мне с ним не хотелась, и я приняла очень разумное решение удрать. Но возле меня выскочил из кустов второй мужик, поставил подножку, толкнул, свалил с ног и сильно стукнул по голове. Да сколько можно бить меня по голове! У меня умственный труд, я профессор, я головой работаю, а меня по ней все время бьют! Так и отупеть недолго. Я иду по этой дороге третий раз, и в предыдущие два раза тут ни маньяков, ни сбежавших уголовников не было. Дядя вообще говорил, что сюда далеко не каждый может дойти, лес что-то там чувствует, кого-то пускает, кого-то не пускает, или что-то вроде этого. А тут не заповедная тропа, а проходной двор!

Перечисляя выпавшие на мою долю страдания, я не сразу заметила, что навалившийся на меня сверху мужик стаскивает с меня брюки вместе с трусами, а второй увлеченно ему помогает. Ну, все, я не жилец, изнасилуют и прикопают под ближайшим кустом, или даже возиться не будут, так бросят. Все правильно, чем дальше в лес, тем злее партизаны.

— Стойте, не трогайте меня я больная! — закричала я.

Оба сбежавших уголовника с неохотой прекратили меня хватать за все места и захохотали. Изо рта того, который лежал на мне, разило, и половины зубов недоставало. Будет Щербатый.

— Сейчас этот подарок судьбы скажет, что у нее СПИД! — чуть ли не хором ржали они.

Ну да, я так и хотела сказать, и как только они догадались. Надо быстренько что-то другое придумать, я же читала медицинскую энциклопедию, и не раз.

— Отойдите! — продолжила я свои вопли. — Я не хочу убивать невинных людей!

— Ой, мне плохо! — щербатый мужик так смеялся, что даже скатился с меня, чем я не замедлила воспользоваться, вернув брюки с трусами на прежнее место.

— Ну, все, без шуток, — сказал второй, который был с виду серьезней первого, и снова взялся за мои брюки.

— У меня проказа! — не своим голосом заорала я, поняв, что на счету каждая секунда. — Какие уж тут шутки...

Я говорила абсолютно честно, и они это поняли. Только я говорила о своем нежелании шутить и валяться мертвой в кустах. Статью из энциклопедии я с перепугу вспомнила неплохо. Правильно говорят, знание — сила. Сейчас им расскажу.

— До меня нельзя дотрагиваться, у меня лепра!

— Не СПИД?

— Лепроматозная проказа. В первую очередь поражается лицо и кисти рук.

Искренне верю, что им неизвестны симптомы этой болезни, а то попадусь. Я все-таки не врач, могу что-нибудь в объяснениях и напутать. Мужики отпустили меня и приглядывались с расстояния шага. Лицо-то у меня было еще ничего, а вот руки... Едва я сняла перчатки и протянула руки вперед для более пристального рассмотрения, как оба отшатнулись от меня, увеличив расстояние между нами до десяти метров.

— Самая жуткая и заразная болезнь в мире! — запугивала я, а они внимательно слушали, не отрывая глаз от моих вытянутых рук.

Как я была неправа, когда всю жизнь гневила Бога, и расстраивалась из-за аллергии. Богу виднее. Вот что бы я сейчас делала без аллергии на рыбу и на косметику?

Когда лицезрение моих рук мужикам надоело, они взяли по увесистой палке и двинулись ко мне, явно прицеливаясь к моей голове. Рано радовалась, прибьют-таки.

— Помогите мне, я вам заплачу, я знаю, где спрятаны бриллианты, я за ними шла! — отпрыгнула я назад, уворачиваясь из-под палки, и добавила: — Очень много бриллиантов!

Мои слова заинтересовали бандитов. Упоминание бриллиантов благотворно действует на людей. Не давая им снова взяться за палки и пристукнуть меня, я торопливо продолжала:

— Меня зовут Милана Леонова. Я из династии Леоновых, — тут я придала своему голосу гордости и, слегка задрав для пущей важности голову, добавила: — Да, вы не ослышались, из той самой знаменитой цирковой династии Леоновых!

Бандиты речь не оценили и промолчали.

— Вы не слышали про династию Леоновых?! Вы в цирке были?

Бандиты стали вспоминать, когда они последний раз устраивали себе приличную культурную программу. Про знаменитую династию Леоновых они ничего не слышали. Я тоже про такую династию слыхом не слыхивала, я ее прямо сейчас придумала, я вообще на сообразительность и фантазию не жалуюсь, счастья бы немножечко!

— Я почти всю страну с гастролями объездила, и за границей была. У меня жизнь была, просто сказка! Знаете, как приятно стоять на арене в блестящем костюме, а все бросают цветы и аплодируют! Это лучше всех наркотиков!

— Чего ты брешешь? — спросил серьезный. — Так не бывает, чтобы из цирка и в лепрозорий.

— Я не вру! Инкубационный период проказы длится двадцать лет. Я не знала, что я не родная дочь, а приемная! У родителей детей не было, а знаменитую династию надо продолжать, вот они и удочерили девочку, меня. Они не знали, что мои настоящие родители были прокаженные! У прокаженных рождаются дети без всяких признаков болезни. Они проявляются только через двадцать или даже через двадцать пять лет. Не представляю, как меня разрешили удочерить.

Бандиты слушали, глядя на меня исподлобья, ждали продолжения, но палки не бросали. Так, развлекаем публику и продолжаем вдохновенно врать дальше. Чувствую себя Шахерезадой: как только закончу рассказывать сказку — отрубят голову. Но на тысячу и одну ночь меня не хватит. Надо провернуть мой план за сегодняшний вечер, а если точнее, то за два часа.

— Мне всего двадцать лет! Я совсем молодая! Я не хочу умирать! — слезливо ныла я.

Я скинула себе семь лет, но не беда, паспорт у меня никто не спрашивает. Выгляжу молодо, так как невысокая и худая.

— Сейчас что угодно могут вылечить, были бы деньги! А у меня есть бриллианты! Наследство династии Леоновых.

Бандиты не очень поверили. Первая эйфория от слова 'бриллианты' уже прошла, и они включили критическое мышление.

— Эти бриллианты так просто посреди тайги и лежат? — недоверчиво пробубнил серьезный.

Продолжаем сочинять. Недаром же я профессор истории. Рассказать псевдоисторическую байку для таких как я, просто плевое дело. Сейчас я им, голубчикам, намешаю в одну кучу и реальных персонажей и вымышленных. Как я поняла, ни врачей, ни историков среди них нет.

— Нет, они не лежат посреди леса, они спрятаны в заброшенном поселке. Выслушайте меня! Моя прапрабабушка, ну, то есть не моя, а из династии Леоновых, была любовницей великого князя Михаила, он ей дарил роскошные драгоценности. До революции моя семья процветала. И при Сталине все бы обошлось, но кто-то донес, что она с царями общалась, и ее с дочерью отправили в ссылку на Урал. А семейные бриллианты она взяла с собой. Не спрашивайте, как, понятия не имею. Только она из ссылки не вернулась, умерла, а дочь вернулась, но без сокровищ. Историю про драгоценности я с детства слышала, это у нас семейное предание. А недавно я разбирала семейные архивы и нашла запись в дневнике племянника той женщины. Он в детстве ее знал, и она ему сказала, что спрячет драгоценности под полом в доме, где жили. Они там так и лежат. Я узнала, где было поселенье ссыльных. Если вы поможете мне, я поделюсь с вами!

Бандиты молчали. Обдумывали предложение. Я не давала им отвлечься на посторонние мысли.

— Вы знаете, что я чувствовала, когда от меня все отвернулись? Полностью поняла выражение 'шарахаются как от прокаженного'. Если у меня будут деньги, я вылечусь.