Архивы фон Шпенглера: Кащей

Магия "укрощения расстояний" — разнообразна. Есть телепортация, когда маг просто возникает в одном месте и появляется в другом. Действует это как правило на крайне небольшие расстояния, зато по настоящему мгновенно. Есть — порталы, которые открываются после проведения определенного ритуала, но затем позволяют перемещаться между различными пространствами — просто сделав шаг через магическую "дверь". Духи, как правило используют "Пути" — "червоточины" проделанные на изнанке нашего тварного мира, путь через которые занимает некое конечное (но при этом весьма незначительное) время, но зато практически не требует энергетических затрат. Разумеется, весь этот зоопарк средств — имеет свои подвиды. Так, к примеру, портал может стать не только безобидной магической дверцей, скрадывающей расстояния, но и штурмовым средством. Что, в настоящий момент и проделал появившийся на сцене древний маг.

Обычно, открываемый практически без спецэффектов портал, в этот раз — выплеснул поток сконцентрированной силы. Магов попроще — просто опустошало, выпивая их энергию до дна. Тех кто был достаточно силен, что бы поставить щит — швыряло на землю. "Пресветлый" Дмитрий устоял на ногах, но первым выстрелом — промазал. А второй — даже и сделать не успел: "Поток Времени" за считанные секунды иссушил его, проломив установленный щит как бумажную ширму.

Герхард, так же, упавший от удара волны чистой магии, перевернулся на спину и приподнял голову: над запруженной машинами дорогой, на высоте пары метров, парил лич. В отличии от Николаса, этого с живым существом перепутать бы не вышло — лицо, и при жизни строгое, в посмертии приобрело откровенно пугающие черты. Длинные седые волосы — развевались безжизненной гривой, состоящей, словно, из паутины. Сквозь потемневшую от времени кожу — проступали кости скул. Глаза, глубоко запавшие, горели неприятным синим огнем. Тело лича, облаченное в древнюю хотя и ослепительно белую сорочку, было заковано в драгунскую кирасу. В правой руке — он сжимал посох, сделанный из костей, заканчивавшийся огромных размеров драгоценным камнем. Левой он обводил окружающее пространство, хищно поводя пальцами.

Аура смерти, окружавшая его — уже оказывала свое страшное действие на природу. Трава пожелтела, иглы на соснах, на глазах рыжели.

Снова раздался выстрел крупнокалиберной винтовки. Лич даже не стал уклоняться — пуля проделала дыру в мертвой плоти, в ответ же из посоха ударил луч тьмы. Вопль ужаса, быстро перешедший в бульканье безошибочно идентифицировал "Жидкую Плоть" — одно из самых мерзких боевых заклинаний в арсенале хорошего некроманта.

Левая рука, жившая, казалось, отдельно от тела, наконец, нашла свои цели. Растопыренные так, как никогда не позволили бы связки и мышцы живого человека, пальцы — на долю секунды превратились в лучи мерзкого, зеленого цвета. Это заклинание Герхарду так же было знакомо: "Длань Танатоса". Еще пять покойников.

Из-за машин — ответили еще одним "Молотом", похоже — это было их излюбленное заклинание. Кто-то добавил поток огня и только один догадался ударить "Упокоением". От "Молота" лич безразлично уклонился, поток огня большей частью рассеял, хотя правый рукав сорочки начал тлеть. "Упокоение" произвело на лича большее впечатление. Он дернулся как от хорошего удара а на пергаментной коже — возникли глубокие трещины. В ответ — лич ударил чем-то, ранее Герхарду неизвестным...

Судя по внутреннему "радару" Герхарда — последний удар забрал жизни еще троих "светлых", после чего оставшиеся — побежали.

Лич обвел своими светящимися глазами пространство, после чего "спланировал" на землю рядом с Герхардом, на глазах приобретая куда более благопристойный вид. Иллюзия, если это вообще была она, оказалась настолько эффективной, что "истинный" облик, Герхард более не различал.

Лич, ставший импозантно выглядящим, пожилым джентльменом, с пронзительными глазами и глубокой морщиной, перерезающей высокий лоб почти пополам, энергичным шагом подошел к молодому магу и протянул ему вполне человеческую руку. Герхард принял предложенную помощь и кое-как поднялся на ноги.

— Вы, милостивый государь, как мне и было о вас доложено учителем вашим, воистину, привычку оказываться в затруднительных ситуациях, имеете, преизрядную — заметил лич, оглядывая бегло Герхарда.

— Простите за беспокойство...

— Полно вам. Ученик моего друга — и мой ученик. Лелею надежду, что науки мои вам пригодятся не менее, чем мудрость Николаса, чем вы прославите и мои скромные труды.

— Ох, Яков Вилимович, вам ли жаловаться на нехватку славы... — Герхард попытался улыбнуться, но вышло плохо. Болело плечо, но куда страшнее саднила рана в душе.

— К вящей моей жалости, лечение мое, хоть и эффективно, но может быть неприятным весьма. Посему крепитесь — боль будет изрядной, но продлится не долго. — Брюс по птичьисжал, внезапно заострившиеся пальцы и резким движением вогнал их в пострадавшее от пули плечо. Мир для Герхарда снова потемнел, но упасть в обморок ему не позволили. Мгновением спустя боль прошла полностью. Герхард повел раненным плечом, с удовольствием отмечая, что от перелома не осталось ни следа.

— Я прибыл сюда сразу, как почувствовал возмущение в потоках сил этого города. Люди, называющие себя слугами света — излишне вольно с жизнями простых граждан обращаются, порождая, тем самым, сомнения великие в намерениях своих. Вижу, что моя поспешность оказалась кстати весьма.

— Не то слово... Я... благодарю вас, Яков... Но, честно скажу — не слишком рад своему спасению.

— Неужто случилось нечто непоправимое, чего бы мы с вами, два могущественных чародея — исправить бы не смогли? Право — вы бросаете вызов моим талантам.

— Вам Николас не рассказывал о моем фамильяре?

— Искусственно полученный Нефилим? Да, весть об этом вашем эксперименте доносилась до меня посредством связи електрической.

— Она... Она защитила меня. От "Молота Света", брошенного этой мразью — Герхард пнул останки Дмитрия, окончательно рассыпавшиеся от этого движения в пыль.

— Ужели вижу я романтическую привязанность к фамильяру своему? Ведомо ли вам, мой юный друг, что сие, в среде магов старой школы — воспринималось как противоестественное непотребство? Ну полно вам, Герхард, не обижайтесь на старика. Я, как вы сообразить могли бы, по дружбе с Николосам нашей — отношу себя к прогрессивному поколению волшебников. Скажите мне лучше — была ли она в духовной форме или же обрела плоть в момент своей гибели?

— В бестелесной.

— Ну, Герхард, и вы не пробовали обратиться к ее филактерии? Вы истинно полагаете что Дитя Света — Светом убито быть может?

— К филактерии? — Герхард растеряно потер лоб. Он так привык к новым способностям и возможностям Кадэнс, что давно уже забыл о назначении медальона в виде сердца, таскаемого им на шее просто по привычке.

— Именно. Возьмите тот предмет, которым привязали своего фамильяра, призовите ее, вложите в свой зов душу и, хм... Те чувства, которые вы к ней испытываете. Если вы все сделаете как надо — думаю, скоро вы сможете меня представить вашей воспитаннице. Ну а пока вы этим занимаетесь, думаю, мне следует прибраться здесь и снять заклятие стазиса с простых обывателей.

Лич удалился бормоча заклинания и замыкая на себя силовые линии. Как ни странно — в основном позитивные линии. Похоже, Брюс, как и Николас сумел совместить в себе то, что казалось принципиально несовместимым. Над головой древнего колдуна — возникло облачко "призрачных скарабеев", безобидных духов, специализирующихся на утилизации мертвой плоти. Минутой спустя, облако разбилось на десяток рукавов, протянувшихся к ближайшим погибшим. Пара костяных слуг, поднятых из освобожденных "скарабеями" от плоти "светлых" — деловито потащили огрызок японского минивена к уже покореженному автобусу, видимо собираясь сымитировать страшную аварию, которая объяснила бы и жертвы и повреждения.

Герхард отошел на обочину и достал амулет. Сердечко на его ладони казалось хрупким и беззащитным. Он сжал его в кулак, закрыл глаза и протянувшись мыслями позвал: "Аркадэнса!".

Зов канул в пустоту... Герхард задохнулся от боли, но не сдался. Перевел дух, сосредоточился...

И вложил в зов всю свою силу, всю свою душу... И всю свою, недавно осознанную любовь:

"Аркадэнса! Вернись ко мне!"

Он даже не понял когда ощутил нежное касание точеной руки своей верной спутницы. Только что — его душа ощущала лишь пустоту и вдруг оказалась наполнена ее нежностью и теплом.

— Называй меня Кадэнс... пожалуйста.. Ведь это имя дал мне ты....

Герхард не заметил, когда Кадэнс успела материализоваться, так же как и Кадэнс не успела осознать когда их губы соприкоснулись...

Герхард оторвался от губ Кадэнс и зарылся лицом в ее, золотистые, пахнущие яблоками и корицей, волосы. Кадэнс — уткнулась носиком в его шею, прижавшись к Герхарду так сильно, словно стремясь раствориться в нем.

И оба поняли что теперь — правильно все.

* * *

... — Скажи, а какая она была? — Кадэнс, оторвала голову от груди Герхарда и посмотрела на него снизу вверх. Вопрос оказался столь неожиданным, что Герхард сперва даже не сообразил о чем идет речь.

— Кто она?

— Хельга... Твоя невеста... — Кадэнс немного отстранилась от фон Берски придерживая одеяло, что бы оно не сползло.

— Она... Ну... Герхард попытался представить образ Хельги, но снова и снова, у нее было лицо Кадэнс. — Она была красивая, умная... А почему ты спрашиваешь?

— Понимаешь.. Не в моих силах оживить ее... Но... Я могла бы принять ее облик, постараться понять ее... Стать для тебя ею...

— ЧТО?!

— Я... Я не достойна тебя... Я... Я хочу сделать так, что бы ты был счастлив...

— Кадэнс?! Что ты несешь?! Милая, я люблю тебя. Тебя — такую какая ты есть!

— Бывшую чертовку? Меретриссу? ЛЮБИШЬ!?

— Бывшего ангела-хранителя. Ангела, который пожертвовал всем что имел — что бы спасти чью-то бессмертную... — Герхард осекся увидев взгляд Кадэнс. Такой он ее еще не видел. Девушка смотрела на него неверящим, горящим какой-то безумной надежной и одновременно испугом взглядом.

— Ты... Ты правда любишь меня? Ты... Ты вообще представляешь — КТО Я И ЧТО Я?!

— Более-менее представляю, поверь. И да, я люблю именно тебя. Да, Хельга была моей невестой. Она погибла. И она навсегда осталась в моем сердце. В части сердца. В памяти. Вот только все остальное сердце — принадлежит тебе, мой ангел.

Пару секунд Кадэнс молча смотрела на него, будто бы ловя в его взгляде усмешку или издевку. Не найдя — она моргнула, раз, другой... И разрыдалась как ребенок. Вот только слезы эти были, похоже, слезами облегчения.

Герхарду, потрясенному этой бурей эмоций — только и оставалось, что прижать девушку к себе, устроить ее головку у себя на груди, и ласково гладить по волосам, шепча ей нежные слова...

Что бы успокоится, Кадэнс понадобилось минут 15. Когда она перестала плакать и рыдания сменились лишь тихими всхлипываниями — Герхард счел возможным слегка отстранить ее от груди и поцеловать. Когда он оторвался от ее губ и посмотрел ей в лицо — он понял что перед ним уже совершенно новая Кадэнс. Глаза девушки горели любовью и каким-то совершенно неземным огнем. Герхард инстинктивно прислушался к своим чувствам мага и остолбенел. Кадэнс действительно стала иной. Ее сила, каким-то образом изменилась. Стала спокойнее и в то же время — он ощутил, что девушку переполняет мощь, которой он раньше не ощущал. Кадэнс, даже не заметив, что ее любимый только что провел ее пассивное сканирование — снова потянулась к его губам...

Еще часом спустя, совершенно обессиленные и счастливые — они смогли наконец оторваться друг от друга...

— Помнишь, при первой нашей встрече — ты сказал, что я совсем молодой суккуб? — Кадэнс уютно устроила свою точенную головку на правом плече Герхарда, обняв его правую руку, которой он, в свою очередь приобнял Кадэнс, лаская ее грудь.

— Помню. Ты тогда была той еще стервочкой. — Герхард улыбнулся.

— Перестань... Я же никогда тебе не рассказывала об этом... О том что со мною было... Как я стала... Такой... До сих пор не понимаю — как ты догадался..

— В тебе было слишком много от ангела. У меня вообще острое ощущение, что Чертог Страданий ты не проходила...

Каденс вздрогнула как от удара, вцепилась в Герхарада и вжалась в него, дрожа всем телом. Как будто ища защиты. Маг, мысленно выругавшись, пробормотал короткую Литанию Бесстрашия, направив поток маны на Кадэнс. Понадобилась почти минута, что бы девушка перестала дрожать.

— Нет, любимый мой... Я прошла Чертог... Поэтому я и говорю, что недостойна тебя... Ты же на самом деле не представляешь, что я пережила...

— Кадэнс! Ты...

— Нет, не перебивай... Разреши мне рассказать тебе все. И если после этого ты решишь, что я не достойна твоей любви... Что же... Я это пойму... Пойму и приму. Просто позволь мне остаться с тобой, быть твоей рабыней — я понимаю, что не могу расчитывать ни на что большее... Но — ты стал для меня всем миром... Поэтому даже право служить тебе — я восприму как высшую награду, которой я не достойна... Не перебивай! Я действительно бывший Хранитель... Моей подопечной — стала русская девочка. В год ее тайно покрестила бабка. Из бедной семьи — это был упадок Советского Союза... Когда ей было 10 — страна рухнула. Отец семьи — погиб. Случайная жертва разборки. Мать — убивалась на трех работах, что бы ее тянуть. Платили копейки... Сама Катя — собирала бутылки, сдавала, помогала матери чем могла. Мать нашла любовника... Оказалось — пьющего, да еще и из мелких бандитов. Вобщем довольно быстро — мать спилась. Катя была красивой девочкой, очень рано расцвела... Когда ей было 12... В общем, любовник матери совратил ее — подпоил, заболтал... Я пыталась удержать ее как могла — но... Тогда я сделала свою первую глупость...

— Солнце мое...

— Молчи, молю тебя... Мне итак мучительно это все вспоминать... Но ты должен знать... У меня лишь одна просьба — если ты все же решишь что я не могу даже находится возле тебя... Распыли меня, унитожь... Пожалуйста. Я знаю, тебе хватит сил и знаний. Я сама прошу тебя об этом, так что это не будет нарушением Кодекса Духов. — Кадэнс снова трясло, щеки лихорадочно горели, она говорила быстро, стараясь успеть, пока мужество не покинуло ее сердце. И вместе с тем, словно бы на прощание — она всем телом прижалась к любимому. Герхард оставил попытки вставить хоть слово и весь обратился в слух. Лишь его рука легла ей на волосы, покровительственно и успокаивающе, вселяя в девушку надежду...

— Я... Я приняла на себя всю ее физическую боль... Для нее, этот первый раз — оказался приятным и волнующим. Она не почувствовала ни боли ни страха... И ей понравилось. Понимаешь — это я толкнула ее на ту дорожку, по которой она пошла... Я! Следующие пару лет — они с матерью, фактически, были любовницами этого мелкого бандита, одновременно. По пьяни же — ее мать попала под автомобиль. Катя осталась одна, с любовником матери. Ей было тогда чуть больше 14 лет. Бандит не жалел на свою игрушку денег — Катя в свои 14 выглядела взрослой и крайне привлекательной девушкой, одетой по последней моде 90-х... Но "сказка" кончилась когда ее любовник — "влетел на бабки". Понимая, что еще немного и его похоронят те, кому он был должен — он использовал первое же пришедшее на ум средство: уговорил Катю — "отработать" свои долги. Я — старалась повлиять на нее как могла, но...