— Значит, Комитет партийного контроля и контрразведки? — переспросил Сталин. — А Вы знаете, товарищ Алексей, это неплохо звучит. Солидно и даже немного устрашающе. Правильно звучит. Враги партии должны бояться одного название контролирующих органов. Мы подумаем над Вашим предложением. А кого бы Вы могли порекомендовать на место товарища Ягоды? Если не товарищ Ежов, то кто бы мог справиться с такой ответственной работой, как руководство НКВД, и при этом не наломать дров, как, по Вашим словам, товарищ Ежов?
— Берия Лаврентий Павлович, товарищ Сталин. Вы и сами придете к этой же мысли, только позже, в 38-м.
Сталин быстро вскинул глаза и с недоверием посмотрел на меня. Фамилия его не то, чтобы удивила. Он уже некоторое время сам присматривался к Берии, как потенциальному кандидату на возвышение. В настоящее время он очень неплохо справлялся с работой в Закавказье и хорошо себя зарекомендовал. Но то, что это имя прозвучало сразу же после вопроса, без запинки и раздумий, его напрягло. — Ведь даже не сделал вида, что думает, сразу выпалил, — думал он. — Что это, невольная ошибка? И не несет ли это предложение в себе угрозы, о которой я еще не знаю? Даже допустим, что этот Алексей действительно из будущего. Допустим, что то. что он сказал, было правдой. Но ведь совершенно не обязательно, чтобы это было всей правдой. К тому же в историческом экскурсе имя Берии вообще не прозвучало.
— А почему Вы думаете, товарищ Алексей, что это самая лучшая кандидатура?
— Товарищ Берия, возглавивший после товарища Ежова НКВД, оставался на этой должности до 45-го года. Но он оставил пост не потому, что не оправдал доверия партии, а потому, что стал членом Политбюро и его полномочия стали значительно шире. Вплоть до 53-го года он оставался Вашим самым ближайшим соратником и помощником. Этому способствовало и то, что он по своей натуре идеальный "Второй", но не "Первый". После Вашей смерти он попытался стать фактическим главой СССР и даже вошел в состав пяти членов Президиума ЦК КПСС, заменившего собой Политбюро, но очень быстро проиграл подковерную борьбу за власть. Уже через три месяца группе в составе Хрущева и Маленкова при поддержке Жукова удалось арестовать Берию и, обвинив его в шпионаже в пользу Великобритании, казнить. Ему, кстати, удалось исправить очень многое из того, что натворил Ежов. С его назначением резко снизились темпы репрессий, а многие несправедливые приговоры были пересмотрены. Таким образом, удалось существенно поднять авторитет партии, оказавшейся способной признавать собственные ошибки. Я понимаю, товарищ Сталин, что мой быстрый ответ мог вызвать у Вам подозрения, но это действительно отличный вариант. В моем времени очень многие считали Берию лучшим менеджером Советского Союза, которому по поручению партии удалось решить огромное количество различных задач. В том числе он курировал множество важнейших оборонных проектов, в том числе и ядерный проект. И практически везде добивался успеха. Исполнителей такого уровня я больше не знаю по истории этого времени. У него, правда, были и свои грехи, хотя и до конца недоказанные. Но даже если это и правда, то зная об этом заранее, вполне можно вовремя подсказать товарищу и помочь не совершать этих ошибок.
— А что за грехи?
— Было много информации, что уж больно он увлекался противоположным полом. Причем, используя свое положение, не всегда опирался на взаимное чувство. Были слухи и насчет контактов такого рода с несовершеннолетними девушками. Хотя, повторю еще раз, все это на уровне слухов. А потому это вполне могло оказаться дезинформацией, распространяемой с подачи Хрущева для очернения этого выдающегося человека, являвшегося Вашим ближайшим помощником. А потому, когда Хрущев задумал разоблачать, извиняюсь. Ваш культ, то ему потребовалось придумать очень много мифов про Вас и Ваше кружение. И далеко не всегда удается докопаться до истины.
— Хорошо, товарищ Алексей, я понял Ваше мнение, мы подумаем. А скажите, почему Вы все время делаете упор на неправильную борьбу партии с ее врагами? Вы на самом деле считаете, что эта борьба не нужна? Разве скрытые троцкисты и прочие оппозиционеры не наносят делу строительства социализма в нашей стране настолько большой вред, что жесткость партии в деле выявления врагов и саботажников вполне оправдана? И пусть среди осужденных будет небольшой процент невинно пострадавших. Лес рубят, щепки летят. Скорость очищения партии и хозяйственного аппарата намного важнее. Вы же сами говорите о том, что скоро страшная война. Разве мы не должны подойти к ней максимально сплоченными?
— Безусловно, должны, товарищ Сталин. Но с тезисом "лес рубят, щепки летят" я согласиться не могу. Объясню, почему. В своем времени я работал в коммерции. А потому попробую объяснить все с хозяйственных позиций. Каждая щепка, пропавшая по вине рубщиков и не использованная в деле, это прямые убытки. Это пустая трата ресурсов. А наш народ является важнейшим и трудно восстанавливаемым ресурсом. Это не считая того, что все наши действия и должны быть направлены на развитие и процветание этого самого народа. Через десяток лет, например, в США появится технология производства так называемых древесно-стружечных плит, которые со временем станут очень популярным материалом, используемым в производстве мебели. Да и сейчас щепки, стружка и опилки могут быть использованы для производства бумаги.
Вы можете мне возразить, что иногда скорость важнее, чем качество. Но никто не заставляет одних и тех же людей заниматься разной работой. Пусть те, кому положено рубить, рубят. А следующие за ними внимательно подбирают все щепки и пускают их в работу. В нашем случае это должно означать, что поиском, выявлением и разоблачением врагов и доказательств их вины должны заниматься одни органы, а проверять качество их работы другие. Ведь в этом деле не менее важен и такой аспект, как справедливое оправдание. Именно такие случаи будут давать самый максимальный эффект, будут убеждать народ, что все обвинительные приговоры полностью оправданы. А все в целом будет работать на укрепление авторитета партии и доверия к ней со стороны всего населения нашей страны. Да и вообще борьбу с троцкизмом и прочей оппозицией за полный суверенитет СССР надо, на мой взгляд, вести иначе.
— И как же? — Сталин не смог сдержать усмешку.
— Надо идти от основной проблемы. От главного к частностям. Извините, товарищ Сталин, я буду вынужден зайти издалека и назвать многие вещи, что называется, своими именами. Так, как это было у нас в том моем времени. Иначе я могу запутаться и ввести Вас в заблуждение, чего бы мне не хотелось. Я рассматриваю Великую октябрьскую революцию не только с позиции того, что народ скинул прогнившие царизм и аристократию, не только с позиции того, что благодаря большевикам он взял власть в свои руки. Есть и другая сторона медали. Кто финансировал революцию? Кто поддерживал большевиков, да и не их одних в эмиграции? Эти люди сами по себе не революционеры, они коммерсанты. Для них это вложение денег, которое должно вернуться с прибылью. Причем, большой прибылью. Все годы после 17-го они занимаются тем, что возвращают с процентами свои деньги. По совершенно разным каналам. Все деньги и ценности, которые ушли вместе с эмиграцией, попали к ним в руки, в их банки, а рано или поздно станут и их собственностью. Все деньги и ценности, которые украли нечистоплотные дельцы от революции, как уже разоблаченные партией, так и оставшиеся, попали на хранение именно в их банки. Причем, они даже с удовольствием помогут Вам, подкинув улики на таких врагов партии. Ведь в таком случае за их деньгами просто никто и никогда не придет. Все деньги, которые идут сегодня из СССР на финансирование деятельности Коминтерна, это их деньги, потому как если бы не СССР, то именно им пришлось раскошеливаться. А истинными владельцами Коминтерна являются именно они. Но дело не только в деньгах. В Европе и мире также идет жестокая борьба за власть между различными группами. Англо-американские банкиры вовсю воюют с родовой европейской аристократией и католической церковью. И в этой борьбе у них очень неплохие шансы. Ведь в отличие от своих противников, они очень мобильны и не привязаны к сохранению жесткого порядка в европейских государствах. А потому революция для них, сделанная руками рабочих и крестьян на их деньги, резко меняет ситуацию в их пользу. Если Вы с помощью внешней разведки сможете докопаться до источников финансирования Гитлера, то и про него вы узнаете, что они те же, что и у левого рабочего движения. Более того, сам проект гитлеровского нацизма был затеян после того, как Троцкому не удалось добиться власти в СССР и с помощью все мощи России устроить по всей Европе перманентную революцию. Вы очень быстро поняли, куда может завести такая политика. Ваша идея о построении социализма в отдельно взятой стране оказалась не просто правильной и своевременной, она оказалась единственно возможной для спасения России. Но именно поэтому она и вызвала столь жестокую борьбу в партии. Троцкий, как можно видеть не сдался до сих пор и всячески пытается активизировать своих сторонников, оставшихся в партии.
Но их тоже нельзя всех грести под одну гребенку. Кто такие сторонники Троцкого? Это не однородная группа. Среди них есть те, кто активно ему помогает, разделяя его взгляды на экспорт революции. Это враги, которые осознанно желают смерти России. Они не заслуживают ничего, кроме смерти. Есть другая группа, которая готова пойти за Троцким даже на переворот, но только потому, что видит в нем вождя, в большей степени придерживающегося линии Ленина, чем Вы, товарищ Сталин. Таких людей необходимо изолировать, не допуская их участия в бунте, но их надо заставлять работать на страну и одновременно работать с ними, разъясняя истинную природу их заблуждения и правильность политики партии. Они могут стать из противников сторонниками, хотя и не все, но очень многие. А есть третья группа. Это в основном военные. Для них Троцкий — кумир, создавший Красную Армию — победительницу в Гражданской войне. Он трибун и прекрасный оратор, зажигавший их сердца перед битвами и приведший их к победе. К сожалению, товарищ Сталин, он более сильный и пламенный оратор, чем Вы. Хотя и очень слабый организатор. С этими людьми работа должна быть еще тоньше. Их даже не надо изолировать от общества. Это прямая задача военных комиссаров, объяснить ошибающимся людям собственное заблуждение и причины ошибок. Заставить их мыслить не эмоциями, а реалиями. Да, это работа трудная и долгая. Но легкие пути далеко не всегда бывают лучшими. Это наши люди, и мы не должны без боя отдавать их Троцкому и другим врагам нашего Отечества. Кстати, столь упорный настрой исключительно на атакующую тактику среди высшего командного звена РККА и пренебрежение планированием защитных действий в условиях преобладающей мощи противника, которые обернутся самым страшным кошмаром в первые месяцы войны, это прямое следствие настроя на политику Троцкого по экспорту революции военным путем.
Есть еще и другие группы, связанные с хозяйственной деятельностью. Множество прекрасных специалистов будет разоблачено в ближайшие годы как вредители, пытающиеся помешать выполнению производственных планов. Такие будут и в реальности, но их на самом деле будет незначительное меньшинство, остальные случаи будут примерами элементарного головотяпства, косорукости и шапкозакидательства. Это также достойно осуждения и принудительного исправления или деньгами и трудом компенсации причиненного вреда. Но оценка их действий должна быть строго адекватной случившемуся. И последнее — всех надо судить по делам, а не по словам. Хотя любые публичные призывы стоит воспринимать как активное действие.
Я устало откинулся на спинку стула и выдохнул. Эта небольшая речь стоила мне эмоционально довольно дорого. Услышит ли меня Сталин? Поймет ли он то, что я сказал? Заставит ли это его хоть немного задуматься? Я очень на это надеялся. Судя по его насупленному виду, услышанное его не порадовало. Никому не приятно слушать вещи, которые не доставляют радости и прямо противоречат собственным мыслям. А тем более Сталин в последние годы вообще не привык выслушивать что-либо подобное. И даже маленькая ложка меда в этой огромной бочке дегтя в середине сказанного не могла ничего изменить. Но одновременно его молчание и задумчивость давало мне шанс все-таки быть услышанным.
— Хорошо, товарищ Алексей, мы Вас выслушали и подумаем над Вашими словами. Хотя они во многом и идут вразрез с политикой партии, и будь Вы обычным человеком, не скрою, я бы приказал вас арестовать. Хотя в этом случае Вы бы подобного и не сказали. Думаю, мы позже продолжим разговор на эту тему. Только у меня просьба — ни с кем и никогда не говорите на эти темы. Только в этом кабинете и только при отсутствии третьих лиц. Вы хорошо меня поняли, товарищ Алексей?
— Так точно, товарищ Сталин.
— Сейчас Вас отвезут обратно в гостиницу, не стоит демонстрировать свои способности, многие видели вас входящим и сейчас гадают, кто вы такой и что именно мы так долго обсуждаем. Вы должны выглядеть для них обычным человеком. А завтра мы подберем Вам новое местожительство, там же где потом и будет работать предложенный вами отдел. И не забудьте, про свои обещания по структуре отдела и направлениям его работы.
— Непременно, товарищ Сталин. Разрешите идти?
-До встречи, товарищ Алексей.
Интерлюдия 1.
В номере я, даже не раздеваясь, мгновенно завалился на кровать и попытался собраться с мыслями по итогам прошедшей встречи. Но вместо этого меня мгновенно накрыла темнота.
На этот раз полного выключения не произошло. На этот раз сознание не исчезло, и темнота не казалось пустой, напротив, она жила и была полна непонятного мне движения, хотя ни одно из органов чувств это не фиксировало, это ощущалось как-то иначе. Вряд ли я смог бы подобрать своим ощущениям достойную аналогию. Я не чувствовал тела, но одновременно ощущал, как на меня накатываются какие-то странные волны, обволакивая меня и устремляясь дальше. Причем происходило это со всех сторон одновременно. У меня не было глаз, но я четко видел плотную вязкую темноту, ни на секунду не остававшуюся в покое. Не было ушей, но, тем не менее, я слышал тысячи различных звуков, сливающихся в невообразимо красивую гармонию мелодии.
Да простит меня читатель, я не могу передать своих ощущений. Человеческий язык слишком беден, чтобы им можно было выразить даже бледную тень того, что открылось мне далее.
Вдруг в темноте появилась яркая точка, которая плавно стала наплывать на меня, превращаясь в сверкающую всеми цветами сферу. Из каких-то неимоверных глубин темноты к сфере стремился луч света. Он упирался в нее и обволакивал. Луч казался живым, от него веяло теплотой и бесконечной любовью. В свою очередь от сферы вдоль луча устремлялся целый световой жгут, переливающийся всеми цветами радуги с миллионами различных оттенков.
— Примерно так выглядит любой живой мир, — услышал я Голос, идущий из ниоткуда. Казалось, звук рождался внутри меня и одновременно шел со всех сторон. — Взгляни, как он устроен.
