Зверь Лютый. Книга 18. Урбанизатор

Я не считал "разведение новой породы человеков" — главной целью. За исключением случаев, когда получение многочисленного потомства носителей определённых аллелей "производителей" — казалось мне важным. И, естественно, в ходе некоторых династических манипуляций.

Однако, изменяя общественные законы, писанные и неписаные, я учитывал и этот аспект. Стремясь чтобы наиболее разумные, здоровые, долгоживущие... люди давали больше потомства, чем другие.

Уже ближайшим летом я запустил программу качественного осеменения попавшего мне в руки куска человечества. Особенности здешнего средневекового социума тому способствовали.

Да полно тебе, девочка! Какая ты "результат генетического эксперимента"?! Ты от батюшки и от матушки родилась. "Детей бог даёт". Без моего участия. Хотя... В перебаламученной мною Святой Руси немного найдётся людей, чьи родители встретились бы без устроенных мною потрясений.

И что?! Тебе плохо? Тебе грустно, что ты сможешь прожить на пять-десять лет дольше? Что у тебя нет заячьей губы, прыщей по всему телу и кровь нормально сворачивается? Или — что тебе со мной сладко? Ну, так радуйся. Это — твоя радость. А не того места, откуда ты выродилась.

Конец шестьдесят девятой части

Часть 70. "Их сёла и нивы за буйный набег..."

Глава 380

"Всё проходит. И это — пройдёт".

Соломон — мудр.

Ух какой он мудрый! Аж противно.

Особенно остро мудрость царя Иудейского я ощутил, когда в предбаннике моего балагана дико завопили детским голосом.

Почему "балагана"? — "Сапожник всегда без сапог" — русская народная мудрость.

Вот я строю город. Построили кучу разных... зданий и сооружений. А сам... Хорошо хоть внутри конструкции из еловых жердей — войлочное подобие юрты соорудили. Прежде можно было палец в щель просунуть и снежок на улице пощупать.

Надо бы терем-теремок поставить. "Бы"... "руки не доходят". Потому что: "дурная голова — ногам покоя не даёт"?

Укрыл Трифу потеплее. Она что-то пробормотала во сне и уткнулась в подушку. Мы с ней вчера уточняли методику... Нет, не того что вы подумали, а преподавания грамоты взрослым. Про Ноама Хомского я уже...

Но — увлеклись... засиделись... залежались... закувыркались... Замучилась девочка. И мозгами, и... и вообще. Я же сплю по-волчьи, каждый час круги по балагану на четвереньках нарезаю. Не просыпаясь. Вот и ей приходиться то под стенку отползать, чтобы я во сне не наступил, то наоборот, ко мне, к тёплому, ползти и прижиматься. Прямо — не ночь любви, а марш-бросок по-пластунски. Так-то я обычно как султан восточный: отымел-отослал. Но нынче... Ноам Хомский замучил. Пусть поспит ещё чуток.

Нуте-с. Чего хорошенького, в части "сырья для производства конфет", принесло нынче течение жизни к моему порогу? Точнее: в предбанник.

В прихожей на земле лежал мальчишка. А Курт прижимал его за холку.

Сильно мой князь-волк изменился. После "хриповыдерания". Конечно, безопасность — святое. Но свободный доступ к моему телу — должен быть. А то превращусь в нормального монархического идиота на середине Днепра. До которого даже и птица не долетит. И, соответственно, информации — не донесёт.

Мальчишка из моих сигнальщиков. Чуть отойдя от испуга, вздрагивая и оглядываясь на Курта, он совладал, наконец, с голосом и доложил:

— Тама... по Волге, снизу... люди идут. Мари. Много.

Установившаяся в последние дни морозная погода немало способствовала укреплению льда на реках. Соответственно, мирная пауза на нашем "острове"... Как и обещал царь Иудейский.

Что-то подобное я ожидал. Со всеми окружающими племенами отношения у нас враждебные. Частью — из-за моих собственных действий, частью — вообще. Всякий русский человек после Бряхимовского боя здесь — враг. Потому что местные племена, купленные подарками эмира Серебряной Булгарии, пришли на Стрелку. И были здесь биты.

"Кровь их — на руках твоих!".

С чем и живём. Хотя, конечно, руки перед едой — мою регулярно.

Племена должны попытаться сковырнуть меня со Стрелки, я к этому морально готов. Поэтому первый вопрос:

— Как вооружены?

Мальчишка хлюпнул носом и, испуганно оглядываясь на Курта, ответил:

— А, это... никак. Ну... тама... с под сотню народу. Дети и бабы. Худоба всякая... Ну... А мужиков с оружием — вовсе чуть.

По логике — туземцы должны на меня напасть. Какая-то вражеская уловка? Нацепили на себя шкуры крупного рогатого скота, женские одеяния... Оружие припрятали... Но — "дети"? Куклы какие-то тащат? И ещё: наблюдатели засекли их вёрст за 20 от Стрелки. Что-то сомнительно, чтобы маскировку в форме коровьих шкур так заблаговременно применять начали...

Враг — идёт.

Но как-то странно, непонятно. Надо сбегать, посмотреть поближе.

Начал собираться — хоть плачь! Людей нет!

Я, со своей вечной тягой к оптимизации, расставил людей так, что все при деле — бездельники отсутствуют как класс. Снять кого-нибудь с работы — работа застопорится. А они все нужны. Из бойцов — половина в карауле, половина отдыхает. Нет, если "прямая и явная угроза" — можно всё остановить, всех поднять. Как было, когда караван муромских "конюхов солнечного коня" пытался мимо Стрелки в Волгу прорваться. Но вот в такой ситуации...

— Чарджи — командиром, Терентий — управителем. Работать как прежде, смотреть внимательно. Сухан, Салман, Курт — со мной.

— Дык эта... и я.

— Илья Иванович, кабы в бой — тебе цены нет. Но тут до ворога — ещё добеги попробуй. А ты на лыжах бегать... Хотя я тебе и предлагал.

Илья Муромец, осевший у меня на Стрелке после разгрома верхушки Яксерго в их святилище в Каловой заводи, недовольно трясёт головой. Но... вы себе великого русского богатыря на беговых лыжах представляете? У этого потомка святорусского героя — фактура и кубатура как у великого предка. Не бегун. Куда Бурушка отвезёт, там и махнёт, и отмахнётся. А вот сам куда-то... Не, не надо.

Команда стандартная: чудище лесное, зомби, джин, нелюдь... А, ещё — "русский нацист". В лице Саморода: при любом вопросе по поводу туземцев первый ответ — "резать!". Потом, иной раз, и разумное чего скажет. Сейчас мне нужен толмач.

Брони нацепили, лыжи навострили...

"И куда ты, стерьва, лыжи навострила

Для чего надела, падла, синий свой берет?..."

Он — не синий. Просто мисюрка с кольчужным никабом.

Побежали.

За эти недели я успел всех своих погонять по лыжне. У гридней навык восстановился быстро, а вот остальные... Но самое главное — не пускать Курта вперёд по лыжне! После его лапищ с невтяжными когтями... Такие колдоё... неровности образуются — как по мёрзлой пахоте. А потом по этой... контрольно-следовой полосе возвращаться придётся. Ох, и намучаемся! Но "шерстистый крокодил" напрочь не хочет лезть в сугробы. Ему, вишь ты, там неудобно. Или залезет под ёлку, язык вывалит и смотрит. Наглыми жёлтыми глазами. Ну не оставлять же! Да и скучно мне без него.

"Детский сад — трусы на лямках".

Проскочили по накатанной лыжне до Кудыкиной горы. Пока народ отогревался, запросили подробности с дальней, самой пока последней по этой линии, вышки.

Странно мне. На племенной отряд удальцов — непохоже. Коровы у них — настоящие, роняют жидкие лепёшки. Бабы — настоящие. С волосами. Нет, конечно, для войны и парики можно придумать. Докладывают: детей грудью кормили. Далеко, сигнальщикам видно плохо — могли и попридуриваться. Но чтобы ватажок марийцев такими штуками заморачивался...

Оп-па! А это ещё интереснее. По следу первой группы на приличной дистанции идёт вторая. Вот эти — нормальные. В смысле: мужчины, с копьями, есть щиты, видны луки и колчаны. Человек тридцать-сорок. Без скотины, баб и детей.

Арьергард? Группа прикрытия? Одни — бегут, другие — их догоняют? Выманивают "русских дурней"? "Ловля на живца"? Или ещё какая-то военная хитрость?

Проскочили три версты, по льду текущей здесь речки до Волги. На Волжский простор соваться не стали. Засели на невысоком берегу, в сугробах и кустах, ждём. Вот из-за берегового мыса появляется первая толпа... Блин! Беженцы какие-то? Мигранты? Скотина настоящая: вон, козы катышками дорогу отмечают. Что за хрень среди зимы?!

— Это что такое?! Это кто?!

Мой риторический вопрос получает неожиданный фактический ответ:

— Это — Гладыш. С Мадиной.

Каждый раз, когда Сухан самопроизвольно открывает рот — все вокруг замолкают. Надолго. Потому что переживают свою сопричастность к столь редкому событию.

Гладыша... помню. Был такой ходячий пример конфликта имени и сути. Имя — "гладыш", а сам — скелет ходячий. Брошенный из войска, соблазнён мною марийскими алмазами, которые, вроде бы, бывают. На глубине 5 км. И отправлен, по этому поводу, сопровождающим Мадины.

Мадину... тоже, конечно, помню.

Марийка, из рода лося, выдана замуж за эрзя в род коня, потому что: "девушка и за медведя выйдет", потом другие эрзя, из рода сокола, её украли, потом её украли мародёры из охвостья русских ратей, я "охвостье" прирезал, она побыла у нас общественной полонянкой, её снова украли ушкуйники, мы и ушкуйников истребили...

И тут я дал ей отпуск. Для посещения родных и близких.

Я не суеверен. Но эта женщинка... как переходящее знамя неприятностей. Была у меня надежда... типа — сходит в родительский дом, умоется ключевой водой, утрётся мамкиным подолом... Или иначе как стряхнёт с себя карму...

Судя по пейзажу, антуражу и реквизиту карма — не отцепилась.

После прозвучавших исчерпывающих разъяснений Сухана все задумались. Помолчали. Пережили. Задали сами себе все уместные вопросы. И сами же на них ответили. Молча. Как-то всё сразу ясно стало. Или — не актуально. Когда подумаешь малость. Кроме одного: а какие у них взаимоотношения со второй группой лыжников?

Надо уточнить и конкретизировать.

— Самород, сбегай спроси: что за народ к ним на хвост сел?

Мой "руссо-нацик" попытался эмоционально-матерно вслух поделиться своими глубоко исконно-посконными мыслями насчёт разговоров "со всякими этими"... Забавно. Но не в боевой обстановке.

Дальше он высказывал свои эпически-этнически окрашенные взгляды "белому безмолвию" — широкому заснеженному пространству замёрзшей великой русской реки.

Толпа на реке при виде Саморода остановилась. Скучковалась, смешалась, подтянулась... Далеко — видно плохо, а слышно — и вовсе нет. И тут они побежали. Беспорядочно и бестолково. Роняя барахло, подхватывая детей и подгоняя коров. В нашу сторону. Прямо по Самородовой лыжне.

Потому что из-за мыса выкатилась вторая группа лыжников. Которые сразу радостно завопили и обрадовано рванули. К первой группе. Приветственно размахивая. Копьями и топорами.

Визг в первой группе усилился кратно, а вот скорость движения... Там падали люди, разбегались в стороны скоты, ронялись вьюки, мешки, кули, узлы и прочие... хотули. Включая меховые упаковки с маленькими детьми.

Чтобы бы всё это значило? "Встреча старых друзей"?

"Встреча старых друзей... Мы устали в разлуке

И у каждого свой мир-багаж за спиной,

Но пожмём, протянув другу, тёплые руки,

И окатит знакомой чувств сердечных волной".

"Мир-багаж" — у каждого. Не только за спиной, но и в руках. А вот по тональности издаваемых звуков... Если и "окатят" друг друга "волной", то — не чувств, а более... жидким.

Головка растянувшейся толпы, визжа, преимущественно, девчоночьими голосами — у остальных дыхалки не хватает, уже начала втягиваться в узенькое устье нашей речушки, когда самые резвые лыжники-рекордсмены из второй группы догнали аутсайдеров из первой.

Толстая пожилая женщина на льду реки споткнулась, потеряла сбившийся платок, попыталась убежать на четвереньках. Радостный "лидер гонки преследования" ухватил её за седые косы, вздёрнул повыше голову и... вогнал ей в темечко свой топор. Потом резко дёрнул топорище горизонтально, так что половина черепа отлетела в сторону, отскочил, вскинул вверх окровавленный топор с налипшими длинными волосами, восторженно завопил.

Типа он — победитель. Великий и ужасный. Гудвин, мать его, средне-волжский.

Как-то... не гуманистически. И чего? Существенной разницы между людьми в обеих группах ни по одежде, ни по внешности — не вижу. Как у Любэ:

"Русские рубят русских...".

А здесь: нерусские — нерусских. Так чего напрягаться-то? У них, наверное, есть на то веские причины:

"Дед, а за что воевали?

Что не сиделось в хатах?

— Эти — чтоб не было бедных,

Те — чтоб не стало богатых".

Классовая борьба — это аргумент. А Пуанкаре, как известно — голова.

Здесь, похоже, наблюдается пароксизм национально-освободительной борьбы. Одна часть нации освобождает землю от другой части. Племенные разборки: какой-нибудь "род суслика" выгнал "род тушканчика" из исконно-посконной норки. Теперь режут друг друга.

Вот сорок тысяч лет род человеческий существует — вот столько этим и занимается. Скучное, рутинное мероприятие. Повсеместное и повсевременное. Патриоты бьются с агрессорами. Кто из них кто — зависит от воспринимаемой глубины исконности. Если учесть, что на Русской равнине все хомнутые — пришельцы, что под Брянском были стоянки ещё неандертальцев...

А вот это он зря... Эдак его и зарезать могут. Факеншит! Да что ж он делает?!

— Луки к бою!

В хвосте убегающей толпы оказалось группка из нескольких туземцев. На которых наскочила группка из других туземцев. Которые с копьями. Туда, почему-то, метнулся Самород. Он в нашем русском полушубке — виден издалека, остальных я не различаю. И влез в драку — в него этими палками тычут.

Вот же, факеншит. Не дадут спокойно полежать, пофилософствовать в сугробе.

Мы подскочили со своих лёжок в снегу. Дистанция... меньше сотни метров, ветра нет, сверху с невысокого берега на лёд реки...

— Нападающих... Бой.

6-7 человек, среди которых торчал наш "русский нацист", окружило раза в два большее количество противников. Окружило со всех сторон. Даже и с нашей. К нам, соответственно — тылом. Ну и "на". Три приличных стрелка... (это я себе так льстю) неторопливо, но без промедления... Наложи, тяни, пуск...

Кольцо окружения — уже не кольцо. Самород с примкнувшими — начинает отступать в нашу сторону. С другой стороны к противнику подбегает подкрепление. Которое мы прореживаем. И ещё раз, и ещё разик...

Хорошие у нас песни... Лучше сорок раз по разу...

Не, по песне не получится — убежали. Догонять? А зачем? Мне лично эти "суслики" — или "тушканчики"? — ничего худого не сделали.

Расползшаяся между невысокими берегами устья речушки толпа беженцев хрипела, блевала и плакала. Добегавшиеся до полного изнеможения люди, попадали на снег и теперь пытались восстановить сорванное дыхание и утраченное соображение. Найти родных. Людей, скотину и барахло.

В последней группе выделялся своим полушубком Самород.

Ещё он выделялся ошарашенными гляделками. Так же и поморозить можно!