— Я уже собиралась почивать. Но спать одной мне несподручно! Наверное, для Вас я слишком распутна? — Голос демонесы от легкого волнения был с едва уловимой хрипотцой. Но для Евлампия такой тембр голоса звучал подобно чарующей музыке.
Змей пересилил себя, чувствуя, что от напряжения буквально покрывается потом. Он окинул взглядом комнату еще раз. Но взгляд почему-то против воли останавливался на фигуре сиятельной. Манящее дрожание груди, капельки масла скользившие с нее вниз. Это туманило разум в сто крат сильнее побежденной твари.
Евлампий буквально кожей ощутил, что нечто, затаившееся на стенах, ринулось к нему и так же обиженно и резко отхлынуло, словно волны прибоя в тщетной попытке источить земную твердь.
— Иди ко мне воин... — Голос демонесы не просил, он приказывал. Подхлестывал и призывал подчиниться безропотно и бесповоротно.
Но наемник лишь текуче и очень медленно шагнул в сторону, уходя с линии распахнутого настежь окна. Внимательно разглядывая совершенно тело дьявольской притворщицы. Сила внушения, пусть и ослабленная защитой, понуждала дотронуться хотя бы рукой до плавных изгибов леди Ди. Но наемник сдерживал себя. Сейчас, его сознание героически билось, пытаясь выстоять пред этой сладостной мукой.
Он, анализируя увиденное, пытался преодолеть безумную тягу бросить все и пасть перед леди Ди на колени.
— Чего же вы медлите? — Демонеса еще не сдалась. Ее безуспешные попытки выхватить сознание Змея, разбивались о непонятную защиту. Нет, не блокировавшую силу Ди. А просто отклонявшую ее, не позволяя цепко схватить объект воздействия.
— Жду когда Вы, наконец, признаете свое фиаско, и мы поговорим начистоту. — Змей смог положить, наконец, одну руку на эфес меча. А второй начать поигрывать с активированным плазменным резаком. То выпуская, то убирая огненное лезвие.
Он прекрасно чувствовал, даже точнее читал по моторике тела и мимике лица, что сиятельная ошеломлена, взбешена и настроена действовать решительно.
Для себя он отмерил ровно десять ударов человеческого сердца. Сиятельная леди Ди начала действовать на седьмом. Но против человека, накачанного до бровей боевым допингом и усилителями реакции, у нее действительно не было шансов.
Сумасшедший по силе и скорости рывок, с целью разорвать дистанцию и дать простор для маневра пропал втуне. Ворвавшиеся по прямому приказу свой госпожи, кто в окно, кто в дверь, а доблестный Тагир развалил даже стену, рыцари БЕЗДНЫ увидели следующее:
Их бесподобная повелительница была прижата к стене оточенным лезвием прямого меча. А грозное пламя огненного меча смотрело на них троих.
— Прикажите своим псам убраться. — Змей ощутив прилив адреналина, окончательно пришел в себя и стряхнул прочь эту странную оцепенелость.
— Попробуй сам приказать им! — Леди Ди была не последним боевым магом своего круга. И она понимала, что этот раунд был ей проигран всухую. Но гордость высшего существа, обыгранного вчистую человеком, мешали ей это признать.
— Наемник не делай поспешных выводов. — Тагир, вогнав свой меч в ножны, умиротворяющее поднял вверх свои ладони.
— Тогда убирайтесь и дайте нам побеседовать с сиятельной о делах насущных.
— Мне нужна клятва, что ты не причинишь ей вреда... — Тагиру не нужны были прямые приказы повелительницы. Он чувствовал, что и когда надо здесь говорить.
— Я поклянусь, сразу после сиятельной...
— Клянусь воздержаться от необдуманных шагов. — Демонеса обуздала свою гордыню и выдавила из себя слова клятвы. Евлампий повторил.
— Тогда мы уходим, не раздражая друг друга... — Тагир отступал спиной, готовый по любому намеку кинуться в самоубийственную атаку. Но наемник послушно вогнал свой меч в ножны и потушил плазменный резак.
Демонеса инстинктивно дотронулась рукой до шеи, такого с ней давненько не было. Холодная сталь у ее горла.
Затем она запахнула полы своего халата и мановением руки разогнала сгустившуюся тьму прочь. Что проку в сильнодействующих заклинаниях, если с этого смертного они сползают как шерсть с короткошерстных гончих во время линьки.
Змей прошел по комнате и, особо не считаясь с этикетом, уселся в кресло, что стояло подле стола. Затем он схватил открытую бутылку и чуть брезгливо понюхал ее содержимое.
— Ром. Крепковатый напиток на ночь глядя...
— Мне нравится. Я слышала, алкоголь у вас не в почете?
— Он мешает моему телу и разуму быть в ладах с собой. — Наемник поставил бутылку обратно на стол и добавил: ' Если вы позволите, то немного о нас с вами'.
— Разумеется... — Великодушно согласилась демонеса.
— Не трудно понять, что вы и трое ваших телохранителей, как в прочем и я, гости на этой планете. О, судя по чуть участившемуся дыханию, термин планета вам незнаком. Значит измерение, точка бытия или что там у вас в ходу. Вы слишком правильно говорите, я предполагаю это результат мгновенно приобретенного навыка, а не годы изучения местного наречия...
— Заклинание языковой среды. Простейшая задача для меня... — Демонеса полностью успокоилась и сейчас только глаза выдавали в такой слабой женщине опаснейшее существо БЕЗДНЫ.
— Для вас. Вот уж загадка из загадок. Несчастий царь Калии вряд ли обрадуется, когда доброхоты донесут ему весть о некой благородной леди набравшей три сотни ветеранов последней войны и растворившийся в степях излучины Окса.
— Южные уделы. Так принято называть их здесь, почему?
— Милостью покойного патриарха все земли южнее Мельна отходят городу по праву состоявшейся патриаршей ассизы 7 "О новом захвате". Это расширение путем присоединения домениальной земельной собственности торговыми городами юга.
— Я вижу, вы любите поиздеваться над слабой и беззащитной женщиной. А с чего вы решили, что я здесь гость?
— Это просто. При всей вашей обнаженной красоте, я скажу искренне, вы настоящий боец. Не трудитесь возражать. Осанка, выправка, пластика движений. Для профессионала такие вещи очевидны. У вас загорелое лицо, но выше запястья загара нет. И это в нашем то климате. Следовательно, солнечных ванн вы явно не принимали. Ваш радиационный фон в два раза ниже нормы для местного жителя. Я проверял. В тепловом диапазоне вы излучаете в спектре не совпадающем с обычным Homo sapiens.
Думаю достаточно. Осталось лишь добавить, что путь сюда вы избрали явно отличный от моего. Порталы или еще что-то...
— Портал хаоса. Вот наиболее близкое понятие на вашем языке. — Демонеса устремила свой внимательный взгляд на наемника. Но тот в совершенстве владел собой. Он был полностью закрыт и не читаем.
— Теперь чуточку о себе. Все нападения на меня проходили ночью. Вы терпите свет, но не более. Темнота для вас естественна. Думаю, что вначале действительно хотели меня устранить. Я, какая странность, пугал вас только своим существованием. Чуть позже, видимо под влиянием, каких то местных новостей, решение было изменено. И банально проверяли меня и мои возможности. Как звали тварь, что напала на меня сегодня ночью?
— Пожиратель душ. Понравился? — Демонеса позволила себе ехидно улыбнуться.
— Я никогда не предполагал, что встреча с иной цивилизацией будет происходить подобным образом. — Евлампий позволил себе капельку сарказма. В душе содрогаясь, вспоминая свои ощущения.
— Мне тоже сложно передать свое удивление. Мы договоримся?
— С одним условием. Это уже мой мир. А вы лишь гости...
— Что мешает мне убить тебя и захватить его?
— Твое задание. Оно важнее...
— Задание?
— Три недели назад твои люди, где осторожно, где преднамеренно неловко стали искать слухи или факты, о странном отряде наемников, который встретился в степях каравану купцов из Мельна. Вскоре по цепочке слухов вы смогли получить два факта: южные уделы, там, где степь плавно уходит в плоскогорье пограничных гор и огненные стрелы.
Кто-то из твоих псов отправился проверять. И столкнулся с тем или теми, кто явно считается твоим врагом.
— Острый ум и не менее острый меч. Что ты хочешь за свои услуги?
— Немного. Три года отсрочки для этой планеты и тот способ, что позволял твоим подручным невидимыми ходить за мной.
— Действительно немного. — Демонеса бережно протянула руки к своему амулету, что висел у нее на груди, и сняла его. — Это отражение силы моего повелителя. Я готова поклясться, что не причиню тебе вреда и выполню две твои просьбы.
— Так просто? — Евлампий откровенно не поверил.
— Здесь нет ничего простого. Но в данном случае кроме клятвы мне нечего больше предложить тебе в качестве гарантии.
Демонеса с вызовом посмотрела на наемника. Тот удержал ее взгляд. Быть может, впервые Евлампий почувствовал необъяснимую силу в простом взгляде полуобнаженной женщины. Она не давила и не пугала. Она бурлила на самой границе, сдерживаемая непонятно чем. В ответ в сознании наемника поднялась его сила. Способная сокрушить все и вся — желание убивать.
Жар взгляда человека плавил ледяную силу демонесы. Сильный, непредсказуемый и такой соблазнительный. — Подумала демонеса, плотоядно облизнувшись.
— Согласен. — После обмена взглядами произнес Евлампий, подумав про себя: 'Кто же из нас более безумен'?
Демонеса обхватила амулет руками и почти шепотом произнесла: 'Клянусь именем повелителя БЕЗДНЫ не причинять вреда человеку по имени Евлампий Де*Гонкур. Также клянусь выполнить его просьбы, как только цель моего появления здесь будет достигнута'. — Амулет ожил, испустив приглушенный багровый свет. В голове у наемника вихрем пронеслись неясные образы очевидно мрачной и исполненной несокрушимой мощи крепости. А затем вновь амулет превратился в бесформенную кляксу черного цвета. И ведения унеслись прочь.
После свершенного, воцарилась пауза. Евлампий медлил, что-либо сказать, находясь, практически, в своеобразной прострации. Даже его сверхустойчивая психика пребывала под впечатлением от случившегося.
Демонеса еще раз метнула свой щуп в сторону наемника. Надеясь пробить или хотя бы ухватить сознание человека. Но получив болезненный откат, вновь попробовала схитрить. Источая вокруг себя ощущение женщины, истосковавшейся по мужской ласке.
— Теперь, когда все основные вопросы мы решили. Может быть, ты позволишь мне подарить тебе наслаждение... — Демонеса была невообразима, соблазнительна в этот момент. Ее голос дрожал абсолютно не наигранно. Но Евлампий не дрогнул.
— Спасибо, я предпочитаю воздержаться.
— Зря, ты даже не представляешь, от чего ты отказываешься, особенно после моей клятвы не причинять тебе вреда.
— Я знаю. — Евлампий как можно мягче улыбнулся и, развернувшись, ушел, оставив демонесу в полнейшем недоумении, пополам с поднимавшейся волной раздражения...
10
Монастырь встретил наемника как родного. Целых трое служак терпеливо ждали Евлампия. Двое у входных врат, еще один у входа в жилище Змея. Зачинавшийся рассвет ни как не повлиял на жизнь монастыря. Он гудел как растревоженный улей. Евлампий ошибся в своих предположениях. Настоятель не просто начала действовать. Он действовал.
Все это он сам и изложил, как только расторопные слуги привели наемника пред ясные очи настоятеля.
— Значит за эту ночь вам, с Божьей помощью, удалось отправить сто два послания своим сторонникам и ставленникам? — Евлампий знал цену каждого письма, в этом отсталом мире, и был поражен масштабу начинаемой операции.
— Многие письма я писал заранее. Тщательно подбирая слова. Ночью же их просто отправили в путь за подписью отца Гильдебранда. Кстати папский легат так и не лег. Я думаю, как только колокол возвестит об окончании утреней литургии, он заявится к нам.
— И что же он услышит?
— Нижайшею просьбу принять наш план.
План. Скромное название эпического проекта по воцарению смиренного аббата Мельниниского монастыря на папский престол. Евлампий еще раз внимательно посмотрел на своего старого знакомого. Эта ночь, такая странная и насыщенная, вывела на новый качественный уровень его способности к анализу и интуитивному принятию решений.
Аббат Мельнинского монастыря Корлеус, более известный в Хараге как отец Гильдебранд умел внушать уважение к себе и родной матери церкви.
Каноническое имя отец Гильдебранд принятое аббатом в начале славных дел, после своего пострига, было весьма весомо в святом Хараге. Уже тогда аббат, в своем служении Единому, прослыл незаурядным юношей. На заре своего подвижничества, он отправился в Клюнийский монастырь, религиозное сердце святого Харага. Именно там у него выработались те принципы, которых он придерживался в дальнейшем всю свою насыщенную жизнь. Эти принципы были изложены им в знаменитом 'Папском диктате'. Позже по протекции епископа Тульского Бруа, принявшего имя Льва IX и ставшего патриархом, он становится со временем фактическим руководителем личной канцелярии папы, пройдя все ступеньки огромной бюрократической лестницы.
Так блестяще началась политическая деятельность молодого монаха. Его отличали непреклонная воля и несомненный талант дипломата. Стремясь к абсолютной власти церкви, он не допускал даже мысли, что может злоупотребить ею. Он прославился своим красноречием. Отец Гильдебранд был горячим сторонником радикальной церковной реформы.
Годы, проведенные при папском престоле, закалили его характер и волю. Он умел искусно разбираться в самой сложной политической обстановке. Создавший практически с нуля политическую разведку для папского престола, отец Гильдебранд уверенно шел к собственной славе и величию. Мантия патриарха и резной престол главы святой церкви без сомнений ждали его.
Но как водиться все решил нелепый случай. Находясь в отъезде, по неотложным делам в соседней с Харагом области, отец Гильдебранд получил сообщение о смерти своего покровителя и патриарха Льва IX.
По возвращению его уже ждал новый папа и эдикт о низложении со всех должностей и ссылки в Мельн. Без права выезда. И чужое имя. Это был крах для любого, но только не для Гильдебранда. Долгих пятнадцать лет он кропотливо готовил свое возвращение. И вот теперь был близок как никогда.
Сам план состоял из трех равнозначных вершин: Мельна, Харага и собственно самого Евлампия.
Святой престол и Хараг брал на себя аббат. Смерть императора лежала грузом на плечах Змея. Мельн, а точнее установление в нем угодной аббату власти было делом общим и, пожалуй, самым непредсказуемым.
— Городской совет соберется ровно через три дня в субботу. Пока я здесь, момент начать действовать самый подходящий.
— Нам не хватает голосов. Сведения о прибытии папского легата не утаить. Я готов жертвовать золото и употребить все влияние матери церкви. Даже пожертвовать землями и должностями. Но первые купеческие семьи будут однозначно против нас.
— Бугровы, Лаецкие и Потоцкие?
— Они самые. Не сложилось у меня как то с ними. — Повинился отец Гильдебранд.
— Я помогу. — Евлампий произнес это очень спокойно и чуток загадочно. А аббат не решился переспросить. Ни он сам, ни наемник раньше времени ничего лишнего не скажут.
— Значит в субботу?
— Да. Мур Донга еще не забудь заранее предупредить, а то опять будет пьян беспробудно.
