Пикник на краю неба

— Магия какого уровня применялась для придания банальной овсянке такого изумительного вкуса?

Я подавился, и поискал взглядом, кто это такое выдал. Оказалось — Хельга. Причём, я, оказывается, уже не замечаю, на каком языке говорят — всё переводится в голове быстро и незаметно.

— Спросите у нашего Вацлава, — кивнул сенсей на русого пухленького паренька. — Это у него был наряд вне очереди на кухне. За вчерашнее членовредительство.

— Я только палец порезал же! — без особой надежды в голосе, возразил членовредитель. — Ну, надо же было проверить, насколько лезвие остро заточено!

— Ты бы ещё на шее на своей проверил бы! В общем, он варил кашу, — кивнул Мэтр, поглотив остатки со своей тарелки, и с довольным видом облизнул деревянную ложку. А потом коварно добавил: — А я только фруктов местных кое-каких туда подкинул.

Толи от вкусной каши, толи утро было таким солнечным и заразительно радостным, но настроение за столом было таким лёгким, что создавало бы ощущение полёта, если бы не тяжелеющий желудок.

— Ой, ты такая забавная сейчас! — хохотнула Огава, глядя на Хельгу. — У тебя каша на носу! Ха-ха-ха!

— Сейчас и у тебя будет! — ответила ей Хельга, поднимая ложку с кашей.

— Эй, девчонки! — прикрикнул Вацлав, — Драться надо подушками, а не едой! Уважайте труд повара! — и тоже поднял ложку с кашей. Его энергично поддержал Тимур. Миранда не осталась в стороне. Ну и остальные включились.

А я смотрел на всё это безобразие, и умилялся. Это как будто мы с друзьями на пикник выбрались на праздники. Или даже, как будто мы — семья. У нас в семье раньше тоже вот так душевно, просто и весело было. Раньше. Сестрёнка не помнит, а я-то старше, я-то помню. Ой, кажется, я на Огаву неотрывно пялюсь! Надеюсь, никто не заметил.

...

Мэтр вышел из-за стола, едва приметил признаки надвигающейся бури веселья. 'Пусть их побесятся, нубасы' — снисходительно ухмыляясь, решил он, и убрался со двора внутрь штаб-квартиры. Надо бы связаться с ребятами, что ушли вчера на патрулирование. Нубов предстояло вести в Хорроболь. Как всегда. Хорроболь — место плохое. По нервам бьёт. Опасных мобов там нет — их давно зачистили, но мелочь всякая там всегда есть — не выведешь. Самое подходящее место для тренировки новичков. Перед тем, как вести нубов в пустыню, путь проверяла специальная группа опытных следопытов. И не только путь: боевые маги обходили дозором весь Хорроболь, проверяли, что там водится, и оставались ждать новичков, что бы прикрыть, если те уж совсем всё наперекосячат. Но самим новичкам об этих мерах, конечно же, никто не рассказывал. Пусть почувствуют себя в реальной боевой обстановке.

Мэтр присел, расслабился, и медленно растворился в эфире.

— Юстас — Алексу!

— Дровосек, ты что ли? Случилось чего с твоими желторотиками?

— Не, у меня всё под контролем. Как у вас дела?

— Подзадержались. Только к окраинам выходим. Вчера засекли следы 'шатуна', и — ну, ты ж Кастета знаешь — закусил удила! Пришлось побегать. Достали мы того 'шатуна' уже за полночь. Представь? Ушатали шатуна, но притомились.

— Тяжело пришлось?

— Да не то что бы, просто хлопотно. Да, Ириска говорит, что гарпий учуяла. Говорит, вроде, две их было, но видеть мы их не видели. Так что ты там поглядывай, как пойдёте. Держи ближе к Чёрным Камням. Проход безопасный, только в сами Камни не лезьте.

— Вы моим-то чего-нибудь оставили?

— Оставили стаю зубастиков — развлекайтесь. Мы сейчас как-раз встаём. Пойдём, периметр обойдём, и потом внутрь глянем. К вашему приходу всё будет под контролем. Мы с Ирис вас проводим.

— Ясно, понял. Конец связи. Удачи вам там!

— Удачу себе прибереги! Ха! Тебе с выводком нубастиков удача нужнее! Конец связи.

— Да что может случиться? — пожал плечами Железный Дровосек, пока выходил на двор. А как вышел — присвистнул.

...

— Хм, а ведь наверняка существует заклинание, очищающее грязную ткань, — задумчиво предположила Хельга, когда мы все старательно отстирывали свои заляпанные кашей туники.

Причём выполаскивать туники сенсей послал нас на канал. У местных жителей тут же нашлось куча дел, требовавших непременно пройти мимо нас. Я с грустью думал о своём барабане от стиральной машины, и магии. Вот стальной доспех Железного Дровосека ведь движут некие 'силовые приводы' — она сам так сказал. Значит, я мог бы попробовать соорудить из доспеха сенсея стиральную машину, используя эти самые приводы и свой барабан. Впрочем, идея Хельги про очищающее заклинание, наверное, даже лучше. Ну, как минимум безопаснее, потому что за изобретение очищающего заклинания сенсей никого не убьёт. Жаль, у нас пока магии-то и нет.

— Вот только ты никаких заклинаний так и не узнаешь, если будешь тратить время на хулиганские побоища кашей! — язвительно фыркнула Миранда.

Я постоянно мучительно размышлял над тем, что узнал о Миранде. Надо же что-то с этим сделать, как-то ей помочь. А тут ведь подходящий случай! Наверняка же я мог бы сейчас что-то сказать, найти правильные слова. И нашёл, и сказал, но только не я.

— Миранда, а напомни мне, пожалуйста, что там сенсей говорил нам про магию? — спокойно спросил Тимур, придирчиво осматривая свою отстиранную тунику.

— Что это порыв, преодоление себя, что-то такое, — отмахнулась Миранда. — И что магия делается движением духа, а...

— Вот! Движением духа! — обрадованно воскликнул Тимур. — А знаешь, Миранда, по-моему, чтобы что-то двинулось в движение, надо сперва снять тормоза, не находишь? — и он хитро прищурил свои близорукие глаза. — Сомнительно, что зажатый привычками, комплексами, и правилами хорошего тона дух может двинуться в порыв преодоления себя.

— Что теперь — хулиганить? — с вызовом бросила Миранда.

Я подумал вмешаться, поддержать слова Тимура, но вспомнил, что Миранда как раз меня боится больше всех, и с ней мне надо вести себя как-то мягче и сдержаннее. Пока я колебался, выступил Вацлав:

— Хорошая идея! — подхватил он, добродушно улыбаясь. — Только я бы заменил слово 'хулиганить' на слово 'расслабиться', и использовал бы слова, вроде: 'драйв', 'балдёж'.

— Кураж! — добавила Хельга, и хлопнула в ладоши от избытка чувств. Ну, для этого ей пришлось выпустить из рук свою тунику, и та не замедлила отплыть подальше и начать погружение.

— Веселье, азарт, — с непроницаемо бесстрастным лицом профессионального игрока в покер, произнёс Роджер.

— Решимость и отвага! — крикнула Огава по-японски, и сиганула в воду, как была — в рубахе и штанах. Зато выловила тунику Хельги. А мне показалось, что Огава не умеет плавать. Не, ну, как вы считаете, когда такое кажется, надо стоять минут пять и ждать, пока человек потонет, что бы убедиться в правильности догадки? Вот я и прыгнул в воду. Не знаю, что там почудилось остальным, но вслед за мной нырнули все. Даже Миранда, с тихим 'ой!' шагнувшая с помоста в воду 'солдатиком'.

А потом выяснилось, что канал настолько мелкий, что утонуть в нём нельзя, даже если ты совсем не умеешь плавать. Вот. А уже потом выяснилось, что наш сенсей очень расстроился. Потому что наше незапланированное купание срывало ему запланированное начало занятий. Так что он предложил нам, что бы не простудились, согреваться бегом. И пообещал помочь, придавая ускорение пинками стального ботинка.

...

— Сядьте, закройте глаза, и постарайтесь расслабить все мышцы в своём теле, — начал урок сенсей, загнав нас для этого урока в просторный погреб под клан-холлом. Погреб сейчас был пуст и чист, но здесь стойко пахло вином, сыром, связками лука, и, пожалуй... да — восковыми свечами.

— Слушай меня внимательно, ученик, — продолжил голос сенсея, когда я расслабился как следует. — В материальном мире ты представлен человеческим телом. Я хочу, что бы ты отстранился от материального, и заглянул внутрь себя. Навь, подсознание, информационное подпространство, идеальный план бытия — называй, как хочешь, как тебе удобнее. Тем, где ты сейчас — нет ограничений материального мира. Сейчас я хочу, что бы ты представил перед собой зеркало, и, вглядевшись в него, постарался осознать, что ты такое. Скажи первое, что увидишь! Первое, что придёт тебе в голову!

— Дурак я! — ляпнул я в слух.

— А... — сенсей на секунду сбился, но продолжил тем же ровным голосом: — а потом не спеша наблюдай себя, и во второй раз скажи то, что хорошо осознал.

— Как есть дурак! — вздохнул я.

— Ботан! — вздохнул сенсей. — Это не нужно было озвучивать вслух! Ты же мешаешь другим! Имей хотя бы совесть!

— Если ума не имеешь, — прошипела Миранда.

— Простите, ребята! — дернулся я, почувствовав стыд, — Простите, сенсей!

— Продолжим, — предложил сенсей. — И так, ты в Нирване. Перед тобой — зеркало. Наблюдай. Познай себя. Ты можешь быть огнём, или ветром, скалой, или радугой под дождём! Ты можешь быть тигром, или соколом, медведем, или конём!

Я сдержался, ничего не сказал. Конём! Впрочем, молчу..., молчу.

Нет, не могу смолчать! Вот, вы мне можете объяснить, нафига бы магу представлять себя парнокопытным животным? Неужели магам интереснее представлять себя какой-то скотиной, чем человеком? Но ведь быть человеком — круче! Я вижу себя во внутреннем своём зеркале человеком. Только, очень глупым человеком, потому что я занимаюсь какой-то глупостью сейчас! Мне представился деревянный Буратино, который пытается представить себя конём!

— Твоя внутренняя суть, — вещал меж тем сенсей, — может меняться. Как в калейдоскопе. Когда ты призываешь магию, результат будет зависеть от того, какова в этот момент твоя внутренняя сущность! Вот почему так важно научиться. Что бы призвать с небес дождь, надо внутри себя самому стать дождём. Что бы колдовать магию огня, надо быть огнём.

Ох, ты ж! Экий же мне ожидать результат колдования, если моя внутренняя сущность представляется мне деревянным Буратино?!

— Ну, дураком я себя чувствую, сенсей, — вздохнул я. — Может такое быть, что Врата призвали бездаря?

— Не-а! Исключено! — решительно отмахнулся сенсей. — Правда в том, что любой человек может стать магом. Любой, но не каждый. А ещё правда в том, что я вас тут не обучать собираюсь, а зачаровывать! Пойми: постижение магии нубом — это тоже чудо! И оно колдуется так же, как любое другое: питается верой, направляется волей, реализует искреннее, глубокое, заветное — из самого-самого центра души! И наше обучение — такой же магический ритуал, как любой другой. А я — маг. Уж поверь.

— Вы нас заколдуете в магов?! — изумлённо вскрикнула Хельга.

— Вот, просто скажете волшебные слова, поводите руками, и мы станем магами? — недоверчиво переспросил Вацлав.

— На 'ты', пожалуйста! — поморщился Мэтр, — а то такое чувство, что меня тут несколько штук! Нет, не так. Моё дело — посеять в ваши души зёрна чудес. Чудеса — они так и получаются: сеешь зерно, поливаешь и ждёшь. А потом чудо вырастает. Само собой. Моё дело — посеять, а ваше... а у вас дел много! Во-первых, надо почву подготовить. Упадёт зерно в утоптанную, жёсткую землю — не сможет укорениться. Потому обучать взрослых — только время терять. Вы много знаете взрослых, которые бы плакали над искренней детской сказкой?

Потом надо поливать. Чем чудеса питаются? Верой! А потом — самое сложное: прополка! Иное семя в благодатную почву упадёт, но как попрут на той грядке лопухи да крапива, ошибки, заблуждения, обольщения, и самообольщения — так доброму-то чуду и не вырасти среди них. И от непогоды росток укрыть надо. Особенно от зависти иссушающей, от страхов лютых.

— А ещё сложно умом не тронуться, — вздохнул я.

— Ещё как! — согласился сенсей. — Ладно, если только умом, а то и душу себе вывихнуть можно! А у нас тут попаданцы редко случаются, а маги очень нужны. Потому мы вас и страхуем.

— Как это?

— Надёжно, но незаметно! — отрезал сенсей. — Хватит болтовни пустой! Займитесь медитацией уже. Хочешь чему-то научиться — делай! Вот уже завтра я поведу вас, нубов, в Мёртвые Пустоши, в проклятые руины Хорроболь — там сами увидите!

Все нубы, позабыв про медитацию, раскрыли глаза и рты. С ума сойти, у них тут программа обучения! На второй день отправить партию учеников в проклятое место, наверняка кишащее монстрами! Вот это я понимаю — доходчивое введение в прикладную магию! Хогвардс бледнеет!

Только название места настораживает. Сенсей использовал слово из местного языка, а я тут пишу 'Хорроболь' — лишь как созвучное и чем-то близкое. А вот оригинальное местное название дословно переводится примерно как: 'место, о котором не хочется думать, но нельзя забыть'.

— Загляни в свою душу, — ровным голосом предложил сенсей, — познай свои ипостаси.

Я послушно заткнулся, сел, сосредоточился. Представил перед собой зеркало души. Ботаник, говоришь? Нет. Я — полуфабрикат, так сказать, инженера — не законченный продукт своей технократической цивилизации, своей эпохи. Я вам покажу! Конь, говоришь? Как насчёт танка?

— И вот что, ботаник, — прошептал сенсей, — представляй себе что-нибудь попроще! Чем проще ипостась — тем легче магу в бою. Поверь мне, не сможешь ты внутренне перевоплотиться в боевой звездолёт!

Облом! Горелые контакты! А ведь верно, танк — слишком комплексный символ, он многое подразумевает: тут и прочность брони, и мощь двигателя, и проходимость, которую обеспечивают широкие гусеницы, и способность выживать в тяжелейших условиях, и скорость маневра, и огневая мощь. Много всего, и лично ко мне ничего не подходит.

Похоже, 'лирики' в магии плотно окопались, что бы нас, 'технарей', и близко не подпускать! Но не может же быть, что бы технарь не оказался круче! Хм. Самое искреннее желание из самого центра души, говоришь? Ох, я вас, лириков, удивлю!

И я стал перебирать символы попроще. Больше всего мне понравились образы электрического трансформатора, колебательного контура, и твердотельного лазера. Но помедитировать нам не дали. Занятия обломились. Началась война.

Глава 11. В поход!

Война состоит из непредусмотренных событий.

Наполеон I Бонапарт

— Беда, мои падаваны! У нас ЧП! — воскликнул вдруг Железный Дровосек, и бросился из подвала.

— Чего это он? — спросил кто-то. Мы осторожно поднялись по лестнице, и вышли во дворик перед клан-холлом. На улице гудел народ. Недобро как-то гудел.

— Ясно! Сейчас же организуем поиски! — бросил Железный Дровосек взволнованному и крайне расстроенному старику, с которым разговаривал, и, повысив голос, крикнул толпе на улице на чистом местном диалекте: — Расходитесь! Осмотрите все окрестности! Не важно, что уже смотрели! Ещё раз посмотрите!

Потом сенсей звонко свистнул дозорному на башне, на что дозорный красноречиво развёл руками.

— Да как так то?! — воскликнул Железный Дровосек, и кинулся было куда-то мимо нас. Но Роджер его окликнул:

— Что случилось, сенсей?

— А, да! — Железный Дровосек притормозил, и бросил нам скороговоркой: — Нынче ночью исчезла девочка восьми лет. Звать Рози.

— Мы видели её вчера вечером! — крикнул я удивлённо. Ой, неспроста это! Ой, не к добру!

— Где? Когда? — спросил Мэтр.