Надо сказать, имя Орин, как волшебная палочка, устроило их быт как нельзя лучше. Всю троицу разместили в удобных просторных комнатах. Недалеко размещались и все удобства, а кормили их с дворцовой кухни, принося заказанную еду прямо в комнаты. Ян с ребятами уже успел познакомиться с парой расторопных слуг. Родом те были из деревень, откуда их еще детьми взяли на обучение и дальнейшую службу. Болтая с ними о том, о сем, гость потихоньку для себя выяснял внутридворцовые порядки, а так же расположение залов, комнат и служб. Скоро он уже представлял, как устроен дворец, и какие здания его окружают.
* * *
На следующий день трех новеньких из зиндана позвали для проверки талантов. Во время завтрака пришел слуга и сказал, что отведет их к мастеру здешней академии, который отвечает за такие тесты. Быстренько разделавшись с остатками завтрака, все поспешили за посланцем, разумно полагая, что их не будут вечно кормить только за то, что появились в какой-то яме одновременно, и все же придется отрабатывать свой хлеб.
Слуга провел всю компанию через улицу в здание академии и библиотеки. В конце концов, они оказались в комнате с простыми деревянными столами и стульями. Через пару минут к ним зашел мужчина в черном костюме, по внешнему виду которого можно было почти безошибочно определить его принадлежность к учительскому сословию — настолько он был преисполнен самосознания своей умности. Но, как оказалось, дядька просто на всякий случай напустил на себя важности. Буквально через пару минут после знакомства они уже весело болтали, забыв, зачем здесь находятся.
— Так как вы будете нас проверять? — наконец вспомнил Ян.
— Я буду давать вам некоторые предметы, а вы попробуете отвлечься и сделать с ними все, что пожелают ваши руки и душа. Только одно условие: ничего не ломать. У нас тут не дворец — все на строгом учете! — опять проникнулся важной ролью учитель.
Это оказалось преувлекательнейшим занятием. Начали с изобразительных искусств. Профессор неизвестных наук поставил перед каждым по мольберту и выдал на выбор палитры с масленой и акварельной краской и мелками. Дав им два часа, он велел нарисовать максимум по два рисунка и посоветовал сначала просто постоять с закрытыми глазами и пофантазировать, отдавшись во власть своих рук и эмоций. Они договорились не подсматривать друг за другом до конца опыта и встали в разные углы комнаты лицом в центр. Ян так и не смог поймать особого вдохновения. Масляных красок он вообще боялся. Взяв акварель, понял, что кроме какой-то мазни ничего не добьется, и, остановившись на мелках, начал выводить смешные каракули.
Через два часа зашел учитель и попросил продемонстрировать произведения. Ян с удрученным видом развернул мольберт и показал свои каракули.
— Да-а уж! Точка-точка, огуречик, вот и вышел человечек! Для детского сада вполне сносно, — учитель при всем желании не смог сказать ничего похвального.
— Значит, не мое, — с печальным вздохом согласился старший зиндановец.
Настала очередь Алекса. Он, явно стесняясь, показал результат: две неплохие картины акварелью. Одна изображала бегущих коней, а другая — красивый прибой с огромной волной, накатывающейся на берег изогнутой темной дугой под огромной шапкой белоснежной пены. Все долго смотрели и, наконец, учитель высказал общую мысль:
— Очень впечатляюще — у вас явно чувствуется рука художника. Ну, Саша, чем же вы нас порадуете? — учитель посмотрел на смущенную девушку.
— Я... только одну картинку успела нарисовать. Зато большую, маслом... — девушка явно стеснялась. — Но она не совсем такая... понятная.
— Ничего, у нас не экзамен, мы просто посмотрим. Хотя странно, что вы выбрали масло, это обычно средство профессионалов и за два часа что-либо изобразить им... в общем, если у вас хоть что-нибудь получилось, это будет прекрасно, — подбодрил девушку учитель.
Она перенесла мольберт так, чтобы на него падал свет от окна и, решившись, резко повернула картину к зрителям, сама напряженно замерев в ожидании. Трое зрителей молча уставились на картину. Ян сам не заметил, как стал то подходить ближе, то отходить, то глядеть на картину под разными углами. Он смотрел и не мог насмотреться. На картине был изображен лес. Но какой лес!
Колоннада огромных деревьев с мощными корнями и точно так же выглядящими ветвями, постепенно пропадающая в сумеречной дали, сводила с ума. Ян даже вывернул голову набок, пытаясь представить, что будет, если картину перевернуть вверх ногами. Внизу на фоне деревьев были изображены две крошечные темные фигурки людей. Сравнение этих потерянных фигурок с гигантскими деревьями придавало ощущение масштабности лесных великанов. В дополнение ко всему, картина как бы переливалась гранями кристаллов, будто была выполнена на неровной поверхности. Ян так и блуждал по ней глазами, утопая в перспективе фантастического леса, и тосковал, представляя мизерность и одиночество заблудившихся в нем людей, от которых остались только тени.
— Идемте, — наконец хрипло выговорил учитель и выбежал из комнаты. Не понимающие, что происходит, друзья последовали в коридор. Учитель же куда-то мчался, ничего не говоря. Они так и догоняли его по коридорам, пока не оказались перед закрытыми дверьми и снова услышали его голос. — Это главный зал библиотеки. Смотрите!
Войдя в открывшуюся дверь, они пораженно замерли. Перед ними висела точно такая же картина, только в два раза больше, потрескавшаяся и выцветшая и все же сохранившая то же очарование.
— Это самая ценная картина в библиотеке, да, думаю, и во всем волшере, — тихим голосом проговорил учитель. — Ей более полтысячи лет.
— Что за плагиат? — непонимающе воскликнул Ян. — Но мы же не были еще в этом зале, и Саша просто не могла подглядеть...
— Неужели не понятно? — спросил учитель. — Если бы Саша даже и срисовала эту картину за два часа, это было бы невероятно. Но она прорисовала все детали с абсолютной точностью. Просто-напросто у обеих картин один и тот же автор!
Долго молчавшая девушка вдруг быстро подошла к картине и посмотрела в нижний правый угол. Потом оперлась о стенку и сползла по ней, сев на пол и расплакавшись. Алекс подскочил к ней и принялся утешать. Сашенька, всхлипывая, произнесла:
— Там мой знак — "А" и два сплетенных сердечка. Неужели я такая старая?
— Ерунда! — нарочито грубо ответил Ян, — ты такая, какая есть, а века не имеют значения. Загляни в свою душу, разве она не поет, когда ты творишь такую красоту?
— Я была словно пьяная, когда писала картину, — призналась Саша.
— Вот это и есть главное! Твоя душа молода, она хочет любить и быть любимой, она хочет творить и наслаждаться своими творениями, а ты плачешь по какому-то несуществующему отсчету времени! — успокаивал ее Ян. — Нам всем может по миллиону лет, ну и какое это имеет значение? Никакого! От этого нам ни холодно, ни жарко.
— Нет, имеет. Вот откуда у тебя эти, такие нужные слова? — спросила успокаивающаяся Саша. — Мне иногда кажется, что твоя душа мудрее и старше, чем все наши вместе взятые.
— Ну, спасибо — записала меня в старую рухлядь и радуешься? — Ян почувствовал слабый укол обиды, как будто, что-то подобное ему уже говорили, и это его всегда раздражало, но, так и не разобравшись в своих чувствах, продолжил попытки развеселить приунывшую Сашеньку. — Нет уж, я тебе вот что скажу: нет ничего умнее хорошей глупости, случившейся к месту. А вообще-то ты неплохо устроилась — теперь тебя здешние будут на руках носить, как гения изобразительных искусств.
— Я очень боюсь, — Саша встала и схватила за руку учителя. — Не говорите пока ничего о моем рисунке и этой картине. Мне надо самой разобраться в всем этом. Вы можете рассказать о той художнице?
— Я готов преклонить колени перед вашим талантом, Сашенька. И просите меня хоть о чем — с удовольствием выполню любую просьбу! — несколько напыщенно, но искренне заявил учитель.
— Хорошо, тогда оставим все, как есть, а мой рисунок спрячьте куда-нибудь до лучших времен. А можете прямо сейчас что-нибудь сказать о ней? — девушка кивнула в сторону картины.
— Не очень много. Знаю лишь, что в нашем волшере несколько сотен лет назад жила одинокая художница. Кажется она тоже "пришла" очень молодой и вдвоем с юношей, но потом что-то с ним произошло, или их пути разошлись... Не хочу врать, но, по моему, она не долго прожила и, то ли умерла, то ли исчезла. Я попрошу подготовить к завтрашнему дню материалы, какие найдутся в библиотеке, тогда все и узнаем, — учитель взглянул на большие настенные часы. — Сейчас время обеда. Давайте, сделаем перерыв на полтора часа, а потом опять приступим к тестам на вашу память.
После обеда настало время проверять их способности в музыке. Учитель привел их в комнату, заставленную различными духовыми и скрипичными инструментами.
— Мы специально тестируем сначала наиболее отвлеченные искусства. Такие навыки меньше всего стираются при перерождении и легче всего проявляются у "пришедших", — объяснял учитель. — Но вы и сами видите результат, продемонстрированный Сашей. Так что теперь дерзайте — берите по очереди инструменты в руки, закрывайте глаза и пытайтесь извлечь из них звуки. Посмотрим, что у вас получится!
Первая пробовала Саша. Ей удалось очень даже неплохо сыграть на пианино, но с другими инструментами у нее явно ничего не получалось. Алекс как-то напряженно смотрел на ее попытки, что-либо озвучить, и вытолкнул Яна вторым. Тот ковырялся и пристраивался к разным дудкам, сидел с закрытыми глазами за пианино, но "вспомнил", только взяв в руки гитару, и то, так себе — стренькал какой-то мотивчик и все.
Дальше Алексу деваться было некуда. Он направился к щипковым инструментам, взял в руки гитару, сел, закрыв глаза, и коснулся струн пальцами... Ян не знал, что инструмент может каждой взятой нотой говорить, в чьих руках он находится. Казалось бы, юноша просто перебирает струны, но певучие точные звуки сами сливались в мелодию, почти не повторяющуюся и не имеющую конца, но содержащую в себе скрытый ритм. Алекс вдруг открыл глаза и раздосадовано сказал только одно слово:
— Нет...
Он снова пошел вдоль ряда инструментов и остановился напротив скрипки. Спустя минуту все слушатели поняли, что было не так в игре на гитаре. Ян, сам того не замечая, вытирал выступившие слезы. Эту музыку было невозможно слушать иначе. Инструмент то ликовал, то плакал, то срывался в бешенном темпе, то впадал в спокойную летящую эйфорию, и вместе с ним летели души слушателей...
Вдруг музыка внезапно оборвалась. Ян открыл глаза. Сашенька держала свои руки на кистях Алекса, левая из которых была запачкана кровью. Конечно, его нетренированные пальцы не выдержали, и кожа на них стерлась. Сашенька, которая не отрываясь следила за руками юноши, первой заметила кровь на пальцах и остановила впавшего в транс музыканта.
— Никогда бы не давал инструмента недоучкам! — наконец, дал оценку игре Ян. — После такого, наверно, все что угодно будет казаться скрипом немазаной телеги. Спасибо, Алекс!
— Не стоит. Я немного не в форме, — усмехнулся новоявленный скрипач, глядя на свои окровавленные пальцы. — И потом, откуда бы брались хорошие музыканты, если бы не мучили сначала всех своим скрипом по нескольку лет?
— Эх, только я один пока выгляжу полной бездарью, — разочарованно констатировал Ян.
— Не только. Вы забываете меня, — удрученно признал свою бесталанность учитель, но тут же воодушевленно добавил. — Но знаете, найти два таких гения за один день — это невероятное везение.
* * *
Вечером Ян продолжил активную работу по разведке и подготовке своего побега. Несмотря на весь лоск и показную доброжелательность, некоторые признаки говорили о железной иерархии в волшере. Он надеялся устроить безопасную жизнь для молодежи, хотя бы за счет их талантов. Но насчет себя не сомневался ни минуты: роль псевдо-Орина не могла тянуться вечно, а раскрытие его настоящей сущности ничего хорошего не сулило. К тому же, в нем постоянно жило и немного с каждым днем нарастало чувство, что он нужен где-то за пределами этого волшера.
Гость из зиндана назначил для себя жесткие сроки: от трех до шести дней подготовки побега. Только два обстоятельства держали его здесь: он не мог оставить ребят беззащитными и должен в деталях подготовить побег. Как жить, так и бежать из этого колдовского вертепа, нужно уметь, и учиться надо мгновенно. С другой стороны, обстоятельства работали на них — еще в обед он получил записку с приглашением на вечернюю чашечку чая к одному важному околомагическому чиновнику, с которым успел познакомиться на приеме.
Прежде чем отправиться в гости, Ян устроил летучку с юными друзьями. Нужно было скоординировать свои действия. К счастью никаких приглашений, ребята не получали, и особой тактики на этот счет пока выдумывать не приходилось.
Старший из трех зиндановцев решил совместить приятное с полезным и пригласил молодежь прогуляться по улицам города, пока теплое солнце еще не скрылось за горизонтом. Ребята не отказались, и они совместили совещание с разведкой на местности. Новички уже знали некоторые из зданий и только уточняли для себя расположение улиц. Город оказался устроен довольно просто. Административные здания окружали центральную площадь перед главным дворцом, а от нее расходились улицы, на которых красовались особняки наиболее важных особ в волшере.
— Ну что, как ни прикидывайся старушкой, а я все равно буду тебя Сашенькой звать! — пошутил Ян над девушкой и спросил. — Каковы ваши впечатления от волшера?
— На банкете было очень даже мило, — кокетливо потупила глазки Сашенька. — Только этот толстый Авелур смотрел на меня как-то неприятно, будто взглядом раздевал. А учитель хороший дядечка, даром только пыжился сначала — это ему не идет.
— Это никому не идет, — кивнул Ян. — А ты Алекс, что скажешь?
— Не нравиться мне тут. Только что учитель приличный человек. Все остальные какие-то скользкие, словно фальшивые, — скривился парень, вспоминая прошлый вечер.
— Это, брат, политика! Тут нефальшивых на раз без масла съедают, даже вякнуть не успеешь. — Ян задумался. — Надо признаться, вы мне ужасно нравитесь тем, что в вас нет этой фальши. Видно, не успели нахвататься. А мне вот пришлось когда-то. Чувствую, что знаю, как играть по их правилам, но на душе противно от этих интриг. После прогулки я иду на очередную разведку, а вы должны стараться продумывать каждый шаг. Например, что думаете о том, как себя преподносить — парой или независимыми молодыми людьми?
— А это имеет значение? — наивно спросила Сашенька.
— К сожалению, имеет столько значений, что все просчитать невозможно. Если объявить вас парой, то это несколько защитит Сашеньку, но несильно. При этом Алекс может оказаться под ударом. Ведь все понимают, что мы только неделю назад появились в этом мире и не можем быть долго знакомы. Если вы по-прежнему будете представляться независимыми, то это осложнит жизнь Сашеньке, зато Алекс будет свободнее. К тому же, без родителей, без денег и хорошего запаса "слов" ваша весомость в здешнем обществе приближается к нулю, и даже восхищение перед талантами может оказаться пустым пшиком, если вы перейдете кому-нибудь дорогу. Искусство в таком обществе нуждается в богатых покровителях, а это, зачастую, то же самое рабство. Так что положение сложное. Я попытаюсь найти таких меценатов, которые смогли бы уберечь вас от общества и не сделали своими домашними игрушками. Но разобраться в людях с наскока очень трудно, а у меня мало времени.
