Приманка для дракона

В следующий раз она пришла в себя на берегу озера. Солнце уже клонилось к закату, но лежать на прогретой за день земле было тепло.

"Я уснула, и мне приснился дракон, — решила Эрна. — Ой, надо быстро привести одежду в порядок и возвращаться. Тетушка, наверное, сердится. И где же Леона?"

Она приподнялась, опираясь на руку, и тут же увидела громадное чудовище, развалившееся неподалеку. Дракон внимательно наблюдал за своей пленницей.

Эрна от страха вновь упала на землю и зажмурилась, ожидая, что сейчас монстр набросится на нее. Шло время, но дракон даже не сделал попытки приблизиться. Эрна осторожно взглянула в его сторону из-под ресниц. Монстр лежал и не двигался, устремив в ее сторону немигающий взгляд. Похоже, прямо сейчас употреблять ее в пищу никто не собирался.

Лежать неподвижно быстро надоело, к тому же сильно захотелось пить. Так сильно, что во рту пересохло, а голова закружилась. И Эрна осмелилась пошевелиться. Сначала она перевернулась на бок и положила руку под голову. Замерла, выжидая, что предпримет дракон. Так и не дождавшись, села, а потом и поднялась на ноги. Чудовище по-прежнему смотрело на нее с любопытством, но двигаться вроде бы не собиралось. Однако Эрна была уверена, что сбежать ей не позволят. Она неловко присела в реверансе и срывающимся голосом произнесла:

— Господин дракон, можно мне умыться?

Дракон медленно закрыл и вновь открыл глаза, видимо, выражая таким образом свое согласие. На подгибающихся ногах девушка подошла к озеру и опустилась на колени у самой кромки воды. Поворачиваться спиной к гигантскому монстру было страшно, но Эрна успокаивала себя тем, что дракон давно бы съел ее, если бы был голоден.

"А может, он просто не любит грязных девиц, — произнес в голове ехидный голос. — Ты ведь тоже моешь яблоки и груши перед тем, как съесть их. Вот и дракон сейчас столкнет тебя в воду, прополощет хорошенько, а потом зажарит. Благо, ему даже костер разводить не надо".

Голос этот был давним собеседником Эрны, правда, с появлением в ее жизни Леоны он звучал в ее голове все реже. Когда-то давно осиротевшая маленькая девочка, попавшая в дом к нелюбящим ее родственникам, старательно воображала, будто обладает совсем иным характером: жестким, смелым, решительным. И когда настоящая Эрна покорно опускала голову, выслушивая нравоучительства госпожи Юты, Эрна-из-фантазий едко высмеивала тетушку. И пусть девочка ни разу так и не осмелилась озвучить столь дерзкие мысли, но переносить придирки и наставления тети и дяди ей становилось легче.

Эрна так привыкла скрывать язвительную сторону своей натуры от посторонних, что даже с Леоной не делилась своей тайной. Ей было немного стыдно перед подругой, будто она скрывала от нее что-то важное. "Но в действительности я ведь всего боюсь, — утешала себя Эрна. — Леона только посмеется, если узнает, какая я храбрая в мечтах". А потом потребность в Эрне-из-фантазий отпала. Леона озвучивала все то, что приходило в голову подруге — и даже больше. И нисколько не боялась. Вот уж кто действительно был достоин восхищения!

А сейчас полузабытый ехидный голосок вернулся, не давая Эрне сойти с ума от страха и отчаяния. Подтрунивая над собой, она была способна вынести любые тяготы.

Умывшись и напившись вволю, девушка уловила движение за спиной и обернулась в страхе. Дракон поднялся на ноги — на лапы? — и мотнул головой, указывая себе за спину. От нелепости возникшего у нее предположения Эрна едва не расхохоталась.

— Вы хотите, чтобы я залезла вам на спину, господин дракон? — все же робко осведомилась она.

Дракон наклонил голову, а потом издал низкий рев:

— Да-а!

— Ой! — Эрна плюхнулась на землю не то от испуга, не то от удивления. — Надо же! Господин дракон, вы умеете говорить? То есть, я не то хотела сказать... Вы только не сердитесь, ладно? Просто я никогда не слышала о том, чтобы драконы могли... Ой, что я несу!

И она прижала ладони к щекам и с ужасом уставилась на разразившееся странными кашляющими звуками чудовище. "Вот и все", — успела подумать она, увидев, как дракон заносит лапу. Съежилась в ожидании смертельного удара, но его не последовало. Лапа опустилась на землю и проехала по ней, оставляя глубокие рыжие борозды среди зеленой травы. Странные звуки усилились, и Эрна внезапно догадалась: да дракон попросту смеялся! Ей удалось рассмешить его!

Немного осмелев, девушка улыбнулась, потом поднялась на ноги и сделала несколько робких шагов. Подходить к дракону, пусть даже и смеющемуся, все равно было страшно. Кто знает, как долго продлится его благожелательное настроение? Но и злить дракона не стоило. Раз уж он хочет, чтобы Эрна летела на его спине, то возражать не следует.

Правду сказать, и самой Эрне не очень-то хотелось путешествовать в огромных когтях. Пусть даже дракон и не выронил ее за время полета, но удобным такой способ назвать никак было нельзя. Болтаться в небе беспомощной — нет, Эрну это не устраивало. Разумеется, летать верхом на драконе ей еще не доводилось — да и, положа руку на сердце, она не могла припомнить, чтобы слышала хоть о ком-то, кому бы это удалось — но лучше уж так, чем уподобляться пойманной филином мыши. Эрна боязливо приблизилась к чудовищу и протянула руку:

— Господин дракон, а можно мне вас погладить?

И тут же прикусила губу, напряженно ожидая ответа и надеясь, что ее просьба не показалась слишком дерзкой.

Дракон не отвечал несколько томительных мгновений. "Наверное, я все-таки разозлила его, — мрачно подумала Эрна. — Вот всегда так. Лучше бы молчала!" Она уже позабыла о страхе быть съеденной. Появилось чувство мучительной неловкости, и девушка уже готова была попросить прощения, когда дракон наконец посмотрел ей в глаза и проревел:

— Гла-адь!

Очень осторожно, едва-едва прикасаясь кончиками пальцев, Эрна провела по блестящей чешуе. Та была гладкой и теплой.

— Нр-р-равится?

— Очень! — восторженно ответила девушка.

Если бы ей сейчас кто-то напомнил, как сильно она боялась всего лишь несколько минут назад, то Эрна бы только рассмеялась. Бояться дракона? Какая глупость. Мысли о возвращении в замок и вовсе не приходили ей в голову. Сейчас она была способна думать только об одном: о захватывающем дух полете среди облаков.

В полном восторге Эрна поглаживала чешую, поражаясь, насколько та приятна на ощупь. Дракон переступил с лапы на лапу, а потом распластался по земле, приглашающе мотнув головой. Безо всяких сомнений девушка ухватилась за костяной гребень и вскарабкалась на спину чудовищу. Впрочем, теперь она его чудовищем даже в мыслях именовать не желала.

— Господин дракон, — догадалась спросить она, — господин дракон, а имя у вас есть?

Дракон вновь кашлянул от смеха, содрогнувшись всем телом так, что Эрна едва удержалась на его спине. Ей пришлось даже покрепче ухватиться за костяной нарост на позвоночнике своего нового знакомого.

— Есть.

— А вы не могли бы представиться мне? А то как-то неудобно обращаться к вам все время "господин дракон". Если это не окажется слишком невежливым с моей стороны, то я звала бы вас по имени. С вашего позволения, — прибавила она, подумав.

— Эр-р-рик, — пророкотал дракон.

— Надо же! — не сдержала возгласа, неподобающего девице благородной, Эрна. — У нас имена похожи!

— Я знаю.

Эрна хотела спросить, откуда господину Эрику известно ее имя, и как он ее нашел, и куда они отправляются, и как надолго, и... и... и еще много чего хотела бы она узнать, но дракон развернул крылья, плавно взмахнул ими и оторвался от земли. Охнув, Эрна непроизвольно зажмурилась и покрепче ухватилась за гребень. Тот, кстати сказать, был столь же приятен на ощупь, как и чешуя, только не отполировано-гладкий, а слегка шершавый.

Глаза Эрна открыла почти сразу же, мысленно обругав себя за трусость — она не желала пропустить ни мгновения волшебного полета. Костяной нарост на спине дракона немного защищал всадницу от ветра, позволяя глазам не слезиться. С упоением Эрна разглядывала проплывавшие внизу и казавшиеся крохотными зеленые леса, деревни с возвышавшимися над прочими постройками храмами и города с разноцветными крышами домов. Тянущиеся по дорогам телеги с такой высоты выглядели миниатюрными коробочками, а люди напоминали суетящихся блох. Эрну невольно пришедшее на ум сравнение развеселило, и она хихикнула.

Люди-блохи спешивались, спрыгивали с телег, принимались искать укрытие. "Зачем? — подумала удивленная девушка. — Господину Эрику нет до них никакого дела". Увлекшись полетом, Эрна ни разу не вспомнила ни о господине Джакобе, ни о госпоже Юте, ни о Клаусе, ни даже о Леоне. Ей и в голову не приходило, что в графском замке после ее похищения поднялся переполох, что ей на помощь могут отправить спасательный отряд, что верная подруга будет переживать за нее. Вся прошлая жизнь словно подернулась туманной дымкой. Осталось только настоящее: захватывающее чувство парения, развевающий волосы ветер, земля далеко-далеко внизу и самый лучший на свете дракон. Эрик.

Тем временем дракон повернул на юг и вскоре уже стремительно летел над окрашенной закатными лучами в золотисто-алые переливы водной гладью.

— Море! — восторженно закричала Эрна.

— Мор-р-ре, — согласно прорычал невесть как расслышавший ее через шум ветра Эрик.

Никогда не видевшая моря девушка пристально вглядывалась во все темнеющую глубину. Алые блики постепенно угасали, и вода приобрела темно-синий оттенок, точь-в-точь как сапфиры госпожи виконтессы. Эрна вспомнила крупные камни ожерелья на дряблой шее, но вот лицо обладательницы украшения расплывалось в ее памяти. "Как же так? — растерялась она. — Это ведь было совсем недавно, а я уже ничего не помню". Но и эта тревожная мысль покинула ее, когда на горизонте показался неприступный замок.

12

Леона с трудом дождалась полуночи. Вечером она сослалась на головную боль и рано удалилась в свою комнату. Госпожа Юта даже не обратила на ее уход внимания. Баронесса была слишком занята, изображая страдающую тетушку и принимая соболезнования от виконтессы и ее приближенных. То и дело Юта подносила платочек с кружевной каймой к абсолютно сухим глазам и громко вздыхала. Если же кто-нибудь немедленно не бросался к ней с утешениями, то она принималась рыдать, картинно заламывая руки.

— Бедная, бедная моя девочка, — громко причитала баронесса. — Жива ли она? Ах, я любила бедняжку, словно родную дочь. Как жестоки ко мне боги, отнявшие мое драгоценное дитя!

Разумеется, чувствительные дамы не выдерживали столь бурных проявлений горя и принимались хлопотать вокруг Юты: подносили ей воды и вина, обмахивали ее веерами, растирали ей руки. От этого зрелища у Леоны сводило зубы, и она быстро придумала предлог, чтобы покинуть суетящуюся компанию.

Дядюшка же надолго задержался в кабинете господина графа. Леона дорого бы дала, чтобы узнать, о чем его сиятельство беседовал с бароном, но возможности выяснить ей не представилось. К ужину ни Эгон, ни Джакоб не вышли, но трапезничающие не обратили внимания на отсутствие хозяина. Все взгляды были прикованы к госпоже Юте, устроившей за столом очередное представление. Леона же успела только найти взглядом пажа и подмигнуть ему. Агидиус слегка наклонил голову: уговор оставался в силе.

Леона полагала, что в тишине и одиночестве сумеет успокоиться, но нет: она ходила кругами по комнате, стараясь ступать как можно тише. Отослала горничную, велев той не появляться до утра. Переоделась в мужской костюм и залезла под одеяло на случай, если тетушка перед сном пожелает заглянуть к ней. Подобного обыкновения за госпожой Ютой не водилось, но кто знает, что взбредет ей в голову сегодня? Леоне вовсе не хотелось, чтобы ее план расстроился из-за ерунды.

Гости господина графа после того нелегкого испытания, что выпало на их долю днем, разошлись по своим спальням пораньше, и когда Леона, крадясь, выскользнула за дверь, в замке царила непривычная тишина. Девушка осторожно спустилась вниз. Пересекать холл она и не решилась, боясь оказаться замеченной, и попросту выбралась наружу через окно библиотеки на втором этаже. Спускаться, цепляясь за оплетавший стену плющ, в мужском костюме оказалось намного удобнее, нежели в женском платье, и вскоре беглянка, пригибаясь к земле, бросилась к конюшням, где ее уже поджидал Агидиус. Осмотрев попутчицу с головы до ног, он присвистнул.

— Что не так? — разозлилась Леона.

Вместо ответа паж вытащил какую-то бурую тряпицу и протянул ей.

— Голову повяжите, — посоветовал он. — А то ваши рыжие волосы слишком уж бросаются в глаза. Они у вас красивого цвета, конечно, но внимание привлекают. А нам оно не нужно.

Тряпица оказалась косынкой вроде тех, которыми повязывали себе головы простолюдины, защищаясь от жгучего солнца. Леона повертела ее в руках, не представляя, каким образом тонкая ткань может скрыть ее косу.

— Подойдите поближе, — распорядился Агидиус. — Так, теперь присядьте вот сюда и замрите. Сейчас, еще немного. Ну вот, теперь вы похожи на молодого южанина, только кожа слишком светлая. Подождите, я сейчас.

И он метнулся к колодцу. Леона ощупала голову и удостоверилась, что паж соорудил из косынки странную конструкцию, в которую и спрятал ее косу. Девушка припомнила картинки, изображающие жителей юга. Те действительно носили причудливые головные уборы, а еще — странные наряды, нечто среднее между женским платьем и мужской одеждой.

Агидиус вернулся быстро и тут же стал размазывать по щекам своей спутницы холодную вязкую жижу.

— Что ты делаешь? — взвизгнула Леона, от неожиданности и возмущения позабыв о вежливости.

Но паж и не подумал обижаться.

— Мажу вам лицо глиной. Теперь вас точно не отличить от паренька с юга. Немного замурзанного, правда, но тут уж ничего не поделаешь. Зато никто не разглядит, какая у вас белая кожа.

Следующая трудность возникла неожиданно. Агидиус вывел из конюшни уже оседланного буланого и гордо объявил:

— Ветерок!

— Какой красавец! — совершенно искренне восхитилась Леона.

— Вот, — паж паж протянул ей кусочек яблока. — Угостите его.

Ветерок осторожно взял угощение с протянутой ладони мягкими теплыми губами.

— Теперь вы знакомы, — заявил Агидиус. — Можете забираться в седло.

Леона с недоумением уставилась на вышеупомянутый предмет.

— Но оно же мужское!

— Конечно, мужское. Как и одежда на вас, кстати сказать.

Но если с одеждой Леона худо-бедно смирилась, то мысль о том, чтобы ехать верхом, расставив ноги абсолютно неприличным образом, смущала ее.

— Нет, я так не могу, — пробормотала она.

— Вы не можете ехать в седле боком, — терпеливо пояснил Агидиус. — Столь странных обычаев даже у южан не водиться. Доводилось мне слышать о странах, где знатных вельмож на руках носят слуги, но вот о том, чтобы мужчина сидел на лошади подобно женщине — никогда.

Леона еще раз с подозрением покосилась на седло.

— А где устроитесь вы?

— Как это — где? — удивился паж. — Прямо за вами.

Девушка покраснела так, что даже в темноте был заметен ее румянец.