Всадники черных лун

— Да ты не сердись, господин вор! Это я же от радости проговорился. Смотрю — разодета она прямо как герцогиня, ну и не удержался.

— Смотри мне, — серьезно сказал Рик Хаш и дернул малыша за волосы, — А то узнаешь, какая у меня рука — тяжелее, чем у Шима. А теперь — исчезни.

Малыш, увешанный корзинками и мешочками, мгновенно затерялся в толкотне торговых рядов.

Ди шла рядом, прижимаясь к его локтю. Рик повернул к ней голову:

— Ну, дорогая моя, скажи-ка мне, много я еще не знаю? Только честно.

Ди повесила нос:

— Ну, братья приходили несколько раз. Я им давала еду.

Совсем тихо сказала:

— И деньги.

— Как я догадываюсь, много? Ну говори же!

Ди прижала к себе его локоть, съежилась и кивнула, начиная шмыгать носом.

Рик Хаш ощутил ее ледяной ужас, мрачно посмотрел сверху вниз:

— Пойдем-ка домой, моя драгоценная. Кажется, нам пора поговорить. Как говорится, "хороша тряпка снаружи, какова будет с изнанки?"

Он почти волок ее быстрым шагом домой. Ди, тихо плача, вслепую, спотыкаясь, цеплялась за его локоть. Она чувствовала, как внутри ее Рика словно перекатывались тяжелые, неподъемные булыжники и с отчаянием думала: "Вот и все... Вот и все кончилось..."

Пройдя в дом, Рик Хаш буквально проволок ее в гостиную, захлопнув по дороге дверь, вырвал локоть, сел в кресло и мрачно посмотрел на рыдающую посреди комнаты девочку:

— Рассказывай.

— Я не могу! Лучше убей меня!

— Что-то у меня нет охоты шутить, — отрезал юноша, — Или ты забыла, что это стало невозможно?

Ди, давясь слезами, рухнула на колени:

— Рик, мастер, любимый, единственный мой, убей меня десять, сто раз, и давай забудем это!

— Сколько денег ты им дала? — спросил он, понимая, что дело не в простой жалости Ди к родственникам.

— Много... Не знаю...

— Но у меня мало золота, и оно на месте. Где ты взяла деньги?

— У Эн Ди, — обреченно сказала мертвым голосом Ди, — Он не считает его. Я говорила, что мне надо, и брала.

— Пока что я не вижу особенно ужасного, — нахмурился Рик, — Значит, начнем сначала. Как я догадываюсь, когда меня не было, пришел Шим. Так?

Ди кивнула, пошатываясь, поднялась на ноги:

— Прости, мастер Рик Хаш. Если я расскажу, то ты меня выгонишь. А если я не расскажу, то ты будешь мучить меня, пока я не расскажу. Потом все равно выгонишь. Я люблю тебя. Все равно люблю. Не терзай себя и меня, дай мне уйти. Люби свою Этли, Уголька, кого хочешь, но верни мои старые лохмотья и позволь уйти.

— Стоять, — сказал юноша, чувствуя такую боль, словно его душу разрывали пополам, — А ты та еще штучка, Ди. Поздно уходить-то. Значит, ты не знаешь, сколько золотых ты пожаловала Шиму?

— Нет, — устало сказала она, — Не знаю. Много. Здесь денег не считают.

— Это ты так думаешь, — с внезапной яростью заорал он, — Пошли к Эн Ди!

Демон оказался в столовой. Он меланхолически выпускал дым, иногда отпивая глоток мерцающего вина и снова задумчиво разглядывая его переливы в алмазном бокале. Ди шмыгнула носом. Эн Ди вышел из задумчивости и удивленно поднял брови, рассматривая их.

— Эн Ди, она брала у тебя золото? — без вступлений спросил Рик. Демон спокойно кивнул.

— И сколько?

Эн Ди поднял глаза к потолку, на миг прикрыл веки:

— Две тысячи восемьсот тридцать один золотой. Это не считая того, что она потратила на тебя, Рик Хаш. А общая сумма — три тысячи сто шестьдесят три золотых. А зачем ты спросил?

Рик Хаш, пораженный огромной суммой, застыл с открытым ртом.

— А ты не ошибаешься? — жалко спросила Ди, — Я и не думала, что так много...

— Сейчас проверю, — сдвинул брови демон, — Конечно, вряд ли ошибаюсь, но...

После секундной паузы Эн Ди усмехнулся, — Надо же, в самом деле ошибся. Не две, а три тысячи восемьсот тридцать один. И, соответственно, четыре сто шестьдесят три.

Рик Хаш медленно прикинул:

— Да ведь это какая тяжесть?

— Ну отчего же, — улыбнулся Эн Ди, — Это примерно половина твоего веса, паря. Чуть-чуть больше, чем половина. Один золотой весит восемь грамм, следовательно, те почти четыре тысячи червонцев весят менее тридцати одного килограмма. Тебя не держат ноги? Присаживайся. Смотри, как получилось.

Рик опустился на стул, испытывая непреодолимое желание хоть раз наотмашь съездить по безжизненному лицу Ди. Оно стало бледнее листа бумаги, возникшего перед демоном.

Эн Ди взял из воздуха тонкое стило, написал первую строчку:

— В первый раз твоя рабыня позволила себе немного, она взяла только двести одиннадцать монет.

Далее, через два дня, она взяла уже семьсот пятьдесят три гуланайдора. Затем, последовательно, каждые два дня, она брала пятьсот двадцать, четыреста девять, снова семьсот семнадцать, триста девяносто пять, четыреста сорок два и наконец, вчера — еще триста восемьдесят четыре монеты. Это, конечно, не имеет между нами значения, но если интересно, проверь, — демон подвинул исписанный цифрами лист юноше, — Всего — три тысячи восемьсот тридцать один новенький золотой, если интересно. Я как раз хотел поговорить с вами по этому поводу. Это слишком много для карманных расходов в Хаоне, Ди.

— Господи, — глухо сказал юноша, — Я совсем ничего об этом не знал, Эн Ди...

— Да-а, загадочная история, — сказал демон, и в его глазах мелькнули багровые огоньки, — А мне она говорила, что это ты посылаешь ее за деньгами. Мне показалось немного странным, что ты не придешь и не возьмешь сам, но у меня и без вас довольно хлопот.

— Теперь насчет веса, меня немного задело твое высказывание, монеты-де слишком тяжелы. Смотри, самая крупная сумма — семьсот пятьдесят три монеты, это только-то чуть более шести килограммов чистым весом. Выглядело это вот так, — демон взмахнул в сторону исчезающей стены. Рик увидел Эн Ди, сидящего с книгой и утвердившейся на его коленях Мартышкой Ло-рарараа. С шелестом приоткрылась дверь, и вошла Ди с какой-то сумкой из темной, плотной ткани:

— Рику нужны деньги, — сказала Ди, подходя к креслу в гостиной, где расположились демоны. Эн Ди оторвался от книги, небрежно махнул рукой, и чуть поодаль возник открытый знакомый Рику зеленый сундук с золотом:

— Бери, сколько надо, — сказал демон и снова уткнулся в книгу, поглаживая блаженствующую на нем Мартышку, — А где он сейчас?

— Сел обедать, — сказала Ди, наклоняясь с сумкой над сундуком. Рик словно бы нагнулся рядом с ней и с омерзением увидел ее дрожащие руки, набивающие сумку желтыми кругляшами.

Затем она с усилием подняла и накинула сумку на плечо:

— Спасибо, Эн Ди.

— Пустяки, — рассеянно отозвался демон, переворачивая страницу, — Ло, приглядывай за временем, а то я могу зачитаться.

— Ах-хм, — промурлыкала Мартышка, и стена снова вернулась на место.

Рик уронил голову на руки.

— Так вот оно как? Вот и вся твоя любовь, Ди. Говорил же старый Болас, говорил: "Никому не верь, а больше всего — женщине!"

Поднялся и с болью посмотрел в мертвые, отрешенные зеленые глаза с желтыми крапинками:

— Конечно. Столько тебе своей дыркой не заработать, вот и вся любовь, как говорит Дэв.

Демон покачал головой:

— Ты ослеплен болью и поэтому несправедлив, Рик.

Девочка с некоторой надеждой посмотрела на него. Демон повернул к ней голову, покачал отрицательно:

— Ты лгала мне, и я не намерен заступаться. Поэтому я хочу быть только справедливым. Итак, если не считать пользовавшихся тобой бесплатно братьев, цена на тебя устоялась в четверть золотого за ночь, это средняя цифра. Я так понимаю, что если ты брала деньги для Рика Хаша, то должна отдать ему это золото? А теперь — несложный подсчет.

Ди тихо застонала. Демон только глянул в ее сторону багрово полыхающими глазами:

— Как известно, в году триста восемьдесят дней. Если она будет каждую ночь принимать мужчину за свои четверть золотого, то ей понадобится пятнадцать тысяч триста двадцать четыре охотника до ее прелестей. Это составит сорок зим и сто двадцать четыре дня. Без еды и прочего. Так сказать, "на батарейках".

Ди сжалась в комок. Эн Ди неумолимо продолжал:

— Двадцать дней ты бы мог ей простить, паря. Это целых пять золотых. Впрочем, как я слышал, ты внес их заранее?

Рик Хаш промолчал. Он начал осознавать, что демон просто разъярен, несмотря на ехидный вид и меланхолический тон.

— Сорок зим. И еще треть года, — сказал Эн Ди, — И я могу это устроить тебе, Ди: мужчина за мужчиной, без передышки, если не считать еды и сна. Тебя успеют посетить сыновья завсегдатаев.

— И не из-за денег. Ты лгала, — сказал демон и внезапно его прорвало на крик, — Ты посмела лгать мне!

— Тише, мой дорогой, — появилась перед ним Юри, — Что за сцена без меня? Что происходит? Почему ты ополчился на...

— Она врала мне!!! — проревел Эн Ди так, что задрожал пол. Ди, всхлипывая, поползла к мягким дырчатым сапожкам Адмиральши, и почти дотянулась, когда ее словно опалило огнем. Сапожок отодвинулся, и она, как через огромное пространство, услышала спокойный голос любимой жены демона:

— Успокойся, дорогой. Врать тебе — это моя привилегия, а значит — и наказывать ее мне. И я, конечно, накажу. На короткую цепь в клетке, без одежды. Кормить солеными объедками раз в день, воды не давать. Да, Рик, мы в ней ошиблись. Ничего, не плачь, мы подыщем для тебя другую девочку. А теперь тебе время идти к Герцогу. Заставлять себя ждать — это тоже нехорошо, — донесся до девочки спокойный, мелодичный голос Адмиральши — и ковер под Ди закрутился, отбросив в беспамятство...

15.

...Рик тоскливо тащился по городу под тот же перезвон гонгов, отмечающий сейчас седьмую стражу. Он не понимал — как же так могло получиться? Маленькая Ди, лгавшая ему, полюбившему ее и существам, которые ее не тронули и пальцем, которые приняли ее к себе, чей хлеб она ела вдоволь...

Он покачал головой, борясь с ноющей болью где-то в груди: "Может, она просто свихнулась?"

Он не возражал, когда ее протащили за ноги по дому и приковали на цепь в клетке, установленной под палящим светилом пустыни. Воры наказывали своих, преступивших воровской закон тоже свирепо, и тут вроде бы было все правильно, но Рик Хаш, получивший образование в школе воров Аладринга, не верил, что она по своей воле крала и лгала. Этому он просто не хотел верить.

И ему очень захотелось доискаться до тех, кто посмел принудить его Ди к этому. Чтобы они заняли свое место в своей клетке на своей цепи...

Миновав отдавших салют воинов из подразделения Седого, Рик улыбнулся им и подумал, что теперь, когда вояки стали элитой, придворной частью, рожи их залоснились, чего раньше не бывало. Как всегда после переворота, он беспрепятственно вошел в кабинет Герцога, где за еще более огромным, чем старый, письменным столом за ворохом бумаг восседал осунувшийся от забот Архиерей. Впрочем, прозвищем его теперь не называли. Теперь он звался Герцог Гарай.

Бородач поднял на вора ввалившиеся глаза. Рик раскланялся замысловатым пируэтом:

— Служу вашему сиятельству, господин герцог.

— Придвигай кресло и кидай в него задницу, — буркнул он:

— Поговорим. Вино будешь?

Заорал:

— Эй, человек! Вина!

Пока вор подтащил тяжелое кресло к столу и уселся, какой-то лакей уже поставил поднос с горячим кувшином, грубыми деревянными кружками и блюдом, где красивой горкой возвышалось подсоленное печенье. Архиерей подождал, пока стихнут деликатные шаги и с шелестом закроется дверь, затем неспешно разлил парящее вино по кружкам и только тогда хмуро поинтересовался:

— Ну, как сам?

— Да не жалуюсь, — традиционно ответил вор:

— А ты с лица спал... Взял бы бабу, да завалился с ней на день. Что твои дела, разбегутся, что ли?

— То-то и оно, что будут валяться, — проворчал бородач, — А казна пустая. Налоги брать не с кого, торговцы вопят, аристократы нищают, крестьяне разорены, разве что воры исправно платят. Посидишь неделю в этой бумажной пыли — и никакую бабу не схочешь. Удружили вы мне с Эн Ди. Он тут недавно появлялся. Тоже весь в делах, один ты у нас знатный барин. Да вот и для тебя время начинается. По донесениям Тасбалю, в Миррор происходит что-то непонятное. Его шпионы пока не дали точной картины, но...

Хлебнул вина. Посмотрел на внимательно слушающего вора.

— Колдовства вроде и нет, но Халрик словно свихнулся. Казнил многих придворных, объявил какую-то ересь государственной религией и вообще наломал дров. Как это Эн Ди сказал: "закрутил гайку". Теперь он собрался переселять крестьян на восток, в безлюдные, считай, леса — на это деньги нужны, а их нет. Поднял налоги — платить не хотят. Выколачивает силой. А у него года не прошло, как по всей, считай, стране гуляли Дикие Рати, половину народа повыбили. Ему бы тихо — мирно крепости да города отстраивать, а он мужиков — в леса! Да он же потом от них ни гроша не получит, просто не найдет! А мужиков не найдет — с кого он деньги возьмет, с попов?

Архиерей помолчал, хрустя печеньем, посыпая крошками бороду. Вор ждал, попивая из своей кружки. Правитель вздохнул:

— И стало оттуда попахивать нехорошо. Большой кровью. Эти... Новой веры, они к старой уж больно того... Сам увидишь.

Опять помолчал, поблескивая зелеными жестокими глазами.

— А что я должен там делать?

— Наше посольство при дворе Боридов утоплено. Наших людей в свите... — Архиерей махнул над столом рукой, — Всех в одну ночь. Хоть войну объявляй этому дураку. Шпионов при дворце нет, что там происходит — неизвестно. Вот тебе и первая задача. Дам грамоты, поедешь послом, но необычным. В одиночку. Ты же вроде как приятель Халрику. Он тебе даже письма писал.

— Попытаюсь поразнюхать, — серьезно сказал вор.

Архиерей кивнул:

— Так. Хоть времена и меняются, но порядки-то те же. Простолюдин послом не бывает. Завтра придется устраивать балаган, жаловать вора дворянством. Какие земли хочешь?

Рик Хаш задумался. Перспектива стать вот так же сидеть в бумагах, судить да рядить его не порадовала. Он припомнил все, что ему могло пригодится. Вскинул глаз:

— Разве горцев?

Архиерей откинулся в кресле, задрав бороду, расхохотался:

— Ох, жулик! Ух, и хитрый же! От них никаких беспокойств с бумагами, все на честном слове, а?

Ухмыльнулся. Подмигнул:

— Быть по сему. Высочайше дарю тебе замок Шангу-Дуум, хотя это — если пристально вглядеться — горская лачуга. Разве, что в этом "замке" семь давно нежилых комнат, хлев и даже своя башня. Правда она почти развалилась. Так что готовься вступить в права горского дворянина, и будешь ты именоваться кавалер Рик Хаш дир Шангу-Дуум, и получишь кучу нервотрепки от разборок своих честных, но бедных и очень обидчивых дворян. Там дворяне почти все, даже те, кто пасут скот. Ты им как раз понравишься, так как у них воровать вовсе не грех. По крайней мере, у чужих. Кстати, это их "Дир", то есть "башня" означает, по нашему, баронство. Отстроишь свою башню заново, барон Шангу-Дуум, так тебя и вовсе зауважают. Золото есть? Как я тебя пожалую в баронство твое, так они у тебя "одалживать" попытаются. Смотри, много не давай — глупцом прослывешь. А дашь мало — скупым, хотя это не страшно. Ну да разберемся.