В поисках Рая!

— Но, может, есть смысл поговорить, и возможно я смогу тебе помочь не только деньгами, впрочем, за твоё же железо, — и я протянул братишке его пистолет. Сергей взял его правой рукой и положил его себе на колени. В его ручище огромный стечкин смотрелся как макаров.

— Помочь ты мне вряд ли сможешь, дела мои такие, что я и сам себе не могу помочь, — серые глаза Сергея все так же уныло смотрели на меня. Я понимаю, что зона не курорт. Но вот так заставить потухнуть нашего Слона? Это каким же бульдозером его там переехали?

— Братка, есть предложение, мне сейчас нужно ехать в Малогорск, у меня дела закрутились таким узлом, что надо ковать железо пока горячо! Если у тебя есть документы какие-то, то ты едешь со мной! И мы по дороге попытаемся развести наши дела, да и о твоих потолкуем не шутейно. Если же ты нарезал с зоны хвоста, то ты ждешь меня тут, пока я вернусь, мы опять же по тому же сценарию разрулим все наши непонятки. Только если я еду один, стечкина ты мне дашь в дорогу, мне все-таки хочется его обкатать. Ты с него стрелял? Как он работает? — спросил я у друга.

— Нет, не стрелял. Взял его буквально перед посадкой, в принципе из-за него на меня и вышли конторские, он был первым прикормом, на который я повелся как последний лох. Документы есть, справка об освобождении и даже не липовая, все чин чинарем. Да и паспорт мой старый дядя Коля Паровоз сберег.

— Это что за дядя Коля? — заинтересовался я.

— Да соседушка по гаражам, который мне рассказал, что ты тут у меня шуруешь в закромах не по детски, и посылочку мою тоже в гараж перетащил! — Серега встал всей башней своего роста и протянул АПБ мне. Я с уважением снизу вверх смотрел на друга, вот верста коломенская. Зря мы звали его в детстве Слон, надо было краном назвать башенным.

— Вот гад старый! А почему его Паровозом обозвали? — тоже встал со скрипящего стула я и спрятал пистолет в пакет!

— Да его когда первый раз повязали по малолетке, он так визжал в камере о подставе, что его друганы не за хрен собачий подтянули Колю своими показаниями паровозом за собой. Вот сидельцы и прозвали его Паровозом, ну так и пошло-поехало. Коля Паровоз! А ты зря на него бочку катишь, он правильный пассажир. Не смотри, что не сильно авторитетный, зато честный, не гад и не подлый, а это у урок не сильно в авторитете, там по другим законам и понятиям живут! — вздохнул Сергей.

— Ну что, здравствуй, братишка! — шагнул я к нему и обнял старого друга.

— Привет, братишка, привет, — прогудел сверху Сергей, — стоим тут разщеперились, как два кота, друг на друга, ты чуть не пестиком в меня тычешь, а я как увидел тебя, так на душе легче стало. Хоть одна родная очкастая морда, а не хари зоновские и ментовские.

Вот и этому дались мои очки, что-то я расчувствовался. От старого друга воняло потом и старой одеждой времен сэканхендов.

— Так, всё, хватит нежностей, а то не пойми чего обнимаемся, как два голубя, — отслонился я от друга.

— Ты это, братишка, не баклань по-фрайерски, об чем не понимаешь, — раскинул крутую распальцовочку Сергей, — а то я с зоны, там такие базары не в цвет! И птица эта в зоне не в почете!

— Прям настоящий бродяга стал! — заулыбался я, — голуби ему не в почете. А как же вор без голубятни, не вор? Все, стоп, — остановил я готовое вырваться с Сергея продолжение, — хватит болтать и так времени много ушло, надо собираться и ехать, забежим к твоему дяде Коле, у меня к нему дело есть. И надо перекидать то, что я тут у тебя награбил, назад в гараже, а то дома хранить никакого здоровья не хватит, туда-сюда таскать.

— Что за дело? — спросил Сергей.

— Да вот посылочку получить. Кивнул я на деревянный ящик. А что, кстати, в нем? — и посмотрел на друга

— Пулемет крупнокалиберный! — Сергей ехидно посмотрел на мою реакцию. Сказать, что я удивился, это было бы неправильно. Я откровенным образом обалдел!

— Крупнокалиберный? — как попугай, переспросил я. -А на фига попу наган? — я с недоумением и удивлением смотрел на друга.

— Если поп не фулиган, — закончил старый прикол друг, — веришь, сам теперь не знаю! Я его на второй Браунинг Хай пауер выменял, просто когда увлекаешься железом, то крыша потихоньку начинает протекать. А у меня, судя по тому, что я на зону загремел, благодаря такому увлечению, крышу с детства не покрыли.

Я с большим удивлением, нет, даже не так, я совершенно растерянно смотрел на ящик. Пазлы, чтоб им, опять складывались, непонятные пазлы судьбы. Я моментально вспомнил свою дорогу с военного городка, мысли про ништяки для БРДМ. Вот тебе и не верь в провидение.

— ДШК, КПВТ? — спросил я у друга.

— Владимиров не влез бы в такой ящик, а Дашка, увы, нет, тут авиационный Браунинг М2*.

— Американец? Откуда? — еще больше удивился я, если бы был Владимиров или ДШК, даже Корд было бы логично, где живем, то и имеем. А вот такой редкий гость для нашей сельской местности — это знаете ли!

— Так и хочется сказать в твои удивленные глаза, от верблюда! — наконец-то улыбнулся друг. Далась ему улыбка нелегко. Раньше он был звездой компании, шутки с него так и сыпались, умные и не очень. Да, укатали сивку крутые горки.

— Стоял на музейном самолете американце, откуда и сперли его. Что самое интересное, даже с боезапасом. С ним три ленты полные. Ну и пролежал он где-то у кого-то, пока я его не выменял. Тебе-то он зачем? Ты же у нас насквозь мирный человек? — устало смотрел на меня Слоняра.

Ну да, а ему он прям нужен был, ну совершенно необходима такая сноповязалка в коллекции российского преступника.

— Раньше нет, а сейчас-таки да! Времена, братишка, меняются, не успеваешь поворачиваться! — хлопнул я по плечу друга. — Будем надеяться, что он действительно рабочий, оставим его пока тут, — решил я всё и за всех. Друг смотрел на меня удивленно, как многого он еще не знает, и с чем я его еще познакомлю. Я улыбнулся в предвкушении и подмигнул удивленному Сергею.

— Так, всё, выдвигаемся, — о как, хорошо я раскомандовался, генерал очкастый, главное, что Слон меня послушался и пошел за мной, как будто что-то решилось само собой. Мы быстренько перегрузили чемодан и ящики в гараж и накрыли груз пыльным брезентом. А вот и соседушка нарисовался.

Надо было видеть удивление дяди Коли Паровоза, когда мы дружно появились у него в гараже с Сергеем. Он, наверное, в своих предположениях давно закопал борзого очкарика, за что и был наказан. Я взял у него данные паспорта и его Ф.И.О. Дед был резко обломан в плане попытки увильнуть от получения другой посылки. Серега показал ему кулак и подтвердил мои полномочия. Я быстренько растолковал деду, что посылку привезет курьер, который предварительно позвонит мне на номер мобильного. Прокладка, конечно, была тупенькая и для конторы несущественная, но давала легкую фору по времени и возможности маневра для размышления и принятия решения.

Выдав деду ценные указания и осчастливив его пятихаткой, мы загрузились в крепышку и помчались в сторону Малогорска. Время уже поджимало.

Я душевно попросил друга не мудрствовать лукаво и изложить, как он дошел до жизни такой максимально просто и без затей. На его резонный вопрос, зачем мне его проблемы, я ответил, что возможно я и есть тот Буратино, у которого есть золотой ключик от двери в страну чудес! Серега пробормотал, что-то про деревянного друга девочки с голубыми волосами. Но я попросил его не отвлекаться.

Рассказ был прост и сложен одновременно. Не ту страну назвали Гондурасом!

Зона, на которую Сергей попал, была насквозь красного цвета, и рулили в ней вованы. Поскольку Сергей пошел в отказ к конторе, которая его разрабатывала, то и на зону он пришел с соответствующими документами. Должность ему не светила, хозяин, таким как Сергей, не давал получить грев с воли, а черная масть не приняла Сергея, как фраера насквозь непонятного, несмотря на тяжесть его статьи. Да и наркоша, которого Сергей пришиб в Сизо, несмотря на сучью должность, на которой тот потел с легкой руки конторы, оказался черной мастью и в авторитете, так что за Сергеем был косяк. С косяком на зоне жить нелегко. Очень непросто жить.

Тут таких залетчиков было каждый второй, а то и первый. Оказался Сергей между небом и землей, один на льдине, ломом подпоясанный, но таких крепышей, как он, и тут хватало. Да и здоровье не было гарантом, заточкой в печень мог ткнуть любой шибздик, и всё — туши свет.

Еще были на зоне муслимы, причем среди этих мусульман ваххабитского толка были не только всякие черные, но и вполне себе славяне. Вот один из таких вербовщиков и подкатил к Сергею на вопрос обрезания от христианского мира. Разговор не получился. После того как Сергей спросил у проповедника, а где находится покойная мать Сергея на взгляд религии, в которую тянет его мусульманский проповедник, тот, не подумав как следует, сказал, что в аду, естественно, где еще быть неправоверное гяурке, за что и заработал в пятак.

Тут вообще жизнь быстрого на руку Сергея свилась в тугой узел, хоть вешайся. Блатные точат пики за своего цветного авторитета, муслики пообещяли отрезать башку. Куда ни кинь — всюду клин. Тут и пригласил к себе сидельца сам Хозяин. Глядя на понурую голову Сергея, нарисовал он ему картину его тяжкого падения и даже смерти. Но тут же порадовал Сергея, что есть выход, есть!

Выход был, конечно, совсем не простой, но и не такой сложный, как через кладбище, которое просто ждет в свои объятия резкого сидельца. Сергей поинтересовался, что и как, денег ведь у него нет. На что хозяин резонно ответил, что деньги не помогут, а поможет дело, которое нужно будет сделать на воле, дело простое и незатейливое. Даже денег дадут по исполнению работы. Слону ведь не привыкать к душегубству, вот, а тут даже ручки марать не придется, просто чпок с пистолетика и все, на свободу с чистой совестью, ну или с грязной, как получится.

Причем, чпок этот надо сделать в родном городе Сергея, заказ пришел оттуда, и выбора у клиента нет, или он делает, или завтра его увезут на кладбище прямо с нар. Муслики, мол, ножи уже наточили. Тут Сергей все понял, что и проповедник обрезанный, к нему неслучайно подкатился, все было изначально подстроено. И он согласился, получил справку об освобождении, одежку своего размера и денег немного.

Хозяин предупредил, что если Серега попробует не выполнить заказ и сдернет в бега, то объявят его в федеральный розыск и брать живым при задержании не будут. В общем, попал братишка, как кур в ощип. Добрался до родного города, к жене не пошел, двинул прямо в дяде Коле Паровозу, а тот его и порадовал, что я тут шурую в его гараже, где Сергей и думал разжиться инструментом.

Хозяин пожадничал на инструмент, или, как понял Сергей, просто знал, что опера не нашли пистолет, на который поймали его как на крючок. Вот как мал мир, когда и не подумаешь, все про всех всё знают. Я дружески похлопал по АПБ, какой ты у меня известный парень, будешь ты у меня Глухарем, тебя ведь не нашли, глухарь получился у оперов.

Я бросил взгляд на Слоника, тот, выложив мне свою историю, грустно смотрел перед собой.

Ясно, что нечего тянуть хвоста за кот. Я включил поворотку, припарковался на обочине, откинулся на сиденье, повернулся к Сергею и начал рассказывать ему всю нашу с Варей историю, в том числе, куда мы собрались. Чем дольше братишка слушал и вникал, тем более светлело его лицо. После того, как я завершил свой рассказ, Слоник во все глаза смотрел на меня.

— Братка, если ты не гонишь, то есть, если ты не врешь, — переключился Сергей с блатной музыки на нормальный язык, — и этот мир действительно есть, то это мой шанс сдрыснуть от этих волков позорных, от этих гадов, — поправился он, — забожись, что не врешь!?— смотрел на меня он с непередаваемой надеждой.

— Божба грех, я тебе когда-нибудь врал? — поинтересовался я и сам задумался, врал я ему или нет.

— Разводить, разводил, — начал вспоминать братишка.

— А ты грузовик водить умеешь? — озадачил его я.

— Да, я в армии на Дальнем востоке пол службы КРАЗ по сопкам водил. Руки накачал, аж жутко вспоминать, какие банки у меня были, — ударился в вспоминания Серега. А я смотрел на себя в зеркало заднего обзора и улыбался во весь рот, ну вот скажите, что Господа нет, первый в морду дам и вторым тоже!

— Добро пожаловать на борт Ковчега, отплываем скоро, пристегни ремни, — протянул я руку для рукопожатия Слонику.

— Чего? — уставился на меня беглец и убивец.

— Того, пристегнись, балда, ты не пристегнутым с самого города едешь, — улыбнулся я, глядя как Серега начал хвататься за давно пристегнутый ремень.

— Вот опять повелся, на твои приколы! — локтем он толкнул меня в бок так, что дыхание пропало, и шутливо показал мне кулак.

— Так, вперед, труба зовет! — я запустил двигатель и начал выруливать, на трассу к Малогорску.

M2 Browning machine gun — станковый пулемёт системы Браунинг. Был разработан в завершающей стадии Первой мировой войны[1]. Состоит на вооружении ряда стран до сих пор. Дизайн имеет много официальных обозначений, в частности для современной пехотной модификации Browning Machine Gun, Cal. .50, M2, HB, Flexible. Этот пулемет эффективен против пехоты, небронированного и легкобронированного транспорта, лодок и самолетов на низких высотах.

Различные модификации этого пулемета широко использовались армией США с 1920-х годов по сегодняшний день — в течение Второй мировой, Корейской, Вьетнамской, Иракской и других войн. Этот пулемет состоит на вооружении многих стран НАТО и ряда других государств. Он, с очень немногочисленными модификациями, остается в использовании дольше, чем любые другие ручные типы вооружения в США. По конструкции подобен пулемету Браунинг M1919.

Браунинг M2 на истребителе P-51

Широко применялся в авиации США во время Второй мировой войны (P-40, P-47, P-51). Рекордным для истребителя является установка восьми пулеметов M2 на истребителе-штурмовике P-47 Thunderbolt. Защитное вооружение бомбардировщика B-17 'Летающая крепость' состояло из 13 единиц M2 Browning.

Малогорск

Эх, полным-полна (не моя пока) коробочка!

Южный Урал

Под разговоры о приключениях Сергея до Малогорска доехали как-то быстро. Не найти завод не смог бы только слепой. Он возвышался над городом как рыцарский замок над вассальной деревней. Правда, замок обветшал, в стенах цехов зияли дыры. Добравшись до проходной, мы с телефона охраны вызвали Александра Петровича, так звали ответственного за распродажу старого оборудования.

Проходная завода сияла старым коммунистическим еще шиком стенных панелей из полированного ДСП, мозаичный бетонный пол был натерт до блеска. Но на доске почета фото висели через одну. Окошко кассы было опечатано старыми полосками бумаги с синими печатями. Настенный телефон, с которого мы позвонили, был с ручкой, прикованной к аппарату стальной цепочкой. Завод еще не умер, но, судя по состоянию его основного входа, смерть была не за горами.

— Вы ко мне? — к нам обращался не старый еще мужчина в двубортном костюме и кожаном плаще старого покроя.

'Остатки былой роскоши', — подумалось мне.