| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— А что с отцом?
— Не откладывая на потом, я сделал запрос во Владивосток. Иван Серебряков родился в Приморском крае, в деревне Черемшаны Дальнегорского городского округа. Отец его занимался заготовкой леса, мать домашним хозяйством. В деревне жили не только русские, но и китайцы, (до 1972 года прошлого столетия поселок даже носил китайское название — Сананча), мордва, корейцы, да кого там только не было. Вот пацаненок и наловчился говорить на кто его знает скольких языках. Ему повезло по рабочему направлению, не знаю уж кого там его папаша подмазал, поступить в дальневосточную государственную академию на факультет иностранных языков. Окончив ее, он долгое время работал переводчиком, неоднократно бывал за границей . В 38 лет женился на 19-летней Тамаре Сергеевне Окушевой, окончившей кулинарный техникум, работающей в кафе помощником повара. Мои люди даже встречались с его одногруппниками и людьми, которые его знали достаточно долго — это был один и тот же человек. А теперь посчитаем. Сколько лет Татьяне? 34! Сколько лет мы осваиваем тот мир? 33. Даже если ее отец попал на пару лет раньше на планету Земля, он бы никак не мог очутиться так далеко от разлома. Умер бы раньше, чем встретился с любимой женой. Так что, скорее всего, приворот ты сам придумал, как и сдвоенную ауру. Занимайся лучше Миклосом, иначе ваш Владыка будет с тобой совсем не так снисходительно разговаривать, как я!
31. 08 ГЛАВА 11
Пока мы с мамой беседовали подошло время ужина, который я посетила все в том же брючном костюме — одежда матушки мне не подходила, а мой наряд, как объяснили, в Таедо пользуется особым уважением.
— Здесь, конечно, готовят хуже, чем я дома, но не возмущаюсь — изображаю высокомерную аристократку и изредка делаю дурацкие замечания. Не хватало мне еще и в этом мире проводить все свое время на кухне, — хмыкнула мамуля. — У меня такое чувство, что я перенеслась во времена Людовика XIV или его отца, поэтому стараюсь получать побольше незабываемых впечатлений, — и уже сидя за столом, она обратилась к мужу. Честно говоря, я первый раз слышала, чтобы мама с кем— либо разговаривала таким тоном — жеманно и снисходительно. — Ах, милый, помнишь, как только мы сюда попали, ты пригласил ко мне мага, чтобы я лучше освоилась в незнакомой городе. Не мог бы ты пригласить его еще раз — уже для моей дочери?
— А зачем мне маг? — шепотом одернула я матушку.
— А как ты собираешься понимать продавцов на рынке и в магазинчиках? — приблизив лицо к моему уху, ответила родительница. — Я думаю, здешние наречия тебе будет легче освоить, чем мне, с такой-то предрасположенностью к языкам.
И действительно, не прошло и пол часа после застолья, как в комнаты, которые отвели для меня, вошел не очень высокий, пожилой мужчина. Он ничего не сказал, лишь жестом попросил лечь на кушетку, мамочка его поддержала и я устроилась на низком, удобном ложе.
— Попробуй уснуть, — попросила мама и я, закрыв глаза, начала считать барашков. Наверное последние сутки были для меня слишком тяжелыми и нервными, потому что сознание мое отключилось очень быстро, а когда я очнулась от прикосновения ласковых маминых рук, поняла, что голова просто раскалывается и немного подташнивает.
— Ох, доченька, — я и забыла предупредить, что надо есть поменьше. Но ничего, сейчас выпьешь морсу и тебе полегчает, — она протянула большую кружку и помогла мне сесть. У напитка был странный вкус, больше похожий на мохито ... малинового цвета. — Это местный плод такой, он хорошо прочищает мозги и убирает тошноту.
И правда, полежав немного, я поняла, что уже ничего не болит, но в сон стало клонить нестерпимо. Мама провела меня в местную ванную, расположенную за небольшой умывальной комнатой, где я приводила себя в порядок перед ужином. Ванная была просторная, светлая и уютная, с диванами и креслами, в которой не только можно было купаться, отдыхать после заплывов (почти бассейн), но и... жить. Но мне было не до красот. Быстро выкупавшись с помощью матушки, я уснула в спальне сном младенца. После завтрака в небольшой гостиной мы с мамусей поехали на рынок. И каково же было мое удивление, когда еще садясь в карету и заслышав разговор слуг, поняла, что знаю о чем они говорят, словно они изъяснялись по русски.
Базар занимал огромную площадь и был по сути — городом в городе. Здесь располагалось не только огромное количество маленьких лавочек с разнообразным товаром от хлеба, овощей и фруктов до тканей, одежды и оружия, но и ремесленные мастерские по изготовлению всего на свете. А так же отделения банков, таверны и постоялые дворы. Хорошо, что нас сопровождали охранники, не давая потеряться среди толчеи. Крутя головой во все стороны, я никак не могла утолить свое любопытство, а еще попробовать хотелось все на свете — от сладостей до непонятных фруктов. А потом были лавки с одеждой и разными аксессуарами. Казалось я выбираю одежду не для себя, а с желанием потешить мамочку. Она еще бы и дальше продолжила обходить желанные магазинчики, но тут уж я взбунтовалась
— Мне кажется, что мы уже накупили нарядов на год вперед. Хватит! Я уже устала изображать модель на подиуме!
Все наши покупки охранники относили в карету. А потом мы набрели на уличный театр. Но разобраться в происходящем на деревянной временной сцене нам не дали две загадочные особы, одетые весьма экстравагантно:
широкие штанишки из легкого шифона достигали щиколоток, поверх них была надета многослойная юбка до колен, грудь обтягивал тесный не длинный лиф, чуть-чуть приоткрывая пупок, в котором сверкала какая-то драгоценность. Да и весь этот наряд щедро был украшен паетками, бисером, стразами, сверкающими подвесками из мелких, блестящих монеток, которые мелодично звенели при ходьбе, подчеркивая ритмичность движения. Черные, длинные волосы незнакомок были распущены, достигали талии и в них тоже были вплетены подвески из медных, начищенных грошей ( грош — самая мелкая здесь монета) и пестрые ленты. Одна черноволоска блистала ярко-оранжевой одеждой, другая — небесно голубой.
— Ой, настоящие цыганки, — прошептала мама и тогда я обратила внимание на смуглый цвет кожи девушек. Но по мне они больше походили на исполнительниц восточных танцев, нежели на представительниц цыганского племени. Но может быть в этом мире именно так выглядят настоящие кочевники? Странная, дикая и в тоже время их естественная красота поражала, да и вели они себя нахально и дерзко, явно зная какое производят впечатление. А потом я столкнулась с проникновенным выражением глаз одной из девиц и непроизвольно потрясла головой, отгоняя наваждение и подчиняющие флюиды. Дитя природы прищурилась и искренне мне улыбнулась
— Хочешь, красавица, погадаю, да всю правду расскажу о прошлом и будущем? — бойко протянула она ко мне руку.
— Не верю выдумкам, — пожала плечами и невольно обратила внимание на маму. Вторая "гадалка" уже поглаживала левую ладонь мамочки и просила положить туда денежку — "Сколько не жалко". Взгляд ее при этом был убедительно-знающий, но более — хитроватый.
— Говард, — обратилась родительница к одному из наших сопровождающих. — Дай, пожалуйста, два риала.
Она не хочет светить сколько денег в зачарованном кошеле на поясе? Правильно! Может быть мы уже все деньги распустили на покупки!
Шутливо сверкая глазами, "цыганка" внимательно осмотрела деньги и спрятала их между грудей
— Ах, красавица, прибыла ты из далеких краев, очень далеких, были у тебя и преданный спутник и большая любовь, и дом — полная чаша, да в один миг ты все это потеряла. И тогда судьба решила тебя испытать и подкинула подарок внешне без изъянов и так похожий на прежний, и сердце твое ухватилось за него, словно утопающий за соломинку. Только может не стоило спешить? Скоро ты пожалеешь о сделанном, но былого не вернуть. Помни об этом! Ты сделала свой выбор!
Мама выдернула руку и закусила губу, а мне вдруг стало интересно и я, вытащив из кармашка завалявшуюся от покупок сдачу — пять риалов, вызывающе бросила
— Я передумала, гадай и мне! — и протянула руку. Стоящая рядом со мной черноволоска, быстро выхватив деньги и мигом отправив их туда же, куда и ее подруга, начала внимательно осматривать мою ладонь, потом решительно отбросила ее в сторону.
— Не буду, не смею. Пророк из меня никудышный, да и жить еще хочу.
— Тогда деньги верни! — подал голос кто-то из наших сопровождающих.
Девушка внимательно всмотрелась в мое лицо, поджала губы и вдруг вымолвила
— Я — не могу ничего поведать, но если хочешь — проведу к Руже. Она не только скажет, но и сможет помочь. Каждый платит за свои ошибки, ты отчего-то — за чужие. Тебе при рождении было дано больше, чем сейчас имеешь. Если желаешь быть по настоящему счастливой и свободной — ступай за мной. Если боишься, — "гадалка" чуть презрительно скривила губы и вскинула подбородок. — Живи дальше, как жила, только вот счастья не жди. Оно тоже рисковых любит.
Мама схватила меня за плечо
— А ну их! Только и могут всякие гадости говорить. Или ты хочешь?
Мне почему-то стало интересно. После бесподобного вида летающего ящера в ночном небе я, наверное, в этом сказочном месте была готова поверить во что угодно, а еще было любопытно. Тем более, что давно читала:
цыгане когда-то путешествовали по мирам, но одна из свободолюбивых дев, что была прекраснее цветущей весенней природы, высмеяла притязания какого-то демиурга, да еще язвительно упомянула о его мужских достоинствах. Вот он и наслал проклятие на весь ее род. С тех пор пространственные порталы для цыган захлопнулись, поэтому они колесят по странам и ищут ворота в другие миры, все еще надеясь на счастливый случай.
— А почему бы не рискнуть?— шепнула я маме и кивнула необычной красавице. — Веди!
Вскоре мы были возле огромного невзрачного шатра
— Я сопровожу только женщин, мужчины останутся тут! — решительно обронила девица.
Наши охранники некоторое время сопротивлялись, но мамочка их уговорила. На удивление, откинув штору, мы оказались перед следующим шатром, только теперь блиставшим яркой золотой вышивкой.
— Деньги заранее не давайте, Ружа сама назначит цену, иначе обидится! — шепнула наша проводница. За небольшим столом с матовым шаром посередине, почти в полной темноте, освещаемой двумя тощими свечками, торчащими в низком подсвечнике, сидела пожилая женщина, одетая столь же экстравагантно, как и ее товарка, стоящая сейчас позади нас с мамой. Монетки так и блестели на платке и наряде Главной цыганки.
— Садись передо мной, молодая гостья нашего мира, — раздался вдруг ее грудной, завораживающий голос. — А ты, Станка, иди. Все, что надо, ты уже сделала Остальное — не для твоих ушей. И постарайся, чтобы мужчины, ждущие этих дам возле входа, не скучали!
Я подошла к столу и села на стул, бесцеремонно разглядывая хозяйку шатра. Мамуля пристроилась сзади, положив руки мне на плечи. Тем временем, нас тоже внимательно изучали черные, бездонные глаза, взирающие из-под широких выбеленных бровей и седых, как лунь, ресниц. Женщина, увидев мою руку на своем столе, отмахнулась
— Она мне не нужна. Все, что надо я вижу вот здесь! — и, привстав, постучала указательным пальцем по моему лбу.
— Прямо таки все-все-все? — язвительно поинтересовалась мамочка. — А что именно?
— А вы уверены что ей надо знать свое будущее? Иногда самообман может спасти жизнь, а в знании
— Многие печали, — перебила "гадалку" родительница. — Мы ждем не туманных высказываний, а конкретных прогнозов.
— Слушайся своего сердца деточка и не жалей о свершенном! — они, что, с мамой сговорились? Но прерывать столь чарующий голос не хотелось. — Мужчины часто такие тупые и нередко совершенно не видят, что у них за сокровище под носом. Дай им шанс, деточка.
— Им? — я не поняла это выражение. Иносказательное? Предрекающее?
— Ну, — искренняя улыбка сидящей напротив, ее несколько кивков головы должны были убедить меня. Но в чем? — Это как ты захочешь. Одно могу сказать : рискуй, подчиняясь не логике — велению души, и ничего не бойся. Линия жизни у тебя очень длинная.
— Хоть одно конкретное предсказание! На этом уже все и мы можем идти? — мамочке явно уже хотелось домой: смотреть как я снова меряю многочисленные обновки.
— Я разве вас отпускала? — теперь тон хозяйки шатра был величествен и непреклонен. — Когда она родилась, кто-то близкий, наверное, из лучших побуждений решил изменить ее судьбу и сокрыл способности, дарованные свыше, отрезав их от основной сущности. Если хочешь, ребенок, могу вернуть все обратно. Только это будет больно и пролежать в постели, не вставая, придется сутки, а может быть и больше.
Стало любопытно. Что я должна еще уметь? Неужели рисовать, как Рафаэль, Рерих, Айвазовский или Шишкин? А может сочинять стихи, как Есенин или Блок? Или из меня могла получится великая балерина? Последнее уже никак не возможно, но, все же, может стоит рискнуть?
— А сколько это будет стоить? — только спросила я, как мама не удержалась
— Мы уже заплатили той, что нас привела, целых пять реалов!
Но женщина, сидящая за столом, казалось слышала только меня
— Денег не надо, хочу кольцо, что на твоей правой руке.
Я с сожалением посмотрела на папин подарок на двадцатипятилетие, который не смогла не захватить — платиновое кольцо с двумя небольшими розовыми бриллиантами и одним (посередине) большим — голубым. Оно было слишком дорогое и дома я его редко надевала. Мама, очевидно, поняла мои метания и, предъявив свои руки, сплошь усыпанные подарками второго супруга, предложила
— Выбирайте у меня, можете даже — два, мне не жалко. А Татьяна тем кольцом дорожит — это подарок покойного отца.
— Зачем мне ваши фальшивки, — презрительно бросила "гадалка". — Это изделия магов нашего мира, они совсем не держат заклинания и их от настоящих драгоценностей даже наши базарные торговцы могут отличить. У тебя, женщина, одна достойная внимания вещь — скромное обручальное золотое кольцо на левой руке с россыпью мелких бриллиантов.
Мамуся хотела что-то сказать, но подавилась и закашлялась. Колечко было тоже подарком папочки. Украшение после его гибели перекочевало с правой руки на левую и не снималось даже при готовки и разных домашних делах. Я молча сняла свою драгоценность и положила на стол, а когда она исчезла, только тяжело вздохнула.
— Закрой глаза и старайся думать о чем-то хорошем.
На память пришли воспоминания о вечерах, которые мы часто проводили втроем — мама, папа и я, о веселых розыгрышах, о серьезных спорах. Я чувствовала, как на моем лбу женщина чертит какие-то знаки, слышала ее странный напев и с удивлением понимала каждое слово (а пела она на совсем ином языке, чем разговаривала), вот только повторить я бы не могла. Слова словно проникали вовнутрь меня и исчезали, не оседая в памяти. Не знаю сколько прошло времени, но привел меня в сознание сильный хлопок по лбу ладони цыганки.
— Все, можешь идти! Да, будут благосклонны к тебе ветры странствий, а судьба, наконец, повернув свой лик, подарит уютную гавань.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
