Тропой лекаря

— Жемчуг — ваша идея или брата? Учтите, я его все равно не верну. Будет мне платой за риск.

Мужчины переглянулись и усмехнулись. Напряжение чуть спало.

Я не знаю, откуда у людей такое странное убеждение, что все продается и покупается, но сейчас они считали, что знают мне цену, и смогли чуть-чуть расслабиться. Купленный человек не так опасен.

Разубеждать их я не собиралась.

— Вы догадались, госпожа Ветана? — это старший брат. Забавно, их имен я так и не знала.

Я покачала головой.

— Я ни о чем не собираюсь думать. Вот больной человек, — движение рукой в сторону кровати, — я его лечу. Все.

Братья переглянулись.

— Мы надеемся, госпожа Ветана, что вы и дальше будете придерживаться этого же мнения, — озвучил старший. — Верьте, мы умеем быть благодарными.

Надеюсь, благодарность будет выражаться не в безболезненности моей смерти? Жить хочется.

* * *

Никогда не была на простонародных гулянках.

Сейчас я смотрела вокруг во все глаза. Все было ново, все интересно.

На площади в Зеленом городе горели костры, стояли длинные столы, на которые выкладывали угощение, и можно было присесть к столу, а можно было взять тарелку и отойти куда-нибудь в тень. Улицы предоставляли достаточно возможностей для уединения.

Господин Крамар разоделся так, что меня чуть не пробило на смех. Когда он появился на пороге, в 'шикарном' зеленом жилете, расшитом золотым кружевом, в таких же зеленых штанах и потрясающей красной рубашке, в высоких черных сапогах и черной шляпе с красным пером, я спешно прикусила язык, чтобы не съязвить насчет арбуза на выезде. Тем более, что круглощекостью и круглопузостью господин Крамар чем-то напоминал эту ягоду.

Глядя непредвзято, я признавала, что он симпатичный мужчина. Среднего роста, осанистый, да, с животиком, но мало кто из мужчин к середине жизни не приобретает этого ценного атрибута, со светлыми волосами, чуть редеющими на макушке и светлыми усами щеточкой, с голубыми глазами чуть навыкате и высоким лбом.

В целом — приятное лицо с участливым выражением.

Только вот — решительно не в моем вкусе.

Мне повезло.

У старьевщика я нашла роскошное платье из черного бархата. Видимо, когда-то это был траурный наряд знатной дамы, потом она случайно прожгла рукав — и отдала платье служанке, а та снесла его в лавку. Такое каждый день носить не будешь, да и не каждой черный цвет к лицу. К тому же — крой. Платье было в пол, с длинными рукавами, которые замтегивались за запястьях крохотными пуговками, с воротником под горло, без всякого выреза и вышивки. Ни золотой нити, ни серебряной, платье было черным, как беззвучная ночь. С моими черными волосами, смугловатой кожей и серыми глазами, оно платье смотрелось очень органично, а кружевной воротник и манжеты, на которые я разорилась, придушив жабу, оживили его, закрыли прожженное место и придали роскоши. Ткань падала тяжелыми складками, благородно переливалась в свете свечей, ее так и хотелось погладить рукой...

Льщу себя надеждой, что рядом с господином Крамаром я смотрелась неплохо. Хотя бы не разряженной деревенщиной.

Лекарь не солгал, в Зеленом городе его многие знали. Меня он представлял, как госпожу Ветану, юную талантливую лекарку, мужчины улыбались и кивали, кажется, принимая меня за невесту уважаемого лекаря, женщины смотрели оценивающе. Но я могла выдержать любые взгляды.

Бархат — сложная ткань, чтобы носить ее нужна идеальная осанка и плавность движений, и то, и другое у меня было. Выглядела я лучше многих.

Оценивали и скромность наряда, и богатую фактуру ткани, и мое умение его носить, и судя по злобным женским взглядам, я справлялась с ролью.

А вот мой спутник чем дальше, тем больше раздражал меня.

Господин Крамар сначала потащил меня к столам, где нагреб мне на тарелку столько пищи, сколько я за ден не съедаю. Потом нагреб себе раза в два больше. А под конец попытался со мной и двумя тарелками уединиться в темном переулке, спугнув целующуюся парочку и едва не вывалив мне на платье жирное мясо. Я едва увернулась, а кусок жареного мяса вместо моего платья осчастливил бродячую кошку. И глядя на то, как жадно лекарь расправляется с содержимым своей тарелки, я поняла, что ничего общего у нас не будет.

Неприятно на это смотреть.

А уж особенно, когда мужчина пытается вести расспросы, деля внимание между мной и жареной курицей.

— А где вы учились лекарскому делу, госпожа Ветана?

— У нас в деревне жил лекарь, господин Крамар. Он и учил меня, ему нужна была помощница.

— Мне тоже нужна помощница, госпожа Ветана...

— Не сомневаюсь, вы обязательно найдете себе ученика, господин Крамар.

— Ох, госпожа Ветана... Тойри, я могу вас так называть?

— Боюсь, что это могут понять превратно, — покачала я головой. — Не стоит давать людям пищу для сплетен.

— Вы так рьяно относитесь к своей репутации, госпожа Ветана! Это заслуживает уважения, — Крамар чуть скривился, но крыть было нечем. Я вежливо улыбнулась.

— Что кроме чести есть у бедной девушки?

— Но вы-то не обычная девушка. Вы очень красивая девушка, и талантливая. Хотя ваш талант еще нуждается в огранке, — заверил меня лекарь. — госпожа Ветана, а не хотите ли поработать у меня в подручных? Обещаю, в оплате не обижу.

Я едва не фыркнула.

Да, сейчас меня это предложение уже не прельщает, но это — сейчас.

А где ты был, такой умный, когда по приезде в город, я металась по лекарям, в желтом городе, предлагая взять меня хотя бы травницей, ну хоть за несколько серебрушек в месяц? Спасибо госпоже Лимире, вложила ума.

* * *

Я как раз выхаживала дочь госпожи Лимиры, а заодно искала себе место работы и проживания. Выходило пока плохо.

Комнатушку можно было снять и за несколько серебрушек в месяц, но там я рисковала расстаться с девственностью, и как бы не с жизнью, в таких трущобах они находились. А я защитить себя не смогу, даже не пойму, в какой ситуации надо бросать все и бежать, а в какой и поговорить можно.

А на что-то приличнее у меня денег не хватит. Можно продать что-то из взятых с собой побрякушек, но как бы я поступила на месте своего жениха?

Да так же.

Искала бы пропавшие вместе с невестой драгоценности, чтобы по ним вычислить ее путь. То есть — мой.

Бабушки в живых нет, мать и отец мной почти не занимались, у них всегда находились более важные дела. Балы, скачки, визиты...

На что годны обычные аристократки?

Вести дом, блистать на балах и тратить деньги мужа. А я-то могу зарабатывать сама. И должна зарабатывать сама. Я обязана справиться.

Госпожа Лимира смотрела на мои метания дня четыре, а потом принялась за расспросы.

— Работу ищешь, дочка?

— Ищу, госпожа Лимира.

— И не соглашается никто?

— Не соглашается.

— А оно и неудивительно.

Я не спросила — почему, но госпожа Лимира поняла все без слов и принялась объяснять мне простые вещи.

— Вот смотри, ты девушка молодая, красивая...

— Госпожа Лимира!

— Ты не спорь со мной, я жизнь повидала. Есть в тебе нечто такое...

Воспитание наружу лезет. Как ни забивай в себе аристократку, все равно напросвет видно.

— Значит, придется не столько работать, сколько парней от тебя гонять. Это во-первых. А потом ты еще замуж выйдешь, да уйдешь. Время и силы, чтобы тебя обучить потрачены, а где отдача? А никакой. Это во-вторых.

— да не уйду я никуда! И учить меня не надо, я все умею!

— А им-то это откуда знать? Есть тут и третья опасность. Если ты абы к кому попадешь в подмастерья, будет хозяин пользоваться твоим талантом, ты медяки получишь, а он — золотые. Нужно тебе такое?

— Будто у меня выбор есть....

— Есть. Мы с дочкой побеседовали тут немного... Домик тот помнишь? Который Таниль подгрести хотела?

— Да, госпожа Лимира.

— Долго Карисе еще в себя приходить?

— Да уж не меньше года. Яд я почистила, но она слабенькая. Ей сейчас ни тяжести носить, ни болеть лишний раз, ни перетруждаться... здоровье постепенно восстанавливаться должно, не с налета.

— Вот. На год я здесь останусь, с дочкой поживу, с зятем. С детьми понянчусь, опять же. Жить буду — с ними, а домик сдадим тебе.

Я захлопала глазами.

— Госпожа Лимира, да у меня и денег-то нет.

— У тебя чутье лекарское есть, и руки золотые. Я-то знаю. Ты осмотрись вокруг, за окнами что?

— Город.

— Желтый город. Ты думаешь, здесь хороших лекарей много? Кто поопытнее и посмышленнее, давно в Зеленый город перебрались, за услуги ломят — не подступишься. Ты, если дорого брать не будешь, вмиг себе клиентов наберешь, люди потянутся.

— Думаете?

— Точно знаю. Да и что ты теряешь, если попробуешь?

Я подумала.

— С арендой хотя бы месяц подождете?

— И два подождем, и три, — рассмеялась госпожа Лимира. — Я-то людей вижу, ты девочка хорошая, обязательная. Последнее отдашь, с себя рубашку снимешь, лишь бы в должниках не ходить.

— Но эти-то три месяца тоже прожить надо?

— Да уж проживем как-нибудь, не последнюю корочку хлеба доедаем.

Домик мне понравился с первого взгляда. Я арендовала его, повесила вывеску и принялась ждать пациентов. А госпожа Лимира принялась активно сплетничать обо мне.

Там словечко, тут два — и к концу второго месяца потянулись первые больные.

Лечила я хорошо, брала недорого, так что ко мне и возвращались, случись что. Я достаточно быстро отдала долги, обновила гардероб и даже стала позволять себе кое-какую роскошь, вроде пухового одеяла. Ненавижу холода и сырость, это единственное в Алетаре, что мне не нравится. Поэтому — теплые одеяла даже летом и теплый плащ и сапоги зимой.

Может, магу жизни и сложно заболеть, здоровье у нас на зависть многим, но это уже нервное. Ненавижу мерзнуть...

* * *

Праздник продолжался. На площадь выкатили бочки с вином, и начались танцы. Наевшиеся люди особого рвения не проявляли. Музыканты играли что-то медленное, Крамар подумал — и предложил мне руку. Учитывая, что пальцы он после курицы не вымыл, пришлось покачать головой. Мол, потом. Поела, отдохнуть хочу.

Крамар принял отказ спокойно. Он еще не оставил надежды убедить меня стать его помощницей.

Я смотрела на танцующие парочки, не испытывая желания присоединиться. Ну... почти не испытывая. Уж точно не с Крамаром!

— Дэви, представь меня своей подружке?

Хлопок по плечу заставил господин Крамара повернуться. Перед нами стоял... медведь. Иначе и не скажешь.

Здоровущий, плечистый, на голову выше Крамара и как бы не на две головы выше меня, с гривой золотистых волос, падающих гривой на спину, с яркими синими глазами и обаятельной улыбкой, глядя на которую тотчас же захотелось улыбнуться в ответ.

— Рем, ну ты медведь здоровенный, — проворчал Крамар, потирая плечо.

— А то ж! Так что за птичка рядом с тобой?

Я встряхнула головой.

Птичка?

Подружка?

Да что этот хам себе позволяет?

— Госпожа Тойри Ветана, лекарь. — представил меня Крамар. — Господин Рем Лорак, десятник в третьем городском полку.

— Ле-екарь? Травница, да? — смерил меня взглядом громила. Ну да, женщины лекарями не бывают, это тяжко, трудно, и вообще — не для их слабых мозгов, да?

Я ответила не менее спокойным взглядом, постаравшись вложить в него все презрение, которое испытывала. Тоже мне, красавчик...

Хамоват, грубоват, неотесан, и вообще, чем больше мышцы, тем меньше мозг! Вот!

— госпожа Ветана — лекарь, — еще раз поправил Крамар.

— Хм..., — верзила смерил меня оценивающим взглядом. — Нам бы такого лекаря в казармы. Госпожа Ветана, вы не подрабатываете?

На этом мое терпение лопнуло. Я выпрямилась во весь рост и прищурилась. Смотрела я при этом не на громилу, а на лекаря. Холодно, спокойно, безразлично.

Эти люди не могут меня оскорбить. Все сказанное — неправда, а значит — не стоит даже снисходить к их словам.

— Господин Крамар, благодарю за любезное приглашение. Надеюсь, вы понимаете, что мой отказ — окончателен и обсуждению не подлежит. Всего хорошего.

Крамар дернулся, словно его шилом в зад ткнули.

— Тойри... госпожа Ветана... я не...

Поздно. Уже было поздно.

Я развернулась и направилась прочь. Позади осталось изумленное лицо громилы, позадиосталась неловко протянутая рука лекаря — кажется, он пытался схватить меня за руку, но промахнулся. И хорошо. Потому что руки у него были жирные.

Я шла домой и пыталась проглотить неприятный осадок. Было попросту противно.

Подрабатываю ли я?

Нет. Я — работаю.

Не стоило даже и связываться с такими, как этот Крамар. Есть люди и люди. Кто-то являет собой образец благородства, вне зависимости от места рождения. Мэт Шаронер обычный грузчик, и это не мешает ему оставаться благородным человеком. А Крамар и этот верзила... их хоть золотом облепи, лучше и порядочнее они не станут.

На мое плечо легла тяжелая рука. Я резко развернулась — и уткнулась носом мало что не в грудь господина Лорака.

— Уберите руку, любезнейший.

— Госпожа Ветана, я извиниться хотел, — прогудел верзила, не обращая внимания на мои скривленные в ггримаске неприязни губы. — Вы не серчайте.

— Не буду. Уберите руку, любезнейший.

— Госпожа Ветана! Не гневайтесь. Я ж не знал...

Я не стала уточнять, что именно он не знал. Что я не подружка, что я лекарь, или что я не шлюха. Неважно. Этот человек меня больше не интересовал. Его для меня не существовало. Так что я просто стояла и молчала, ожидая, пока мужчина уберет руку.

— Уж простите грешника?

Широкая улыбка на губах, привычным жестом склоненная к плечу голова, невинные голубые глаза. Красивый мужчина, отлично осознающий это, и умеющий пользоваться своей красотой. Женщины должны млеть. Наверняка млеют, и мужчина потом получает от них желаемое. От прощения — и до постельных утех. Я знаю таких, их много в высшем свете, только там их уловки более отточенны.

— Вы прощены. Уберите руку.

Рука была убрана с плеча, чтобы тут же согнуться в предлагающем жесте.

— Прошу вас, госпожа Ветана.

— Нет.

Я развернулась и направилась к краю площади. Я все понимала. Наиболее правильным поведением сейчас было бы принять предложжение, посидеть с Лораком и Крамаром, может быть, позволить проводить себя до дома, поцеловать на прощание и перейти в категорию легкодоступной добычи.

Опасность крылась в том, что меня могли бы попробовать затащить в постель, но с этим можно и побороться. Например, часто и упорно заговаривать о свадьбе и детях. Как известно, мужчины не любят брать на себя обязательства. Вывернулась бы.

Тогда бы ко мне потеряли интерес.

Увы...

В силу своего воспитания, этот выход был для меня закрыт. При одной мысли о чем-то подобном, меня начинало серьезно подташнивать, и даже подумать о поцелуях с Лораком было неприятно.

Красив?

Много таких, красивых... Это как есть цветы у тех же помидоров вместо плодов. Цветы, кто бы спорил, красивее, чем ягоды, но съедобны ли они? Даже вредны, и отравиться ими не в пример легче. Нет уж, пока Лорак не созреет, есть его попросто вредно для здоровья.