Турнир мертвецов

— Да! В этом то и вся прелесть! Я спрашивал, мы ничего им не должны. Это жест доброй воли. Они считают, что с людьми давно пора сотрудничать, и чтобы все галактическое сообщество приняло нас, нужно человечество немного подтолкнуть на пути развития!

Макрэй призадумался.

— Хм, не знаю, звучит, как полная хрень. Инопланетяне, какое-то галактическое сообщество... Даже если мы и готовы к таким переменам, то остальное человечество явно нет.

— Ну, а мы им ничего не скажем...

— Что, прости? Это ты сейчас о чем? — Макрэй нахмурил брови, происходящее ему совсем не нравилось.

— Понимаешь, тут такое дело... Мы посовещались и решили, что с людьми придется подождать, к контакту с пришельцами и нами они явно пока не готовы, а технологии терять не хочется.

— Я не верю своим ушам... Посовещались? Решили? С кем ты там решал и совещался, когда я тоже вхожу в совет и являюсь одним из его основателей?! Кто тебе давал право принимать такие решения без меня?!

— Успокойся...

— Успокоиться?! Мы столько сил, столько времени вложили в то, чтобы наконец-то открыться людям, рассказать им о нас, а ты сливаешь в сральник плоды многолетних трудов и говоришь мне, успокойся?! Мы сегодня, по-твоему, что празднуем, или ты уже забыл? Может быть тебе напомнить?!

— Я все прекрасно помню, — спокойно ответил Линтранд.

— Так вот раз ты все помнишь, завтра ты соберешь людей, и вместе мы отправимся рассказывать о нас миру, а заодно и об инопланетянах.

— Нет, люди откладываются на неопределенный срок. Какие им технологии? Эти болваны только хорошую сталь ковать научились! Доверить им технологии, до которых они и за несколько тысячелетий не доберутся? Нет уж, спасибо. Все, на что они сейчас способны — это трахаться, преклонять колени перед двумя скрещенными палками и резать друг друга во имя ничего!

— Послушай себя, ты что такое говоришь? Скрещенные палки, режут друг друга во имя ничего... Любая религия имеет право быть, каждый верит во что хочет. К тому же, их религия вполне безобидна и призывает к миру и порядку! — Макрэй был вне себя от злости.

— Ага, к миру... Я говорю, как есть, к такому люди пока не готовы. Со временем, я снова подниму вопрос о том, чтобы открыться им, а пока будем развиваться, поднакопим сил.

— Поднакопим сил? Для чего?

— Так, на всякий случай, не повредит.

— Значит, на всякий случай, не повредит... Знаешь что, пошел ты нахер, Линтранд! Завтра же на собрании я подниму вопрос о твоей некомпетентности! Я не доверяю этим пришельцам, ничего не бывает бесплатно в этом мире и то, что ты все еще не понял этого, прожив столько времени, очень огорчает меня. Ты доверяешь этим пришельцам, будто всю жизнь их знал! Ты что-то скрываешь, и мне это не нравится! К тому же, твои слова о людях непростительны!

— Все сказал? — с ноткой злобы в голосе, спросил Линтранд.

— Да, все.

— Отлично, так вот не будет завтра никакого собрания, а даже если и будет, то тебя там больше никто не ждет!

— В каком это смысле? — недоумевающее спросил Макрэй.

— Ты больше не член совета. Прости, но мы знали, что ты будешь против и проголосовали за твою отставку. Вот, на этой бумаге все подписи совета, — Линтранд достал из-за пазухи свиток и отдал Макрэю, тот взял его в руки и начал раскрывать.

— Я не сказал тебе сразу, надеялся, что ты внемлешь голосу разума, и не придется выгонять тебя из совета, но я ошибался.

Макрэй полностью развернул свиток и поглядел на подписи.

— Айола, Ампелайос, даже Улькиус?! Как ты уговорил его подписать это? Ты, что, угрожал ему?!

— Не неси чуши. Улькиус был одним из тех, кто предложил исключить тебя. Он человек разума и прогресса, а твоя недальновидность и упёртость достала нас всех, — Линтранд выхватил свиток из рук Макрэя.

Тот стоял, полностью ошарашенный, и не знал, что сказать. Улькиусу вдруг стало очень стыдно за свою подпись на этом листе, но менять что-либо было уже поздно.

— На самом деле, здесь не хватает еще одной подписи, моей, — Линтранд посмотрел в глаза Макрэю. — Как я и говорил, до последнего надеялся на хороший исход, но... — он выпустил небольшой поток илуния из пальца и выжег в углу свитка свою подпись. — Вот и все, теперь ты больше не член совета, прости, — Линтранд развернулся, чтобы уйти.

— Вы не можете меня выгнать из совета! Я создал этот сраный совет! — яростно заорал Макрэй.

— Слава демократии, — довольным тоном произнес Линтранд, продолжая удаляться по длинному коридору.

— Тебе это аукнется, Линтранд! Ты еще пожалеешь о своем решении! Вот увидишь, твои сраные инопланетяне сведут нас всех в могилу! Будь ты проклят!

Эти слова эхом отразились в голове Улькиуса.

"Неужели Макрэй был прав...? Он с самого начала знал к чему нас это приведет. Но даже если все мы ошибались, к чему было это предательство, только усугубившее наше положение, дружище... А может, это мы предали его?" — размышлял сам с собой Улькиус.

В его голове так же закрутились слова Линтранда о накоплении сил. Профессор вскочил и быстрым шагом направился в кабинет Линтранда. Лифт доставил его наверх, открыв перед ним двери в длинный коридор, который когда-то вел в покои их лидера. От красоты здешнего места почти ничего не осталось, как и от всего в округе. Массивные двери были выбиты, а внутри жилища Линтранда все перевернуто.

Улькиус начал что-то искать среди всей этой разрухи. Он внимательно просматривал каждую найденную им бумажку. Профессор быстро понял, что так ничего не добьется, Линтранд имел много секретов и умел тщательно их скрывать. Улькиус прошелся по его квартире, осматривая все внимательно, и приметил валяющийся на полу портрет могучего гоплита, Ареса, отца Линтранда. Он подошел к нему поближе, чтобы рассмотреть. С виду это был обычный портрет, изображавший Ареса в своих доспехах, глядящего куда-то вдаль.

Портрет был в золотой массивной рамке и украшен четырьмя мраморными камушками по углам. Улькиус повесил портрет на свое место, хорошо зная интерьер в комнате Линтранда. Поначалу, профессор думал, что разгадка может крыться во взгляде Ареса, но тут же поймал себя на мысли, что занимается ерундой. Но не прошло минуты, и Улькиус вспомнил, как делал Линтранду замечание, что тот не поменяет сломанные плитки у себя в комнате.

— Вот оно! — довольно крикнул Улькиус впервые за долгое время и, оторвав куски мрамора от картины, повернулся, чтобы вставить их в те самые сломанные плитки.

Однако его горячий пыл убавила полная разруха, про которую он забыл. Все внутри было перемолото, и в том числе, большая часть плитки, а какие именно из них были сломаны до всего этого, Улькиус не помнил, не говоря уже о том, в каких именно местах. Старик тяжко вздохнул, но отступать не собирался. Головоломки он очень любил и впервые после смерти почти всех близких людей, наконец-то ему захотелось что-то делать. Улькиус провозился весь день и, прилично устав от такой активной мозговой деятельности, все-таки смог сложить паззл воедино. Едва последняя часть мрамора была вложена, как часть пола размером два на два опустилась вниз, словно люк.

— Бинго, — с улыбкой произнес Улькиус и заглянул внутрь открывшейся ему комнаты.

Он осветил её небольшим потоком илуния и, убедившись, что помещение не глубокое, спрыгнул вниз. С боку он нашел выключатель, продолговатые лампы по длине всей комнаты загорелись и полностью осветили помещение. Оно было размером пять на четыре, выкрашенное в серый цвет. По бокам стояли железные стеллажи с каким-то хламом на них, а в конце комнаты был простой железный стол с шестью отделениями, на котором стояла коробка.

Улькиус не спеша подошел к ней и, рассмотрев сначала получше, аккуратно снял крышку. Внутри лежала стопка бумаг, а сверху голографический планшет черного цвета со сканированием ДНК владельца. На корпусе планшета было написано белым маркером "Моему лучшему и единственному другу". Улькиус взял в руки планшет и, отодвинув коробку в сторону, сел с ним за стол. Он тяжело вздохнул, будто боясь найти там что-то страшное, и с трепетом приложил свою ладонь к экрану. Голубая подсветка тут же загорелась, и голографическая проекция высвободилась, дождавшись своего часа. На ней был изображен Линтранд, сидящий за своим письменным столом.

— Привет, дружище, — с искренней улыбкой произнесла голограмма. — Я рад, что ты выжил, несмотря на эту бойню... Надеюсь, что и большая часть ребят тоже, — после этих слов слезы снова начали накатывать волной на бедолагу Улькиуса, ведь не выжил почти никто из ордена. Шмыгая, он прикрыл рот ладонью и слегка укусил её, пытаясь взять себя в руки, голограмма продолжала вещать.

— Но я этот бой явно не пережил, — печальным тоном произнес Линтранд. -Ну да не будем о грустном, и ты явно здесь не за этим. Я знал, что твое любопытство рано или поздно приведет тебя сюда. Ты молодец, что нашел это место. И я более чем уверен, что это ты, мой друг, ведь мы оба с тобой знаем, что взломать такое устройство невозможно, хе-хе, — подтрунивающим голосом сказал Линтранд и подмигнул.

Улькиус в свою очередь усмехнулся сквозь слезы, вспомнив, как ему оттяпало обе руки и обожгло пол-лица, когда он пытался взломать такой прибор и тот взорвался. Благо, илуний в организме восстановил ему все.

— В общем, то, что ты здесь найдешь, покажется тебе несправедливым, и наверняка ты сначала возненавидишь меня, но позволь все объяснить, -Линтранд резко поменялся в лице и стал предельно серьезен. -На бумагах и на самом планшете, ты найдешь технологии одной древней расы.

Улькиус в это же мгновение подтащил коробку к себе и достал оттуда стопку бумаг. Он нервно начал пролистывать их, пока не наткнулся на чертеж маски Линтранда. На листе отчетливо говорилось, как создать механизм, возвращающий выходящий из твоих глаз илуний обратно в твой организм. Дальше Улькиус натыкался на схемы оружия, кораблей, сооружений на основе илуния, помогающих в быту, и даже как создать илуниевый реактор. Эти технологии помогли бы людям скакнуть на множество поколений вперед.

— Этого не может быть... Откуда ты все это взял и почему скрывал даже от меня? — Улькиус непонимающе посмотрел на голограмму. Ответ не заставил себя ждать и, словно услышав вопрос, Линтранд снова заговорил.

— Ты, наверное, сейчас думаешь, почему я скрыл все это от вас, а в особенности, от тебя? Все очень просто, мой друг, причина все та же — я пытался защитить человечество.

— Как сокрытие таких мощных технологии защитило бы нас?!

— Зная тебя, ты сейчас скажешь что-то вроде: "Как это защитило нас?" — Линтранд улыбнулся и по Улькиусу прошелся легкий мандраж, будто эта голограмма живая. — Позволь мне тебе кое-что рассказать. В давние времена, во вселенной была одна раса, латланцы. Так вот атланцы, назвали себя в честь них, но не расслышали первую букву их расы, потому что инопланетный диалект латланцев всегда как-то проглатывал букву "л". Так как тебе было всего семь лет, когда Ампелайос уничтожил всех атланцев, то ты, естественно, об этом не знал. Именно поэтому там население было более развито, чем остальные. Им помогали извне.

Улькиус пытался шевелить мозгами как можно активнее, чтобы поспевать за Линтрандом.

— Трое латланцев высадились на нашей планете, и для них стало великим сюрпризом, когда они узнали, что моя душа принадлежала раньше не кому-нибудь, а их великому полководцу...

"Что? Ты всегда говорил, что твоя душа принадлежала простым людям?" — размышлял про себя Улькиус, который уже начал злиться на Линтранда за его ложь.

— Латланцы быстро объяснили мне, что к чему. Их раса была почти уничтожена, их доверие предали все, кого они любили, начав против них священную войну на истребление... Еще до илкарцев мне было многое известно об их мире, и когда Лонут впервые явился к нам на порог, я уже знал, что он навлек на нас беду. Специально или нет, я не знаю, но его илуниевый поток отслеживался.

Теперь это был вопрос времени, когда вслед за ним придут его враги, чтобы разузнать, зачем он сюда летал. Поэтому мне ничего не оставалось, кроме как создать с ними союз, иначе бы с новым неведомым врагом мы сражались одни, да еще и по вине илкарцев. Сами же латланцы, научив атланцев жить немного цивилизованней, вежливо откланялись и улетели прочь, дабы не навлекать на нас беду. Моя душа рыдала, смотря на их удаляющийся корабль, я чувствовал, как мое второе "я" хочет, чтобы они остались.

С тех пор я подружился с их полководцем, и на медитациях мы часто встречались в глубине души и много говорили. Мой новый друг показал мне технологии, которые сделали бы меня и людей в будущем могущественными, но строго-настрого запретил всем этим пока пользоваться. Дуирлан уверил меня, что если здесь обнаружат хотя бы частичку их технологии, то тут же множество рас прилетят сюда и перевернут все вверх дном, чтобы найти остатки латланцев и убить. Лишь маску мы создали уже вместе, и о ней никому небыло известно. Это мой последний подарок людям, последнее, что я могу для них сделать, это мое наследие нашей расе. Не держи на меня зла, Улькиус, в конце концов, у каждого из нас внутри обитают свои демоны, которых мы скрываем до поры до времени. Именно они и делают нас теми, кто мы есть на самом деле. Одно я могу сказать точно — теперь, моя душа чиста. Прощай.

Запись закончилась, и Улькиус снова остался наедине со своими мыслями и демонами в глубине души.

* * *

Изентриэль спустился на лифте к полигону, чтобы возложить к памятнику погибших друзей свежие цветы. Он вышел на огромное открытое пространство и тут же остановился. Некто стоял перед памятником, разглядывая его. Он был одет в длинное пальто светло-серого цвета со слегка оттопыренными полами, такого же цвета штаны и сапоги.

— Эй! Ты кто такой?! — прокричал Изентриэль, ускорив при этом шаг. Незнакомец не спеша повернулся к нему. От увиденного испанец тут же замер в ступоре, не веря своим глазам.

Глава 6

Сыны Созидателя

Вы когда-нибудь видели прекрасную белоснежную

шеренгу бравых воинов, озаряемую ярким, почти ослепляющим светом?

Или как храбрые мужи падают ниц в мольбах к своей вере, прежде, чем ринуться в бой?

Как их клич эхом разносится по полю брани, а земля содрогается от их поступи.

Говорят, это единственное, что стоит увидеть перед своей смертью, как мужи и женщины в белоснежных доспехах, идут на смерть за своего Созидателя.

Рассказ старого воина, после пережитого им священного "Интэритус", устроенного Сынами Созидателя.

Посреди одного из городов стояло здание необычайной красоты. Его основание было сделано в виде огромной полусферы, из которой затем вырастало могучее каменное дерево. От древа отходило множество крупных ответвлений, концы которых расправлялись словно пальцы, державшие в руках по сияющей сфере. На дворе стояла ночь, и сферы светились словно звезды. Все здание было темно-фиолетового глянцевого цвета.

Внутри конструкция была еще более прекрасней. Стены там были зеркальные, сделанные под цвет пустоты, а огромное множество небольших светоносителей, вживленных внутрь, придавали им вид настоящего космоса. По центру зала шло по шесть золотых массивных колонн прямоугольной формы. На них были выгравированы различные сцены, где некто в мантии и капюшоне держит у себя в руках звезду, а перед ним, смиренно склоняется народ. Пол был словно зеркало, отражающее прекрасное зрелище, окружавшее это место. Сам храм был огромен.