Пешка. Вторая жизнь майора окнчание

— Это не Рок создал. Тут поработал Курама, — сообщила она Он обманул смотрителя, пообещав тому свободу и великое место около себя. Младший сын творца в тайне от Рока создал тупик, куда смотритель заманивал доверчивых и отдавал их в жертву Кураме. Но тот своего обещания не выполнил, а старый лич забылся, рассказывая нам истории и прошел мимо места, где находится жертвенник Курамы. За свое предательство он был уничтожен силою Рока. Она замолчала и взяла Прокса за руку. Подошла старуха, до этого внимательно слушавшая девочку. -Ты знаешь что там за дверью? — спросил она и с надеждой и с усталостью, которую ей не удалось скрыть, посмотрела на снежную эльфарку.

— Нет, не знаю. Смотритель дальше не заходил.

— Так это ты из памяти лича вытащила, — не столько задала вопрос, сколько утвердительно сказала старуха , уверенная в своих выводах.

— Я не знаю. Пожала плечами малышка.

— Мы опять пойдем на право, — решительно заявил Алеш и открыл дверь. В нешироком проеме виден был путь, узкой змейкой устремлявшийся между стен из скал, облепленными уже знакомым светящимся лишайником. Он в точности повторял тот в который они вошли в самом начале. Подавив вздох, Алеш повернулся посмотрел на замерших в напряжении спутниц и ободряюще подмигнул, — пошли, — с улыбкой произнес он. И они вошли в двери.

Через несколько часов ему стало казаться, что их будут водить по этим коридором вырубленных в скалах вечно. На всем протяжении долгого пути было одна и та же картина — тропинка, стены небрежно вырубленные в скале и лишай тускло освещающий дорогу, но отметок что он делал на стенах, им не попадалось. Наконец они подошли к очередной пропасти. Наверное Рок был любителем скалолазам, подумал он, внимательно осматривая противоположный край находящийся в метрах десяти. Или боялся высоты и наделал тут пропасти, чтобы проверить других, как они проявят свою смелость. У самого края стояла ржавая железная корзина и в нем сломанный арбалет. Прокс перевел взгляд на противоположный берег, там росло одинокое дерево. Он внимательнее присмотрелся к корзине у видел в ней остатки сгнившей веревки. Значит арбалет заряжался стрелой с веревкой и по ней был способ перебраться на другую сторону. Но все от старости сломалось и сгнило. Забросил Рок путь для героев, такие не веселые мысли промелькнули у него в голове, верно разочаровался в разумных и уступил Кураме. Иначе чем объяснить труху в корзине. И снова девочка словно прочитала его мысли, со вздохом сказала: -Тут Курама был и проклял корзину. Старуха хмыкнула, — ты видишь его следы?

— Ага, — односложно ответила Аврелия.

— Подождите, сказал до этого молчавший Алеш, достал из рюкзака арбалет, болт, но скептически осмотрев его вернул обратно, пошарил в корзине и вытащил другой болт, толстый с проушеной для веревки и все еще достаточно крепкий. Снова залез в рюкзак и долго там что-то искал. Наконец удовлетворенно хмыкнул и вытащил тонкий ярко желтый шнур. Привязал его крепко к болту вложил в арбалет. Прицелился, хотя промазать с десяти метров еще нужно было постараться и выстрелил. Арбалет негромко хлопнул натянутой стальной, витой тетивой и болт с глухим стуком вошел в дерево.

— Готово,— довольно проговорил он. Как опытный полевой агент Прокс брал с собой все, что по его мнению может ему пригодится в пути. В рюкзаке у него было много разного барахла — стропы от парашюта, крючки, запасные ремни, даже огниво и трут. Кто знает с чем ему придется столкнуться. Теперь его запасливость помогла найти выход из казалось бы не просто трудного, без выходного положения.

Он сноровисто надел на спутниц ремни, привязал к ним отрезки троса, связав их кольцами и сквозь них пропустил шнур.

— Старуха ты поползешь первой по веревке, а Аврелия посмотрит как надо делать. Я буду держать веревку, так как закрепит ее не на что, он показал глазами на остатки кольца, трухой рассыпавшийся у корзины.

— Трудность в том что придется карабкаться на верх. Он снова покопался внутри рюкзака и достал несколько фиалов. Два протянул старухе. — Желтый, это зелье увеличение силы. Зеленый лечения, сказал он. Если обгоришь по дороге, полечишься. Старуха ироничным взглядом посмотрела на Алеша и забрала маленькие бутылочки. Он понял что учить колдунью какое зелье нужно для чего, это глупо.

— Давай вперед, — поторопил он ее. Старуха выпила эликсир и быстро поползла, по туго натянутому канату. Через минуту она была уже на другой стороне. От ее головы шел дым и остатки волос обгорелыми пнями торчали из головы делая ее еще более уродливой. Следом поползла девочка, та заранее окружила себя заклинанием мороза и казалось по канату медленно ползет облако из пара, внутри которого девочку видно не было. У края ее подхватила старуха и затащила под дерево. Настал черед Прокса.

— Хуман! — закричала старуха, — будь осторожен, веревка уже тлеет. Алеш кивнул головой показывая, что услышал. Разбежался, подбросил веревку в верх и прыгнул далеко вперед над пропастью. От его поступка старуха и девочка невольно вскрикнули. Они провожали глазами тонкий шнур взлетевший в верх и увидели Прокса, распластавшимся над пропастью в полете. Затем он ухватил рукой трос гораздо ближе к противоположному краю и полетел вниз в кипящую лаву. Полет закончился сильным ударом о скалу и не удержавшись он соскользнул ниже. Понимая что времени у него мало Алеш стал взбираться по шнуру в верх. Бросив взгляд вниз он испугался. Шнур горел и его горящий конец быстро приближался к нему. Быстро лезть ему мешал тяжелый рюкзак и тогда отчаявшись, он сбросил его, быстрее заработал руками, ногами опираясь в стену. Огонек горящего троса снизу весело потрескивая, догонял его, он посильнее оттолкнулся ногами и провалился в пустоту, оказавшуюся под спекшейся коркой на стене. От неожиданности он выпустил трос и вломился в пещеру. В образовавшемся неровном отверстии промелькнул огонек пламени и скрылся в вверху. От туда раздался горестный вопль старухи и звонкий плачь девочки. Прокс ошеломленно огляделся и увидел второй выход с обратной стороны. Узкий, так что пришлось расширять его ножом и руками чтобы протиснуться.

С трудом выбравшись из ямы он увидел спины рыдающих спутниц. Они верно не видели что он попал в пещерку и скрылся в ней и когда подошли к краю то застали только обгорелый трос. Все это подумал Прокс пока осторожно приближался к ним, боясь напугать неосторожным шумом, плачущих. Так как они стояли у самого края бездны и могли от неожиданности туда свалиться. Но все равно он не смог подобраться незаметным. Под его ногой оглушительно треснула сухая ветка. Обе испугано обернулись и старуха дернулась как от удара, потеряла равновесие и замахав отчаянно рукам, пытаясь ухватиться за воздух, стала падать спиной в пропасть. За полу синей мантии ставшей платьем для старухи ухватилась девочка в отчаянной попытке удержать, не дать свалиться. Но сил у девочки явно не хватало и старуха продолжала падать увлекая за собой вцепившуюся Аврелию.

Прокс рванулся вперед и схватил сначала малышку, а затем, другой рукой за край мантии старуху, резко дернул на себя и они все трое завалились под дерево. Обе ревущие плакальщицы лежали на Алеше обнимая его и заливали его слезами.

Наконец старуха смогла сдержать рвущиеся рыдания, с надрывом всхлипывая проговорила: — мыыы ду-ум-мали чтто-о ты-ы сгг-ооре-ел. И они снова заревели в два голоса.

Прокс по жизни был одинок. Он привык к этому состоянию. Когда не было привязанностей, не было тех кто ждал бы его возвращения с заданий. Не было тех за кого бы он волновался и переживал. О ком скучал и ждал встречи. Сама служба агента отрезала любые длительные связи. В сухом остатке оставалась только черствость, рациональность, иногда тоска и замкнутость. Вот так он и жил без семьи, без друзей, поглощенный работой. Другой жизни для него не существовало. Но эта маленькая снежная эльфарка ворвавшаяся снежным комочком в его жизнь. смогла растопить лед холодной расчетливой души, согрела его своим присутствием и дала толчок к желанию поменять жизнь, даже свое отношение к ней. Он был благодарен ей за эти новые чувства проснувшиеся в нем, он впервые почувствовал себя не инструментом в руках необходимости, а просто человеком имеющим как и все свои слабости и не боявшийся их открыть. И от того что из бездушного исполнителя чужой воли он превратился в совсем другого, стал очеловеченным, ему было тепло и радостно. Странные повороты судьбы, не знаешь где найдешь и где потеряешь.

— Все нормально, — сказал он, обнимая обеих, — только мы остались без припасов. Пришлось бросить рюкзак что бы выбраться, А из оружия только станер и нож. Надо было рюкзак отдельно переправлять, запоздала подумал Прокс.

— Ну чего разлеглись, есть нам нечего, так что надо спешить. Он поднялся и помог подняться спутницам. За деревом непонятно как живущем под землей, без света и воды был новый проход.

Каменные ступени вырубленные в скале, утопая в гулкой темноте вели вверх, Алеш стоя у подножия проворчал, — то вверх, то вниз, то по кругу. В чем смелость?

Они стали подниматься и скрылись в темноте. Из дерева вышел призрак и глядя ему вслед, с усмешкой сказал, — Смелость заключается в том, что бы выполнить свое предназначение инопланетник. А этот путь который кажется тебе глупым, показывает твою решимость исполнить предначертанное. Все кто зашел к Кураме побоялись этого. Призрак достал такой же прозрачный пергамент как и он, такую же печать. Подышал на нее и приложил к пергаменту. Достоин. — сказал он, постоял и растаял.

Глава 10

Ставка Великого хана

Ставка. Ставка великого хана расположилась на большом холме. Белые шатры венчали его верхушку, сами склоны холма были свободны от шатров и застроек. А у подножья и вдоль реки стояли глинобитные домики под соломенными крышами и окрашенные в белый цвет. Словно картина сошедшая с холста Тараса Шевченко, передо мной предстала патриархальная малороссия с хатёнками утопающая в садах. Из далека было видно как широко раскинулся город вдоль реки. Тут тебе белые хатки, тут тебе и Днепр. Для полноты впечатления осталось только встретить парубка в шароварах и с чубом на темечке. Застроен город был без какого либо плана, дома стояли в разброс как кому взбрело его поставить, заставляя извиваться наезженные улицы самым причудливым образом. И кругом поля. Везде куда хватает достать взглядом. Оседлые орки. Ни стен ни вала или частокола не было. Да и зачем они нужны здесь далеко на юге, почти у самого южного океана. Для орков самой лучшей защитой является их храбрость и лихость. Вот они самые прочные стены и глубокие рвы. За рекой раскинули шатры — прибывшие стойбища. Собираются муразы на великий совет. Решать будут кого летом грабить пойдут. Молодые подросшие орки, будут доказывать, что они достойны быть мужчинами. Способ доказательства тоже известен — навалятся толпой и отмордуют слабого противника, сонного и неорганизованного, покуражатся и обратно в степь, подальше от основного войска противника. Они мобильные, сел на быка и в поход.

Вангору же надо полки собрать, обозы, дворянские дружины. Вместе свести всех в одно место и месяц потратить в спорах кто командовать будет. Король не вмешивается. Выберут. Тут и война закончится. Рай для таких снабженцев как наш. Наворуют так что по богатству граф рядом не стоял. Ну и награды конечно отличившимся военачальникам. Это знал я, это знали и орки. Поэтому его величество Меехир девятый, прекрасно понимая, во что выльются пустые хлопоты сбора войск, отрядил посольство с богатыми дарами. Пусть лучше на Империю пойдут, она и ближе и грабить ее сподручнее. Там же извечные враги орков не далеко — лесные эльфары. Их тоже нужно приструнить. А то возомнили понимаешь, себя первородными. Это у них вечные споры, кого творец создал первым. Не уступают первородства друг другу в этом истоки их вражды.

Слабость орков в их силе, любят они мечом помахать, удалью похвалиться. А думают за них шаманы, у тех физическая немощь компенсируется умом, хитростью и коварством. Вот они в основном и управляют этой гремучей массой. Шепчут на уши вождям, а те спорят кто достойнее. Только в этот раз верховный хан свою политику ведет, наплевав на шепотки, а это для Великого Леса опасно.

Добирался я до ставки не спеша, добыл быка, принял иллюзию орка и спокойно двигался по степи. Одинокий всадник не внушает тревоги или подозрения. Едет открыто спокойно. Отряды орков пропускали меня не задерживая, для Чахоя я был Сивучьем, для Сивучьей был Чахоя.

— Что в степи слышно? Все спрашивают друг друга при встречи.

— Про Худжгарха говорят.

Качают головой, — ц-ц-ц цекают, — и мы наслышаны.

В одном стойбище что двигались к ставке слушал свидетеля Худжгарха. И все слушали, затаив дыхание. Как у нас бы сказали, рассказчики они от бога. Я тоже заслушался. А потом поймал себя на мысли, они и не знают что рядом с ними сидит живое воплощение духа мщения. А еще мне стало интересно, а раньше Хужгарх появлялся в степи? О чем и спросил, думал как свидетель выкрутится.

— Не было! — Уверено ответил он. — Отец орков терпелив, долго ждал и прощал неразумных детей своих. Но орки окончательно забыли его заветы. С врагами союзы заключают. Вон у племени Муйага вождя и шамана лесные выродки убили, своей черной магией. Приняли образ орков в советники прокрались и убили. И так во многих племенах. Измельчали орки, трусливы стали. Врагам кланяются. Не выносимо это для отца. За костром завздыхали.

— Твоя правда. У наших соседей тоже такой советник был, обманул шамана, воинов что за ним послали убил и скрылся.

— Вот и я говорю, черные дни наступают. Надо собираться под знаменем Худжгарха, — продолжил свидетель. — Кто признает его власть, жив останется, остальных свои же порежут. Брат с братом биться будет, крови прольется орчей так что реки потекут красные. Не только орки, но и я был впечатлен нарисованной картиной смуты.

— А какой флаг у него, как узнать?

— Он сам флаг. Огромный, черный, многоголовый, многорукий и с голосом громовым. Я тут же узнал себя в последнем моем сражении, где меня валорцы поймали.

— И клич у него такой, что в небо уходит и на врагов обрушивается.

— Худжгарх, кричит он, — закончил рассказчик. У костра долго еще не смолкали споры и обсуждения. Кто-то верил кто-то нет. Но все соглашались странные события в степи происходят и нарастают они быстро, как лорх колючки собирает.

Я не спешно приближался к саманному городу где расположилась ставка Великого хана. Рядом с гордом прямо на окраине раскинулся большой многолюдный базар и несколько постоялых дворов, в один из них я направился. Не постоялый двор в моем понимании как я привык, а сарай без потолка с открытыми проемов окон без всяких стекол. Грубо сколоченные столы и такие же лавки. В этом сарае были не только орки, но и люди, попадались дворфы. Купцы, их охрана и наемники, авантюристы всех мастей.

Не останавливаясь на проходе. я прошел прямо к хозяину коренастому дворфу, такому же широкому как и Увидус.

— Поздорову хозяин, — приветствовал я его. Он внимательно осмотрел меня, понять к какому племени я принадлежу было трудно. По дороге сюда я узнал что в ставке тотемы родов не носят открыто, такое правило заведено издавна. Здесь верховная власть и все орки равны перед Великим ханом.