Не надо переворачивать лодку

— Одну минуту, товарищ нарком! Я не хочу разговаривать об этом в отсутствие Аркадия Дмитриевича! — я выглянул из кабинета и знаком пригласил Швецова войти. Повторил слова Кагановича.

— Товарищ Нарком! Я читал эту статью, — я вытащил её из пачки документов на краю стола, — и считаю, что она совершенно не соответствует действительности! Именно звездообразные двигатели будут самыми мощными поршневыми двигателями, хотя бы потому, что у них гораздо больше цилиндров, чем у рядных. Реально достижимы мощности в 5000 лошадиных сил. Выше — нет, там предел по механической прочности шатунов, а настоящее будущее — у тех двигателей, которые мы начали разрабатывать в Перми три недели назад! — Нарком удивленно посмотрел на Швецова. Тот утвердительно мотнул головой. — А рядные V-образные двигатели имеют предел мощности в два-три раза ниже! Это — физика. Вы согласны со мной, Владимир Яковлевич?

— Ну, в общем, с точки зрения термодинамики, вы правы. Но что делать с высотностью? Все высотные самолёты имеют V-образные двигатели!

— Здесь Вы правы, Владимир Яковлевич! Пока, подчёркиваю, только пока это так. Аркадий Дмитриевич! Вы просили меня продумать вариант подъёма высотности наших двигателей?

— Да, Андрей Дмитриевич, но не думаю, что у Вас было на это время...

— Вы правы, досконально я ещё это не проработал, но... Посмотрите вот на эти рисунки! — и я разложил "паука", которого мы с Сергеем нарисовали ещё в Крыму. Чем я больше всего гордился, так это тем, что на вопрос Сергея: "Что необходимо сделать для того, чтобы было чем вращать турбокомпрессор?" я ответил правильно, а затем, практически самостоятельно, его нарисовал.

— Кольцевой коллектор в задней части двигателя! А сопротивление???? — буквально прошептал Аркадий Дмитриевич.

— Вот так вот ввариваем выхлопные коллектора пары цилиндров и получаем, что коллектор ещё и высасывать выхлопные газы будет! Если высота небольшая, то выхлоп идёт мимо турбокомпрессора, а с повышением высоты, вот этот барометр, начнёт открывать заслонку первого контура, с дальнейшим понижением давления, один из компрессоров засасывает воздух из атмосферы, а второй, с противоположного борта, забирает предварительно сжатый воздух первой ступени. Увеличивая рядность двигателя, выхлопной коллектор не меняется, только коллекторы цилиндров. Можно располагать коллекторы попарно, освобождая место под оружие.

— Да, все понятно, Андрей Дмитриевич, надо ещё рассчитать частоты, и тогда удастся ещё, и снизить уровень шумов. Всё, забираю! Огромное спасибо!

— Стойте, Аркадий Дмитриевич! Куда Вы! Что НАМ ответить Владимиру Яковлевичу? — Швецов сел.

— Вы про впрыск? Если с Вами договорится, то я не против!

Тут вмешался Каганович:

— А что это за тайны Мадридского двора вокруг какого-то нового двигателя? Почему Нарком об этом узнаёт последним?

— Я докладывал об этом товарищу Сталину, Михаил Моисеевич , — сказал Швецов. — пока работаем в инициативном порядке. Модель первого контура, Андрей, проработала 18 минут, потом прогорело сопло. Заканчиваем изготовление корпуса второго контура.

— Какую тягу получили?

— Расчётную: 125 кг.

— Ну, что, Владимир Яковлевич, уели тебя "швецовские"? — со смехом спросил Каганович. Владимир Яковлевич помолчал и сказал:

— Поживём — увидим. У моих движков есть целый ряд преимуществ: простота, дешевизна изготовления, меньший лоб, легкость установки навесного оборудования и вооружения.

Я повернулся к нему:

— Владимир Яковлевич, впереди — война: одна пуля в рубашку двигателя и он запарил. А у нас, даже если шатун оборвется, двигатель будет трястись, но работать. Тем не менее, ваших двигателей можно сделать больше. Обе эти системы отлично дополняют друг друга! Вы же знаете, что эта статья, — я ещё раз показал статью про двигатели с воздушным охлаждением, — наносит вред нашей авиации, так как не продумана до конца и основана на устаревших данных. Она не может служить на пользу авиастроению. Не стоит ей размахивать, как шашкой, рубя своих, не побоюсь этого слова, конкурентов. В конце концов, мы же общее дело делаем!

— Вы правы, Андрей Дмитриевич. Но не я начал эту историю. Я сейчас работаю над М-105 мощностью 1200 л/с, и есть определённые проблемы с карбюратором. Ваша схема оптимально мне подходит.

— Да, непосредственный впрыск подходит для любого поршневого двигателя. Поэтому мы с Аркадием Дмитриевичем не возражаем против использования системы непосредственного впрыска на ваших двигателях. Так как наш Пермский завод уже освоил выпуск этого оборудования, то разговаривайте вот, напрямую, с Аркадием Дмитриевичем и договаривайтесь о кооперации с его заводом.

— Андрей Дмитриевич! — неожиданно спросил Каганович, — А почему Вы не переходите к нам в ОборонПром, а работаете в какой-то непонятной комиссии?

— Товарищ Нарком! Кроме наличия самолётов в ВВС, должно быть умелое и рациональное их использование! А вот с этим у нас как раз и проблемы. Поэтому товарищ Сталин и создал эту "непонятную", как Вы выразились, комиссию. И, одной из задач, он поставил согласование усилий промышленности и ВВС в деле противовоздушной обороны страны, армии и флота. А то, как мне видится, каждый из участников на себя одеяло тащит и старается раскачать лодку, в которой мы все сидим.

Михаил Моисеевич покрутил усы: "Я Иосифа Виссарионовича давно знаю! Великого ума человек! Вождь!" Мне послышался голос Сергея: "Вопрос о твоем переназначении снят!"

Постепенно мой кабинет начал наполнятся людьми, в основном конструкторами, многие курили, поэтому пришлось открыть форточки. Швецов показал мои наброски Поликарпову, а тот подозвал Павла Сухого, с которым познакомил меня на Красной площади. На их машинах стояли двигатели Швецова. К разговору подключился не очень высокий плотный молодой человек с высокой кудрявой шевелюрой:

— Это для И-180, Николай Николаевич?

— Нет, Артём, в сто восьмидесятый он не влезет! Он по корпусу коротковат!

— И кабина у него открытая, — добавил я.

— А Вы откуда это знаете?

Все дружно рассмеялись

— Артем Иванович! Засиделся ты за чертежами! Андрей Андреев два месяца был у нас, за Чкалова, испытателем! — смеясь, сказал НН.

— Так Вы и есть наш новый испытатель!

— Нет, к сожалению. Меня перевели на другую работу. Андрей! — сказал я, и протянул ему руку.

— Артем Микоян, я сейчас работаю над И-180 с моторами М-82ФН и М-71ФН. А я думал, что Вы из КБ Швецова, а Вы, оказывается наш! У меня очень серьёзные к Вам вопросы. Можно, Николай Николаевич, я поговорю товарищем Андреевым.

— Артём Иванович, я сейчас закончу с Андреем, и потом отдам его Вам на растерзание! То есть, Андрей, ты считаешь, что двойное нагнетание даст большой выигрыш по высотности?

— Для одновинтового истребителя? Не думаю! Но 12000 должен держать. Выше? Я не уверен. Расчёты я не смог сделать, так как до конца не известны многие параметры. Надо ждать, что скажут пермяки, как у них всё это получится. Так что с этими вопросами больше к пермякам! Что скажете, Аркадий Дмитриевич?

— Полгода, минимум. Там достаточно сложная схема истечения. Конечно, Андрей не мог, да я даже и не думал, что он это сделает, рассчитать параметры выхлопного кольца. Одно могу сказать: для двух и более моторных самолётов — эта схема вполне рабочая, так как выхлоп можно подать назад. То есть, поднять потолок бомбардировщиков с моторами воздушного охлаждения проблем нет. Жаль, что Туполев и Бартини далеко... А с одномоторным истребителем ещё намучаемся. Понятно, что выхлоп с обоих бортов, вниз в сторону из широкого коллектора, понятно, как сделать так, чтобы высасывать выхлопные газы из него. А вот по весам, Николай Николаевич, пока ничего сказать не могу. Считай, что килограммов сто прибавится. И минимум 300 мм по длине двигателя — сказал Аркадий Дмитриевич. Николай Николаевич показал пальцем на Павла Сухого и Артёма Микояна:

— Слышали?

— Товарищи! — раздался голос Маргариты — Что ж Вы в праздник производственное совещание устроили! К столу, товарищи!

Пока переходили к столу, Артём Иванович успел напроситься на завтра в гости, сказал, что у него есть задание, пока не официальное, на строительство высотного истребителя. Сергей сказал, что именно Артём Микоян развалит бюро Поликарпова в будущем, а его МиГи 1 и 3 надежд не оправдают. Но, Микоян — талантливый конструктор и проявит себя чуть позже. "Кто он?" "Брат Анастаса Микояна, которому ты будешь, официально, подчинятся за границей. С Артёмом придётся дружить, но он очень самолюбив! Пока им помыкают, как ты видишь, ему это не нравится". "А Каганович?" "Застрелится через два года". "А Сухой?" "Гениальный конструктор, я долго у него работал". Мы с Сергеем продолжали обсуждать гостей, поэтому я пропустил какой-то тост или здравицу в свой адрес, чем вызвал смех гостей.

— Андрей опять задумал что-то, и на нас внимания не обращает! — услышал я чью-то реплику! Пришлось извиняться и сходу придумывать объяснения.

— Так о чём ты задумался, лауреат и кавалер?

— О том, что дома такое огромное количество дел, а приходится уезжать! Так не хочется со всеми вами расставаться!

Последний гость был самым неожиданным! Зазвонил городской телефон, подошла Рита и помахала мне рукой: "Тебя, Берг!" Беру трубку и слушаю поздравления. "Как погода в Питере?" "Не знаю, я в Москве, к сестре приехал!" "Так почему же Вы не у нас?" "Я адреса не знаю, да и неудобно!" Сообщил адрес, и, когда раздался звонок, встретил его у дверей. Аксель Иванович был при полном параде: черная шинель с нашивками и капельками дождя на плечах, белый шарф, черный парадный, отутюженный мундир, видно, что всю дорогу стоял, развёрнутые плечи. Он уже совершенно не напоминал того сгорбленного, почти старика в лаборатории. Прошёл в зал и остановился, не доходя пары шагов до стола. Мне пришлось привлечь внимание к его появлению, он был старшим по возрасту среди нас:

— Друзья мои! Разрешите представить: капитан 1 ранга Берг, Аксель Иванович. Он из другого ведомства, — тут же послышался голос Чкалова: "Точно! Он весь в чёрном! А тут все в синем!" — но, пройдёт совсем немного времени, и мы все будем прислушиваться к рекомендациям, которые даёт его ведомство, как мы, летчики, так и вы, авиаконструкторы. Прошу любить и жаловать!". Усадив Акселя Ивановича, присел рядом и спросил: "Дела? Есть что-то новое?"

— Есть, конечно, иначе бы не побеспокоил! Был у Михаила Васильевича. Он совсем плох! Туберкулёз и какая-то неизвестная болезнь: вылезли все волосы, бледный, тошнота. — тихим голосом проговорил Берг.

— Кто это?

— Шулейкин! Вы же говорили, что его знаете!

— Сам, лично — нет. Читал о его работах и только.

— Лаборатории все на месте, он сохранил всё и даже немного развил. Построил две станции, но дальность очень маленькая.

— Пойдёмте вон туда, если Вы не голодны.

— Я только из-за стола.

Я подозвал Владимира Константиновича и попросил его пойти в кабинет. Вслед за ним пришёл Каганович и по-хозяйски уселся в кресло. Аксель Иванович прочитал отчёт Шулейкина об испытаниях. Они были признаны удачными, но их результаты абсолютно не вдохновляли.

— Моё впечатление, что мала мощность передатчика и не совсем правильно подобрана антенна.

— Аксель Иванович, а на каких лампах работает передатчик, его мощность и как передаётся энергия на антенну? — дальше разговор с Бергом взял на себя Сергей.

— На тиратроне Г-165, мощность 40 киловатт, передача сигнала по коаксиальному кабелю с экраном.

— Если запереть тиратрон магнитным полем? Закачать его энергией и разрядить, используя явление резонанса? Мощность на выходе должна повыситься в тысячи раз!

— Так, молодой человек! Только не пытайтесь мне сказать, что вы не закончили Физический факультет Петербургского Императорского Университета!

— Несомненно, уважаемый Аксель Иванович! Мне было год от роду, когда он перестал быть императорским! Вас не затруднит подойти вон к тому шкафу. Третья полка сверху, там рядком стоят издания BIRE за несколько лет... 21 год, по-моему, четвертый за 21 год. Страницу не помню, автор Альберт Халл. Всё новое, это хорошо забытое старое!

— Однако у вас и память!

— Аксель Иванович! Я читал это совсем недавно! Перед тем, как к Вам поехать! Поэтому помню, куда поставил! — все рассмеялись, Аксель Иванович тоже!

— Насмешили, дорогой Андрей Дмитриевич! Но, Ваша мысль понятна.

— И ещё, Аксель Иванович. Не помню точно где, но я читал, что волны такой длины хорошо отражаются от внутренних поверхностей полых прямоугольных металлических труб с сечениями, кратных длине волны, которые образуют так называемые волноводы. Эти волны хорошо отражаются от металлов и сеток из металлов, но свободно проходят через нетолстые диэлектрики. То есть, можно построить такой волновод, загерметизировать его диэлектриком и облучать параболическую антенну. Это тоже повысит коэффициент передачи энергии, без потерь в кабелях.

— Не знаю почему, но мне приятно находиться под руководством такого эрудированного человека, несмотря на его молодость — сказал Берг, больше обращаясь к более старшему Кагановичу. Сам Каганович молчал и только переводил взгляд с меня на Берга, с Берга на меня.

Я познакомил Владимира Константиновича и Берга, и объяснил их самые ближайшие задачи. Потом мы вернулись к гостям.

Глава 14.

Утро было солнечным. Мы проснулись и лежали в кровати, а солнце ласково улыбалось нам в окошко. "Как тебе вчерашний день?" — спросила Рита.

— Немного суматошный, я думал, что ты упадёшь к вечеру от усталости. Но я переделал кучу дел и познакомился с очень интересными людьми.

— Правда?

— Не совсем. Кое-кто был совсем неприятен.

— Андрей! Иногда требуется контролировать выражение лица. Чаще всего тебе это удаётся, но иногда ты делаешь глупости, и твои мысли можно просто читать по лицу. Чем тебе Каганович не угодил?

— Бесцеремонностью. Решил просто давить своим положением, а физику процесса не понимает. А второй раз просто взял и припёрся в кабинет, где обсуждались процессы, совершенно его не касающиеся!

— Ты не совсем прав! Он — Народный Комиссар Оборонной Промышленности. В принципе всё, что происходит в этой сфере, его касается. А ты, вместо того, чтобы постараться объяснить...

— Просто не требовалась его помощь Климову! Я, честно говоря, не совсем понимаю ситуацию. Тебе что-то понадобилось? Приди и договаривайся. А тут: за меня выступает боксёр сверхтяжёлого веса, посмотрим, как он тебя разделает. А сам-то что из себя представляешь?

— Андрюшка! Ты — неподражаем! Ты хочешь всех заставить бороться честно! А они привыкли, что все приёмы разрешены!

— И что делать?

— Не заставляй меня решать вопросы мироздания! Просто, контролируй выражение своего лица, когда беседуешь с людьми. Они — не все агнцы небесные. Завтракать будем? Кофе или чай?

В чём-то Рита права, может быть я и напрасно взъелся на Кагановича. Он, может быть, здесь и не причём. "Сергей, а ты что думаешь?" "Конечно, кофе. Но мне его никто не приготовит! Надо ещё посмотреть, есть ли что-нибудь, что положить на бутерброды. Вчера у меня не было ни секунды, чтобы сходить в магазин!" Сергей явно уходил от разговора, я умылся, зашёлв зал, посмотрел на разгром: гости — это хорошо, но убираться — хозяевам! После этого пошёл искать Риту. Нашёл её в столовой. Ещё одна чашка с кофе дымилась на столе. Рита была просто очаровательна. Какая-то блаженная улыбка гуляла на её лице.