Закон эволюции - роман завершен

Астронавт хмыкнул. Пайпер, видимо, не робкого десятка, раз использует испытание храбростью. Из книжки он знал, что по правилам этого состязания тот, кто его выбирает, должен пройти первым.

— И что? До самого испытания дело доходило?

Пайпер кивнула:

— Да, дважды.

— И?

— И ничего. Я прошла.

— Мое вам уважение. А соперники?

— В первый раз претендент на мое тело поджал хвост, даже не ступив на мостик, и сдался. Он, гнида мелкая, был уверен, что я блефую. А второй все же пошел, но запаниковал на середине, когда чуть подул ветерок.

— И что дальше?

Пайпер улыбнулась, широко и торжествующе:

— Как — что? Да разбился нахрен.

— Собаке собачья смерть, — подытожил Маркус.

Они замолчали ненадолго, потом девушка сказала:

— А вы, стало быть, против практики Вызовов?

— Я против несправедливости в любой форме. И Вызовов в том числе.

— Это большая редкость, — вздохнула Пайпер, — обычно сильные люди предпочитают получать все выгоды, которые им это дает.

Астронавт насторожился:

— А мне вот сказали, что большинство граждан первой и второй категорий не пользуются Вызовом ни разу за всю жизнь.

На лице Пайпер появилась скептическая гримаса.

— Кто вам сказал подобную чушь?

— Специальный агент, которого дал мне в гиды Первый. Хотите сказать, он солгал?

— Вас обманули, нагло и хитро. Действительно, большинство людей с высокими индексами не прибегает к Вызову. Но не бросать Вызов и не пользоваться им — вещи разные.

Маркус нахмурился.

— Боюсь, что я вас не понял.

— Поясню. Помимо возможности собственно бросить Вызов, вы можете угрожать этим, чтобы добиться ваших целей. Допустим, в классе вместе с вашим сыном учится мальчик, который, по вашему мнению, дурно влияет на него. Если ваши индексы выше, чем у отца того мальчика, вы можете просто заставить его перевести своего сына в другую школу, угрожая, что отнимете у него что-то. Да вообще, с вашими восьмерками вы можете избавиться от соседа, который вам не нравится, совершить покупку в магазине без очереди или просто побить человека, который говорил с вами недостаточно вежливо.

— Чего-о-о?! — опешил Маркус.

— Что вас так удивило? — приподняла брови Пайпер. — Ваши физические и умственные способности, отраженные индексами, дают вам права творить почти все, что вам хочется. Вы не знали этого?

— Это дикость! — возмутился астронавт, — Каспар мне ни слова не сказал о... Постойте. Откуда, черт побери, вы знаете о моих восьмерках?!

Девушка поставила на стол пустую чашку и улыбнулась:

— Да из того же ролика. Полицейский сказал вслух, камера звук не пишет, но тот, кто залил видео в сеть, выложил также и содержание разговоров. Кстати, насчет Яна Каспара, он личность известная, если не сказать — одиозная. Чтобы вы поняли, что значит пользоваться выгодами Вызова, не вызывая прямо... Думаю, прозвище Каспара вам неизвестно?

— Нет.

— Танкист.

— Он летчик.

Пайпер хихикнула:

— Да, летчик бывший. Но за глаза его зовут Танкистом. Значит, слушайте. Был у него сосед, в прошлом известный спортсмен, форвард одной команды по травяному хоккею. Симпатичный такой мужчина. Импозантный. Каспар частенько в отлучке, по стране ездит, и его вторая жена завела шпили-вили с соседом. Спортсмен этот — рыжий. И вот, когда она родила — ребенок оказался рыжим. Ну, Каспар понял, откуда ноги растут, сделал анализ ДНК и убедился, что малыш действительно не его. Он взял тут неподалеку в музее танк и подкатил к соседу в гости. Так прямо и въехал в фасад, по пути раздавив его новенькую машину. Спортсмен спасся, выскочив из рушащегося дома в нижнем белье — и прямиком в руки Танкиста. Так Каспару все сошло вообще без последствий. Он пригрозил, если сосед подаст в суд, поиметь обеих его взрослых дочерей, жену и сестру, а потом и третью дочь, когда та станет совершеннолетней. Разумеется, суда не было. Продал спортсмен свой участок с руинами и убрался подальше. Такая вот история, ее неделю СМИ смаковали по всей стране.

— Мда... — протянул Маркус, — ну и сукин сын... А чем это закончилось для его жены?

— Насколько мне известно — ничем. Но желающих подкатить к любой из жен Каспара уже не найдется. Поймите меня правильно, — уточнила девушка, — я, на самом деле, уважаю его. Ребенка он оставил в семье и растит, как своего. Это по-мужски. Но теперь вы знаете, что можете делать, имея высокие данные?

Астронавт задумчиво подпер подбородок кулаком.

— Мне в этом деле непонятен один момент. Каким образом Каспар, будучи калекой и в возрасте, собрался победить пятерых молодых и не очень женщин? Тем более, что у жены спортсмена еще и муж есть, явно не слабак, да и у сестры его, наверное, тоже?

— Именно благодаря этому. Человека, получившего увечье, нельзя вызвать на состязание, затрагивающее утраченную часть тела, а люди, получившие увечья на службе обществу, вообще обладают иммунитетом к любому физическому состязанию. Поскольку Каспар чрезвычайно умен — среди уполномоченных агентов Первого других нет — его угроза была абсолютно реальной.

— Да уж. Не думал, что он такой сукин сын.

— Строго говоря, Маркус — не возражаете, если я буду хвать вас по имени?

— Да нет, не возражаю.

— Так вот, Каспар обошелся со своим обидчиком еще очень мягко, тот понес всего лишь финансовые убытки, что для звезды спорта в отставке не критично. А мог бы просто избить до полусмерти, и ему за это вообще ничего бы не было, только пришлось бы оплатить лечение.

— Как так?

— Точно так же, как вы побили того типа. Вы вправе преподать урок любому, кто хуже вас, вполне легально. Это ваше право, главное, чтобы причина была серьезной. Тот, кого вы побили, мог бросить вам ответный Вызов по его правилам, и если бы он победил, то избиение трактовалось бы как преступление. Вы понесли бы наказание, кроме того, избитый получил бы право избить вас в отместку, а вы не могли бы при этом защищаться. Вас прикуют к стулу, проще говоря, чтобы вашей жертве проще было избивать. Но если ответный Вызов вы выиграете снова — значит, все законно. Вам придется только оплатить лечение того, кому вы преподали урок.

— Это бред какой-то, честное слово... И много по улице ходит отмороженных мудаков, развлекающихся избиением людей?

— На самом деле, такое случается очень редко. Во-первых, бить кого-то дорого. Даже если вы всего лишь пару синяков ему поставите и счет из больницы будет минимальным, ответный Вызов оплачиваете опять вы. А если, чего доброго, покалечите — всю жизнь будете платить ему пенсию за инвалидность. Потом организационные и судейские сборы. Это тоже недешево. Кроме того, будет проведено следствие, вас под детектором лжи допросят, была ли у вас причина. Если окажется, что вы просто развлекались — асоциальное поведение и тюремный срок. И наконец, ответный Вызов вычитается именно из вашего количества Вызовов в год. Ну а если ненароком напоретесь на кого-то, кто в чем-то лучше вас, и проиграете ответное состязание — тюремный срок и физическая расправа в дополнение ко всему.

— Господи, куда я попал...

— Добро пожаловать в двадцать пятый век, Маркус. А может, давайте больше не будем о плохом?

Астронавт тяжело вздохнул и согласился:

— Давайте. Бог свидетель, что плохого я наслушался на год вперед.

* * *

День, несмотря на невеселое начало, удался. Маркус вместе с Пайпер осмотрел центр города, пару картинных галерей, основательно нагулялся по скверикам. С новой знакомой ему было неожиданно легко и хорошо, окружающий мир не то чтоб заиграл красками, но стал ощутимо менее мрачным. Пайпер оказалась журналисткой, ведущей светскую хронику в каком-то глянцевом журнале, потому на вопрос Маркуса, не задерживает ли он ее, весело махнула рукой:

— Да бросьте. Если я черкану пару строчек о том, как провела день с астронавтом из прошлого, редактор не только ничего не скажет мне за прогул, даже недельный отпуск даст.

— Только лишнего не напишите.

— Это вы про наш разговор в кафе? Не напишу, разумеется. Такие вещи лучше вообще на людях вслух не произносить, потому как... Скажем, люди, не одобряющие основные принципы "нового общества", не особо популярны. Ну, вы понимаете. Если б вы сразу не обозначили ваше мировоззрение, я бы не рискнула говорить на такие темы.

После полудня, слегка притомившись от длительной пешей прогулки, они зашли в маленький уютный ресторанчик, где заказали несколько разнообразных салатов, жаркое из говядины и сырный десерт.

— Между прочим, раз уж так вышло, что вы мой единомышленник, — сказал Маркус во время трапезы, — не поясните ли вы мне одну вещь?

Пайпер отправила в рот небольшую порцию салата из томатов и морепродуктов и не спеша прожевала.

— Какую именно?

— Люди, недовольные этим строем, есть. Как обстоят дела с оппозицией, сопротивлением, протестами, демонстрациями?

— Честно говоря, не знаю, зачем это вам. Если собираетесь попытаться что-то изменить... Ничего не получится. Оппозиции нет, потому что нет партии. Власть принадлежит Первому единолично, на всех ключевых постах его сторонники. Сопротивления нет, потому что сопротивляться некому. Протесты бесполезны, демонстрацию может разогнать всего один полицейский.

— Как так-то?!

— Просто. Подходит и требует разойтись. И все, демонстрация окончена.

— Странное нынче понимание протеста, — заметил Маркус, — смысл демонстрации не в том, чтобы разойтись по первому требованию, а в том, чтобы не расходиться вопреки ему.

Пайпер вздохнула:

— Отказ выполнить распоряжение полицейского — асоциальное действие. Десять лет тюрьмы минимум. Вплоть до пожизненного. Между вашим отказом и прибытием специального наряда, который арестует всех силой и отправит гнить в тюрьму — полчаса. Вы же не пожертвуете десятью-двадцатью годами своей жизни ради того, чтобы полчаса поразмахивать транспарантом?

— Зашибись... Что-то изменить политическим, законным путем — не предпринимается?

— Невозможно. За Первым вся армия и вся верхушка общества. Должна признать, что он личность очень сильная, волевая и харизматичная. Вы и сами это знаете, если встречались с ним, как это говорили по ящику.

— Встречался. Есть такое.

— Виттман — не только идейный лидер эволюционно-социального движения, он еще и результат его. Воплощение своих же идей и идей его предшественников во плоти. У него все предки до четвертого колена — люди с индексами не ниже восьмерки, а личные индексы Первого — три десятки и две девятки, он всесторонне выдающийся человек. Ему семьдесят пять, но вы дадите ему больше пятидесяти? Знаете, если б вы с ним подрались — я бы поставила на него. В условиях тотальной поддержки элиты Доминиона его просто невозможно сместить с поста.

Маркус флегматично размешал в чашке шоколадный напиток, отхлебнул и заметил:

— Сила человечества — в числе и командной работе. Что, если все те бесправные, у кого низкие индексы, попытаются организованно добиться равенства? Их ведь много больше.

Пайпер покачала головой.

— Я так вижу, вы понятия не имеете, как происходит борьба за власть в Доминионе. Сместить действующего правителя можно только путем "испытания лидера". Все участники должны заручиться поддержкой как можно большего числа людей с как можно большими возможностями. С высокими индексами то есть. Затем происходит формирование команд. Причем команду одного участника формирует его противник из списков сторонников. Так что можете быть уверены, что ваша команда будет состоять из наихудших людей вашей "партии". Тут недостаточно привести много сторонников — надо привести только лучших. Команды ограничены числом в сто человек у большей, причем пропорции сохраняются. Если у вас десять тысяч сторонников, а у вашего противника — двадцать тысяч, то в его команде будет сто участников против ваших пятидесяти.

— И что дальше?

— А дальше команды вступают в противоборство. С каждой стороны выходит по одному человеку, которые противостоят друг другу по случайно выбранным правилам. Это может быть как поединок на мечах, так и складывание паззла на время, кто сложит раньше — взорвет своего соперника.

Маркус просто не поверил своим ушам.

— Вы хотите сказать, что правитель выбирается путем гладиаторских игр?!

— Именно, — подтвердила Пайпер. — Состязание заканчивается, когда одна команда погибает в полном составе, включая ее лидера. Теперь вы понимаете, почему оппозиции нет и почему сместить Первого нельзя? Для этого вам нужно заручиться поддержкой лучших представителей человечества, причем они должны быть готовы пойти за вас на смерть. За Первого пойдут такие же идейные, как он сам. Но простые люди, противники этого строя — у них нет идеи. Нет лидера. Любой, кто чего-то стоит, на что-то способен, моментально выделяется из общей толпы, поднимается над нею. И ему уже не надо возглавлять обездоленных, он займет свое место под солнцем при помощи системы. В этом сила существующего строя: любого, кто может быть опасен системе, она превращает в своего сторонника. Я вам больше скажу. Система практически непобедима, потому что... Кто занимает все-все-все ключевые и мало-мальски важные посты?

— Сторонники Первого?

— Верно. Люди, которые в свое время вверили ему свои жизни, люди, готовые умереть за его идею. Точнее — за их общую идею. Ну и наконец... даже если вы наберете пятьдесят тысяч обычных людей, которые будут готовы пойти за вас на смерть, что вряд ли возможно, то Первый в легкую наберет пятьдесят тысяч сторонников с восьмерками, девятками и десятками. После чего вашу команду просто уничтожат, так же легко, как вы уложили того парня в кафе.

В этот момент у Маркуса запиликал ПЦП: звонил Каспар.

— Алло? Приветствую. У меня для вас две новости. Первая — ваш корабль оценили в три с половиной миллиарда, и средства поступят на ваш счет сегодня-завтра. Вторая — господин Виттман приглашает вас завтра на обед.

— Спасибо, что сообщили, — мрачно ответил астронавт, — приглашение принято.

Каспар на экранчике прибора просиял:

— Превосходно! Я заеду за вами завтра в полдень. Всего доброго.

Маркус спрятал ПЦП в карман и заметил:

— Весьма кстати. У меня как раз накопилось немало мыслей, которые я выскажу Первому...

В уголках губ девушки появилась едва заметная улыбка:

— Почему-то мне кажется, что Первому ваши мысли не понравятся.

— Можете не сомневаться в этом.

Остаток дня и вечер он провел с Пайпер, посетив концерт какой-то уличной музыкальной группы, которой ассистировал довольно забавный мим, после — театр, где ставили спектакль о похождениях ловеласа, в котором легко узнавался сильно переработанный, но все тот же старый добрый дон Хуан, затем поужинал в китайском ресторане.

Когда начало смеркаться, он вызвал такси и усадил Пайпер в машину, перебросил сотню кредитов на ПЦП таксиста:

— Отвезете даму куда она скажет.

— Несколько неожиданное расставание, — заметила девушка.

Маркус посмотрел ей в глаза и понял: она ожидала приглашения.

— Прошу меня простить, но я лишь десять дней как потерял родителей, брата и невесту. Давайте обменяется номерами, я позвоню вам завтра или послезавтра. К тому же, мне надо немного побыть одному, а вам — написать обо мне статью, забыли?