Капитан Магу-3

— Теперь понятно, почему они днем напали, — сделал вывод Алекс, — ждали, когда деньги вынесут из замка и погрузят в повозки. В момент окончания погрузки и напали. Пойдемте, допросим пленного, интересно, что он скажет.

Османийский унтер-офицер был очень словоохотлив, надеясь сохранить себе жизнь. Ничего особо нового про само нападение пленный не добавил, а вот о подготовке к нему выяснились интересные моменты. Гарнизон Алзана начали усиливать за неделю, для участия в вылазке собрали больше трех сотен. Солдаты прибывали в город небольшими группами и только после наступления темноты. После чего, их запирали в казарме и в город не выпускали. За три дня до сегодняшнего все было готово, ждали только сигнала из Шемеля.

— Теперь понятно, почему они местных себрийцев грабить кинулись, — высказался Крыдлов, — после недельного безвылазного сидения в казарме любой османийский аскер озвереет, когда его на свободу выпустят.

— Серьезно готовились, — нахмурился Алекс. — Вот только точной даты прибытия обоза они не знали.

— Но сигнал о его прибытии им кто-то подал.

Становилось понятно, что данная акция не спонтанное решение кого-то из младших османийских начальников, а хорошо продуманная и подготовленная операция. За нападением стоял кто-то очень влиятельный. Алекс обратился к толмачу.

— Спроси у него, кто отдал приказ о подготовке нападения на Шемель.

Шансы на то, что обычный строевой унтер-офицер может знать ответ на такой вопрос, были невелики, но они все-таки были, если учесть традиции хранения военной тайны в османийской армии.

— Он, конечно, точно не знает, — начал толмач, — но его друг слышал, как ротный командир говорил...

— Короче, — потребовал Алекс.

— Был слух, что нападение на княжеский обоз было произведено по приказу камского паши.

Ай да паша! Одним выстрелом двух зайцев прихлопнул — и позор за утраченные пушки смыл, и финансовое положение поправил. Браво, браво! С другой стороны, регулярная османийская армия по указанию высокопоставленного султанского чиновника напала на территорию независимого княжества Войчетутского, а это уже повод для объявления войны.

Однако с делами прошлыми пора заканчивать и определяться с будущим.

— Пойдемте, господин штаб-капитан к Ковачевичу.

— А с этим что? — Крыдлов указал на пленного.

Алекс на секунду задумался.

— Возьмем с собой, отдадим майору. Князь Войчетутский должен знать, что покушение на его кошелек — инициатива с самого османийского верха, а вовсе никакая не случайность. Свидетель из него плохонький, ну да уж какой есть.

Майора Ковачевича они застали за делом скорбным, но необходимым. Собрав своих уцелевших солдат, неудачливый охранитель таможенных податей занимался погрузкой тех, кому сегодня не повезло, в повозки. Точнее, солдаты грузили трупы, а он наблюдал со стороны, не вмешиваясь в процесс. Даже на приход руоссийцев отреагировал не сразу.

— В городе есть еще какой-нибудь начальник, кроме вас, господин майор?

Себриец ответил не сразу, на смену возбуждению пришла апатия.

— Начальник таможни убит, о городском голове известий нет, его дом османийцы сожгли, княжеского наместника в Шемеле не было никогда.

— Выходит, сейчас вы здесь главный.

Ковачевич только плечами пожал.

— В таком случае, у меня для него есть две новости, как водится, хорошая и очень хорошая. Пленный показал, что по численности нападавшие превосходили вас в три-четыре раза, а потому, защитить обоз было не в ваших силах.

После этих слов майор несколько оживился.

— А этот пленный...

— Забирайте.

По знаку Алекса османийского унтера вытолкнули на обозрение себрийца. Тот немедленно подозвал своих солдат и пленного увели. Пусть и небольшой, а шанс на не слишком жестокое наказание у майора появился. Заодно, и про роль камского паши пусть расскажет. Слухи, они иной раз посильнее документов с подписью и печатью будут.

— Премного благодарен вам, господин полковник.

Ну вот, как только спасение забрезжило, так сразу "господин полковник". Теперь под этим соусом следовало подсунуть себрийцу второе блюдо, которое ему вряд ли понравится.

— Я принял решение оставить роту армии "Свободной Себрии" в Шемеле. Ответственность по охране и обороне города возлагаю на штаб-капитана Крыдлова.

Штаб-капитан не подвел, изобразив торжественно-напряженное выражение лица, картинно щелкнул каблуками.

— Слушаюсь, господин полковник!

И пока майор Ковачевич хлопал глазами, осознавая услышанное, Алекс продолжил раздавать указания.

— Занимайте таможню, выставляйте посты на дамбе и въездах в город, озаботьтесь ночными патрулями. Обывателей нужно успокоить.

Крыдлов козырнул еще раз.

— Слушаюсь, господин полковник!

Такой беспардонной наглости Ковачевич снести уже не смог. У него на глазах какой-то самозваный полковник, неизвестно какой армии своими солдатами занимал княжеский город, да еще и якобы с его, майора, согласия.

— Я не позволю...

— Господин майор, — Алекс казался воплощением невозмутимости, хотя это спокойствие нелегко ему давалась, — на вашем месте я бы немедленно озаботился написанием рапорта и его скорейшей доставкой князю Войчетутскому. Для вас сейчас самое важное, чью версию событий князь услышит первой.

— А...

— А за город не беспокойтесь, он нам надолго не нужен, вскоре мы из него сами уйдем. Мы вам не враги. Вы патриот Себрии?

— Что за вопрос?! — абсолютно искренне возмутился майор.

— Вот, можно сказать, одно дело делаем. Вы пишите, пишите рапорт и отправляйте князю. А завтра, берите уцелевшее серебро... Османийцы ведь не все захватили?

— Не все, — машинально подтвердил себриец.

— Значит, берите все, что осталось и везите в Войчетут. Я вам плохого не посоветую.

Окончательно задурить голову майору Ковачевичу было несложно — после произошедшего его чувства пришли в полное расстройство, и он был готов ухватиться за любую соломинку.

Избавившись от себрийца, Алекс весь вечер занимался размещением роты в Шемеле. Из города он выехал только на следующее утро, но перед самым отъездом, когда он уже садился в экипаж, его отыскал Ковачевич.

В течение ночи майор имел возможность осмыслить произошедшее накануне и оценить все возможные последствия. Но менять что-либо было уже поздно — армия "Свободной Себрии" прочно обосновалась в Шемеле. И изменить положение теперь можно было только вооруженной силой, которой у него явно не хватало. Тем не менее, будучи человеком прямым и бесхитростным, Ковачевич решил высказать, свое отношение к человеку, столь ловко его обманувшему.

— Никогда о вас не слышал, полковник Барти, но вы — самый хитрый и скользкий тип из всех, с кем мне приходилось встречаться.

— Это вы еще с нашими дипломатами дела не имели, — ухмыльнулся Алекс. — А обо мне вы еще услышите, господин майор. Счастливо оставаться!

— Ничуть в этом не сомневаюсь, господин полковник. Удачного пути!

А подходы к османийскому Алзану Алекс все-таки рассмотрел, выбрал время. И план в его голове, до той поры бывший исключительно умозрительным, начал приобретать реальные очертания. Но говорить кому-либо о существовании такого плана он опасался, даже Гжешко довериться не рискнул, не говоря уже о подполковнике Мартоше.

Глава 4

Каким-то чудом или стараниями майора Ковачевича вести о нападении на Шемель и последующих событиях на несколько часов опередили коляску полковника Барти, въехавшую в ворота Войчетута. Более того, сторонней публике стали известны некоторые подробности произошедшего.

— Полковник Барти!

Хлышеватого вида молодой человек вскочил на подножку экипажа.

— Несколько слов для читателей нашей газеты от непосредственного участника событий!

— Я не даю интервью, — недовольно буркнул Алекс.

Решив, что пришло его время действовать, Драган вознамерился двинуть прикладом по наглой репортерской морде, но газетный писака ловко соскочил на дорогу, избежав встречи со стальным затыльником винтовки.

Встретивший Алекса Гжешко также был в курсе всех событий.

— Ну и натворил же ты дел!

— Я?! Ты ничего не путаешь? На Шемель напали османийцы, а я только помог себрийцам отразить их коварный набег.

— А заодно фактически оккупировал Шемель!

— Это с какой стороны посмотреть, — возразил полковник. — Я лично считаю, что обеспечил городу защиту. А что по этому поводу говорит князь?

— Ему не до того, — ехидно ухмыльнулся себриец, — князь роет копытом землю, как взбесившийся бык и обещает вздеть камского пашу на рога. Разослал гонцов ко всем окрестным князьям, хочет собрать коалицию для войны с османийцами.

Коалиция. Коалиция — это хорошо. В одиночку нападать на османийцев князь Войчетутский не отважится, силенок маловато, а вот в компании... то есть, в коалиции... Сможет ли ее собрать князь? Посмотрим. У князя повод для войны железный — одним махом столько денег потерять! Из остальных кто-то тоже согласится в надежде пограбить Камский пашалык, а то и округлить свое княжество за счет новых земель. Если наберут достаточно сил, то могут и рискнуть начать войну.

Подготовка княжеских вояк давала множество поводов для скептицизма, но хоть какую-то часть османийских войск они на себя оттянут. Самому Алексу новый расклад сил давал повод отложить боевые действия до выступления себрийцев, ибо начинать их в одиночку и с почти полным отсутствием тылов было настоящим безумием.

— Ты меня совсем не слушаешь!

— Что? Прости, задумался. Так о чем ты говорил?

— Я говорил, — начал горячиться Гжешко, — что нужно на ближайшем заседании комитета поставить вопрос о взаимодействии с княжеской коалицией.

— Не спеши, — остудил его пыл полковник, — никакой коалиции еще нет. Вот когда будет, тогда и подумаем о взаимодействии. А с комитетом вашим надо что-то решать немедленно, пора заканчивать с этой пустопорожней говорильней и начинать заниматься делом.

На такой пассаж себриец обиделся.

— Можно подумать, ты один с османийцами за свободу Себрии бьешься, а мы ракию пьем и не за твое здоровье!

— Ладно, извини, — пошел на попятную Алекс, — одно дело делаем. Кстати, от нашего благодетеля известия есть?

— Такие решения быстро не принимаются, надо ждать.

— Хорошо, подождем. И найди мне хорошего артиллериста, где хочешь, найди!

— Будет тебе артиллерист, — пробурчал Гжешко.

После разговора с представителем комитета Алекс отправился к Мартошу.

— Есть новости?

— Так точно, господин полковник.

За время отсутствия начальства старый штабник времени даром не тратил. В течение четверти часа он весьма толково изложил свои предложения по реорганизации вооруженных сил "Свободной Себрии". Двадцать восемь пехотных рот сводились в семь батальонов четырехротного состава, двадцать девятая рота переименовывалась в саперную. Семь батальонов — слишком много для маленького отставного капитана. И в каждом батальоне должен быть свой командир и свой штаб. Где для них кадры взять? А еще есть два кавалерийских эскадрона, муниционная колонна, формируются артиллерийская полубатарея и санитарный обоз...

— Утверждаю, господин подполковник, готовьте приказ!

Как выяснилось, приказ уже был готов. Командующему тут же вручили дюжину листов исписанных четким, красивым почерком делопроизводителя Крайчека. Алекс с немалым трудом осилил содержимое бумаги на полузнакомом языке. Большинство содержавшихся в приказе имен ни о чем ему не говорило, оставалось положиться на опыт подполковника Мартоша. Он офицер весьма искушенный в штабных делах, хоть и имперский шпион. Отыскав на последнем листе нужное место, полковник росчерком пера поставил свой автограф, а заодно посадил небольшую кляксу.

— Не извольте беспокоиться, господин полковник, сей час все будет исправлено.

Делопроизводитель тут же присыпал кляксу мелким песком, аккуратно стряхнул песок с листа, а затем подчистил растекшиеся по бумаге чернила бритвенной остроты ножиком. Если специально не приглядываться, то ничего и не заметно. Благодарно кивнув Крайчеку, Алекс повернулся к Мартошу.

— Доведите приказ до господ офицеров.

— Будет исполнено, господин полковник.

Придется делопроизводителю до самой ночи пером скрипеть, делая из приказа нужные выписки. Завтра их развезут по ротам и военная организация "Свободной Себрии" придет в движение со скрипом несмазанных колес и командной руганью преобразуясь в нечто новое. А пока есть время подумать о плане предстоящей операции, ведь семь батальонов — это так мало для решения поставленной задачи. А еще эта чертова дырка в спине, напоминающая о себе при каждом неловком движении.

— Дайте мне карту, господин подполковник.

Надо будет изучить театр предстоящих боевых действий хотя бы на бумаге. И пора бы уже задуматься о собственном штабе, не всю же штабную работу Мартошу с Крайчеком на себе тянуть.

На выходе Алекс из здания был внезапно атакован двумя весьма решительно настроенными господами. Первый — франтовато одетый молодой человек, манерами и наглостью напоминавший недоброй памяти Жоржа Манского, был вооружен карандашом и блокнотом. У второго, худого, длинноволосого и бледного юноши вместо блокнота имелся большой альбом, какими обычно пользуются в путешествиях художники.

Едва только полковник шагнул за порог, как с левого фланга к нему, размахивая карандашом, подскочил первый.

— Дайте интервью о разгроме османийцев в Шемеле!

В это время второй забежал вперед и начал что-то черкать в своем в своем альбоме, бросая на Алекса короткие взгляды.

— Я не даю интервью! Оставьте меня в покое и дайте пройти!

Офицер попытался обойти возникшее на пути препятствие и одновременно прикрыл лицо ладонью левой руки. Попытка оказалась неудачной, наглый франт продолжил приставать к нему.

— Но наши читатели жаждут подробностей!

Накопившиеся за последнее время усталость и раздражение вырвались наружу, легко прорвав оболочку воспитанного домашнего мальчика.

— Пшел вон скотина! Драган, убери с дороги эту сволочь!

Введенный в действие резерв в виде здоровенного, вооруженного винтовкой себрийца коренным образом изменил соотношение сил. Франтоватый буквально в последний момент сумел увернуться от летевшего ему в грудь приклада и отскочил в сторону, дав офицеру возможность пройти дальше. Длинноволосый художник освободил проход, но черкать в альбоме не прекратил.

В том момент, когда Алекс забирался в коляску, а Драган на козлы, газетный писака предпринял последнюю попытку.

— Зря отказываетесь, полковник, мы можем дать вам международную известность!

Экипаж наконец-то тронулся, оставив наглых борзописцев позади. "Чего мне в жизни не хватает, так это международной известности", недовольно поморщился офицер. Только сейчас до него дошло, что оба газетчика приставали к нему на чистейшем руоссийском. И очень ему не захотелось, чтобы общественность империи узнала, кто на самом деле скрывается под личиной полковника Барти.

Следующая неделя прошла в непрерывных разъездах. Дни слились в непрерывную череду представлений, смотров разъездов. Алекс знакомился с войсками, а солдаты со своим командующим. Постоянные переезды с места на место сильно вымотали полковника, зато удалось уяснить состояние сил "Свободной Себрии" на основании увиденного собственными глазами, а не чьих-то докладов. Подготовка солдат, вооружение, снабжение варьировалось от одной роты к другой в весьма широких пределах, но все ротные командиры дружно жаловались на поставляемое продовольствие. Вопрос с господином Куйчернеджи надо было решать, и очень срочно.