— Принцип подставы подразумевает, что преступление совершает один человек, а отвечает другой. Чтобы посадить тех двоих на много лет, в теории, нужно самому совершить преступлений на много-много лет заключения. Так вот. Магия в том, что я посадил их обоих, не совершив никакого преступления. Они признали себя виновными в несуществующем преступлении. Вы знаете, что пакет с крахмалом визуально практически не отличается от пакета с кокаином?

— Охренеть, — выдохнул Трекслер. — Вы заставили наркодельца признаться, что кокаин его, хотя на самом деле это был крахмал?!! Но почему это не выяснилось на экспертизе?!

— А это вопрос к экспертам. Моя версия такова. Либо это не выяснилось вообще — ну а зачем, если оба признали свою вину — либо это выяснилось, но кто-то где-то сокрыл сей факт. Как бы то ни было, я просто подбросил обоим крахмал, а затем позвонил одному копу, который имел персональные счеты с наркоторговцами. Не знаю, как он выбил ордер — но дальше все произошло так, как произошло. Даже если бы выяснилось, что это крахмал — поздно, потому что в Денвере арестовали подчиненных колумбийца и сам он уже подписал признание.

— А Лейбер?

— Ну, если бы его отпустили — я бы нашел способ с ним поквитаться все равно. Он искал меня, зная, что колумбиец хочет принести дону Мендесу мою голову. А я не склонен оставлять врагов безнаказанными. Собственно, вот так я обеспечил двум преступникам сроки, не совершив преступления.

— Секунду. Вы подбросили улику...

— Пакет крахмала.

— ... в чужую машину.

— Случайно перепутал машины. Опять же, я положил, а не взял. Нет состава преступления.

— В номер колумбийца тоже случайно проникли?

— Естественно.

— И взломали запертую дверь тоже случайно?

Тирр расплылся в улыбке:

— О каком взломе речь, если на замке нет следов отмычки? Я открыл дверь — она открылась. Вот я и подумал, что попал в свой номер. Еще вопросы?

Агенты снова переглянулись, затем Трекслер спросил:

— А каким образом вы сумели познакомиться с доном Мендесом?

— По скайпу. В том подвале, где меня собирались казнить.

— Так, значит, рассказ колумбийца о массовом убийстве — правда? Вы освободились и убили двенадцать человек?

Тирр снова усмехнулся.

— Он так думает. Когда фокусник предлагает вам выбрать карту, а затем угадывает — нет, он не прочел ваши мысли. Он просто наперед выбрал эту карту за вас, а у вас лишь создалась иллюзия самостоятельного выбора. Ибрагим и его подручные были уверены, что я угодил в их ловушку. Они были уверены, что это они меня привезли на заброшенный склад... Разумеется, все было наоборот. Это я поймал их в западню, и место моей казни на самом деле было подготовленным полем боя. Моим полем. И перебили друг друга они сами.

— Как такое вообще возможно?! — не утерпел Вукович.

— А вот этого я вам не скажу. Профессиональный секрет.

Оба агента начали в очередной раз переглядываться.

— Что ж, если это и можно рассматривать как предумышленное убийство — то доказать вряд ли получится спустя столько лет, да и самооборона налицо... Но как вообще пересеклись ваши пути с картелем?

— Если я скажу, что ко мне совершенно случайно попала партия наркотика, о котором я узнал только после того, как моя жена была похищена, вы мне поверите?

— Так уж и случайно?

— Судите сами. Один преступник убил четверых людей картеля, чтобы не платить за товар, и спрятал наркотики в подвале своего дома. Затем его прикончили подельники. Его родня продала его халупу, а мне как раз было нужно дешевое жилье... И я купил дом с таким вот кладом в подвале. В принципе, я понимаю, в это трудно поверить. Мне не поверил никто из тех четверых русских уголовников, что похитили мою жену, и тех двенадцати людей картеля. А зря, как оказалось.

— Хм... А что случилось с похитителями?

— Ничего хорошего.

— А наркотики?

— Жена спустила в унитаз лично. Благодаря чему я могу теперь говорить с чистой совестью, что не держал наркоту в руках ни разу в жизни... Хотя на тот момент я очень об этом сожалел, честно говоря, так как остро нуждался в деньгах. Но почти сразу же после этого на меня вышли люди дона Мендеса, а что было дальше, вы знаете.

Трекслер покачал головой.

— Да уж, невероятную историю вы тут нам поведали... Знаете, если рассказ о перебивших друг друга наркоторговцах хоть наполовину правда, то вы вполне можете оказаться способны на то, что вытворяет музейный призрак...

Тирр взял с тарелки второй тост и принялся хрустеть. Кажется, сработало: поверили. Отрицание всего и вся вряд ли могло бы увенчаться таким же успехом.

— Так вы, собственно, все никак не можете перейти к сути дела, — заметил он, запивая тост чаем.

Трекслер полез в свой дипломат и достал ноутбук. Включил его и поставил перед Тирром на стол.

— Смотрите сами.

Тирр увидел, как посреди выставочного зала внезапно появился идущий человек в черном плаще и шляпе, с сумкой через плечо. Он буквально шагнул из воздуха.

Похититель подошел к стеклянному контейнеру, при этом закрыв его собой, и, стоя спиной к видеокамере, начал совершать движения, словно чертит пальцем на запотевшем стекле. Открывает дверцу, начинает перекладывать экспонаты в свою сумку, закрывает дверцу, поворачивается и идет в то же место, откуда материализовался. За его спиной — целый и неповрежденный куб, уже пустой. По пути вор внезапно остановился, его лицо, скрытое за темными очками, повернуто к камере. Секунду спустя изображение пропало. Затем на видео появилась картинка с другой камеры, на которой было хорошо видно, как вор спокойно пошел дальше и внезапно просто исчез. Еще через пять секунд в поле зрения камеры показались вбегающие охранники.

Маг почесал макушку.

— Знаете, я даже не представляю себе, что тут сказать. В какой-то мере штука с появлением и исчезновением похожа на мой собственный фокус... Охрана в помещении никого не нашла?

— Именно.

— И само помещение было закрыто?

— Опять верно.

— И в нем ни до, ни после не обнаружилось неучтенного отверстия?

— Так и есть, — кивнул Трекслер.

Тирр развел руками:

— Тогда я просто без понятия. Хотя я и показываю фокусы с исчезновением и телепортацией, и сквозь стены хожу иногда — но на самом деле пройти сквозь твердый материальный объект вроде стены я, как вы понимаете, не могу.

Вукович вздохнул:

— Мы понимаем. И вор тоже не может, видимо. Но у него должен быть способ проникновения. Давайте предположим, что вам надо проникнуть в охраняемый музей и вынести ценный экспонат из полностью закрытого помещения. Как бы вы подошли к решению этой проблемы?

— Скрытые ходы типа канализации и вентиляции отпадают?

— Разумеется. Да вы же сами видели только что, он исчезает из поля зрения камеры за несколько секунд до появления охраны. То есть, если бы он был невидимкой, он мог бы пройти мимо них...

— А что он украл?

— В этом случае — набор столового серебра. Не очень ценного, но уникального.

— Как-то глупо, — хмыкнул Тирр, — он не мог взять что-то подороже?

— В том и дело, что мог, но не взял. Порой он берет вещи, в десятки раз менее ценные, чем экспонат в соседнем ящике. Есть две более-менее четкие закономерности: вор обычно берет вещи, имеющие утилитарное применение — картины, посуду, ковры, бывает, что и мебель выносит. При этом он, видимо, не продает украденное и выбирает только то, что существует в единственном экземпляре...

— Что?! — воскликнул Тирр, пораженный внезапной догадкой.

— Вы знаете, кто бы это мог быть?! — встрепенулись агенты.

Маг мысленно обругал себя за недостаточный контроль. Надо было просто промолчать, но... догадка была слишком уж внезапной. И теперь уже не получится сказать 'нет, ничего'... Чуть подумав, Тирр решил, что скажет правду. Парни из ФБР думают, что он им поможет — но на самом деле они помогут Тирру, если правильно их использовать.

— Догадываюсь. Я знаю одного ушлого и хитрого типа, который знает и умеет больше меня, и еще у него есть страсть к обладанию вещами, которых больше ни у кого нет...

— И кто же это?!!

— Мой учитель.

В этот момент в дверь постучали.

— Кто там? — крикнул Тирр, убрав 'круг тишины'.

— В-ваши мешки, с-сэр...

— Сделайте одолжение, возьмите у носильщика то, что он принес, — попросил Тирр.

Вукович подошел к двери, открыл ее и взял у носильщика два свернутых пакетика.

— Какой-то странный носильщик, — заметил он, вернувшись, — глаза круглые, словно базедовой болезнью страдает...

— Просто удивился, увидев вас живыми, — пояснил Тирр. — Этот парень предупредил меня о вашем визите, а я шутки ради спросил, не видно ли штурмового отряда, и попросил принести два прочных непрозрачных мешка для мусора.

— Однако же... Знаете, мистер Диренни, это очень жестокая и безответственная шутка. Если бы носильщик оказался адекватным гражданином, он мог бы сообщить в полицию, что тут агенты ФБР в опасности, и тогда сюда вломился бы тот самый штурмовой отряд, с резиновыми пулями и слезоточивым газом...

Тирр допил чай и невозмутимо ответил:

— Агент, вы думаете, я просто так попросил вас подойти к двери вместо меня?

По их лицам маг отчетливо читал, что они хотят ему высказать, и внутренне улыбался. Он снова ходит по краю, рискует, водя за нос противника, состязается с ним в остроумии, хитрости и находчивости. Опасная игра, в которую играет каждый дроу сызмальства, и если в этом мире есть хоть какие-то боги — они свидетели, как Тирру этого не хватало. А теперь жизнь снова перестала быть скучной.

— Ладно, давайте вернемся к вашему учителю. Кто он?

Тирр пожал плечами:

— Понятия не имею.

— Простите?!

— Вы хотели узнать его имя? Так вот, я понятия не имею, сколько имен он сменил за двадцать лет с тех пор, как мы виделись в последний раз.

— А как его звали раньше?

— Это неважно. В ваших базах данных его старого имени нет, и полагаю, что он вообще 'несуществующий человек'. Сотня личин и все липовые.

На лице Трекслера появилось раздражение:

— Вы не могли бы просто ответить на вопрос?

Что ж, пора показать зубы.

— Если б мог — ответил бы. Давайте договоримся, господа агенты, что вы не будете задавать мне дважды один и тот же вопрос. Если за первым разом вы не получили удовлетворяющего вас ответа — значит, не получите его ни за вторым разом, ни за двадцатым. И вообще, вы рановато вернулись к моему учителю, вначале давайте поговорим о том, что я получу за свою помощь.

Трекслер засопел, но его выручил второй, видимо, более рассудительный:

— Что вы хотите?

— Джон Родерик Сильвервуд, известный иллюзионист. Все, что у вас на него есть. Его семья, родные, дети, их адреса, где бывают, кем работают, где учатся, чем владеют. Машины, номера телефонов и так далее. Где выступает Сильвервуд, кто его ассистенты и команда. В общем, все.

— Мистер Диренни, это незаконно.

Тирр пожал плечами:

— Зато справедливо. Если вы хотите, чтобы я помог вам поймать вашего врага — придется помочь мне разделаться с моим. Если ваш ответ 'нет' — ну, тогда и у меня нет времени на вас, сами разгребайте свои проблемы. Дверь там, всего доброго.

— Но зачем вам это? Что вы собираетесь делать с этими сведениями?

— Я собираюсь наказать Сильвервуда. Мы, иллюзионисты, порой ведем друг с другом войны. Но не киллеров посылаем, у нас свои специфические правила. Этот кусок дерьма вначале пытался подкупить мою ассистентку, чтобы узнать один мой секретный трюк, но она, конечно же, не знала секрета. Когда я отказался продать ему секрет — он слил по ящику остальные мои фокусы. Как вы думаете, что я делаю в Филадельфии?

— А вы понимаете, что ходите по очень тонкому льду, мистер Диренни? За такое можно оказаться за решеткой.

Тирр презрительно фыркнул:

— Серьезно? За решеткой? Я сам отправил в тюрьму двух человек, не замарав при этом руки. И с Сильвервудом я могу сделать массу ужасного, опять же, не замарав рук преступлением. Вот вы — да, возможно, вам придется где-то что-то нарушить, если вы согласитесь на мои условия. Но я при любом раскладе останусь чистым и ни в чем не виноватым... В какой-то мере вы все же правы, агент... Да, я хожу по тонкому льду. Но не потому, что мне этого хочется, а потому, что так складываются обстоятельства. Когда я впервые приехал в Россию, у меня не было ни документов, ни денег, ни толкового плана, и в том положении последнее, чего я хотел — так это врагов наживать. Но они нашли меня сами, на свою беду. Ну или теперь вот Сильвервуд... У нас с ним разные среды обитания, так сказать, он дает представления в огромных залах, его знают миллионы. Я работаю в Вегасе, и за его пределами мало кому известен. Я ему даже не конкурент. Почему Сильвервуд сделал мне пакость? Из зависти, из обычной зависти. И при этом я не могу подать на него в суд, к сожалению, так что мне остается? Я отвечу ему тем же.

Снова заговорил Трекслер.

— Мистер Диренни, вы ставите нас в очень щекотливое положение... Вы прямо сказали, что намерены нанести вред третьему лицу, да еще и просите нас о содействии? И потом, стоит нам запросить на него какую-то информацию — возникнут вопросы, для чего нам это надо...

Клюнули, видимо. Осталось четко подсечь.

— Я намерен восстановить справедливость. Сильвервуд причинил мне финансовый ущерб. Я причиню ему моральный и психический. Конечно, было бы проще подослать киллера, который убьет его и его семью, но я слишком добрый для этого. А вам получить информацию, к слову, не составит труда. Спросят, зачем — вы ответите, что я дал на него наводку как на потенциального 'призрака'.

— Сильвервуд ворует по музеям? Но это же нонсенс.

— Отнюдь. Вот смотрите. Сильвервуд способен повторить мои фокусы — значит, в потенциале может быть моим учителем. Он богат — значит, может позволить себе брать только то, что хочет, игнорируя дорогие, но неинтересные ему вещи. Чисто к слову, джентльмены, Сильвервуд действительно может оказаться моим учителем.

— У него алиби на кучу преступлений 'призрака'.

— Кто сказал, что он сам бегает по музеям? У него было двадцать лет, чтобы подготовить себе нового помощника вместо меня. Единственная причина, почему я на самом деле уверен, что это не он — мой учитель не рискнул бы сделать мне пакость. И не потому, что у него нет на то веских причин, а потому, что я сильнее его, и он это знает.

— Простите, мистер Диренни, — насторожился Трекслер, — сильнее в чем? В фокусах?

Тирр улыбнулся, широко и искренне.

— Именно, агент. Знаете фокус Джокера с карандашом? Я могу исполнить кое-что получше.

* * *

Утром Тео, как обычно, вышел из дома, надев черные очки и нахлобучив на глаза козырек: денек выдался явно солнечным.

Перейдя на другую сторону улицы, он практически сразу заметил, как взрослый парень в десяти шагах впереди допил пиво, отлепился от заборчика, бросил бутылку в урну и развернулся к нему. Нехороший признак.