Опять заквакала далекая и огромная лягушка. Словно вторя ей, кто-то завыл с противоположной стороны от лагеря. Вой походил на рычание кота, щедро разбавленное очень высокими взвизгами. Главарь даже не повернул голову, так что видимо опасность вопли в ночи не таили.
— Все это удивительно, — Сантели вздохнул, протянул косичку между пальцами. — И загадочно. Ты странная.
Он взглянул на нее в упор. Лена попробовала из чистого упрямства выдержать взгляд, и продержалась секунд десять, даже чуть больше. Потом отвела глаза в сторону.
— Завтра я приведу тебя в Аптеку, — Сантели не спрашивал и не рассуждал, теперь он просто ставил в известность. Причем слово 'Аптека' было произнесено с определенным почтением. — Постарайся удивить ... там. Покажи еще что-нибудь ... лекарское. Станешь подмастерьем. Возможно. И никто не станет спрашивать, кто ты. Откуда пришла. Что делаешь.
— А если я не смогу?
— Ты и в самом деле из очень далеких мест, — Сантели вздохнул с видом взрослого, который услышал милую детскую глупость. — Поверь, все остальное тебя не обрадует.
— Еще я умею драться! — Лена вспомнила скрещенные над камином 'динамы' и уроки фехтования. Девушку окатила волна уверенности в себе и даже легкой досады — как она могла забыть?! Это же мир магии и меча. А мечом она как раз владеть умела. Конечно не совсем мечом, а рапирой, и по совести говоря, не настолько уж хорошо. Однако вполне прилично, получше многих. И главное — она владела техникой, знала теорию, чувствовала дистанцию. Ее знания вырастали из фехтования, развивавшегося столетиями, от варварства к точной науке и спортивной дисциплине. А значит, Лена заведомо стояла на несколько ступеней выше любых средневековых бойцов.
— Драться? — наконец-то Сантели выглядел удивленным. — Ты не похожа на борца. Нос не сломан. Все зубы на месте.
— Я умею владеть длинным узким клинком, — пояснила юная фехтовальщица, стараясь подобрать правильные, самые точные слова. — Я владею искусством боя.
— Ты умеешь биться в строю и спиной к спине? — уточнил бандит. — Под знаменем, в большом и малом отряде?
— Нет, — терпеливо сказал Лена. — Я умею драться мечом.
— Тогда ты не владеешь боем, — отрезал Сантели. — Но ...
Главарь хмыкнул, всем видом демонстрируя оскорбительное недоверие к заявленным талантам Лены.
— Утром посмотрим, чего ты стоишь.
* * *
Подкралось утро. Хотя люди проснулись еще в предрассветных сумерках, никто не спешил покидать зачарованный круг до полного восхода солнца. Все умывались, поливая водой из отдельного бурдюка тряпицу, а затем тщательно протирая ей лицо и шею. У каждого была своя тряпка. Судя по запаху, в кожаный мешок был подмешан какой-то легкий травяной ароматизатор, пахло ненавязчиво и одновременно приятно. Однако запах не ассоциировался с какой бы то ни было флорой, известной Лене. Костер не зажигали. Девушке полили водой в протянутые ладони, но очень немного, и на лице волшебника читалось явное осуждение. Не адресное, а скорее вообще, в целом, касательно расхода драгоценной влаги.
Ничего похожего на привычные молитвы девушка не заметила. То ли здесь такое не было в ходу, то ли отправление обрядов слишком отличалось от привычных ей, и Лена их просто не заметила.
Новость о том, что непрошеная гостья говорит (хоть и плохо) на человеческом языке, общественность восприняла достаточно спокойно, даже философски. Вообще у Елены укрепилось стойкое ощущение, что ее попутчики воспринимают мир несколько по-иному, нежели она сама. Как-то ... спокойно. Более отрешенно применительно к причинам и следствиям. Они беспокоились о том, что происходит именно здесь и именно сейчас. Возможно, так сказывалась опасная жизнь и частая близость смерти, возможно наличие магии в мире. Хотя это могло быть и превратное толкование, все-таки опыт общения с аборигенами у Лены оставался микроскопическим.
А затем Сантели, как и обещал, предоставил гостье возможность показать свое умение.
Осознав суть предложения, Виаль, боец в толстом ватнике и шапке, которая как будто приросла к его голове, заржал, даже не пытаясь сдерживаться. Волшебник Бизо спрятал ухмылку в тени шляпы. Кай нахмурился с выражением крайнего скептицизма. А вот Шена наоборот, широко и вполне искренне улыбнулась, всем своим видом выражая предвкушение. Улыбка у нее была красивая, хоть и злая. Копейщица вышла на пятачок между костром и внутренней границей охранного круга, ловко провернула свое короткое копье, словно шаолиньский монах, но в хитрые стойки не вставала, лишь слегка присев на пружинистых ногах.
Лена оглянулась. Судя по всему, оружия ей никто предлагать не собирался. Но если бы и предложил... только сейчас фехтовальщица подумала о том, что с рапирами в команде явный дефицит. А значит демонстрировать таланты ей нечем. Впрочем, сегодня она чувствовала себя несколько более уверенно.
Лена повернулась к Сантели и молча отмерила руками в воздухе расстояние примерно в метр. Совсем как накануне, когда делали шину для раненого Кодуре. Главарь внимательно посмотрел на все это дело. Пожал плечами и сам кинул ей палку, на которую вешали котелок при готовке. Палка, судя по виду, была многоцелевой, заведомо длиннее, чем необходимо для ее основного предназначения.
Лена ловко поймала, примерила к руке, несколько раз пробно махнула. Тяжеловато, центр тяжести не там, где следует, однако сойдет. Встала в классическую стойку. Правая нога впереди, колени пружинят, левая нога чуть разгружена, острие на уровне левого глаза. Свободная рука сзади, легко поднята вверх и свободно полусогнута. Все подчинено правилу 'одной вертикальной плоскости'.
Держать палку было неудобно, пальцы сразу заломило без удобной рукояти, но тело как будто само откликнулось, радостно вспоминая заученные движения. Лена улыбнулась, наслаждаясь чувством обретенной силы, выполнила короткий парад и обозначила легкий поклон в сторону соперницы. Шена, похоже, восприняла это как издевку. Она посмурнела, стиснула зубы так, что губы превратились в тонкую бледную линию. Пальцы сжались на древке копья.
— Нет, — коротко бросил Сантели. Он щелкнул пальцами и сделал короткий жест Каю. Мечник быстро заменил Шену, словно только этого и ждал. Копейщица явно огорчилась, однако спорить не стала. Лишь копье в ее руках подрагивало, будто просило крови.
— По хлопку, — предупредил Сантели.
Кай держал меч в правой руке, на левой же свободно висел короткий плащ. Стойка у бойца была фронтальная и 'встречная' по отношению к Лене, то есть левую ногу Кай не убрал назад, а наоборот выставил чуть вперед.
Меч выглядел солидно, с простой гардой и удлиненной рукоятью, которую можно было держать и двумя руками, и как сейчас, одной. Фехтовальщицу малость нервировало, что клинок был самый настоящий, ничем не прикрытый. С другой стороны, он выглядел как оружие для широкого крепкого размаха. А это означало, что тяжелый железный дрын обречен проиграть выверенному, математически точному и стремительному уколу.
Вся банда затихла и даже лошадь, казалось, скосила большой темный глаз на поединщиков. Лена сглотнула и повторила про себя последовательность заученных на регулярных тренировках действий. Не нужно хитрых комбинаций, только самое простое, быстрое и проверенное. Классический укол с одним финтом и минимальным смещением острия. В грудь, ближе к шее, чтобы попадание было наглядно и ощутимо. Но желательно не попасть в лицо, а то импровизированная 'рапира' может и в кровь разбить.
Мышцы гудели, как натянутые до предела стальные струны, требуя движения, атаки, победы. Кай же наоборот, казался расслабленным и как будто осевшим, словно все его мышцы стремились стечь с костей на землю. Даже плащ на руке висел безвольно и грустно.
Вдох и выдох. Поднимающееся солнце не слепит, ноги стоят крепко на сухой и твердой земле — не поскользнуться. Легчайший аромат умывальной воды все еще щекотал ноздри.
Сантели не хлопал, а щелкнул пальцами. И...
Бывает так, что сознание начинает отставать от зрения. То есть глаз фиксирует нечто, но пока наступает осмысление — все уже стремительно изменилось. За мгновение до того, как началась атака, Кай в свою очередь сделал ... непонятно что. Как будто взмахнула крыльями огромная летучая мышь. В следующую секунду фехтовальщица поняла, что мечник набросил на нее свой плащ. Не махнул, отражая выпад 'по-мушкетерски', а именно бросил каким-то особенным образом, накрывая как гладиатор-ретиарий сеткой. За долю мгновения Лена это осознала и махнула палкой, стараясь отмести плащ в сторону, одновременно делая заученный шаг назад. Но Кай уже срывался с места в мощном броске, корпусом вперед, совсем как американский футболист в прорыве. И когда фехтовальщица поняла, что надо уходить еще дальше, в сторону и назад, противник буквально влетел в нее.
На самом деле удар вышел несильным, мечник определенно не хотел увечить противника, точнее противницу. Получился даже не столько удар, сколько растянутый сильный толчок. Лена перекатилась по земле и оказалась на четвереньках, выронив 'оружие'.
Сантели хмыкнул, прочая банда выразила чувства куда более открыто и несдержанно. Кай молча кивнул всем сразу, словно благодаря за почести, и так же молча повернулся к Лене с немым вопросом. Девушка скрипнула зубами и подняла 'рапиру'. Кай развел руками, демонстрируя, что плаща при нем больше нет.
До хруста стиснув зубы, Лена опять стала в позицию. Насмешки банды жгли, словно крапива по свежим ссадинам. Все были на стороне Кая и не скрывали этого. От обиды девушка испытала острейшее желание унизить противника в ответ. Прогнуть на глазах у его же товарищей. Продемонстрировать свое превосходство наиболее оскорбительным образом. Уголком сознания она понимала, что Кай всего лишь победил в учебной схватке, но ... все это становилось очень личным.
— А теперь без ...
Последнее слово Сантели Лена не поняла, но по тону и корню это означало что-то наподобие 'слабая уловка', поддавки'.
— Готова? — сумрачно вопросил Кай. И опять же судя по тону, он имел в виду отнюдь не техническую готовность, а скорее решимость продолжать.
Лена лишь молча выполнила парад. Не из уважения к оппоненту, а скорее по привычке. Мечник перехватил меч обеими руками, вынес в сторону, немного скрутив корпус, так что длинная перекладина гарды частично закрывала лицо. Лена мимолетно заметила, что меч, похоже, знавал лучшие дни. На основании клинка, гарде и навершии располагались маленькие пустые гнезда и что-то вроде стесанных напильником заклепок. Как будто раньше оружие было украшено накладными деталями и драгоценными камнями. Теперь же осталась лишь строго функциональная основа, без всяких украшений. А еще клинок был однолезвийным, хотя и повторял привычную Лене форму рыцарского меча. Но все это мелькнуло калейдоскопом образов, потому что мышцы фехтовальщицы уже пришли в движение, действуя, как предельно собранный и слаженный механизм.
Наставники могли бы гордиться ученицей, с поправкой на долгое отсутствие тренировок. Укол был превосходен — хорошая техника, помноженная на энергию ярости. На этот раз Кай действительно опоздал с парированием, поймавшись на ложный выпад, а затем 'острие' импровизированной рапиры ударило в пелерину, ниже горла ровно на ширину ладони.
И ... бой продолжился.
Однолезвийный меч опустился плашмя по дуге сверху вниз и в сторону, сбивая палку, а Кай уже переносил вес с ноги на ногу, качнувшись вперед, словно кобра в броске. Сантели ожидал, что мечник выполнит типичный контрприем — перехват вражеского клинка слабой рукой и резкий удар в лицо эфесом. Прием жесткий и резкий, обычно при правильном ударе — а Кай был очень хорошим бойцом — гарда выбивает глаз, но рыжая сама напросилась. Шена ее вообще приколола бы альшписом еще в первом раунде. Однако мечник снова пожалел соперницу. Он просто шагнул вперед и с размаху ударил фехтовальщицу лоб в лоб, даже не по носу. На том схватка и закончилась, под разочарованный гул зрителей. Бизо выглядел совсем печальным — он хотел поставить пару грошей на победу Кая, однако никто не принял ставку в силу заведомой предопределенности исхода.
Лена сидела, привалившись спиной к тележному колесу, и пыталась унять звон в ушах. Лоб гудел, как свая под молотом-копром, слабость разлилась по телу. Но сильнее оказалось космическое, безбрежное непонимание — как это все могло случиться?..
Так уже было, давным-давно, в детстве, когда она на спор с Дедом блестяще выучила стих, потратив на это весь выходной, и была готова продекламировать его, получив специальный приз. Но оказалось, что девочка перепутала страницы в задании и выучила не то стихотворение. Обиднее всего было понимание, упрямо прорывающееся сквозь оскорбленную гордость — противник наверняка не сделал ничего подлого или нечестного. Это она сама поспешила показать свое мастерство, не выяснив — по каким собственно правилам здесь дерутся.
А на заднем плане шевелилась печальная мысль — ее бойцовым навыкам здесь не место. По крайней мере, без серьезного переучивания.
— Что скажешь? — вполголоса спросил Сантели.
Бригадир сам очень неплохо владел оружием, и в принципе мог бы сойтись с Каем почти на равных, топор и щит против меча. Но у мечника за плечами была хорошая, правильная школа боя, и он видел то, что могло пройти мимо взора Сантели, которого учила только жестокая практика.
— Интересно, — протянул как обычно немногословный Кай. — Очень интересно.
Он помолчал, Сантели терпеливо ждал, видя, что собеседник не тянет драматическую паузу, а подыскивает правильные слова.
— Ее учили, и учили неплохо, — высказался, наконец, Кай. — Но учили ... странно. Как будто в ее школе вообще не пользуются доспехом.
— Хм... — призадумался Сантели. — А ведь точно, она ткнула тебя в кольчугу и остановилась, как будто на этом бой заканчивался.
— Да. Я такое видел в ... — Кай замялся. — В общем, это чисто дуэльная практика. Прием отчаяния, в схватке с заведомо более сильным противником. 'Воткни быстрее и больше, чем воткнут тебе', без оглядки на защиту и 'удар возмездия'.
— Что? — не понял бригадир.
— Когда уже почти убитый все равно рубит или колет в последнем усилии, — пояснил Кай.
— И где так учат? — спросил приземленный бригадир.
— Понятия не имею. Одно скажу точно — в монастырях и боевых братствах так не тренируют, — мечник выглядел не менее озадаченным, чем его командир. — Я бы поставил на то, что ее натаскивал какой-то придурочный бретер... Есть такие, выдумывают всякие 'удивительные школы необоримого мастерства' и носятся с ними, собирая деньги с простаков. Пока не нарвутся на хорошего бойца.
Кай снова ненадолго задумался. И закончил:
— Но она двигается только вперед-назад, как по узкой дорожке, а 'круг мастера' или 'плывущий крест'— это первое с чего начинается любое наставничество.
Сантели сплюнул от избытка впечатлений.
— И ты все это заметил по двум коротким сшибкам? — на всякий случай уточнил он.
Кай сморщился в гримасе обиженного профессионала. Молча отвернулся и пошел к телеге. Выглядело это на грани неуважения, но бригадир понимал, что сам спровоцировал лучшего бойца явно выраженным сомнением.
