Глава 16.
В отличие от первого курса, в школу мы ехали со всеми удобствами, на каретах. Я был несколько разочарован, что в магическую школу возят кареты с обычными лошадьми, самостоятельно плывущие лодки производили большее впечатления. Хотя, как мне потом сказала Виктория, лошади были очень даже не обычные, точнее вовсе не лошади. Но для меня разницы заметно не было.
Праздничный пир проходил по той же схеме, что и в прошлом году, разве что песня у шляпы была другая. За распределением первокурсников я не следил, только обратил внимание на очередного представителя семьи Уизли. В тот день Гарри так и не появился за столом Гриффиндора, зато на следующий состоялся концерт имени Уизли. Рональду прислали говорящее письмо, судя по перешёптываниям учеников это называлось "вопиллер", которое начало громко изливать негодование матери Уизли на весь обеденный зал. Чем думала эта женщина, позоря своего сына на всю школу, для меня осталось загадкой.
История Гарри оказалась весьма увлекательной. В последний день июля, в его день рождение, к нему заявилось чудное существо по имени Добби. Существо назвалось домовым эльфом и попросило не ехать Поттера в школу, потому что тому грозила некая опасность, связанная с готовящимся заговором. Более детально домовик говорить отказывался и постоянно порывался всячески причинять себе боль. Что бы заставить Гарри не ехать в школу Добби сначала крал письма шедшие мальчику, а потом испортил праздник Дурслям. Именно эти события привели к появлению решеток на окнах Поттера. Дальше оказалось ещё интереснее, через трое суток Гарри вытащили из заточения и привезли к себе домой близнецы и Рон на той самой летающей машине. До конца лета мальчик оставался у них. А при поездке в школу их не пропустил барьер на платформу девять и три четверти, в результате чего в школу они полетели на всё той же машине, по пути изрядно нарушив статут о секретности. В конце этой эпопеи они врезались в гремучую иву, а по пути в обеденный зал наткнулись на Снейпа. В общем, на мой взгляд, на пару отчислений они точно заработали, но отчислять Мальчика-Который-Выжил, разуметься, никто не собирался. Во всей этой истории больше всего меня заинтересовала машина, я и не представлял, что возможны такие артефакты на основе техники.
После бурного начала учебного года началась обычная школьная рутина. Я всё так же средне паршиво учился и проводил свободное время в библиотеке, то болтая с ребятами, то пытаясь разобраться в учебниках по рунам. Изменился только преподаватель по ЗОТИ, им стал Гилдерой Локхарт, довольно известный писатель в мире магии. И если в прошлом году Квиррелл давал нам по сути одну теорию, то в это нам рассказывали откровенные байки, которым многие ещё и умудрялись верить. Особенно это касалось женской части учеников. Так что на уроках ЗОТИ я просто читал, игнорируя нового "профессора", для этого предмета у меня был личный преподаватель, которая уже заканчивала изучать заклинания четвёртого курса.
В этом году я решил внимательно обследовать Хогвартс, хоть я и видел очень недалеко, зато с такими подробностями, что имел все шансы натолкнуться на что-нибудь интересное в этом древнем замке. Я бродил по коридорам и внимательно осматривал стены, портреты и ниши с доспехами. За месяц я нашел несколько секретных ходов, но большинство из них открыть я не мог, видимо, нужен был пароль или ключ. А оставшиеся либо были завалены, либо являлись более коротким путём между разными коридорами замка. Но в начале октября я наткнулся на кое-что действительно интересное.
В те дни я осматривал область, прилегающую к башне Равенкло, и однажды ко мне подлетела Серая Дама, призрак факультета. Молча поманив меня, она направилась в сторону гостиной и попала внутрь прямо сквозь дверь. Знаменитый вход в гостиную воронов неожиданно пропустил меня без обязательного вопроса, хотя, как я слышал, ответить на него, обязаны были даже ученики факультета, я же был слизеринцем. В гостиной оказалось пара учеников-воронов, не обративших на меня никакого внимания, будучи полностью поглощёнными книгами. Серая Дама ожидала меня около статуи стоящей в нише недалеко от входа и, как только я подошел к ней, молча отправилась на выход.
Статуя, выполненная из белого мрамора, изображала слегка улыбающуюся женщину с диадемой на голове, на ободке которой было написано "Ума палата дороже злата". Видимо, это статуя Ровены Равенкло с её знаменитой диадемой, артефактом, который считается утерянным. Статуя была крайне необычной, она будто была покрыта слоем магии, только это позволяло мне четко разобрать детали. На пальцах женщины я обнаружил искусно изображенное кольцо, такое я видел в хранилище рода, в Гринготтсе — кольцо рода слова. По наитию, я прикоснулся к эмблеме рода и статуя начала беззвучно спускаться вниз, вместе с платформой, на которую была установлена. Вся статуя оказалась одним большим артефактом, исполняющим роль лифта.
Я оказался в просторном помещении, внутри которого располагался небольшой камин, рабочий стол и несколько книжных полок. В помещении была только одна дверь, за которой оказалось спальня, к которой в свою очередь примыкал ванная комната. По всей видимости, это личные покои леди Ровены. Осматривать книги я не решился, кто знает, как отреагируют древние фолианты на заклинание преобразующее текст в шрифт Брайля.
"Как же любила Ровена Равенкло своих учеников, что вход в личные покои оставила внутри гостиной факультета?" — подумал я.
Своей находкой я решил поделиться с профессором Флитвиком, как деканом факультета. Тот отказывался верить в находку, пока сам не оказался внутри. Что характерно, те два ученика так и не заметили ничего происходящего.
— Это просто невероятно, мистер Эванс. Покои самой Ровены Равенкло, они считались такой же легендой, как и тайная комната Салазара Слизерина. А уж эти книги просто бесценны, многие и вовсе не имеют других экземпляров. А уж дневник основателя, даже представить сложно какие тайны там могут храниться. Но как вам удалось попасть сюда? Помню, в молодости я обшарил каждый угол, увлёкшись легендами замка.
Я задумался. С одной стороны Флитвик был мои любимым преподавателем и очень сильно помог мне на первом курсе, я бы сильно ему обязан. С другой стороны, делиться сведениями о себе опасно, если они попадут в руки директору, то мне лучше не высовываться из особняка Хэллсингов. Наконец, я решился.
— Профессор, я не могу рассказать вам, если вы не принесёте мне клятву о неразглашении услышанного.
Теперь настал черёд Флитвика задуматься, но тот решился гораздо быстрее меня.
— Клятва жизнью и магией устроит? — Я кивнул. — В таком случае я согласен.
После произношения клятвы я кратко ввёл Флитвика в курс дела. Профессор был поражен до глубины души и не сразу собрался с мыслями.
— Подумать только. Я видел в книгах упоминания воинов вашего ордена, но никогда не думал об их связи с магловским рыцарями. А уж тот факт, что один из основателей Хогвартса был из их числа воистину удивителен. Что вы собираетесь сделать со своим открытием, мистер Эванс? Решать вам, ведь вы, в некотором роде, наследник основателя. Ваше желание скрыть подобные связи будет вполне понятно.
— Профессор, пусть это место станет чем-то вроде музея Ровены Равенкло, только вот дневник я заберу с собой, там могут быть сведения, которые лучше не предавать огласке. Если хотите, я потом выпишу оттуда всё, что не касается ордена для вас. И пожалуйста, не упоминайте моё имя, скажите, что вы сами нашли это место. В дневнике наверняка есть информация, как сделать вход общедоступным.
— Мистер Эванс, вы делаете очень ценный подарок для моего факультета и лично для меня. Прочитать книги самой Равенкло, о чем ещё может мечтать старик, вроде меня.
— Профессор, в прошлом году вы сделали для меня гораздо больше.
— Помилуйте, мистер Эванс, я всего лишь адаптировал одно заклинание, вы бы и сам смогли это сделать, только позже. Если я чем-то смогу вам помочь, двери моего кабинета всегда открыты для вас.
Вообще-то у меня была одна мысль. Дело в том, что Виктория в замке по большей части теряла время впустую. На занятиях ей присутствовать запрещалось, да и делать ей там сейчас было нечего. На большинство сложностей в теории я мог быстро найти ответ, а в практике она давно обогнала меня. А Флитвик был мастером своего дела и, как я слышал, один из лучших дуэлянтов западной Европы в молодости.
— Профессор Флитвик, если это возможно, я бы хотел, что бы вы занялись обучением моего опекуна в плане дуэлей. Она очень способный боец, но без настоящего учителя далеко не продвинуться.
— Пусть приходит после занятий, посмотрим, что можно сделать.
Теперь Виктория приползала в наши апартаменты ближе к ночи полностью вымотанная. Я же только посмеивался, это моя маленькая месть за летние издевательства. По словам девушки Флитвик был впечатлён её физической формой и реакцией, но при этом спокойно уделывал её, даже не сходя с места.
Глава 17
Как и в прошлом году неожиданности начались на Хэллоуин — оцепеневшую кошку Филча нашли подвешенную на канделябре. На стене рядом была надпись: "Тайная комната открыта! Трепещите, враги наследника!". Никто толком не знал, что произошло, а о тайной комнате были известны только легенды. Они гласили, что один из основателей, Салазар Слизерин, всегда был за то, чтобы в школе учились только чистокровные волшебники, но другие маги с ним не согласились. В конце концов, Салазар покинул замок из-за разногласий, но, по легенде, оставил в Хогвартсе комнату, которую однажды должен открыть его наследник и избавиться от маглорождённых в школе. По той же легенде, внутри находится чудовище, которым сможет управлять только наследник основателя. После найденных покоев Ровены Равенкло угроза казалась вполне реальной. Слизерин торжествовал, давняя вражда начинала набирать обороты.
Главным подозреваемым у младших курсов факультета львов ожидаемо стал Малфой, как живое воплощение аристократии и наглости. Хотя по мне это было глупостью, Драко был из тех, кто прикрывается чужими спинами, но сам вперёд не лезет. На эту тему у меня состоялся разговор с Гарри и компанией.
— Алекс, ты не знаешь, что думают о тайной комнате сами слизеринцы? — начала разговор Грейнджер, она вообще часто лидирует в их компании, что неудивительно при её замашках лучшей ученицы.
— Откуда? Я живу отдельно, и они меня игнорируют. Я же слизеринская грязнокровка, позор факультета, — улыбнулся я, показывая своё отношение к такой позиции.
— Ты не должен так говорить о себе!
— Почему?
— Это оскорбление.
— И? — похоже, моё отношение загнало девочку в тупик.
— Алекс, может, попытаешься разузнать хоть что-нибудь? — вклинился в возникшую паузу Поттер.
— Гарри, я в гостиной с первого дня учебы не был, даже пароля не знаю. Если внезапно внутрь попадёт Хагрид, и то больше шансов что-то узнать будет.
Трио аргументам вняло, но зная их, я уверен, просто так от своей идеи расспросить слизеринцев они не откажутся. Ну да бог с ними, захотят рассказать — расскажут, сам я навязываться не собирался.
В первых числах ноября состоялся первый киддичный матч этого года — Слизерин против Гриффиндора. Я решил поддержать Гарри и впервые явиться на матч, хоть и ничего не мог там увидеть, разве что слушать комментатора и Викторию. Заодно можно было слегка позлить слизеринцев, для чего я не забыл одеть форменный шарф факультета, хотя сидеть собирался на трибуне львов с Роном и Гремионой. В квиддиче я не понимал абсолютно ничего, но, по словам Виктории, игра проходила странно. Один из мячей, бладжер, постоянно гонялся за Поттером и, в итоге, сломал тому руку. Но даже с одной рукой Гарри умудрился поймать снитч и принести своей команде победу. Представляю, что скажут Малфою, который был ловцом со стороны змей, после игры, проиграть сильно травмированному противнику, да ещё и имея инвентарь лучше.
После окончания матча Локхарт окончательно убедил меня в своей полной никчемности, умудрившись, вместо наложения фиксирующей шины на перелом, удалить все кости из руки Гарри. Теперь Поттеру придётся лечить весьма серьёзную травму, вместо простого закрытого перелома.
После долгих усилий рассмотреть на поле хоть что-нибудь, у меня разболелась голова, и я пошел спать, не дожидаясь пока опекун приползёт с тренировки у Флитвика. А рано утром меня разбудил Снейп и повёл в больничное крыло. Соображал я спросонок туго и сначала решил, что что-то случилось с Гарри, но реальность оказалась куда хуже. На койке лежала оцепеневшая Виктория...
— Как это произошло? — голос звучал глухо и казался чужим.
— Её нашел профессор Флитвик, когда пошел патрулировать этаж. Она лежала недалеко от вашей комнаты.
Я погрузился в молчание. Произошедшее шокировало меня, Виктория казалась мне незыблемой опорой, и наблюдать её в таком состоянии было страшно.
— Она была хорошо подготовлена по меркам Хэллсинга. К тому же была магом, и с ней больше месяца занимался профессор Флитвик. Ученику, даже старшекурснику, было не одолеть её, по крайней мере, сделать это быстро и не подняв шума. Есть ли какие-нибудь версии? И когда её смогут вылечить?
— Мы точно не знаем, что это за проклятие, Эванс. Но подобные эффекты снимают с помощью зелья на основе корня мандрагоры. Проблема в том, что мандрагоры должны быть свежими, а значит, изготовить зелье можно будет не раньше весны. По поводу вашего первого вопроса — внятных версий пока нет, но директор уже распорядился начать расследование.
— А почему бы просто не купить мандрагоры?
— Свежие в это время года? — в голосе Снейпа прорезался привычный сарказм, но тот быстро взял себя в руки. — Это далеко не самый распространённый ингредиент, обработанные ещё найти можно, а вот свежие...
Мне оставалось только кивнуть. Что теперь делать я не представлял. Нужно написать леди Интегре, может она что-нибудь посоветует. Хотя, что тут посоветуешь кроме банального "будь осторожнее"?
— И ещё, Эванс, пока мы не найдём виновника, вам придётся переехать в гостиную слизерина, для вашей же безопасности. — Я попытался возразить, но профессор тут же перебил меня. — Ситуация нравиться мне не больше чем вам, мистер Эванс. Даже мне сейчас будет проблемно удержать дисциплину на факультете, а уж при вашем присутствии тем более. Но таков приказ директора. Постарайтесь не провоцировать конфликты, а если что-нибудь случиться можете обращаться ко мне.
— Просто блеск, — прошептал я и отправился собирать вещи. Ближайшие пол года обещали стать новым кругом личного ада.
* * *
Как и ожидалось, леди Интегра ничего дельного посоветовать не смогла. Винить её было не в чем, что выбора только два — быть осторожным или бросить школу, понимал и я. По сути, письмом я просто поставил её в известность.
Теперь каждое утро многие слизеринцы считали необходимым меня оскорбить, но пока на большее они не решались, я терпел. Только сейчас я начал осознавать, как много для меня делала и значила Виктория. Даже общаться мне было не с кем, кроме гриффиндорского трио, но с теми можно было поговорить только о всякой ерунде или учебе, а мне сейчас было не до того. Я постоянно был напряжен, то чувство защищенности которое я испытывал в присутствии опекуна теперь казалось чем-то недостижимым. При условии постоянного давления со стороны своего факультета, я не знал, сколько смогу сохранять хотя бы видимость спокойствия. Видя моё состояние, Гарри старался побольше времени проводить со мной, и я был ему за это благодарен.
