Неправда

Нет, не Дед Мороз.

Нет, не Снегурочка.

НЕ СНЕГОВИК!

Раневский. Раневский стоял возле входа в общагу и явно кого-то дожидался. В какой-то момент я поняла, что мой рецепт нифига не актуальный в данной ситуации. Вот черт!

Я резко развернулась и быстрым шагом... О Боже!!! Он меня заметил!

— Стой!

Быстрее! Быстрее!!!

Я бежала. Я убегала прочь от Стервятника и мне было все равно, что обо мне скажут остальные. Плевать.

— Стой... как там тебя!

Да что ж я как... ЧЕРЕПАХА!!! Еще быстрее! Догоняет!

— НЕЕЕТ, отстань от меня, Стервятник!

— Ктооооооо? — тяжелые шаги бухали прямо за спиной, и не смотря на то, что от бега должно быть жарко, меня пробрал ледяной ужас.

Я не то сказала! Ляпнула не подумав! Мляяяяяяя.

— Ану стоять!

— Аааааа! — заорала я как чокнутая, когда меня неожиданно сбили с ног и повалили в кювет справа от аллейки.

— Попалась, зараза! — Раневский схватил меня за шиворот и поднял с земли. — Ты как меня назвала?!

Я активно заработала локтями и кое-как изловчившись, легонько дала под дых Раневскому. Понятное дело, он меня тут же отпустил и тихо сел на землю. Пару раз кашлянул (ой, я еле задела) и уставился прямо перед собой. Сократ, ей-Богу.

— Идиотка ты, ясно? — прозвучало вполне спокойно, но с видимой угрозой.

— Пока облачно. Это еще почему? — я отошла на два метра, на всякий случай.

С этого расстояния уж точно безопасней наблюдать за подозрительно спокойным Стервятником.

— Ты какого такого лешего начала бежать?

— Бежала, значит надо было, — я ослиха, вы поняли о чем я: ни мозгов, ни тормозов. — Ты за мной зачем погнался?

— Я, вообще-то, собирался поговорить.

Я медленно кивнула, одновременно расширяя глаза:

— ПОГОВОРИТЬ?

— Я что, неясно сказал? — наконец-то голова Раневского повернулась в мою сторону и в голосе появились знакомые презрительные нотки.

— Со мной? — все еще не могла поверить я.

— Нет, конечно. Думаю, зайду-ка я в общагу старую, поговорю с вахтершей, авось клюнет на меня, да?

— Ей, вообще-то, лет пятьдесят, если ты не в курсе, да и тетя Люба замужем, — усмехнулась я.

— Ты нормальная? Это в переносном смысле, — Стерва начал злиться.

— Эй, это шутка, — стало неловко. — Юмор у меня такой.

— Х*евый юмор.

Просто у кого-то он вообще отсутствует, да?

Как вообще можно быть таким? Злым эгоистом. Без чувства юмора.

Уж лучше сдохнуть.

Раневский поднялся с земли и посмотрел на меня немного обижено.

— Так о чем хотел поговорить? — попыталась я наладить ситуацию.

— Знаешь... — он скривился, как будто в чем-то разочаровался. — Уже ни о чем.

Очень странно было видеть тихого уходящего Стервятника. Прямо слишком странно. Что-то зашевелилось в мозгу, как маленькая гусинеца, которая точила яблоко изнутри, и наконец-то пробилась наверх.

О, нет... Только не сейчас.

— Эй, стой! Стой!

Фигура в сумерках замерла и медленно развернулась лицом ко мне. "Ко мне передом, к лесу задом".

— ЧТО?

— Я... Я мучаюсь давно уже, хочу прощения попросить, за то что на лестнице, в кладовой, да и сейчас. Не очень хорошо получилось.

Я опустила взгляд вниз. Это было немного неприятно, но не так унизительно как я думала.

Лицо парня поменяло выражение с злого и обиженного на приятно удивленное. Еще бы, мысленно хмыкнула я.

— Тогда... Аналогично, — он развернулся и зашагал быстрее, хоть я и не собиралась его догонять.

— То есть? — громко спросила я, не поняв что он этим хотел сказать.

— Считай, что все то, что ты сказала мне, я точно так же сказал тебе.

Я оторопела. Это он так тоже прощения попросил?!!

— Так ты зачем приходил?

— Вот за этим и приходил! — фигура скрылась за углом.

Тоже совесть, значит, не давала уснуть?.. Господи, что я говорю?! Какая такая совесть может быть у СТЕРВЯТНИКА?.. Или все-таки может быть?

10

— Может, вернешься?

— Что? Ты издеваешься? Пффф, — я отключилась от разговора и уставилась в окно:

пришла весна.

Это не та весна, которая злит чавкающим снегом и мокрыми сапогами. И не та, которая удивляет первой ярко-зеленой травой и маленькими, размером с ноготок мизинца, листочками. Первые цветочки? Нет-нет.

Для меня весна начинается с солнца. Это плюс двадцать и выше, а еще первая футболка и бадминтон с друзьями вечером. Комары, а как без них? У меня живот с боку покусан в виде галочки, и чешется, но я терплю. А город? Он ведь тоже чувствует эту весну, и просыпается. Как тот медведь, медленный, немного раздраженный, но по прежнему ищущий меда и развлечений.

Телефон зажужжал, на дисплее высветилось "Леха".

— Что. Тебе. Еще. Надо.

— Ну, послушай...Ты просто не так все поняла, — звонкий голос обреченно продолжил: — Я другое имел в виду...

— Другое? Что еще можно иметь в виду под словами: "Ты уходишь из команды"?

— Хмммм, — явно слышно, что на том конце провода шла активная мозговая деятельность. — Я так сказал?

— Слово в слово, — я опять бросила трубку.

Паразит. Как он вообще посмел мне позвонить. Вот кто и предатель, так это он. Вот так вот бросить меня в самый сложный для меня момент! И еще имеет наглость звонить!

"Леха" — опять замигал телефон.

— Ты достал уже!

— Давай встретимся, — серьезно и спокойно проговорил парень.

— С какой радости?!! — я удивилась такой наглости.

— Поговорим спокойно, а то твои сбрасывания уже нервируют.

— Нервируют? — подняла брови я.

— Не то слово.

— Ясно, — спокойно ответила я и отключилась.

Его, видите ли, нервируют сбрасывания! Как говорит мой папа: "Что за беспардонность?" Извините меня, эти Лёхины попытки что-то исправить могли подействовать через неделю, максимум — через две, после всего, что он мне наговорил. А сейчас, зачем уже ворошить прошлое?

Телефон зажжужал.

— Ты ничего не понял?

— Прекрати сбрасывать! Я с тобой нормально поговорить хочу, а ты...

— А я за справедливость и за себя! — запротестовала я.

Пытается взять в руки все карты. А хрен тебе!

— Давай встретимся и нормально все обсудим, — серьезный малый.

— Да нечего нам обсуждать, пойми ты!

— Ничего не знаю, ничего не слышу. Завтра, возле базы с южной стороны встречаемся в пол шестого. Чмок.

Он отключился, оставив меня злой и мечущей молнии.

— Чмооок! — перекривила я его. — Фу!

Не пойду я никуда. Зачем мне это? Я уже поостыла к спорту, тем более у меня есть занятия поважнее этого прыгания по стенам. Да, не спорю, когда-то паркур был для меня чуть ли не смыслом жизни. Но на то были определенные причины.

Во-первых, это было для меня первым видом спорта, которым я серьезно начала заниматься. Не просто фигли-мигли какие-то, а целенаправленно улучшала результат, занималась до седьмого пота, так сказать... Во-вторых, это было протестом моей прошлой жизни — серой и скучной как туалетная бумага. А может быть даже еще скучнее. Хотя, что может быть скучнее туалетной бумаги?.. В-третьих, паркуром я начала заниматься вопреки воли своих родителей, что значило, "мама, папа, я выросла и сама принимаю решения". А это же пора юношеского максимализма!.. То есть, все, к чему я стремилась на тот момент — это полная (ну, почти) независимость от семьи и свобода действий. И паркур дал мне это.

У меня появились друзья, о которых я могла только мечтать, интерес невиданный мне доселе. Это было таким новым, невероятно ярким витком в моей жизни. Но, постепенно блеск тух, и в конце концов, я оказалась там, где я сейчас. И я не хочу назад. Как говорят мудрые: дважды в одну реку не войти.

Так зачем же мне нужна эта встреча с Лёхой? Вот именно, не за чем. Поэтому я набрала сообщение на последний входящий: "Встреча отменяется. Я не приду."

— Если гора не идет к Магомеду, значит Магомед идет к горе!

Меня дернуло от звука голоса и я резко повернулась в сторону двери. Лёха.

— Ты какого приперся?

— Поговорить,— он беспардонно осмотрел комнату и упал на кровать, заложив руки за голову и скрестив ноги.

Я встала из-за стола и посмотрела возмущенным взглядом на эту тушу в моей кровати:

— Малой, а ты не охренел? В ботинках на мою кровать!

— О, сорри... — он сел, стянул обувь и разлегся обратно.

— Так ты не отвяжешься, значит? — я медленно опустилась на стул, устало подперла голову рукой.

Он утвердительно кивнул и повернулся в мою сторону уперев руку в бок.

— Слушай, я погорячился, признаю... Но надо же уметь прощать!

— А не многовато ли наглости в твоей морде?

— В самый раз.

— Я не хочу, — отвернулась к окну и посмотрела на листья.

— Ну что ты уперлась!

— Я не хочу, просто пропало желание.

— Начнешь заниматься — появится, — уверенно произнес Лёха и поудобней улегся на кровати.

— Лёха, ты меня не понял. Я больше не буду заниматься паркуром.

— Но...

— И! И это не потому, что ты меня послал. А потому что я просто не хочу. Вернет меня от него, ясно?

Парень не протестовал, что означало, что он обдумывает мои слова. ОБДУМЫВАЕТ. Вот это дожили...

— Ты кто такая? — он вдруг посмотрел на меня с прищуром.

— То есть?

— А то и есть. Ты так сильно изменилась.

Я закатила глаза:

— Посчитай, сколько времени прошло с момента моего ухода? ДО-ФИ-ГА. Многое случилось.

— Я даже не знаю, что делать теперь...

— Вон дверь, — махнула я рукой.— Вот ботинки. Обувайся и выметайся.

— Люда, ты не права.

— Я дала тебе четкий план действий. Следуй ему и ты придешь к истине, — я подтолкнула ботинки к поднимающемуся Лёхе и отвернулась к окну. — И не доставай меня, пожалуйста, больше. Я не вернусь.

Я услышала шуршание, а потом тяжелая рука легла мне на плечо:

— Подумай еще раз.

Послышались шаги и громкий хлопок дверью. Обижен.

Он обижен. Это что я сделала, что бы он на меня теперь еще и обижался! Малявка такая! Решил переместить свою вину на меня. А хрен ему, не получится.

Дзинь-дзинь. Это смс-ка пришла, видно кому-то я еще нужна.

"Ты все-таки подумай еще раз, хорошенечко. Я тебя торопить не буду."

О, Господи.

Я закатила глаза. Да...

Как же я могла забыть одно невероятное, выдающееся качество Лешиного характера — упертость. Ослиная упертость. Оно и не странно, у такого осла ослиная упертость, должно быть, в крови.

Пальцы быстро забегали по сенсорной клавиатуре.

"А что, по твоему, ты делаешь сейчас?"

Отправить.

Господи, как я устала от всего этого, от всех этих проблем, от такой "веселой" жизни... Вообще, в последний год много чего изменилось, очень много. И произошло со мною тоже довольно много всякой гадости. И, как бы, летняя сессия на носу, очень важное для меня событие. НО.

Появляется этот...Лёша, и еще, ко всему, что-то от меня требует.

Дзинь-дзинь.

"Просто пытаюсь помочь сделать правильный выбор=)"

"Ты просто не хочешь мне слушать. Я свой выбор уже сделала."

Отправить.

Я тяжело вздохнула. Нет, что-то в этом мире точно происходит не так, как надо.

Дзинь-дзинь.

"Я сейчас вернусь=)"

Чего?!! Какое "вернусь"? Он что, мозги свои по ветру пустил?

Я вовремя вспомнила, что дверь в мою комнату запирается изнутри. Не теряя времени, я порылась во внутренностях стола и, отыскав ключи, направилась к двери. Слава Богу, я опустила голову вниз, когда вставляла ключ в замочную скважину. Потому что, спустя мгновение, дверь, резко распахнувшись от удара снаружи, ударяется о мою хрупкую бошку. И я, словно подстреленная птица (ну а как еще), медленно оседаю на пол (буквально гахнулась, сильно размяв пятую точку).

Девичий визг, который я услышала пару секунд спустя, окончательно сбил меня с толку. О, какая ирония, меня сбили и с ног, и с толку!

— О, Боже мой!!! Это я сделал?!! — взволновано орал над моей головой Лехач, носясь из одного угла комнаты в другой. — Я не хотел! Я не хотел! — театральные заломы рук, искусственные слезы.

Знаем мы этот концерт. Сейчас повернет все так, что я останусь виноватой.

Он наконец-то перестал бегать и с размаху брякнулся передо мною на колени:

— Ты нормально?

Я в это время широко открывала и закрывала глаза, пытаясь прийти в себя и прогнать такие привлекательные звездочки. И тут до меня дошло...

Я уткнулась носом в колени и прыснула. Один раз, второй.

— Что? — озадачился парень.

Я замотала головой и захохотала:

— Ты визжишь... Как малолетка...О, Господи, не могу... — хватая воздух как рыба, я боролась с подкатывающим хохотом.

Лёха ударил ладонью по полу.

— Дура.

Он резко поднялся и посмотрел на меня сверху вниз:

— Может хоть мозги на место стали.

Я затихла.

— Мысля умная не пришла к тебе, нет? — он легонько постучал по моей голове.

— Ой, да больно же... — я подняла голову и измученным взглядом посмотрела на парня.

Вдруг, перед глазами все завертелось, Лёха поплыл куда-то в сторону и оказалось, что я уже не сижу, а лежу. Лежу я посреди сахарной ваты, а вокруг летают бабочки, птички поют...

— Люд! Эй, — ладонь замаячила у меня перед глазами. — Сколько пальцев?

Я попыталась сфокусировать взгляд, но они то разъезжались, то собирались в кучку.

— Все.

Лёха хмыкнул.

— Это тебе будет наука, что со мною нельзя связываться, — я почувствовала, что он заулыбался. — Я, конечно, не специально, но, видишь, даже судьба подсказывает тебе... Против меня лучше не переть. Соглашайся, ну?

Меня начало подташнивать.

— Что-то мне не хорошо, Леш...

Действительно стало хуже. Руки и ноги стали ватными, во рту противный привкус и сухо, не получается сглотнуть.

— Тихо-тихо... Не дергайся. У тебя легкое сотрясение.

Я почувствовала, что меня подняли на руки.

— Эй! — попыталась громко сказать я. — Я же тяжелая!

— Что ты там мямлишь?

— Тяжелая я!

— Нормальная, — меня подкинули, что бы удобнее устроить на руках.

Я по инерции ухватилась за Лехино плечо.

— Что ж ты мне... последние мозги... — договорить не хватило сил.

— Все не вывалятся.

Он сделал несколько шагов и положил меня на кровать.

— А у тебя... бицуха... — я немного удивилась.

Он всегда был не очень "мощным", но очень шустрым малым. Шило в заднице, как говорил капитан (мы его так называли) нашей команды по паркуру, кстати, брат этого самого, который шило.

— Ага, — Леха кивнул. — Вода есть?

Я несколько раз вдохнула и выдохнула, пытаясь отогнать тошноту.

— В шкафчике... над столом, — я еще раз глубоко вдохнула. — Ты... подрос. Возмужал.

— Есть немного, — что-то затарахтело. — Блин! А, нет, не разбилось.

До меня еще с пол минуты доносились какие-то звуки, а потом на щеку упала холодная капля.

— На, выпей.

Кровать прогнулась под севшим на нее Лёхой. Я с трудом приподнялась на локтях и сквозь мутные пятна в своих глазах посмотрела на чашку с водой.

— Отравленная?

— Конечно, — он протянул мне ее.

Я немного отпила и вернула чашку обратно.

— Нашла себе прислугу, — недовольно пробурчал Лёша и поставил воду на стол. — Ты совсем хилая стала, прямо как только пришла к нам.