Звездная сказка

— А помнишь, как ты мне закатила истерику после боя с Риком-Молотилкой? — наигранно надувает губы Бак.

Кончено, помнила. После того боя на Баке живого места не осталось — все сплошь синяки да ссадины. О сломанных костях я вообще молчу! Я перепугалась за него настолько, что наорала на всех, кого посчитала виноватыми. Короче, никто не укрылся от моего гнева!

— Ты в курсе, что Молотилка потом мне каждый раз при встречи сочувственно руку жал? — довольно улыбается он, резко меняется в лица. — А помнишь, как некая любительница каблуков свалилась со стремянки, пока украшала стену клуба?

О да! Тогда я почти две недели симулировала невыносимую боль в голеностопе, чтобы Бак подольше ухаживал за мной и постоянно носил на ручках.

— А еще...

Я смотрю в любимое лицо и не могу сдержать грустной улыбки. Как же мне все-таки повезло встретить такого потрясающего мужчину!

Несмотря на образ бездушного бойца в боях без правил, Бак всегда был умным и невероятно внимательным. Он знал, как сильно может повлиять его смерть на меня, и сделал из прощального видео 'вечер приятных моментов.

И, смотря в улыбающееся лицо Бака, я вдруг поняла, что капитан Тиван действовал по такому же принципу.

Утром он спровоцировал истерику, перезагружая мою нервную систему. Затем, пока я была эмоционально опустошена, отвлек шоппингом, а после воспользовался моей давней неприязнью к военным и, по сути, выступил в роли врага, отобрав дорогие моему сердцу каблучки.

И эта странная экскурсия, и даже то, что он позволил мне поиграть с офицером в маджонг... Капитан Тиван сделал все, чтобы меня не засосало в свои мрачные глубина горе.

Эта неожиданная мысль и последовавшая за ней волна благодарности мне не нравится. Я хмурюсь и кручу в руках полупустую бутылочку с водой.

Нет, ни о какой заботе тут и речи быть не может. Капитан Тиван просто не выносит женских слез и драматических истерик, отсюда и все его действия.

В отличие от Бака...

— А помнишь, как я сломал руку, и ты кормила меня с ложечки супчиком? — улыбается Бак с экрана монитора. — Я такой весь брутальный, Стальной кулак, а ты меня прилюдно с ложечки кормишь! — хохочет он и подмигивает. — Я хоть и кривился, но, клянусь всеми галактиками, мне безумно нравилась твоя забота...

Ну да... Некоторым прежде надо умереть и уж потом признаться в своих слабостях.

— Ты улыбаешься? — он наклоняется вперед и подозрительно вглядывается. — Надеюсь, что да... А теперь вернемся к моему вопросу — почему я решил попрощаться с тобой именно так?

Его интонации меняются, лицо становится более серьезным, тело слегка напрягается, но на губах все та же легкая улыбка.

— Я умер, Окс, — тихо произносит он, и на меня вновь накатывает волна слез. — Я умер, но это не значит, что меня не будет рядом с тобой. Я буду в каждом воспоминании, в каждом радостном, грустном и нелепом моменте, который подарила нам жизнь. Просто помни меня...

Не в силах ничего сказать, я просто киваю и громко всхлипываю.

— И еще, — тем же тоном говорит Бак, замолкает на пару секунд и забавно ерошит волосы. — Поверь, в данный момент для меня это тоже звучит дико, но все же... Ты замечательная женщина, Окс, и ты заслужила счастье, как никто из нас. Окс, ты должна найти для себя другого мужчину, — невероятно тихо заканчивает Бак.

Я сжимаю кулаки и категорично мотаю головой. Нет, ни о каких мужчинах после Бака и речь быть не может.

— Мне показалась, или ты сказала 'нет'? — шутливо хмурит брови мужчина с экрана, и я невольно прикусываю нижнюю губу, чтобы сдержать подступающие слезы. Как же он хорошо меня знает!

— Окс, я делал все от меня зависящее, — мягко говорит Бак, — но ты так и не поняла разницы между 'жить' и 'выживать'. Обещай, что найдешь другого мужчину, который поможет тебе уловить эту размытую грань. И еще... Назови сынишку в мою честь.

Бак широко улыбается и хитро сверкает глазами.

— По-моему, я немного отвлекся, — весело говорит он, вновь беря в руки гитару. — Кхе-кхе...

Его пальцы уверенно пробегают по струнам, демонстрируя, что в первый раз он достаточно умело притворялся музыкальным бездарем.

Как много тех, с кем можно лечь в постель,

Как мало тех, с кем хочется проснуться...

И утром, расставаясь улыбнуться,

И помахать рукой, и улыбнуться,

И целый день, волнуясь, ждать вестей.

Как много тех, с кем можно просто жить,

Пить утром кофе, говорить и спорить...

С кем можно ездить отдыхать на море,

И, как положено — и в радости, и в горе

Быть рядом... Но при этом не любить...

Как мало тех, с кем хочется мечтать!

Смотреть, как облака роятся в небе,

Писать слова любви на первом снеге,

И думать лишь об этом человеке...

И счастья большего не знать и не желать.

Как мало тех, с кем можно помолчать,

Кто понимает с полуслова, с полу взгляда,

Кому не жалко год за годом отдавать,

И за кого ты сможешь, как награду,

Любую боль, любую казнь принять...

Вот так и вьётся эта канитель —

Легко встречаются, без боли расстаются...

Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.

Все потому, что мало тех, с кем хочется проснуться

(Автор стихотворения — Эдуард Асадов)

Стихает последний аккорд 'нашей' с ним песни, Бак поддается чуть вперед и вглядывается так, словно может заглянуть по эту сторону экрана и увидеть меня.

— Я люблю тебя, — с теплой нежной улыбкой произносит он и выключает запись.

Экран монитора гаснет, оставляя меня навсегда без него.

Пару минут я просто молча сижу в кресле, обхватив себя руками за плечи, уставившись отсутствующим взглядом в подлокотник кресла с встроенной в него панелью. В груди странная непонятная пустота. Мне хочется заплакать, но в тоже время я не могу этого сделать.

— Капитан Тиван, — зову я мужчину.

— Да, Рокси?

Он обходит кресло и присаживается рядом со мной на корточки. Спокойный, собранный, готовый действовать и принимать решения. Рядом с ним я словно карапуз, потерявшийся в торговом центре.

— Можно, Фаррух отведет меня в комнату? — безжизненно прошу я офицера.

— У меня есть идея получше, — усмехается мужчина и, поднявшись на ноги, протягивает мне ладонь. — Идем?

— Куда?

Почему-то перспектива идти куда-то с капитаном корабля немного меня пугает.

— В маджонг веселее играть вчетвером, — 'проясняет' он ситуацию, и уже более нетерпеливо: — Идем!

Я с удивлением смотрю на него снизу и недоверчиво протягиваю свою руку.

Довольно улыбнувшись, мужчина помогает мне подняться с кресла.

— Кстати, теперь ты смело можешь хвастать подружкам, что сидела в кресле капитана...

Я оборачиваюсь на удобное кресло, находящееся в середине командного пункта, и мысленно фыркаю.

Пф! Нашел, чем удивить...

Глава 8. Созвездие Геркулес

— Окс! — зовет меня Бак и радостно машет рукой. — Иди скорее сюда!

Взвизгнув от счастья, я стрелой бегу к нему навстречу, но неожиданно спотыкаюсь и застываю на месте.

— Нет! — рассерженно выкрикиваю я и опускаю голову.

Асфальтовая дорожка города сменилась зыбким болотом. Почва под ногами противно чавкает при каждой моей попытке сделать крохотный шаг вперед и неумолимо тянет вниз.

— Бак! — кричу я и дергаюсь изо всех сил.

Попытки вырваться из поглощающего болота безрезультатны, но я все равно пробую. Раз за разом отчаянно выбиваясь из сил, тяну руки в его сторону, но мужчина оставался недвижимым силуэтом где-то бесконечно далеко впереди.

— Бак! — кричу я в ужасе.

Но меня пугает не трясина, смыкающаяся уже почти у самого горла, а то, что любимый мужчина разворачивается и, оглянувшись на прощанье, медленно уходит в даль.

— Окс! — тормошит меня кто-то. — Это просто сон. Проснись!

Я делаю испуганный всхлип, просыпаюсь, резко дергаюсь вперед, словно хочу вскочить и бежать следом за Баком, и попадаю в чужие объятья.

— Все в порядке, — успокаивающе гладит меня по спине капитан Тиван. — Это просто сон...

Громко всхлипнув, я вот уже который раз прижимаюсь носом к белоснежной майке мужчины и тихонько реву.

— Все хорошо, — еще раз повторяет офицер.

Это повторяется уже третью ночь подряд, и каждый из нас уже более-менее представляет, что будет дальше — я немного поплачу, лягу обратно и попрошу капитана Тивана посидеть со мной, пока я не усну. Он будет тихонько ждать, а потом так же неслышно уйдет к себе, чтобы через час вновь проснуться от моего крика и идти успокаивать. И так трижды за ночь...

Тяжело вздохнув, осторожно отстраняюсь от груди мужчины и вытираю ладонью слезы.

— Извини, я опять тебя разбудила...

Капитан корабля грустно улыбается.

— Ничего страшного, — тихо отвечает он.

Сейчас на нем только черные штаны для тренировок и обычная белоснежная майка с короткими рукавами, а вот в первую ночь моих кошмаров он прибежал, успев натянуть на себя полностью всю форму.

Робко улыбнувшись, осторожно выскальзываю из его рук, укладываюсь обратно на подушки и смотрю на фосфоресцирующий слабым зеленоватым цветом потолок.

Глупо было полагать, что 'живой' пластик корабля не заметит меня.

Облизнув пересохшие губы, смотрю в спокойное лицо капитана корабля и вновь делаю попытку договориться.

— Это можно легко прекратить...

— Никакой наркоты, — непреклонным тоном обрывает он.

Тяжело вздохнув, обиженно поворачиваюсь к нему спиной и закрываю глаза.

Прошло уже три дня с того неудачного нападения на меня. Газеты, естественно, подняли такой шум, что весь о смерти Бака разлетелась далеко за пределы нашей системы. Масла подлил в огонь еще и тот факт, что детектив Снай отказался комментировать этот инцидент, пока не закончится следствие.

Ушлые газетчики тут же сложили один плюс один и пустили по просторам сети версию о связи между нападениями Душителя, странной смертью Бака и моим резким исчезновением.

Детектив Снай звонил несколько раз на день. Дело, по его мнению, было чрезвычайно запутанным, поэтому мужчине требовалось как можно больше зацепок. Я помогала по мере своих сил, но почему-то упорно молчала про встречу с Май, предпочитая беречь эту информацию до особого случая.

— Кстати, поздравляю, — полусонно бурчу я.

— С чем?

Я вспоминаю, что впервые не почувствовала едкого запаха Т-300, и слегка улыбаюсь. Значит, кое-кто тоже решил прикупить себе парочку вещей.

— С изменением имиджа...

Довольно громко зевнув, я подтягиваю к себе поближе подушку и проваливаюсь в легкую дрему.

Как ни странно, больше этой ночью кошмары меня не тревожат. Сложно сказать, с чем это связано — может, я слишком устала переживать смерть Бака, а может, 'живой' пластик корабля решил оставить в покое. Тем не менее, проснувшись утром, я чувствую себя усталой и разбитой.

Потянувшись всем телом, скидываю ногами одеяло и иду в ванну. Совершив все необходимые процедуры, мельком оглядываю немногочисленный гардероб, останавливаю свой выбор на легкомысленном желтом платье в мелкий белый цветочек и, слегка поморщив нос, напяливаю на ноги белые кеды.

Оглядев себя в зеркальной поверхности пластика, набираю на панели личный код и устраиваюсь на низеньком пуфике в ожидании 'компании'.

Кто же сегодня порадует меня?

Надо отдать должное капитану Тивану, он приложил все силы к тому, чтобы хоть немного скрасить мои серые будни на военном корабле. Каждый день до обеда со мной возился кто-то из трех его личных помощников, чаще Фаррух. Обедала я вместе с офицерским составом, где каждый считал своим долгом поухаживать за единственной дамой на корабле. Ближе к вечеру шла в уже знакомую комнату отдыха, где проводила время либо за играми, либо за легким непринуждённым общением в компании Фарруха, доктора Ветлана и своего спасителя, старшего лейтенанта Джея Гару.

Изредка к нашей компании присоединялся капитан Тиван, но, откровенно говоря, с ним было не так весело, как с остальными. Он вечно во всем выигрывал, не давая нам ни малейшего шанса на победу, да и разговоры в присутствии капитана становились немного натянутыми и обходительно-вежливыми. И только Гару нисколько не смущался капитана, дружески обращаясь к нему 'Ти'.

На логичный вопрос: 'Почему 'Ти'?', светловолосый мужчина пробормотал что-то не слишком разборчивое про детские прозвища, и сегодня я была полна решимости удовлетворить свое любопытство, поэтому втайне надеялась, что смогу убедить свою 'компанию' в том, чтобы сходить на экскурсию к Гару.

Легкий писк, заменяющий на корабле вежливый стук, вырывает меня из мыслей. Поднявшись на ноги, прикладываю руку к небольшой панели сбоку, дожидаюсь, пока дверь отползет в сторону, и делаю шаг.

— Э-э?

Я удивленно останавливаюсь в проходе, всматриваясь в незнакомое лицо офицера.

Мужчина невысок и довольно плотно сбит, а поседевшие виски и складочки морщин делают его похожим на строгого дядюшку.

— Томас Шанго, — важно и с достоинством представляется он. — Капитан Тиван просил вас срочно подняться к нему на мостик.

Торопливо кивнув, я все-таки отмираю, выхожу из проема комнаты и иду следом за офицером.

Вот так просто, 'Томас Шанго', без звания мог представиться только один член экипажа на корабле — Иридий. Для них не существует званий и продвижения по карьерной лестницы, потому что каждый такой человек сам по себе бесценен для межгалактического флота.

Чтобы убедиться в своих подозрениях, внимательно осматриваю форму офицера, идущего впереди меня. Штаны и куртка такие же, как у всех, но стоит присмотреться и дождаться момента, когда часть рукава куртки при движении откроет немного запястья мужчины, и ты увидишь широкие плотно прилегающие к коже браслеты из бело-серебристого металла.

Обратная аннигиляция! Зачем капитан Тиван послал за мной Иридия?

Стараясь не трусить раньше времени, нагоняю офицера.

— Томас, — максимально ровно говорю я, стараясь поспевать за быстрым шагом мужчины, чтобы идти с ним вровень, — а зачем я понадобилась капитану? Что-то случилось?

Иридий неоднозначно пожимает плечами и хранит суровое молчание, всем своим видом демонстрируя явное нежелание вести беседы.

Под тревожный стук моего сердечка мы поднимаемся наверх и ступаем на металлическую площадку мостика. За время моего пребывания на корабле я бывала здесь только один раз — в день оглашения завещания Бака, и, по какой-то непонятной причине, надеялась, что капитан Тиван встретит меня, как и в тот раз. Но вместо него у дверей в центр управления стоит Фаррух, и это почему-то меня расстраивает.

Но еще больше тревожит меня тот факт, что на старшем лейтенанте парадная форма.

— Доброе утро, Окс, — бодрым голосом приветствует он меня, но отчетливо вижу, как при этом он нервно крутит в руках браслет с четками.

— Что происходит? — в лоб спрашиваю мужчину.

Фаррух наклоняет ближе.

— Большой день для Ти, — произносит он загадочную фразу и прикладывает руку к панели.

Укрепленные панели пластика расходятся в стороны, являя передо мной внутренности командного центра, и я вот уже второй раз за это утро замираю на пороге.