Скачок Дикаря

Все подвиги сортировались по важности для Корпорации. Зелёными нашивками отмечались заслуги третьей степени, менее значимые. Синими − второй. Когда количество зелёных достигало десяти, они заменялись одной синей нашивкой. Если же набиралось десять синих, то выдавали широкую нашивку фиолетового цвета. Моему папе оставалось совершить всего один подвиг второй или два − третьей степени, чтобы получить такую. Фиолетовые нашивки вручались и за особые подвиги второй степени. Красными же оценивались только самые выдающиеся заслуги, которые имели всекорпоративную важность, поэтому они были большой редкостью. Мне за двенадцать лет жизни не посчастливилось увидеть лично ни одного обладателя такой награды.

Моя мама, Тереза Вудсток, работала Ангелом Жизни − так называли военных врачей. С отцом они познакомились в госпитале, куда он попал после ранения в знаменитой битве при Ганге. Последнее время они служили в одной команде на папином фарнолёте.

Светлый образ родителей навсегда запечатлелся в моей памяти. Отец запомнился мне высоким, крепко сложенным сорокалетним мужчиной, с густой, аккуратно подстриженной бородой и короткой причёской. Солнце и ветер докрасна закалили его кожу. Волевое лицо с цепким взглядом сразу выдавало мужественного человека с высокими лидерскими качествами. Мама, мягкая, миловидная блондинка с добрыми глазами, была моложе отца на два года. Весь её вид источал любовь и тепло. Когда мне было трудно, я всегда представлял себе, как она обнимает меня, а я сижу, уткнувшись лицом в её колени. Я очень гордился родителями, а когда мы гуляли по улице, частенько оглядывался по сторонам, пытаясь понять, видят ли люди, что я сын этих героев.

В редкие периоды отдыха между военными заданиями родители жили в том же городе, где воспитывался и я. Это был Нью-Лондон, столица Корпорации, в которой располагалась штаб-квартира. Гигантский мегаполис вырос западнее разрушенного в войнах старого Лондона.

Приложив к дисплею турникета запястье, я выпорхнул из муравейника Школьного Дома Стражей. На крыльях нетерпения я летел к ближайшей точке загрузки Ленточной Магистрали. Дешевизна энергии позволяла ей работать круглосуточно. Существовал, конечно, и более скоростной транспорт, но детей моего возраста без взрослых туда не пускали. Переплетая город причудливым узором, Ленты позволяли быстро добраться практически в любое место. Вдоль всего полотна на небольшом расстоянии друг от друга были организованы точки загрузки.

Вереницы кресел-кабин или капы [1], как их ещё называли, ожидала новых пассажиров. Я запрыгнул в подъехавшее загрузочное кресло и приложил Нейронную Метку к датчику.

Нейронные Метки играли важную роль в жизни барстерцев. Их вживляли всем людям в семилетнем возрасте, когда дети из Инкубаторов переводились в Школьные Дома. Приспособление закачивалось под кожу в области запястья и ладони левой руки и функционировало, получая энергию от тепла тела и движений человека. Соединяясь с нервными окончаниями, Метка интегрировалась в нейронную сеть человека и управлялась мысленными командами. Устройство было настолько удобным и невесомым, что буквально через несколько дней его владелец переставал думать о нём как о чём-то инородном и воспринимал только как необходимую и важную часть организма.

Основная функция Метки заключалась в том, чтобы собирать сведения и отправлять их в ГИЦ, Главный Информационный Центр, находящийся в штаб-квартире Корпорации. Метка сообщала, где находится человек, безостановочно снимала данные о состоянии его здоровья, говорила о необходимости посетить врача или сама присылала? медиков в критических случаях.

Прибор "видел" и "слышал" всё вокруг. За это в народе его иногда называли Всевидящим Оком или просто Оком. Он служил и пропуском, и платежным инструментом. На него начислялись заработанные деньги и списывались потраченные. С его помощью можно было получать любую разрешённую информацию, вызвав Сферу Света.

Око использовалось как средство общения между барстерцами и несло в себе ещё множество функций. Его нельзя было отключить. Если это всё же происходило, то тут же появлялись Стратеры, чтобы выяснить причину. Никто не мог вживить чужое Око, так как оно настраивалось на ДНК владельца.

Выбрав на экране капы координаты дома родителей, я нажал кнопку готовности. Компьютер построил оптимальный маршрут, и скоба безопасности защёлкнулась. Мягко набирая скорость, вспомогательный транспортёр плавно переместил кресло на Ленту. Освободившееся место тут же заняла вновь подъехавшая капа. Я не стал закрывать защитный терморегулирующий кожух и, полной грудью вдыхая воздух свободы, помчался на долгожданную встречу.

Моими попутчиками в основном были дети и пожилые барстерцы, уже вышедшие на отдых. Насколько я знал из рассказов родителей и других взрослых, раньше списанных по возрасту или по болезням сотрудников Корпорация никак не поддерживала. Дети тоже практически не помогали престарелым родителям, да и сейчас это происходило не часто, ведь связь между ними была довольно зыбкая. Буквально двадцать-двадцать пять лет назад средняя продолжительность жизни не превышала пятидесяти пяти лет. Только за несколько лет до моего рождения, когда Фарн подарил обществу дополнительные ресурсы, Корпорация начала заботиться о здоровье своих сотрудников, а раньше стариков и больных просто выбрасывали на обочину жизни. Им приходилось, попрошайничая и воруя, доживать короткую нищенскую жизнь в Глазницах Предков. Так называли руины заброшенных городов, разрушенных многочисленными войнами.

В старые времена, когда даже детям разрешали играть в древних городах, и они ещё не были завалены горами гниющих отходов, вывезенных из соседних мегаполисов, там частенько ошивались разные отщепенцы и бездомные. Холодными ночами бродяги разжигали костры прямо на полу облюбованных комнат, чтобы согреться и отпугнуть диких зверей. Мерцающий в темноте свет окон делал покинутые здания похожими на многоглазое чудовище. С лёгкой руки какого-то впечатлительного человека их и назвали Глазницами Предков. Они в великом множестве покрывали Землю, словно оспа, уродуя лицо планеты. В наше время пересекать границы разрушенных городов строго запрещалось, и только прячущиеся от закона Страдальцы иногда находили там приют.

При Георге Спенсере была принята новая экономическая стратегия, изменившая жизнь стариков к лучшему. Возросшее благосостояние помогло реализовать некоторые социальные пункты программы Зилана. Чем больше заслуг накапливал барстерец, тем более ощутимую поддержку он получал в старости. Уверенность в будущем делала сотрудников преданными и стимулировала работать с большей отдачей. Во времена моего детства вид праздно слоняющихся стариков уже не был редкостью.

Магистраль несла меня над городом, мягко перенося кресло в пересадочных узлах с одной Ленты на другую. Улицы уносились вдаль со страшной скоростью. Встречный ветер приятно трепал волосы. В поле зрения появился жилой район родителей. Я вызвал Сферу Света − на раскрытой ладони левой руки появилась голограмма шара, сверкающая мягким голубым сиянием.

− Си эм ти эйч шестьдесят три пятьдесят восемь ноль семь эс ай, − назвал я учётный номер отца, и в Сфере появились улыбающиеся лица мамы и папы. − Привет! Я уже вижу ваш дом, − радостно сообщил я.

− Привет, Вик! Уже спускаемся.

Район представлял собой участок круглой формы, заполненный несколькими десятками домов-великанов. Каждый из них был не ниже ста пятидесяти этажей и на разных уровнях соединялся галереями-переходами с другими зданиями. Издалека небоскребы сливались в гигантский, вздымающийся в небо цилиндр. Таких районов в городе было много, и, хотя каждый из них отличала собственная оригинальность, они были очень похожи.

Огромный мегаполис имел концентрическую структуру. В самом центре столицы располагалось её сердце − исполинских размеров штаб-квартира Корпорации, опоясанная несколькими рядами массивных стен. Проникнуть за них без особого разрешения даже при большом желании было невозможно. Стены окружало грандиозное, просматривающееся на много миль поле.

Штаб-квартира была самым важным и таинственным объектом Корпорации. Вокруг неё всегда витала масса слухов и легенд. Кто-то называл её новой вавилонской башней, а некоторые мальчишки в Школьном Доме поговаривали, что подземные этажи доходили "аж до самого ядра Земли". Мой детский разум видел в штаб-квартире недосягаемую волшебную крепость, в которой обитают великие воины в форме, сплошь покрытой красными нашивками.

Следующую за полем часть круга занимал Центральный район. В нём находились вспомогательные корпоративные учреждения, торговые центры, культурно-развлекательные, учебно-воспитательные и публичные заведения.

Вокруг Центрального района располагалось семь концентрических колец, застроенных цилиндрами жилых районов. Мои родители жили на третьем жилом кольце. Нумерация шла от центра города к периферии, причём престижность района уменьшалась с увеличением номера.

На некотором отдалении от жилых районов расположилось ещё одно кольцо, образованное огромными круглыми участками, где разместились промышленные зоны, военные объекты и крупные транспортные узлы, из которых можно было добраться до других городов и областей Корпорации.

Лента принесла меня к точке загрузки у дома, где уже стояли в ожидании родители. Они были одеты в парадные мундиры Корпов, подчеркивающие важность нашей встречи.

Петля вспомогательного транспортёра перенесла кресло на землю, и скоба безопасности открылась. Я выпрыгнул наружу и понёсся к родителям. Капа отъехало в сторону и скрылось под землёй.

− Мам! Пап! − завизжал я, не в силах скрыть восторг. − Как же давно я ждал этого!

− Ты только посмотри, как вымахал наш Викки за эти полгода, − улыбнулся отец. Он поднял меня вверх и принялся крутить вокруг себя. − В следующий раз я уже вряд ли смогу тебя так вертеть − растешь как на дрожжах, − сказал он и осторожно опустил меня на землю.

− Куда хочет отправиться наш именинник? − ласково спросила мама, вороша мои непослушные волосы.

− А можно?.. − хитро прищурился я. − А давайте... на папином Свифте полетим в парк Юных Стражей.

− Мы же там в прошлый раз были, − удивлённо сказала мама, − может, лучше в Храм Просвещённых? Там столько диковинок и технических новинок...

Отец мамы, мой дед, которого я, увы, никогда не видел, был Просвещённым, но по профессии бабушки маму распределили в Стражи. Даже став военным, она выбрала карьеру Ангела Жизни, близкую к работе Просвещённых. Я не могу сказать, что ей не нравилось быть Корпом, ведь тогда бы она не встретилась с моим отцом. Но порой мне казалось, она мечтает, чтоб я стал учёным.

− Ну ма-ам, папа же обещал, что когда мне стукнет двенадцать, мы сможем пострелять в настоящем боевом тире.

− Хорошо, хорошо, − нежно улыбаясь, согласилась мама. − Ты сегодня именинник, и тебе никак нельзя отказывать.

− Ура-а! − заорал я, радостно подпрыгивая. − Пойдёмте скорее, − я схватил их за руки и потянул в сторону дома.

Мы подошли к площадке выдачи. Папа приложил Око к дисплею и произнёс команду. Буквально через несколько секунд из открывшегося люка выдвинулась платформа, на которой в лучах солнца сверкал фарнолёт. Папа погладил воронёный корпус летательного аппарата, словно это был живой питомец, и ласково похлопал по нему ладонью. Выдвинулась лестница, и мы поднялись в брюхо Свифта.

− Привет, Стрижик, давненько не веселились, − оглядел я знакомую капсулу. − Па-ап, дашь мне порулить? Са-амую чуточку.

− Ты же знаешь, сын, что он реагирует только на мою ДНК. Загрузить твои данные можно будет только в шестнадцать лет. Давай-ка лучше мы с тобой в парке на симуляторах посоревнуемся.

− Ну, хотя бы очки пилота... − дергал я его за рукав.

− Это сколько угодно, − согласился отец, протягивая мне прибор. − Держи, я надену резервные. Мы расселись по креслам − я рядом с папой, а мама позади нас. − Все готовы? − спросил отец и, обернувшись, подмигнул маме. − Сейчас мы с Викки тебе высший пилотаж покажем.

Обычно бытовые фарнолёты управлялись с помощью автопилота. Нужно было лишь задать конечную точку, и аппарат без каких-либо проблем доставлял пассажиров в пункт назначения, выбрав самый оптимальный маршрут. Папа хотел порадовать меня и сам сел за панель управления.

Свифт бесшумно взмыл в небо. Мир в иллюминаторе уменьшался с непостижимой быстротой. Я включил очки. В правом верхнем углу появилась колонка с меняющимися цифрами. Они показывали скорость, координаты и ещё какие-то данные. Всё вокруг окрасилось в красные и зелёные цвета, деля пространство на опасные и безопасные секторы. Если специально не программировать ограничения, в зелёных секторах можно было проводить любые манёвры. В красных же существовала опасность помешать другому транспорту или столкнуться со строениями. Появляющиеся рядом фарнолёты подсвечивались мигающим контуром, а высокие постройки − жирным. Если фарнолётчику становилось плохо или он не справлялся с управлением, компьютер брал пилотаж на себя и летел к ближайшей парковке.

Долететь до парка можно было буквально за пять минут, но мы решили почудить, сделав несколько кругов над городом. Папа был настоящим асом. Он заставлял Стрижа то резко взмывать вверх, выписывая невероятные фигуры, то падать камнем вниз. Моё сердце то замирало в груди, то выпрыгивало, адреналин захлёстывал, а немыслимое удовольствие заставляло радостно повизгивать.

Закончив аттракцион, папа подлетел к посадочному дереву. Так называли парковочный комплекс для фарнолётов. Это был высокий столб с лифтом, по всей высоте которого на ветках-переходах располагались круглые посадочные площадки. Припарковав Стрижа, мы направились к заветному тиру.

Погода будто бы вместе со мной радовалась этому прекрасному дню. Ярко сияло солнце, а в голубом небе плавно парили летучие Окна Правды. Они были везде, с их экранов людям показывали рекламу, лозунги, восхваляющие Барстер, но чаще всего из Окон на обывателей смотрело лицо Главы Корпорации, с добрым, всепонимающим взглядом.

В парке было много детей. Они гуляли кто по одному, кто в группах, а кто со взрослыми. Держа папу и маму за руки, я шёл посередине, высоко подняв голову. Гордость за боевых родителей распирала меня.

Мы зашли в огромный стрелковый павильон, внутреннее пространство которого сверкало синими и голубыми цветами. Сразу за входом я увидел длинный ряд стоек. Зал был полон упражняющимися в мастерстве посетителями: детьми, взрослыми и пожилыми людьми обоих полов. Дождавшись, когда освободится одна из стоек, мы подошли к инструктору, коренастому мужчине лет шестидесяти с пышными седыми усами. Судя по ЛУНу, личному учётному номеру, он был бывшим Корпом.

ЛУН были обязаны носить все. Он помещался на правой стороне груди и на спине, активируясь от сигнала с Нейронной Метки. Номер показывал, кем является его владелец. Взглянув на ЛУН с помощью Всевидящего Ока, можно было узнать возраст, место проживания, профессию, должность − практически всю подноготную человека. Если кто-то вызывал подозрение у бдительных барстерцев или был замечен в преступлении, а тем более не имел на одежде учётный номер, об этом сразу же сообщали Стратерам.