Белый Клык

Эта Шни была молода — слишком молода, чтобы в полной мере овладеть семейным наследием. Да, сияющий глиф, используемый в качестве барьера, защитил ее и Роуз от ледяных снарядов, но так же он ослепил ее, загородив обзор — и в следующий момент кулак Брауна разбил его на миллион тающих в воздухе осколков. Помогая себе двумя реактивными струями, он бросился вперед, одной рукой отшвыривая Роуз в сторону, а второй хватая Шни за голову.

На мгновение, глядя на ее расширенные в ужасе глаза между своих пальцев, Браун почувствовал мстительное торжество. В его власти была жизнь одной из проклятых Шни, семьи, что медленно, исподволь, кривыми окольными методами порабощала его народ. Ее дед начал это, через несколько лет после Войны за Права, ее отец — продолжил, вовлекая в это все большие и большие силы, находя все новых и новых союзников, втягивая компании сателлиты или равных деловых партнеров, клиентов и должников, правительства Королевств или даже гребанные как всегда продажные СМИ. Вайс Шни была наследницей SDC — придет день, и она продолжит дело своего отца и деда и, как знать, возможно, что и завершит его.

В его власти было предотвратить это — прямо здесь и сейчас, просто сжать кулак и подождать, пока ее аура не исчерпает себя в попытках спасти хозяйке жизнь, а после смять маленький череп в ладони.

Ты ведь хотел громкую акцию, Адам?!

Судя по полузадушенному всхлипу, Шни прекрасно поняла это желание, только взглянув в его налитые кровью глаза.

А в следующий миг он с силой опустил руку, похоронив лицо наследницы в асфальте, отмахнувшись от сиреневого энергетического лезвия Блейк, распоровшего ладонь, поднял бессознательное тело в воздух и швырнул под ноги кошке-фавну.

— Шни, Блейк?! — прорычал он. — Ты серьезно?!

Она не ответила, бросившись проверять девчонку Шни. Внимание Брауна привлек яркий желтый свет, пойманный краем глаза. Скосив глаза, он увидел давешнюю блондинку, которую он уже было списал со счетов, вальяжной походкой от бедра ступающей по асфальту. Сияние, привлекшее его внимание, испускали ее длинные волосы, свободно падающие на спину; свет, столь яркий, что хотелось сощуриться. Посмотрев на ее лицо: на злую кривую полу ухмылку, на пылающие торжествующим гневом алые глаза, на тонкую струйку крови, текущую из уголка губ, Браун невольно вспомнил самого себя года три назад, когда еще не научился справляться с собственным животным наследием — медвежьей яростью. Она часто помогала ему побеждать, но с той же частотой втягивала в проблемы. Адам долго вбивал в него необходимость самоконтроля...

— Это ваша козырная карта?

В чем состоит ее Проявление? Она впадает в ярость и становится сильнее, когда получает удар? Как бы то ни было, Блейк полагала, что это даст ей шанс.

Блондинка не дала ему времени на раздумья. С приглушенным вскриком она вновь метнула себя вперед, ускорив полет выстрелами из рукавиц, и занесла кулак, готовясь нанести удар.

Браун нечасто имел необходимость уворачиваться или отводить удары в сторону. Прямое попадание праховой плазмы робота-паука оставляло болезненный ожог, противотанкового снаряда — легкую рану, и он по пальцам обоих рук мог бы пересчитать лично знакомых обладателей ауры, которые могли бы действительно убить его.

Его Проявление было силой и стойкостью, и именно таким был его боевой стиль: прими удар, а после ударь в ответ — один раз, но так, чтобы больше не встали. Он был слишком большим, слишком громоздким, чтобы изображать из себя ужа на сковородке, да и нужда возникала нечасто. Тем не менее, его учителем был Адам Торус — один из тех немногих, кто мог бы убить его, если бы захотел: если Браун хотел выжить в спаррингах с ним, ему надо было научиться и этому.

Он не стал выяснять, что там у девчонки за хитрое Проявление — просто хлопнул тыльной стороной ладони по рукавице, отводя удар в сторону, а после ударил сам, но на этот раз не дал ей улететь, а схватил за ногу, и дернул на себя и вниз, чтобы закончить дело ударом лоб-в-лоб. Волосы вспыхнули так ярко, что обожгли сетчатку даже сквозь закрытые веки, а потом... наступила темнота.

Когда Браун открыл глаза, девчонка лежала у его ног без сознания. Присев, он коснулся пальцами ее шеи...

"Жива..."

— Попробуй еще раз через пару лет, — пробормотал он себе под нос. — Нельзя же быть такой прямолинейной...

— Отойди от нее! — истошный визг опередил удар косой, захлестнувший шею, лишь на мгновение.

Он едва успел просунуть пальцы под лезвие, прежде чем Роуз нажала на курок. Удивительно, но ее ярости, отдачи от взрыва и чистой суммы ауры, вложенной в удар, действительно хватило, чтобы сильно порезать пальцы, едва не достав до кости.

Второго шанса он ей не дал. Схватив лезвие, он с силой дернул ее вниз, пригибая к земле, а после прижал к асфальту ногой. Обернувшись, он взглянул прямо в серебряные глаза, суженные в холодной ярости.

— Ты не тронешь ее!

— Ты права, — ответил Браун, пинком отправляя ее во второй полет, заставив выпустить древко из рук. — Я не трону.

Встав на ноги, он подошел к Блейк, стоящей над бессознательной Шни с оружием в руках и упрямо смотрящей на него исподлобья.

— У тебя сильная команда, Блейк, — сказал он. — Действительно сильная. Они бы раскатали моих ребят в тонкий блин.

— Ты не причинишь вреда Вайс! — прошипела она.

— Не причиню, — согласился Моррон. — Хотел бы — уже причинил. Но серьезно — Шни?!

— Она не такая, как ее семья.

Ответить ему не дал самодовольный голос Торчвика:

— Так-так-так, Прихвостень, ты не перестаешь меня удивлять. Ты даже девчонку Шни не убил! Какой самоконтроль!

— Заткнись, Торчвик, — огрызнулся Браун.

Остановившись рядом с фавном, преступник замер на мгновение, пристально глядя на Блейк, а после тихо сказал:

— Не вмешивайся — я просто хочу поговорить с ней. Попробуем и дерьмо разгрести, и на коне остаться.

— Блейк Белладонна, — поприветствовал Торчвик с мерзкой улыбочкой, которую он сам считал очаровательной. — Бывшая девушка Адама Торуса, дочь Гиры Белладонны, бывшая активистка Белого Клыка. Я ничего не упустил?

Сжав зубы, Браун молча наблюдал, как побледнела Блейк. Он не знал, что делать с этой ситуацией, тогда как у Романа, кажется, был план, не включающий в себя членовредительства или похищения. Пусть попытается...

— Не волнуйся, маленькая Блейк, — почти воркуя, продолжил Роман. — Я не буду тебя убивать, я даже пальцем тебя не трону — ты слишком ценна для меня живой. Видишь вон того медведя за моей спиной — он у меня вот где, — он сжал кулак. — С тех пор, как я узнал твой маленький грязный секрет.

Блейк перевела ошеломленный взгляд на Брауна, на что тот отвел взгляд и неловко пожал плечами.

— Он подчиняется мне, он слушает меня, он убивает для меня — все, чтобы защитить милую маленькую Блейк от того, чтобы его товарищи, его наставник большие боссы не узнали, где она теперь живет и что не просто сбежала, но подлинно предала их, обратив оружие против. Мне нравится это, Блейк, мне нравится иметь личного убийцу, способного с такой легкостью разнести команду пусть даже первокурсников, но первокурсников чертова Бикона! Поэтому мы будем скрывать это — мы будем убивать тех, кто узнает. И это буду делать не я, моя дорогая, нет... это будет делать твой дорогой друг, который любит тебя слишком сильно.

Блейк отступила на шаг, ошеломленно опустила оружие...

— Нет...

— Да, — мягко подтвердил Торчвик. — Признаться, мне даже было интересно, кто ты такая, Блейк, чем заслужила такую любовь, такую преданность... Но знаешь, что я вижу перед собой? Я вижу трусишку, которая сбежала сначала от своей семьи, а после — от своих товарищей. Сбежала без предупреждения, без объяснений и попытки что-то изменить — просто растворилась в ночи, заставить всех вокруг растерянно гадать о том, где, с кем ты, жива ли ты вообще... У тебя даже Проявление трусливое — ты оставляешь фальшивку, которая принимает удар, а сама бежишь.

— Поэтому, Блейк, сейчас ты вернешься в Бикон и никому не расскажешь о том, что услышала на собрании, никому не расскажешь, что видела и больше никогда не влезешь в мои дела — потому что это единственное, что ты можешь сделать, чтобы спасти его, — он указал тростью за спину, прямо на Брауна. — А заодно и себя. Потому что если ты вдруг добьешься успеха — я потяну тебя за собой.

— Я думаю, мы поняли друг друга, дорогая Блейк, — кивнул Торчвик, после долгого, пристального взгляда ей в глаза, и, отвернувшись от девушки-фавна, пошел прочь, прямо к транспорту, что садился рядом. — Пошли, Прихвостень, будем разгребать твое дерьмо дальше.

Кинув последний взгляд на Блейк, которая, опустив голову в поражении, неподвижно замерла, все еще защищая неподвижную Шни, он вздохнул и последовал за Романом. Надавить на совесть Блейк, использовав ее отношения с Брауном против нее... это действительно могло сработать. И это был единственный выход. Плохой, отвратительный, но все еще выход.

Тем не менее, как он сказал однажды Адаму: все эти логические и правильные причины иногда звучат как дерьмо.

...Они уже были в воздухе, когда Роман самодовольно улыбнулся и подмигнул:

— Ну как тебе, Прихвостень?

Браун на секунду задумался, огляделся по сторонам, а сразу после схватил преступника за горло и приложил о борт. Сузив глаза, он прорычал в лицо Торчвику решение, которое принял, наблюдая, как тот мучает его подругу:

— Я много думал о нашем соглашении, Роман. И знаешь что? Я решил, что меняю условия. Прямо здесь. Прямо сейчас. Это не Блейк в опасности, потому что ты знаешь ее тайну — это ты в беде, потому что знаешь ее. Если ты скажешь кому-нибудь, если с ней что-то случится — я найду тебя, в какую бы дыру ты не забился и оторву тебе сначала руки, потом ноги, а после задушу тебя твоими кишками. Тебя не спасет Нео: у Лаймов было поместье, превращенное в крепость, армия роботов, охрана с тяжелым оружием и даже Охотник, и сейчас все они мертвы. Тебя не спасет ничто.

Он сжал кулак, заставляя вспыхнуть грязно-лиловую ауру преступника, продавил ее и коснулся непосредственно кожи, надавив достаточно сильно, чтобы заставить его хрипеть, но недостаточно, чтобы потерять сознание.

— Я слышал о тебе многое, Роман: что ты мерзкий ублюдок, что хороший профессионал, что говнюк в шутовском наряде... Но все они сходятся в одном — твой главный навык, твой талант, граничащий с Проявлением, лучшее, что ты умеешь делать, это выживать. Я надеюсь, что это правда. Потому что если это так — ты согласишься с моими условиями. ...Так что, Роман, я могу сказать, что твой жалкий хрип — это "да"?

Глава 11. Семейное дело

— Добро пожаловать в ССТ, — приятным женским голосом, в котором только легкий оттенок металла выдавал искусственное происхождение, поприветствовал Вайс ИИ башни трансконтинентальной связи. — Чем я могу вам помочь?

— Я бы хотела заказать сеанс связи с Атласом, — ответила Вайс, улыбаясь своей привычной "светской" улыбкой — ее воспитанию было глубоко плевать, что единственный, кто ее видел, это кусок программного кода. — Отдельную VIP-комнату. Класс шифрования — S.

— Хорошо, — согласился ИИ, и Вайс с удивлением услышала в его интонации нотки сомнения.

"А они здорово улучшили программу с последнего раза, как я была здесь", — подумалось ей. Так бы, скорее всего, и отреагировал человек на желание неопознанного лица с улицы заплатить за личную VIP-комнату и шифрование высшего уровня.

— Мне понадобится ваш ID, чтобы оформить заказ, мисс. Пожалуйста, приложите ваш Свиток к считывающему устройству.

Вайс могла бы поклясться, что электронный голос управляющей ИИ сразу же изменился, заимев подобострастные нотки, стоило ей только выполнить указания робота.

"Совсем как человек, да..." — подумалось ей.

Она даже не посмотрела на молоденького лощеного менеджера, встретившего ее у дверей и с поклоном вызвавшегося проводить ее до комнаты связи. Башня CCT была подарком Атласа всему миру — едва ли не единственным способом связи между Королевствами, не требующим отправки "посла". До открытия этой технологии приходилось тянуть длинные подземные провода по территориям Гримм, вдоль железных дорог — их установка и обслуживание всегда оборачивались большой кровью. ССТ было подарком Атласа, а потому являлось "картинкой с обложки", образом, который ее родина хотела сформировать у всего остального мира: высокотехнологичный, богатый, передовой. Всей башней управлял ИИ — он осуществлял звонки, встречал посетителей, отвечал на вопросы, помогал с поиском, управлял роботами и делал еще много всего, о чем Вайс только смутно догадывалась. Система прекрасно справлялась со своими обязанностями, но для особых посетителей в здании всегда присутствовал личный менеджер, готовый сделать все то же самое, что и робот, только еще и потешить самолюбие.

Паренек вел себя так же, как они всегда делали: восхитился ее внешностью, заверил ее, какая это честь встретить такую замечательную девушку с такой великой фамилией... разумеется, он оказался фанатом ее голоса, разумеется, ходил на все ее концерты в Вейл...

Вайс, давно привыкшая к такому поведению, неожиданно для себя обнаружила, что это стало раздражать ее. В Биконе даже находились остолопы, которым прямо в лицо говорили ее фамилию, а они ее не признавали, одна из таких даже стала ее партнером. Остальные не были столь невежественными, но почти не заботились. Они были Охотниками, пусть даже всего лишь студентами. Они были вещью в себе, они были представителями самой уважаемой, пусть и далеко не самой прибыльной (и определенно — самой опасной) профессии в Ремнанте, они сражались с Гримм. И уважали они ее не за то, что семья Шни сидела на настоящей горе денег, а потому, что она была достаточно сильна, чтобы встать рядом в этой борьбе.

В конце концов, ради этого она приехала в Вейл, чтобы стать в первую очередь Вайс и только потом — Шни, чтобы создать свою собственную репутацию, чтобы люди, думая о Шни, вспоминали не только о SDC, огромной мировой Праховой компании, хладнокровных бизнесменах, заботящихся лишь о прибыли, но и об Охотниках, о тех, кто хранили мир от очевидного Зла.

Наконец, они были у цели — высоких деревянных дверей с затейливым золотым узором. Благосклонно кивнув все так же безукоризненно счастливому менеджеру, Вайс выкинула его из головы и зашла в любезно распахнутые им двери.

VIP-комната связи была... обычной. Излишний размер, холодный мрамор, дорогой ковер, настоящие маленькие деревья в массивных горшках, один Прах знает зачем нужные диваны, широкое панорамное окно с видом на город с высоты птичьего полета... Вайс чувствовала себя в здесь как дома.

И ей это не нравилось.

Она бы предпочла обычную, как в прошлый раз, но, увы, они не включали в себя повышенный уровень безопасности и возможность шифрования военного образца. А тема разговора будет слишком... щекотливой, чтобы она могла позволить себе рисковать.

— С кем мне вас соединить, мисс Шни?

— Винтер Шни, личная квартира, — ответила Вайс, присаживаясь в кресле перед голографическим монитором.