Волчья песнь

— Огонь! — коротко пролаял Сашка, нажимая спуск "маузера". И тут же всё утонуло в грохоте, криках и запахе пороха.

Пули, выпущенные почти в упор, пришивали джаго к земле. Кто-то порывался вскочить, кто-то успевал повернуться на огонь — и всё равно получал своё, кто-то пытался ползком выкарабкаться из рва — тщетно...

Всё. Густо тёк изо рва приторный запах крови. Сашка поднялся на ноги, за ним медленно вставали остальные, всё ещё держа ров под прицелом, возбуждённые, с перекошенными лицами, не отошедшие от короткого боя... Дик спрыгнул вниз, держа в руке "парабеллум". Поднял голову:

— Саш, тут один живой! Rise, bludy bit! If you think that to you have carried, you fine were mistaken! (1.) — он с размаху пнул джаго ногой в бок. Хотя мальчишка был обут в высокие, до колен, чулки-сапоги, джаго взвизгнул, словно его резали. Он был ранен в живот и бок и явно не мог сам двигаться.

1.Вставай, сука проклятая! Если ты думаешь, что тебе повезло, то ты здорово ошибся! (англ.)

— Сдохнет того и гляди, — высказал опасение Мирко. — Погоди, я его тебе помогу сюда выволочь.

Общими усилиями они выволокли раненого наверх. Он весил килограмм полтораста, не меньше, и явно не горел желанием никуда двигаться, так что работа получилась трудной.

— Маш, — обвиняющим тоном заметил Мирко, — что ты в рюкзак сунула?

— Ничего? — девчонка с честными глазами показала обе ладони.

— Сань, она две гранаты спрятала, — апеллировал Мирко к командиру.

— Где?! — завопила Машка. — Докажи! Обыскивать не дам!

— Ничего она не прятала, хватит, — немедленно вмешался Дик.

Мирко что-то пробормотал про "одна сатана", но углублять конфликт не рискнул. Парочка, одержав победу, начала обшаривать убитых вполне открыто. Патроны джаго не подходили к земному оружию (а само оружие джаго было слишком громоздким, чтобы им пользоваться), но гранаты и вообще разные мелочи могли оказаться полезными. Правда, Сашка прервал это решительно:

— А ну, гранатные токари! Хватит под себя грести, валите на какую-нибудь куртку, потом поделим. Бранка, Нин, помогите им... Мирко, давай два штыка. Сейчас мы этому примату устроим веселушку напоследок. Сейчас я немножко пообщаюсь с мамой и сестрёнкой... — лицо юноши стало каменно-зловещим, причём абсолютно ненаигранно.

Джаго, относительно пришедший в себя, кажется, понял, что к чему. Он что-то залопотал, закатывая глаза и выворачивая синеватые губы. Не обращая внимания на его слова, Мирко и Сашка подтащили джаго к дереву. Перевернули его на живот, Мирко уселся на спину и рывком вытянул над его головой обе лапы. Навалился. Естественно, что в обычном состоянии пятнадцатилетний парень не удержал бы джаго — но теперь легко с ним справился. Используя вместо молотка булыжник, Сашка до гард заколотил штыки в лапы неожиданно тонко стонущего джаго, прибив его к дереву. Мирко тем времена скрутил тросом задние лапы джаго, уселся рядом и расшнуровывал верх сапог:

— Ну — как-то так... Уступишь?

— Ну уж нет, — Сашка достал нож и несколькими движениями открыл спину джаго, а потом — вспорол чёрную с редким жёстким волосом кожу наискось. Джаго заревел. Сашка броском воткнул нож в землю, всадил пальцы в разрез и стал пробираться глубже. Лицо у него стало сосредоточенным, как у мальчишки, который в кафе пытается выловить соломинкой вишню из коктейля.

— Лёгкие ему не проткни, — посоветовала Нина, безразлично наблюдавшая за процессом.

— Спокойно-о-о... — протянул Сашка. По его руке чуть ли не до локтя взбегала фонтанчиками кровь. — Он у нас ещё поживё-о-от...

— Народ, вам известно, что я сапог порвал? — задумчиво сказал Мирко.

— Новый?! — Бранка подсела к нему. — Вот как дать бы тебе по... Дай сюда!

— Хорошо, когда они под рукой, — сказал Мирко, явно имея в виду девушек в целом и Бранку в частности.

За что тут же получил сапогом по шее.

Сашка удовлетворённо крякнул.

— Пымал? — иронично спросил Мирко. — Ташшы, сорвёцься!

Сашка с натугой поднял из разреза ребро и пропихнул под него ещё один штык, не давая ребру опуститься в рану.

— Мне кажется, ему нравится! — засмеялся, подходя, Дик. — Смотри, как крутится от удовольствия!

Сашка, кивнув, сделал ещё один разрез. И тут же сплюнул досадливо:

— Подох, сволочь.

16.

Горька увёл своих по еле заметным следам далеко — так далеко, что выстрелов не услышал. Он уже начал сомневаться, что джаго сюда прилетели по воздуху, но следы всё-таки вели дальше и дальше.

Винтокрыл был. Был! Горька почуял его издали — запахи металла, краски, горючего улавливались таким носом, как у него, издалека. Повинуясь взмаху руки, четвёрка Горьки рассыпалась и залегла.

Это был огромный "Мвуу". В открытых дверях за плазмомётами под прикрытием лёгких щитов сидели двое из экипажа (с гротескными головами — такими те казались из-за масок ноктовизоров)... а всего там трое. Кроме того, Горька не верил, что джаго не оставили прикрытия. "Мвуу" вмещал три десятка рыл, и Горьке стало немного не по себе при мысли, что сюда мог явиться полный комплект... Подошла, не хрустнув ни единой веточкой, Машка. Показала два пальца и ткнула в кусты в двух местах.

Грин пригляделся. Сперва он ничего не различал, но потом — как это часто бывает — он вдруг увидел сразу всё и удивился, как вообще можно было не видеть. Там сидели двое — с оружием наготове.

— Димка и Олмер там, — вплотную нагнувшись к уху Горьки, шепнула Машка. Горька кивнул и запищал, как ночной зверёк, схваченный хищником.

Стволы джаго исчезли. Они контролировали друг друга — но нападение было слишком молниеносным и при этом совершенно одновременным.

Горька позволил себе беззвучно усмехнуться. Итак — остались трое пилотов... Юноша извлёк нож и, расположив его по внутренней стороне руки, чтобы не выдать себя блеском, выскользнул из кустов. Пригибаясь, добежал до винтокрыла с хвоста, чтобы не попасть в поле зрения стрелков, и, распластываясь по борту, начал красться к одной из дверей.

Стрелок вдруг заволновался. Вжимаясь в борт, Горька увидел, как завертелась голова в маске, пилот приподнялся — и ...

...Горька, метнувшись вперёд, толкнул от себя ствол плазмомёта. Джаго, ошалело пытаясь удержать повернувшееся на вертлюге оружие, едва не вывалился наружу.

Прямо на нож юноши — тому даже не пришлось бить, стрелок сам наделся боком до самой рукояти. Второй на шум вскочил, неловко поворачиваясь... дважды треснули выстрелы Нины, и джаго завалился на щиток плазмомёта спиной и словно стёк куда-то вниз...

Горька прыгнул вперёд и покатился по ребристому полу. Инстинктивное движение спасло ему жизнь — лучевые выстрелы зафыркали из пилотской кабины, ядовито шипело броневое покрытие. Горька вслепую ударил ногой вверх — крик боли, лязг оружия, полетевшего на пол... Юноша вскочил, пригибаясь. На него прыгнул не джаго — сторк, державший в руке шведским хватом кинжал. И не массовку, а жуткое синеватое лезвие — клинок сантиметров тридцать длиной, с крестовидной рукоятью, к концу становившийся шире и тяжелей. Несторкадское оружие...

Горька встретил врага ударом ноги в живот, заставившим сторка задохнуться и присесть. Слышно было, как снаружи бегут к винтокрылу... но внутри была лишь темнота, полная запахами страха и ненависти. Горька пригнулся — кинжал чиркнул по стене. Бледное бесстрастное лицо с плотно сжатыми губами — совсем юное — плавало перед ним мутным призраком кошмара. Распрямляясь, Горька всадил нож под рёбра врага — и почувствовал, как стальное лезвие с противным хрустом сломалось. Но своё дело сделало. Сторк попытался ударить ещё раз — и упал назад, раскидывая руки.

— Горь! — заорал, появляясь в дверях, Димка. С другой стороны впрыгнула Галька. — Ты живой?!

— Назло вам, — ответил юноша. Он поднял выпавший из ладони заколотого сторка кинжал — и присвистнул.

— Что там у тебя? — друзья подошли ближе. Горька протолкался к выходу и в свете Неразлучного ясно различил, что это не просто несторкадское — это земное оружие. Рукоять венчала англосаксонская корона, а по обеим плоскостям клинка шли золотисто-алые буквы гравировки -

(1.)

1.Искра (англ.)

Возле гарды поблёскивало славное клеймо — скрещенные буквой "дабл ю" шпаги мастеров Уилкинсонов. Это был не простой кинжал, а чьё-то оружие "с душой". Как он попал к сторку (который тоже кто знает, что тут вообще делает...)? Где погиб его прежний хозяин и какой была его смерть? Нож Горьки сломался... и он, поразмыслив, осторожно заткнул новое оружие за пояс.

— Выгружаем боеприпасы, — сказал он. — Тут есть то, что нам нужно.

17.

Утро в этот день было раннее, но какое-то неохотное — вставала Одиночка в туманной дымке; было тепло, даже слишком тепло для этого месяца, только вот в воздухе растекалась сырость. В лесу капало с листьев, остатки крепости "вспотели".

Все разбирали захваченные боеприпасы. К счастью, для вооружения местных мьюри джаго использовали трофейное земное оружие — как раз то, что было нужно партизанам. Сашка сидел на камне в гордой позе вождя и следил, чтобы никто не совал патроны за голенища сапог и гранаты под куртку — а Горьку утащил куда-то Олмер. Он сперва отходил по своим делам, а вернулся с обалделыми глазами и увёл Горьку за собой.

— Балда ты, — горячо спорила над аптечкой Нина, — никакой это не наркотик!

— Это ты балда, я точно знаю, что это наркотики! — отвечал Дик.

Сашка как раз раздумывал, вмешаться, или нет, когда вернулся Горька. Лицо у него было откровенно встревоженное.

— Пст, — шикнул он Сашке и показал глазами на лес. Сашка без слов поднялся и зашагал за товарищем; лишь за крайними деревьями спросил:

— Что такое? У тебя лицо — как будто бы бриллиант с кулак нашёл.

— Скорей огромную кучу дерьма, — весьма озабоченно сказал Горька. — Пошли скорей, тебе надо посмотреть.

— Если окажется, что... — начал Сашка, но от опушки небольшой поляны уже шагал Олмер — бледный, на ходу тиская автомат.

— Куда ты пропал?! — напустился он на Горьку. — Сказал, что сейчас...

— Я ж тебе пообещал, что не тронут! — покачал головой Горька. Олмер фыркнул:

— Ну да, ты обещал, а они про это знают? Может, ты подрядился им свежее мясо доставлять?

Сашка уже хотел прямо рявкнуть, спрашивая, что к чему, но тут они все трое вышли на поляну. Сашка схватился за обрез, но Горька вцепился ему в запястье:

— Нет.

На поляне кольцом сидели не меньше двадцати волков — огромных серых существ, при виде незнакомого человека отчётливо подобравшихся. Но Горька, бесстрашно подойдя к самому большому, начал трепать его за загривок, как домашнего пса, приговаривая:

— Тихо, тихо... это друг. Мой друг, твой друг... Саш, не бойся, — он поднял голову, — они предупредили нас о ночной атаке. По-моему, это из-за моего браслета.

— Л-ладно... об этом потом поговорим... — Сашка старался всё-таки не делать резких движений. — Ты зачем меня сюда притащил?

— Смотри, — Горька указал в сторону... и Сашка почти забыл о волках.

В высокой сочной траве ничком лежало тело человека... сторка. В изорванном пятнистом комбинезоне на широких лямках, мягких высоких ботинках, на правом рукаве видна была большая эмблема в виде пикирующего крылатого кота. Всё — и трава кругом, и форма — было залито кровью, в стороне лежала кисть руки, сжимавшая небольшой бластер.

Сашка перевернул тело и процедил ругательство. Это был почти мальчишка — мертвенно-бледный даже для сторка, с перерванным чёрной раной горлом. Раны от волчьих клыков были и на ногах, и на животе.

— Вот так, — припечатал Горька. Сашка кивнул медленно, не вставая. Конечно же — точно такой же мальчишка погиб в винтокрыле почти две недели назад. — А теперь смотри ещё и сюда.

Волки подались в стороны, и Сашка увидел распростёртое на траве крылатое существо, похожее на огромного гладкошёрстного крылатого кота золотисто-серого цвета. Кот был весь в крови из глубоких ран, правое крыло (он лежал на левом боку) с удивительно красивыми перьями — коричневатыми с золотой и голубоватой окантовкой — широко распростёрто. Подальше лопаток широкими ремнями на спине мёртвого зверя крепилось удобное высокое седло, с которого тоже свисали ремни.

— Это что?! — ошалело спросил Сашка. — То есть, кто?! Я таких не знаю... на планете вообще нет крылатых млеко...

— Ку-ку, — Горька постучал по своей голове и щёлкнул языком. — Это накьятт. Крылатый кот со Сторкада, ты что, не помнишь?! На нём сюда прилетел этот... — кивок в сторону убитого сторка. — Олмер, помоги раненым, наконец!

— Каким?! — вытаращился мальчишка.

— О небо... волкам!

— Я?! — Олмер ненаигранно сглотнул.

— Нет, твой духовный двойник. Не бойся, они тебя не тронут!

— Я это уже слышал, — недоверчиво сказал Олмер. Неуверенно посвистел, сказал немного дрожащим голосом: — Кутя... Рекс, Джек... как там тебя... gehe hierher, behaart... (1.) Ты мне голову не откусишь?

1.иди сюда, мохнатый... (немецк.)

Старшие понаблюдали, как Олмер занялся лапой одного из волков. Потом Горька задумчиво сказал, кивнув на трупы сторка и накьятт:

— Итак. Это не вертушки с хвостиками, это не джаго и не местные забитые ополченцы. Куда мы ни пойдём — везде оказываются сторки, а сегодня ещё и с довеском. И я так понимаю, что этот выследил нас и вызвал винтокрыл. Неужели они так на нас ополчились из-за какого-то чиновного Абизьяна?

— Нет, из-за полевой кухни, — засмеялся Сашка. — А волки, всё-таки, слушай...

— Волки прикончили этих двоих, — снова кивок. — Саш, они и правда наши друзья.

— Наши? — прямо спросил Сашка. — Или твоего браслета?

— Посмотри, — вместо ответа понизил голос Горька. Сашка обернулся.

Стоя на колене, Олмер бинтовал лапу волку. Другой, с сильно разодранной мордой, лежал на траве, глядя на руки мальчика, третий — большой, немного рыжеватый — положил головищу на плечо Олмера и тоже внимательно наблюдал за его действиями. Ловко управляясь с бинтом, Олмер потирался щекой о волчью морду и насвистывал. Почувствовав взгляды друзей, он обернулся — и на лице германца появилась счастливая улыбка, глаза светились радостью:

— Им нравится, когда я свищу! — весело сказал он. — Ар-р... — и в шутку он попытался укусить волка на нос. Тот своими жуткими зубами схватил нежную человеческую кожу сбоку на горле — одним поворотом головы он мог бы вырвать мальчишке мышцу, артерию и гортань, но не сжимал зубов, а Олмер явно уже совсем не боялся. Волк с повреждённой лапой нетерпеливо заскулил, напоминая о себе. — Uh, entschuldige, d'lieb'Freund! (1.)

1. Ой, извини, дружище! (немецк.)

— Зови сюда остальных, — тихо скомандовал Сашка. Горька кивнул и исчез...

...Волки (1.) кругом выстроились вокруг тела павшего в бою с крылатым зверем друга. Возвратившиеся наконец-то двуногие друзья стояли поодаль в молчании. От них пахло крепким сочувствием.

1.Именно из волков этого "племени" — потомков привезённых на Одиночку земных волков — в 180 г. Галактической Эры были выведены разумные параволки.

— Не нравится мне это, — тихо сказал Дик. — Если за нас вздумали взяться сторки, то чего доброго, до высадки наших мы не доживём.