Рассвет в ночи

Мимо на огромной скорости проносились зелено-белые поля с голубыми пятнами люпина, редколесья из берез и елей, голубое небо с клочьями облаков, ровный асфальт автострады. Не боясь быть остановленным патрулем, Он выжимал из своей машины все пятьсот лошадиных сил и двести пятьдесят километров в час. Трасса была пуста. Голова тоже. Он просто несся как ошпаренный, почти летя над дорогой. А на весь салон орал хриплый голос солиста Раммштайн.

Уже через десять минут черный BMW на допустимой скорости въехал в город, попетлял в лабиринте улиц и припарковался на стоянке возле высоченного офисного здания в самом центре города. Часы над стойкой охранника показывали половину седьмого, и коридоры здания были пусты, а все двери закрыты. Дверь же Его офиса легко поддалась, скрипнула тихонько и отворилась, впуская Его в темные помещения — все окна были закрыты плотными вертикальными жалюзи. Чуть шумел куллер сервера, гулко постанывала неаккуратно положенная на телефонный аппарат трубка. Он как раз поправлял её, когда заметил за одним из столов девочку. Черные витые волосы были в кой-то веке распущены и тугими кольцами рассыпались по плечам и спине. Руки Светлана сложила на столе и опустила на них голову. Наверное, она задремала в тишине и темноте, потому что никак не реагировала на Его прилежание, и голову подняла только в тот момент, когда Он погладил её по плечу до самого локтя. Посмотрела сперва сонно и словно не узнавая, а потом резко вскинулась, распахивая глаза до нельзя широко.

─ Ты почему не дома? — Поинтересовался Он и сам удивился своему голосу — шепчущему и нежному.

─ Все ушли... — Пробормотала она по своему обыкновению извинительно-стыдливо. — А офис открыт... Я решила тебя дождаться.

─ А если бы я не вернулся? — Усмехнулся Он уже в своей фирменной манере. — Заночевала бы тут, что ли? Мышка! Топай домой...

Покорно закивав, Она потянулась за сумочкой, закинула тоненькую лямку на плечо, поднялась, замялась почему-то, будто желая что-то сказать, но не решаясь. Наконец, под Его пристальным взглядом сдалась, на одном дыхании выпалила, что Ему два раза звонил Георгий Иванович, один раз Жанна и еще с десяток раз прочие люди, что она все записала и положила бумажку к Нему на стол, что она тщетно пыталась дозвониться Ему на мобильный, но Он не брал трубку, что... Он давно уже перестал слушать, а просто наблюдал за тем, как движутся её тонкие руки, словно ведя свой собственный монолог, как поблескивают изгибы черных кудрей в тусклом луче света, проскальзывающем через приоткрытую дверь, как шевелятся её губы, изгибается талия, переступают с носка на пятку изящные ноги. Он рассматривал её внимательно и тщательно, будто желая разглядеть ту самую рану, о наличии которой догадался на пляже. Но если рана эта и существовала, то для Него она осталась невидимой, сокрытой, как и Его собственная рана была незаметной для окружающих.

─ Света, прости, что я рявкнул на тебя.

Должно быть, Он оборвал девочку на полуслове. Она несколько секунд соображала над Его словами, потом робко улыбнулась, махнула рукой, показывая, что и не думала обижаться. Засуетилась, попрощалась, пошла к двери, уступая Ему место, чем Он тут же воспользовался и, повалившись в кресло, рухнул головой на сложенные руки.

─ А у тебя правда есть кошка? — Донесся до Него от дверей её чистый высокий голос.

─ Да. — Устало ответил Он, не поднимая головы. — А что? Не похоже, что такое возможно?

─ Просто... — Начала она, споткнулась и опять затараторила. — Не дай то Бог, конечно, но если с тобой вдруг что-то... Просто... Тогда я о ней позабочусь. Вот...

Услышав последние слова, Он удивленно вскинул голову, но Светланы уже и след простыл. А Он еще долго сидел в пустом темном офисе и все думал, и думал, и думал... Рожденный для скорости, Он отлично умел убежать от других, но скрыться от себя самого у Него никогда не получалось.

Глава 24.

Ее теплое безумие

Целую ночь Она крутилась, улыбалась во сне и, кажется, раза два вставала, просто чтобы посмотреть в темное окно, раздвигая шторы и подставляя лицо ясному свету луны. Странно, но утром Она не чувствовала себя невыспавшейся и довольно бодро, даже весело поднялась, собралась и добралась до работы. Привычно разложила на столе кипы бумаг, включила компьютер, проверила почту и довольно потянулась. Только-только позволив себе подумать, Она мгновенно вспомнила вчерашний день. И этот голос, который, оказывается, умеет не только приказывать и насмешничать. От воспоминаний в груди стало тесно, сердце, итак до этого бившееся неровно, вдруг затрепыхалось, как пойманная в силки птица... Или как выпущенная на волю? Удар, другой, третий. На бледных губах вновь расцвела улыбка, не задумчивая, как обычно днем, а Ее ночная улыбка, радостная и чуточку мечтательная. В себя Её привел настойчивый звонок телефона. Подняв трубку и вежливо поговорив с "представителем крупной и очень нужной вам компании! Так и передайте господину Зурову!", Она соединила его с Константином и, чуточку успокоившись, принялась за работу.

В этот раз у Нее все ладилось, и даже пришедшие клиенты удивлялись, как светилась обычно такая скромная и тихая девушка. И не семенила Она уже, о нет! Она шла, как летела, но не в скорости было дело! Просто Ее веселые кудряшки подпрыгивали на плечах, серые глаза сверкали отчего-то необъяснимого, но очень привлекательного для остальных. По крайней мере, так Ей заявил местный клерк, улыбаясь и протягивая плитку шоколада. Она залилась краской по самые уши, но шоколад принять постеснялась. Промямлила что-то невразумительное и поспешно сбежала в свою комнатку, забаррикадировавшись среди документов и телефонных звонков. Наконец-то нужная папка была собрана, бумаги скреплены степлером, и Она поспешила в кабинет Константина, уговаривая себя замедлить шаг каждую секунду... Получалось какое-то странное движение рывками. Такое бывает, когда разум в человеке соперничает с чувствами и непонятно, что победит... В Ее случае победил разум, ведь он привык брать и верх, и дверь открылась как всегда тихо, и зашла Она как всегда незаметно и опустив пушистые ресницы.

─ Да, Мышка? У тебя есть что-то хорошее для меня?

Она кивнула, положив папку ему на стол, и улыбнулась. Она ловила себя на мысли, что от улыбки у Нее сегодня начнут болеть губы. Но Ее это не расстраивало! В кои-то веки, Ей не хотелось сдерживать улыбку. И из-за кого же это? Из-за того человека, который так Ее напугал тем весенним грозовым днем! Из-за того человека, по вине которого она прорыдала целую весеннюю ночь? И это ему Она сейчас так искренне улыбается, ловя себя на мысли, что скоро наверняка надоест своей веселой физиономией?... Насмешливый взгляд черных глаз, но необыкновенно милая улыбка:

─ Со мной что-то не так? Ты смотришь так, будто у меня нос в саже!

Она испугалась. Запротестовала, мотнув головой, отчего локоны подпрыгнули еще раз, скользнули по щекам, испуганно забарабанили по плечам:

─ Все в порядке с вашим... с твоим носом!

Он подавил смех — Она ясно это увидела. Искры веселья мелькали в его глазах, и Она невольно засмотрелась. Потом одумалась, потупилась, замерла, как застигнутая врасплох мышь, ожидая или расправы, или свободы. Произошло — слава Богу! — последнее, Константин подтянул к себе папку, взъерошивая волосы небрежным жестом и подмигивая Ей черным глазом:

─ В обеденный перерыв опять пойдешь в свой зеленый дом, Мышка? Я даже завидую этому парку, он видит тебя гораздо чаще чем я... То есть, чем все мы!

Она только улыбнулась, пожимая плечами, как бы признавая: "Да, я опять пойду в парк, я опять буду пить горячий шоколад, я опять буду думать о..." На этом Она прервала поток своих мыслей и остановилась на просто "думать". Пожелав ему удачи, Она тихо испарилась из кабинета начальника, спешно прошла мимо сидящих клерков и, залетев в свой кабинет, покружилась по нему, захваченная непонятным восторгом и ликованьем.

В Ее жизни не так много счастья было, и Она еще не узнавала его в лицо, не распахивала теплые объятия, не кружилась с ним в веселом танце, нет! Она только робко встречала его, принимая за странное, но безумно приятное безумие, от которого и следовало бы избавится, но... Так не хотелось! "Вот придет осень, и все будет по-старому...", — как-то даже с оттенком печали подумала Она, и все Ее ликование разом испарилось. Время идет, время летит, все проходит... А Она позволила себе не жить по давно известным и заученным правилам. И опять Она боялась. Боялась, что все это пройдет, не оставив и следа. Боялась настолько, что, когда Константин зашел к Ней, на него скорбно посмотрели серые озера слез. Кажется, он удивился. Может, Ей почудилось, а, может, в глазах его и правда промелькнуло беспокойство? Так это или не так, но глуховатый баритон звучал резковато и хрипло:

─ Что случилось, Света?

"Тебя кто-то обидел?", — мысленно добавила Она и улыбнулась сквозь прорывающиеся слезы, настолько недвусмысленно звучал вопрос. Замотала головой, схватила со стола бумаги, над которыми работала, постаралась очень тихо хлюпнуть носом и заморгала, прогоняя непрошенные и ненужные слезы:

─ Все в порядке... Я... Просто... Задумалась.

─ Да ну? О чем таком печальном ты думаешь? Уж не обо мне ли?

Вопрос прозвучал с какой-то нервной насмешкой, и Она взяла себя в руки, улыбнувшись увереннее и взглянув на него уже сухими глазами:

─ Ну что в... ты! Нет... Ничего такого, все хорошо!

И еще раз хлюпнула носом. Он еще побуравил Ее прожигающим взглядом, сунул в руки новый пакет с документами и вышел, буркнув напоследок:

─ Ну смотри мне...

Она смотрела! Она еще как смотрела! Во все оба смотрела! Только бы не проглядеть!

А день все умирал, утопая в алом закате, как-то быстро и скомкано пролетел обеденный перерыв, Константин унесся куда-то по работе, как всегда сорвавшись с места на своей машине со скоростью света, и Она, вытянув шею, следила за тем, как он отъезжает, из окна. Стекло запотевало под Ее бесшумным дыханием, а Она все думала, как же все-таки все странно в Ее жизни. Настолько странно и быстро, что Она не успевает даже... Позвонить матери, которая, наверное, волнуется!

Глава 25.

Он в засаде

За сегодняшний день Георгий Иванович звонил уже в третий раз, и в третий же раз Он отвечал партнеру, что давешний визит "плакальщика" из стана недобитой "жертвы" дело их нисколько не затормозил и уж ни в коем разе не застопорил. Иногда Его бесил даже этот милый человек, особенно в те моменты, когда пугался настолько, что из веселого добряка превращался в брюзгливого старикашку, пекущегося только о своем заработке. Деньги, деньги, деньги... Всех на свете интересуют только эти чертовы бумажки! Только звон блестящих монеток! Только постоянно увеличивающиеся в размерах числа на балансе банковского счета! Нет-нет, выросший в роскоши Он никогда бы не заявил, что "не в деньгах счастье", — не нуждался в таких отговорках. Разумеется, те самые бумажки, монетки и банковские счета здорово скрашивают жизнь, а для некоторых людей даже делают её достойной этого названия. Но, черт возьми, неужели нельзя обеспокоиться чем-нибудь еще? Например, хоть раз в жизни подумать о том, что человек, кидавший громкие проклятия в адрес своих палачей, тоже хочет... Нет, не на Канарских островах отдыхать и не приобрести сто пятую машину! А просто есть он хочет, купить куклу маленькой дочке, дать сыну образование, сводить в кой-то веке жену в дорогой ресторан... А впрочем, стоит ли об этом думать? Конечно же, не стоит, и Он полнейший дурень, размазня, слезливый сопляк, если не может укротить подобные мысли!

Мысленно прорычав себе: "Соберись!", Он поймал попрыгунчик, что уже больше часа швырял об стену, убрал ноги со стола и выглянул из кабинета. Время перевалило за полдень, многие сотрудники уже забросили работу и собирались на обед, Он тоже вышел из офиса и спустился на первый этаж, где в помещении кафетерия стоял автомат с горячими напитками. Потягивая дрянной на вкус, цвет и запах кофе из картонного стаканчика, Он отошел в сторонку, чтобы не мешать движению посетителей и окинул взглядом заполненный народом зал. Разумеется, и помощница Его находилась здесь — стояла возле высокой урны в противоположном конце кафетерия и увлеченно выковыривала изюм из пышной сдобной булочки. В последнюю пару дней Он старался почаще обращать внимание на эту девчонку, чье постоянно меняющееся настроение вызывало у Него... Нет, не тревогу, что вы такое несете! Нет... Просто настораживали Его то и дело набухающие в серых глазах слезы, которые через каких-то пятнадцать минут вдруг высыхали и сменялись счастливыми улыбками. Голос её тоже менялся — то звучал привычно сдержанно и смущенно, то внезапно приободрялся, лился чисто, а временами и задорно.

За своими раздумьями Он упустил момент, когда Светлана вышла из кафетерия и направилась в сторону парка. Он просто вдруг обнаружил себя на улице со стаканчиком остывшего кофе в руках. Узенькая спина девочки, облаченной в белоснежное платье с коричневым цветочным узором, мелькала впереди, а Он, сам того не замечая, шел следом. Когда Ему наконец удалось прийти в сознание, Он уже находился в нескольких шагах от парка и возвращаться в офис показалось глупым, потому Он одним глотком допил кофе, смял в кулаке стаканчик, отшвырнул в урну у высоких кованых ворот и скользнул следом за Светланой в парк. Пожалуй, стоило нагнать её и предложить свою компанию для прогулки, но Он вовремя сообразил, что подобная наглая навязчивость не в чести у робкой Мышки, привыкшей коротать обеденный перерыв в скромном одиночестве. Вот и пришлось замедлить шаг, чтобы ненароком не догнать перешедшую на спокойную мягкую поступь Светлану.

На небольшом расстоянии друг от друга они прошли по аллее, вливающейся в круглую площадь с фонтаном посередине. Здесь Светлана присела на край чаши, опустила руку в студеную воду и брызнула капельками вверх, подставила лицо. Вокруг носились малыши, грозно и пугливо окликаемые своими заботливыми бабушками, паслись, подбирая с асфальта семечки и крошки, пестрые голуби, сновали туда-сюда праздные гуляки — под ручку со вторыми половинками и в гордом одиночестве. Покрошив остатки булки вечно голодным птицам, Светлана омыла руки, подставив ладони под ниспадающие струйки, и свернула в сторону аттракционов. Распугав столпившихся на пути голубей, Он двинулся следом. Ведя кончиками пальцев по светло-зеленым только-только отрастающим побегам на верхушке ровно подстриженной изгороди, девочка почти летела вперед, так Ему казалось — она не шла, а именно порхала, ступая не полной ступней, а только на пальцы, словно балерина. Легкий ветерок играл струящимся подолом платья, развевал распущенные волосы, заставлял Светлану жмуриться, поднимая взгляд к небу.

Помимо испереживавшегося Георгия Ивановича, утром позвонила Жанна, позвонила на стационарный телефон, поэтому звонок прошел через аппарат Светланы, и Ему показалось, что голос девочки опять потускнел, когда та сообщила, кто звонит. Что странно, Он уже не помнил, как звучал голос любовницы, и какую чушь она несла в трубку, отвлекая Его от работы, а вот ту странную нотку отчаяния в голосе Светланы запомнил. Нет, все же она Его тревожила, теребила вечно ноющую душу, стучалась... Да, она как раз стучалась к Нему в сознание, как в дверь кабинета — вежливо, робко, пугливо, но при этом довольно настойчиво. Он просто не мог выкинуть из головы свою новую помощницу... Человека, который пообещал позаботиться о Его кошке... Девочку, живущую под зелеными сводами парка.