Вскоре Владимир понял, что селение туземцев находится в углублении. Дым, поднимавшийся к небу, подсвечивался снизу огнями. Селение охранялось патрулем. Три воина стаяли, облокотившись на предметы, которые в темноте можно было принять за длинные палки или короткие копья. Вероятно, они стояли у дороги, ведущей к поселению. Владимир свернул с натоптанной дорожки и пошел по снежной целине. Снег предательски скрипел на всю округу. Владимир посмотрел в бинокль на патруль, чтобы оценить их реакцию. Солдаты не поменяли своих поз. Отмахав пару километров, Владимир остановился. Того патруля уже не было видно, как и нового тоже. Теперь можно было приблизиться к краю поселения. Увиденное, повергло в шок. Минуту назад, казалось, что туземцы относятся первобытно-общинным племенам, но с края котлована, вдоль круглых стен которого, спиралью к земле, на неведомую глубину опускалась дорога, стало ясно, что это развитая индустриальная цивилизация. В сравнении с первоначальной оценкой, конечно. Малюсенький, с такой высоты город, светился в огнях. Воздух поднимающийся оттуда, пах углем, как печи пассажирских вагонов. Город производил звуки. Свистки, лязг металла, тарахтенье моторов. Где-то там должен быть Пиотта.
— Я должен дать знак отцу. Наверняка он сможет добраться до края этой ямы. Как думаешь, можно забраться на крышу, чтобы нарисовать что-нибудь, видимое издалека?
— Можно, наверно... — После продолжительного раздумья ответил переводчик. — Наше здание почти самое высокое в городе. Если сделать осторожно, то все получиться.
— А я смогу забраться на крышу?
— Нет. Тебе нельзя выходить из этой комнаты никуда, кроме туалета.
— Тогда это придется сделать тебе.
Никодий замялся. По нему было видно, что он не склонен быстро принимать решения, связанные с риском для его жизни.
— А что я должен нарисовать?
— Нужен знак, который многое бы объяснил, но был простым. Мне кажется, можно нарисовать мишень. — Петр нарисовал пальцем на пыльной поверхности каменного подоконника несколько кругов и перечеркнул их крестом. — Цель. Понимаешь? Отец должен понять, что я нахожусь в этом доме, а раз я подаю знаки, значит, мне нужна помощь. У тебя есть что-нибудь белое?
— Могу придумать, что-нибудь. А что сделает отец, когда поймет, что ты находишься в этом доме. Ему ведь спуститься надо сюда, а сделать это незаметно, невозможно. Но даже если у него получится, в городе его все равно обнаружат?
— Я тоже рассчитываю, что отцовская любовь не ослепит его, и он будет ждать подходящего момента. Скажи, а люди работают за пределами города, я имею ввиду, неподалеку, но за границами котлована?
— Работают, конечно. Смертники. Одежды нормальной нет, часто обмерзают и умирают.
— А как они охраняются?
— Да почти никак. Куда здесь бежать, да еще в кандалах. Мой отец, сможет их отвести, туда, где они будут в безопасности. Ты сможешь их предупредить, что если к ним подойдет странный человек, они должны передать ему фразу — 'Сына повезут с охраной, помоги'.
— Я передам, это просто, их, каждый вечер привозят в бараки ночевать. Разболтать не смогут, язык мерзляков знаю только я. Но с чего ты уверен, что тебя повезут с охраной?
— А с того, что они должны поверить в нашу брехню про дерево. Ты им должен рассказать, что я попал сюда через него. Ты ведь тоже поедешь с нами, куда они без переводчика?
— Верно. Но как твой отец сможет один победить, даже десять мерзляков. Они очень искусные воины. Их оружие стреляет далеко и метко.
— Вот и расскажи мне об их оружии подробнее?
— У них есть луки, стреляющие громом. Погибнуть можно от стрелы, упавшей рядом. Но стреляют они недалеко.
— Ясно, что-то вроде гранатомета. Что еще?
— Палки, такие железные, тоже громыхают. Вот они стреляют далеко. Еще есть у них всякие летающие штуки, которыми они охотятся на птиц, в дни большой метели. Вообще они очень умелые кузнецы. Если бы мерзляки не были такими злыми, цены их рукам и голове не было. Корыстные они очень и завидущие.
— Понятно. Душманы с карамультуками. Это даже хорошо, что они корыстные. Не убьют нас, пока не поймут, что мы врем про дерево. Представляю, как им хочется иметь свое дерево.
Никодий ушел исполнять задание, насчет рисунка на крыше, а Пиотта, прогремев цепями прилег на топчан. В голове роились мысли. Подобно диким необъезженным мустангам, они вырывались из рук сознания, не позволяя объездить их, как следует. Ни в каком самом страшном сне он не мог представить себя в подобной ситуации. Ему всегда казалось, что у отца все под контролем. Даже в тех ситуациях, когда на них внезапно нападали огромные хищники, отец оставался спокоен и без суеты выходил из опасного положения. Перенадеялся на отца. Самому надо было самостоятельно учиться ходить по мирам. Постепенно мысли стали путаться, заходить одна на другую, и обессиленный переживаниями организм юноши сдался. Когда Никодий вернулся в комнату, Петр храпел. Переводчик принял его сон за нечеловеческое самообладание, чем придал мечущемуся, от страха сознанию, большую уверенность. Благодаря своей работе, Никодий спокойно перемещался по городу и никто не считал подозрительным видеть среди ночи переводчика, бредущего по важным делам. Измученный голодом и холодом народ, известие принял спокойно, не особо веря переводчику, имеющему дурную репутацию среди людей.
Владимир не стал коротать ночь на краю котлована. Мороз усилился и ног не чувствовалось уже до колена. Пришлось уйти в более теплый мир, чтобы вернуться под утро. Солнце уже давно встало, но свет лишь узкой полосой освещал дно котлована. При свете утра, город, можно было рассмотреть со всеми подробностями. Освещение не горело даже там, куда не падали лучи солнца. Крыши домов сливались с цветом дорог, отчего город казался одним серо-коричневым пятном. Случайно, зрение скользнуло по яркому пятну на крыше одного из домов. Владимир вернулся к нему и рассмотрел подробнее. Издали, белое пятно напоминало схематичное изображение мишени, как будто нарисованное детской рукой. 'Неужели, это Пиотта дает мне знак?' — подумал Владимир. — 'Его держат в этом доме, но пытаться проникнуть в город по единственной дороге, смерти подобно. Значит, сын еще что-то хотел этим сказать?'. Владимир пристально всмотрелся в здание с яркой мишенью на крыше, словно хотел увидеть в нем ответ на свой вопрос. Но город безмолвствовал. Зато на дороге, ведущей на плато, кипела жизнь. Лохматые 'кони' тянули вверх повозки, механизмы, похожие на маленькие паровозы. То что увидел Владимир через бинокль сильно поразило его. Мерзляки подгоняли колонну людей, плохо одетых, понуро бредущих вверх. Значит его сын не один такой, каким же образом, эти люди попали сюда? Тут он вспомнил, что его преследовало чувство 'сквозняка', словно в этом мире была приоткрыта дверь в другой. Люди заинтересовали его очень сильно. Возможно, они видели Петра и смогут рассказать ему о нем? Колонна поднялась на поверхность и потянулась в снежную целину. Несколько 'яков' тянувшие за собой закопченные механизмы плелись рядом. Охрана, подгонявшая людей, осталась у входа в котлован. Это было на руку. Владимир прибавил шаг и двинулся вслед за людьми, держась на изрядном расстоянии от мерзляков.
Его, в яркой куртке, заприметили издалека. Народ бросил работать, застыв в тревожном ожидании. На всякий случай, Владимир перехватил карабин удобнее.
— Здравствуйте, люди добрые! — Сам не зная с чего выбирая именно это приветствие.
Народ стоял молча, никак не реагируя на приветствие. Вида они были, мягко говоря, не очень. Какая попало одежда, с трудом закрывала открытое всем ветрам, тело. Руки и лицо были ярко красного цвета от постоянных обморожений. На ногах, убогое подобие зимней обуви. Сшитая из двух половинок шкура какого-то животного, еще при жизни страдающего плешивостью.
— Нам толмач сказал, что ты придешь, и просил передать, что 'Сына повезут с охраной, помоги'. Правда, он обещал, что ты и нам поможешь? — подавший голос человек, выглядел самым старшим из всех.
— Вот это да! — Воскликнул Владимир. — Вы видели сына моего? Он жив? Как он?
— Говорю же, приходил толмач, и просил передать, что придет странный человек, который спросит про сына и поможет нам сбежать. Только мы не верим ему, уж очень он скользкий, пройдоха. А сына не видели. К нам его не приводили.
— А куда его повезут, не сказал?
— Не сказал, но дорога из ямы тут одна.
Внезапно возникшие, новые обстоятельства заставили задуматься. Пиотта не терял времени даром. Что делать дальше? Увести людей в безопасное место? А вдруг сын не сумеет выбраться наружу, как планировал? Туземцы кинуться искать пропавших бесследно работников, увидят подозрительные следы ботинок, таких же, как на его мальчике. Подозрения падут на Пиотту.
— Послушайте, мужики, я обязательно спасу вас, только прежде я должен спасти сына. Пока я вам дам немного еды, чем могу помогу. — Владимир поставил на снег рюкзак, и стал доставать печенье, шоколад и прочее походные продукты питания. Он показал, как обращаться с невиданными доселе продуктами. Изголодавшиеся мужики накинулись на съестное, как мухи на мед. Они рвали упаковки и с жадностью заталкивали их содержимое себе в рот. Владимир подбирал разноцветные упаковки со снега и складывал их назад в рюкзак. Обнаруживать себя раньше времени не хотелось.
Петра и Никодия вызвали на допрос, когда солнце стояло над городом. В небольшом помещении, скудно обставленном мебелью, состоящей из стола и четырех стульев, их ждали двое старых знакомых Унгцанг и Энтонт. На столе перед ними лежал тот самый перочинный нож, музыкальный плеер, пачка печенья и прочая дребедень из рюкзака юноши. Энтонт пролаял что-то на своем отрывистом языке.
— Тебя просят подойти к столу. — Перевел Никодий.
Пиотта, гремя цепями, послушно подошел к столу. Унгцанг поднял со стола плеер и требовательно пролаял.
— Унгцанг просит рассказать ему об этом предмете.
Петр забрал плеер из рук чиновника. Вставил наушники себе в уши и включил. Экран засветился, и в ушах раздалась музыка. Петр вынул наушники и показал чиновнику, чтобы он сделал то же самое. Унгцанг нерешительно посмотрел на Энтонта. Видимо, тот дал добро, и иновник неумело вставил их себе в огромные уши. Светло-серые глаза мерзляка выразили крайнюю степень удивления. Он вынул наушники, затем вставил, затем снова вынул и протянул военному. Они обменялись репликами, и Энтонт вставил их себе. Его глаза так же округлились. Он просидел с минуту неподвижно. Потом вынул наушники и пролаял, как показалось Пиотте, вопрос.
— Откуда ты и как попал сюда? — Петр готовился к этому вопросу. С Никодием они обсудили все его нюансы.
— Я путешественник. Исследую у себя разные труднодоступные места, и однажды я наткнулся на странное дерево. Если пройти между его стволами то попадешь в пещеру, внутри которой растет то же самое дерево. Я вышел из пещеры и попал в этот снежный мир. Любуясь вашей природой, я не заметил, как удалился от пещеры. А среди ночи меня врасплох застала метель. Там меня обнаружил один из ваших охотников и привез меня сюда.
Никодий перевел ответ Петра. Мерзляки долго совещались. Энтонт взял со стола пачку печенья, попытался ее неловко открыть, раздавив, в итоге, все печенья. Он обнюхал упаковку, попробовал ее на зуб, потряс ее перед лицом Унгцанга. Между ними вспыхнул спор.
— О чем они говорят? — негромко спросил переводчика Петр.
— Спорят. Энтонт говорит, что вы являетесь более развитыми, чем они и поэтому, вместо покорения вашего мира, они могут пострадать сами. Унгцанг говорит, что все это ерунда, и твои вещи ничего не доказывают. Если они смогут вас завоевать, то станут самыми сильными в Унаблоре.
— Это где?
— Так они называют свой мир.
Энтонт стукнул ладонью по столу и громко прокричал на своем лающем языке. Никодий затрясся, как осиновый лист.
— Ты можешь показать нам, где находится пещера с деревом? — Дрожащим голосом перевел Никодий.
— Я не очень хорошо ориентируюсь в ваших снегах. Все вокруг одинаковое. Я бы наверное вспомнил, если бы вы сопроводили меня.
Унгцанг и Энтонт снова вступили в полемику друг с другом. Петр снова попросил Никодия перевести о чем речь, но тот даже не открыл рот испуганно глядя на юношу.
— Почему ты так легко согласился показать нам пещеру? Тебя не волнует судьба твоего народа, или нас ждет засада в ней, или может, вы настолько сильны, что уверены в своей победе над нами?
Пиотта понял, что допустил промашку, так легко согласившись на предложение врагов, словно это были друзья, которым нужно показать дорогу к дому. В дверь постучали. Энтонт 'гавкнул' и дверь отворилась. На пороге стоял мерзляк. Судя по доспехам, это был военный. Он что-то произнес на своем языке, и Никодия с Петром вывели из помещения. Полчаса, не меньше, длился разговор мерзляков. Затем их завели снова и допрос продолжился, но уже в новом ключе.
— Ты был один? — Никодий перевел вопрос Унгцанга.
Петр понял, что отец наследил где-то. Препираться было бессмысленно, но и отца сдавать он, ни за что бы ни стал.
— Да, я был один.
— Кому принадлежат следы, похожие на твои, оставленные сегодня ночью, возле нашего поселения? — Никодий многозначительно посмотрел на юношу.
— Не знаю.
Переводчик сменился в лице и побледнел. План, казавшийся удачным, вдруг превратился в пустышку. Пиотта почувствовал, как над ним и его отцом нависает смертельная опасность. Все шло насмарку.
Энтонт встал из-за стола и подошел к юноше. Он навис над ним как гора. Увечье делало и без того злое лицо, еще злее. Холодные серые глаза смотрели с ненавистью и презрением. Рука со свистом пролетела над голой мальчика, рефлекторно сделавшего нырок. Энтонт потерял равновесие и упал. На шум вбежал охранник. Удар пришелся в левую часть лица. Пиотта отлетел к стене, ударился о нее и потерял сознание.
— До завтрашнего дня, выяснить, кто он и откуда. Если пойму, что ты врешь, казню и тебя. — Энтонт пригрозил переводчику готовому раствориться в воздухе от страха.
Важные чины вышли, громко хлопнув дверью. Зашел охранник, поднял Пиотту за цепи, так, что у бедного юноши руки вывернулись из суставов. Показал кивком Никодию на дверь. Переводчик на полусогнутых исполнил приказание.
Владимир понял, что-то произошло. Конные мерзляки в большом количестве поднялись на плато и разъехались по разные стороны от котлована. Петра с ними не было. Наверно, план сына не удался. Тому виной могли быть его следы, оставленные на свежем снегу. Если так, то рано или поздно они придут и к этому месту. Владимир рассмотрел группу людей, вернувшуюся к повседневной работе. Нашел человека немного похожего на себя и подошел к нему.
— Послушай, друг, я выведу тебя отсюда в обмен на твои лохмотья. Идет?
Мужик, отвлекся от работы и непонимающе смотрел на Владимира.
— Слушайте все. Я сейчас отведу этого человека в безопасное место, переоденусь в его одежду и вернусь. Мне очень нужно попасть в город, чтобы спасти сына. Я очень рассчитываю на вас, что вы меня не сдадите мерзлякам. За это, я обещаю всех вас увести на родину. Я могу на это рассчитывать? — Было видно, что народ относится к его словам с недоверием. — На вашем месте, я бы поверил. Это гораздо лучше чем скончаться тут от холода, голода или болезней. Времени у нас мало. Солдаты идут по моим следам.
