Дети ночи: Печать Феникса

— Зачем?

— Я смажу твои раны целебным бальзамом. Иначе они нормально не заживут, — невольница не двинулась с места. Ариэль нахмурилась, — Не вынуждай раздевать тебя силой, и не думай, что я с этим не справлюсь.

Кетан нехотя подчинилась, и, когда она легла на диван, Ариэль стала смазывать шрамы на спине, обронив при этом:

— Так-то лучше. Не в твоем положении демонстрировать упрямство, которое обернется тебе же во вред.

И все-таки, несмотря на довольно жесткую манеру общения, Ариэль действовала очень осторожно. Прикосновения ее пальцев к израненной спине были почти невесомыми. Кетан даже задумалась, почему так.

Закончив со спиной, вампирша велела невольнице встать и стоять спокойно, и занялась ее животом. Именно этот момент выбрал Лазель, чтобы зайти, хотя на самом деле это получилось случайно.

Кетан тут же вздрогнула и попыталась прикрыться, едва не смахнув флаконы со стола. На это вампир с усмешкой сказал:

— Успокойся, Кетан. Неужели ты думаешь, я ни разу не видел обнаженной девушки?

С этими словами Лазель подошел к невольнице, но не затем, зачем она подумала, а чтобы придирчиво осмотреть спину. Для этого ему пришлось убрать ее волосы, от чего девушка вся задрожала. Лазель сочувственно покачал головой, сказав:

— Не бойся. Никто тебя не тронет. К тому же такие шрамы... они мало привлекательны. Тебе нужно лишь исцеление. Ариэль, я бы хотел потом поговорить с тобой.

— Хорошо, — без всякого "господина" — машинально отметила Кетан.

Но Лазель уже вышел, даже не оглянувшись на свое "приобретение", что удивило невольницу. Хотя она была лишь рада. "Во всяком случае, — решила она, — пока у меня не сойдут шрамы, мне беспокоиться не о чем". И также Кетан понимала, что заживление займет продолжительное время.

Глава 16.

Сам Лазеля и не думал сразу тащить Кетан в постель. Он никогда не был приверженцем насилия. К тому же в его распоряжении находился целый гарем невольниц, которые почтут это за благо. К ним он и направился.

Девушек было пятеро. Самой старшей двадцать семь, а младшей почти девятнадцать. Лазель не был охоч до излишне юных дев, да и во всех отношениях дев тоже.

Еще издали вампир услышал веселый девичий щебет. Никто из его невольниц не тяготился своим положением, жили в холе и радости.

Лазель неслышно вошел во внутренний двор. Все пятеро были там. Две младшие: Фарида и Амаль, пытались кормить рыбок в бассейне, черноокая Ясмин расчесывала свои роскошные волосы. Исфирь развлекала себя сластями, а самая старшая — Лейла, что-то тихо втолковывала ей. Но стоило им заметить своего господина, как все тотчас замолкли, воззрившись на него.

— Здравствуйте, мои дорогие, — улыбнулся Лазель. — Надеюсь, всем вам понравились мои подарки.

Девушки тут же восторженно загалдели, причем каждая старалась перещеголять другую в меру своих способностей. Но стоило вампиру слегка нахмуриться, как они тотчас приумолкли. Лазель вновь улыбнулся и проговорил:

— Мне приятно доставить вам радость. Еще у меня есть новость — у вас появилась новая подруга. Ее зовут Кетан. Завтра вы познакомитесь.

— Это та девушка, что была сегодня в купальне? — поинтересовалась Лейла.

— Да, — подтвердил вампир. — И я надеюсь, что все вы будете относится к ней дружелюбно и с пониманием.

Новость о прибавлении в штате наложниц вызвала у девушек оживление, хотя они старательно сдерживались. И мысли у всех витали разные. Но они пытались себя не выдать, так как не подобает вести себя подобным образом перед господином.

А сам Лазель прикидывал, кого ему пригласить в свою спальню на эту ночь. Обычно он соблюдал определенную очередность, чтобы девушки не держали обид и поменьше интриговали. Но на кого упадет выбор сегодня? Для этого вампир пристальнее вгляделся в девушек, чтобы лучше понять их эмоциональный настрой.

Картина вырисовывалась довольно определенная. У Лейлы сегодня был совсем другой настрой, у обеих младших временные трудности. Лазель-то все равно, но они считают, что это неправильно. Остаются Ясмин и Исфирь. В боевой готовности последней никогда не приходилось сомневаться. А вот Ясмин что-то беспокоило. Нет, не его известие. Похоже, кто-то из девушек сказал что-то нелицеприятное. И смех — и грех! Иногда ляпнут, не подумав. Правда, если подумают, то порой выходит еще хуже.

Все это Лазель выяснял не ради праздного интереса и не из-за таких уж альтруистических целей. Просто питаться от той, кто готова принадлежать тебе и душой и телом, и хочет этого, несравнимо приятнее на его вкус. Правда большинство вампиров вовсе не такие эстеты или, наоборот, предпочитают охотиться на мерзавцев и подонков. Лазель порой занимался и этим, но холеные девушки были его слабостью.

Чуть поразмыслив, сегодня он решил остановиться на Ясмин. Поэтому улыбнулся ей со словами:

— Я жду тебя в своих покоях, — вслед за этим он развернулся и вышел. А девушка побежала к себе, наводить красоту.

Едва хозяин вышел, как Фарида, подпрыгивая от нетерпения, проговорила:

— Слышали? У нас появилась новая девушка! Интересно, какая она? Лейла, ты и правда ее видела?

— Мельком, — невозмутимо ответила наложница.

— И как? — все остальные девушки собрались вокруг нее.

— Я же говорила, что видела ее вскользь. Девушка как девушка. Черноволосая, фигура ничего. Хотя, по-моему, излишне мускулистая. К тому же, возможно мне показалось, но она какая-то убитая вся.

— В смысле?

— Ну... По-моему, она очень недовольна своим положением.

— Это она пока нашего хозяина не знает, — усмехнулась Амаль.

— И все-таки странно, что сегодня он выбрал Ясмин, а не эту новенькую, — отметила Исфирь.

— Да, странно, — согласились остальные. Только Лейла промолчала, оставив свое мнение при себе.

Девушки пытались вытащить из нее еще какую-нибудь информацию, но у них ничего не получилось. Пришлось оставить попытки.

А Ясмин, наведя красоту и надев один из своих лучших нарядов, полетела к своему господину, даже не обратив внимания на товарок.

В принципе, все наложницы были довольны своим положением, понимая, что все могло обернуться гораздо хуже. Во всяком случае Лазель никогда не бывал с ними груб, а наоборот. У каждой ночь, проведенная с ним, оставляла лишь приятные воспоминания.

И им было невдомек, что их хозяин практически не спал с ними, а пил кровь, так как к утру все следы вмешательства исчезали, иногда оставляя лишь легкую слабость. Так что Лазель очаровывал их, все пятеро девушек любили его, хотя он сам не отвечал им взаимностью.

Такой уклад Лазеля устаивал, хотя ему и не нравилось слишком много времени проводить в мужском теле, о чем он периодически жаловался Ариэль. Та разводила руками и говорила, что совершенства не бывает.

Сегодня, утолив жажду, Лазель поймал себя на мысли, что у него из головы не выходит Кетан. Ясмин свернулась рядом калачиком, погруженная в сон вампирских чар, а он думает о той, что пополнила его отряд наложниц. Правда, это еще бабушка надвое сказала.

По тому огню, что горит в глазах Кетан, можно понять, что для нее сейчас разделить с ним, да и с кем-либо еще, ложе — худшее из зол. То, что с ней сотворили, внушило стойкое отвращение к любовным утехам.

А девушка горячая... ей хочется мстить за себя, а не оплакивать свою участь. Да, ее можно сломать, заставить, но это ее и уничтожит.

Раздумывая над этим, Лазель встал и направился к Ариэль. Стояла ночь — время вампиров.

Подруга была у себя, хотя заметно, что вернулась недавно, и то, что она питалась. Для вампира заметно. Человек вряд ли бы углядел перемены. Ариэль лишь кивнула Лазель, не вставая с кресла. Тот отметил:

— Я вижу, ты тоже времени зря не теряла.

— Конечно. Это не в моем стиле.

— Я только надеюсь, что это не Кетан.

— Безусловно.

— Вот и чудно. Кстати, как она тебе?

— Кетан?

— Да.

— Ну, девушка она крепкая, и все эти шрамы и раны ее тело при должной помощи излечит быстро. А вот с душевными травмами дело куда как хуже.

— Пережив подобное, можно и с ума сойти.

— Согласна, хотя в этом отношении женский рассудок крепче мужского. Кетан не сошла с ума, но проблемы появились серьезные, что объяснимо. Она теперь даже не то, чтобы боится мужчин, они ей отвратительны, она их теперь ненавидит.

— Это я заметил. Равно как и то, что она ищет способ выплеснуть эту свою ненависть.

— Думаешь, она попытается сбежать?

— Скажем, я не исключаю такой возможности.

— Что ж, я постараюсь, чтобы этого не произошло.

— Но я не хочу быть жестоким с ней.

Ариэль потупилась, но все-таки проговорила:

— Лазель, могу я спросить?

— Да, конечно.

— Почему тебя так заботит Кетан? Почему ты вообще решил купить ее?

— Меня поразили ее воля и внутренняя сила. Она ярким пятном выделялась среди всех, кто там был. Она необычна.

— Она так сильно запала тебе в душу?

— Ты знаешь, да. Будто что-то указало, подтолкнуло меня к ней.

— Любовь?

— Не думаю. Я не влюбляюсь на пустом месте. Скорее интерес, сострадание, желание что-то исправить, влечение в какой-то мере. Тут целая гамма чувств.

— От них до любви рукой подать, — лукаво заметила Ариэль, откидываясь на спинку кресла.

— Я не строю никаких планов по этому поводу.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Наши пути пересеклись, но это не на долго. На несколько лет, не больше.

— Почему ты так категоричен?

— Я просто говорю, как есть.

— И все-таки ты собираешься ей помочь.

— Да.

— Но почему?

— Потому что могу, — пожал плечами вампир. — И потому, что иначе эта девушка найдет лишь свою смерть. А это, по-моему, ужасно неправильно.

— Скажу честно, ход твоих мыслей иногда заводит меня в тупик.

— Почему же? — изогнул бровь Лазель. — Мне кажется, все весьма логично.

— Скорее через чур.

— В смысле?

— Ты слишком рационально подходишь к любви.

— Вовсе нет. К ней нельзя подходить рационально, это как пытаться урезонить огонь. Просто это не любовь.

— По-моему, ты избегаешь ее, — проворчала Ариэль.

— Нет. Она меня — возможно, но не я. Просто я не в том возрасте, чтобы при первом намеке на чувство бросаться как в омут с головой.

Ариэль вздохнула и, словно переводя разговор на другую тему, спросила:

— Так значит, ты будешь стараться постепенно очаровать эту девушку?

— Очаровать? Нет, скорее попытаться завоевать доверие. Что не легко, ведь сейчас Кетан не верит никому, в особенности мужчинам. Тут предстоит большая работа.

— И ты готов взвалить ее на себя?

— Я уже сказал, что да. Мне интересна эта девушка.

— Может, ты хочешь сделать ее одной из нас?

— Это слишком далеко идущие планы.

— И это тебя пугает?

— Вот еще. Просто не люблю загадывать.

— Что ж, как знаешь.

Больше Ариэль эту тему не поднимала.

Глава 17.

Следующим утром девушки из сераля Лазель имели честь познакомиться с Кетан, вышедшей из своей комнаты, разведать обстановку. Разведки не получилось, так как она почти сразу же нос к носу столкнулась с девушками, коротавшими время во внутреннем дворе.

Завидев новоприбывшую, Лейла улыбнулась и сказала, откладывая в сторону пергамент и чернила:

— Привет. Ты, должно быть, Кетан?

— Да, но откуда вы знаете? — насторожилась невольница.

— О, конечно же мы знаем, — томно протянула Исфирь. — Мы ведь делим комнаты одного сераля, и все друг о друге знаем. Особенно, когда в нашем полку пополнение.

— Не слушай ее, — посоветовала все та же Лейла. — Просто Лазель приходил вчера и предупредил о твоем появлении. К тому же я мельком видела тебя в купальне.

Кетан поежилась от этих слов, а старшая наложница продолжила:

— Да ты садись. Что стоишь, как столб? Угощайся фруктами, напитками. Чувствуй себя как дома. Теперь это и в самом деле твой дом.

Кетан села, и ее тут же обступили остальные девушки.

— А сколько тебе лет? — спросила Фарида.

— Откуда ты? — вторила ей Амаль.

Невольнице не хотелось отвечать, но и открыто идти на конфликт с девушками она не решилась, поэтому сухо ответила:

— Мне двадцать четыре. Из Канди. Там меня купили.

— Это понятно, так как в Канди самый большой невольничий рынок, — ответила Ясмина, даже скорее промурлыкала, как довольная кошка. — Но откуда ты родом?

— Ниоткуда, — пожала плечами Кетан.

— Как это?

— Никто не помнит, где я родилась. Вся моя жизнь прошла попеременно в пустыне и в море. Кажется, я только и делала, что кочевала, нигде подолгу не задерживаясь. Сначала с народом отца, потом на корабле дяди.

— А как ты стала невольницей?

— Помолчала бы ты, Фарида, — нахмурилась Лейла, но все девушки уже выжидательно уставились на Кетан. Та вздохнула. Разговор нравился ей все меньше и меньше. Но все-таки ответила:

— Приятели дяди меня и продали, — голос ничего не выражал, но это мертвое безразличие пугало еще больше.

Девушки затихли. У каждой их них была в чем-то похожая история. Может, не такая трагичная, но и радостного тоже мало.

Воспользовавшись паузой, Кетан принялась пристально изучать обстановку, пока не столкнулась с внимательным взглядом Лейлы. Старшая наложница свернула свой папирус, плавным движением поднялась с подушек и сказала:

— Тебе, наверное, не помешает экскурсия по сералю. Идем, я покажу тебе, где тут что.

Кетан с радостью ухватилась за эту возможность сбежать от остальных девушек. Так сказать, выбрала меньшее зло.

— Давай начнем с сада, — с улыбкой предложила Лейла, протягивая Кетан руку. Той было все равно, лишь бы подальше отсюда.

Едва они вышли за пределы дома, как Лейла проговорила:

— Мне кажется, у тебя накопилось немало вопросов. Но не все ты хотела бы говорить во всеуслышанье. Я права?

— Ну, в некотором смысле, — не стала откровенно лгать Кетан. И все равно, она больше старалась разглядывать сад, а не спутницу. Там и правда было на что посмотреть. Роскошные, благоухающие цветами аллеи, изящные фонтаны. Кто-то вложил уйму труда и средств в это великолепие.

— Так спрашивай, — подтолкнула к дальнейшему разговору Лейла.

— Например, Лазель, кто он? С виду европеец, а ведет себя, как султан.

— Он и есть султан в своих землях. Полновластный хозяин. Он из очень древнего и знатного рода. А то, что европеец... Многие на востоке забывают об этом. Слишком привлекателен рынок невольников.

— А какой он веры?

— Наш хозяин никогда не высказывался ни об одной из религий, и нам ничего не навязывает. Вообще мы здесь можем себя чувствовать куда свободнее, чем в любом другом серале.

На это Кетан лишь многозначительно хмыкнула. Лейла улыбнулась своей понимающей улыбкой и проговорила:

— Мне кажется, тебе сильно досталось перед тем, как ты попала к нашему хозяину.

— С чего ты взяла? — ощетинилась Кетан.

— Ну, например, по твоему затравленному взгляду, тому, как ты зажимаешься и готова вызвериться на любого. Кто может видеть, тот заметит.

— И что?