Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Я обошёл весь Торговый квартал, не пропуская ни одной лавки, заглянул на Круглую площадь, ошалел от обилия нулей на ценниках, пообедал в едальне "Летучий крыс" и, в конце концов, уставший от впечатлений отправился обратно. Правда, пришлось воспользоваться помощью уличного мальчишки, который совершенно безвозмездно (всего за пять щепок) показал дорогу к дому.
Весь следующий день прошёл в похожих хлопотах. Проанализировав собранную вчера информацию, я убедился, что продавать имеющиеся у меня артефакты прежней жизни в обычные лавки не имеет смысла, следовало придумать более оригинальный ход. Мне внезапно пришла в голову мысль, что раз в городе имеются богатые люди то, вне всякого сомнения, у них водятся лишние деньги. А там где есть лишние деньги, всегда крутятся мутные субъекты, которые на самых законных основаниях стараются облегчить кошельки доверчивых нуворишей. К числу таких умельцев, вне всякого сомнения, принадлежат торговцы антиквариатом и произведениями искусства. Окрылённый этим внезапным озарением я подошёл к ближайшему стражу порядка, у которого получил квалифицированную консультацию, затем нанял проводника и под его присмотром посетил все крупные художественные галереи. Нашёл самую приличную, договорился о встрече с владельцем на следующий день и с чувством выполненного долга вернулся домой.
Вечер только начался, ложится спать, было рано, я провёл инвентаризацию имущества и отобрал главных претендентов на продажу. Внезапно накатила грусть. Всё шло слишком хорошо, а значит рано или поздно обязательно должна произойти какая-нибудь пакость. Похоже, что меня, человека совершенно не привыкшего к мирной жизни, просто раздражал вид множества весёлых беспечных людей беззаботно дефилирующих по улицам Шпиля. Как они могут жить, не боясь внезапного нападения или налёта?
Подойдя к окну, я отдёрнул плотную занавеску и взялся обеими руками за толстые прутья деревянной решетки, словно потерявший надежду узник. Вид открывался не самый приятный — обзор закрывала глухая стена соседнего дома, зато, если посмотреть вверх, то можно увидеть небо и крылатых людей в нём. За два дня шатаний по улицам я почти не встречал бескрылых взрослых, притом, что пешком ходили многие. Подозреваю, что среди них было много таких как Галина, не любящих или просто боящихся летать. Таня с её маниакальной страстью к полёту и здесь могла показаться чудачкой.
Таня... Весь вчерашний день я изо всех сил сдерживался, чтобы не отправиться в Доки. Меня останавливало только нежелание становиться участником бесполезного, грязного скандала, да боязнь ухудшить её и без того тяжёлое положение. А сегодня уже поздно. Сегодня утром команда весёлых буксировщиков вытянула остров со стоянки, и он отправился в неспешный полёт влекомый причудливым воздушным течением. Возможно, мы снова встретимся в конце цикла, но это будет уже не то. Кто знает, какие события произойдут за шесть месяцев разлуки.
В дверь постучали. Я, чертыхаясь, подошёл, отодвинул засов, и в изумлении отступил на шаг.
— Можно войти? — спросила Таня неестественным, звенящим от волнения голосом.
— Да конечно, проходи...
Она вошла, напряжённая словно струна, белые от волнения губы сжаты в тонкую нитку, в глазах плещется ужас, руки судорожно прижимают к груди трогательный сиротский узелок.
— Я не помешала? Ты один?
— Нет, не помешала.
Увидев, что кроме меня в комнате никого нет, феечка испустила явственный вздох облегчения. Интересно, что она ожидала увидеть? Толпу голых девиц?
— Что-то случилось? Вы отложили вылет?
— С чего ты взял? Дом отправился в путь утром.
— А ты...
— Да! — быстро ответила она и зачастила, словно пытаясь не дать мне возразить. — Не думай, что осталась из-за тебя, больно надо! Дело в этом ублюдке Гюнтере. Ненавижу! Подонок, дурак и трус. Представляешь, при мне хвастался в кабаке своим дружкам, что заполучил на старости лет жирный кусок — богатую ферму и трёх жён в придачу!
Я инстинктивно сжал кулаки.
— Когда полез лапать, я дала ему промеж глаз, так он со страху залез под стол и принялся вопить, что раз теперь я его доченька то должна выполнять все приказы! Ага, щаз, нашёл дурочку! Будь у меня нож, честное слово, взяла бы грех на душу! Увидел твой подарок и сразу попытался отнять, кричал, что в ювелирной лавке за него дадут кучу шпал... Упрекает мать что разбаловала мелких — дескать слишком мало работают и много едят, а сам палец о палец не ударил весь день, только орал, затем насосался пива и задрых, а мы надрывались как проклятые! И вообще, не хочу, чтобы моим первым... мужчиной был этот урод. У него губы липкие и сопли всё время текут!
Танька выдохлась и замолчала.
— А что Рита? — осторожно спросил я.
— А то, — горько ответила девушка. — Эта дурочка только рада, Гюнтер всегда был её любимчиком.
— Она не пыталась тебя остановить?
— Конечно, нет, наоборот, радовалась как ребенок, залезший в кастрюлю с патокой, что избавилась от конкурентки. Ты же знаешь, у неё всё рассчитано. Думаю, скоро всем хозяйством начнёт заправлять она в компании с "папочкой", а мама окажется в пролёте!
— Тогда правильно поступила, что решилась уйти.
— Конечно, правильно! Если б осталась, то точно башкой бы тронулась или глупость, какую учинила.
— А как Галина отнеслась к тому, что ты отдала "тыковку"?
— Самому не догадаться? Чуть не рехнулась от горя, только что в стенку головой не стучала. Хотела меня побить, но ведь для этого ещё нужно догнать, а летает она очень медленно.
— Да уж.
— Ну вот, главное дело сделала, с тобой поговорила. Теперь пойду искать жильё, пока не подняли чёрный флаг, а завтра займусь поисками работы.
Последнюю фразу она произнесла решительно, но без огонька, похоже, ожидая возражений с моей стороны. Я не был садистом и не стал её мучить.
— Зачем искать? Комната достаточно просторна для двоих.
— Это неприлично, мы не замужем!
— Боишься осуждения со стороны родственников? А как же отчим, который собирался спать с тобой? Это прилично? Прекрати говорить глупости, мы тут отлично поместимся!
— Ну, не знаю... — у этой нахалки, ещё хватило наглости изобразить колебание, хотя радостный блеск глаз выдал её с головой. — Раз уж ты так настаиваешь...
— Настаиваю. Давай проходи и устраивайся.
Сделав нечеловеческое усилие, чтобы не завопить от восторга она степенно прошла в комнату.
— Ну, как тебе наше жилище?
— Волшебно! Сюда может поместиться четыре хижины, не меньше.
— Пожалуй.
Отбросив узелок, девушка ещё раз огляделась по сторонам и неодобрительно покачала головой.
— Не понимаю, зачем тебе столько ненужных вещей?
— Где ты видишь ненужные вещи?
— Ну, например, что это такое? — она брезгливо махнула рукой в сторону стола и стульев.
— Вот это стул, на нём сидят, вот это стол за ним едят!
— Да нет, — поморщилась она, — я знаю, для чего они нужны, просто, зачем тратить кучу драгоценного дерева на то без чего можно отлично обойтись?!
— К примеру, кушать сидя на полу?
— Ага. Удобно и не упадёшь если что.
— Железная логика. И шкаф не нужен, ведь одежду можно превосходно хранить, просто свалив в одну большую кучу, — я легонько пнул её узелок, и он отлетел в угол.
— Верно. А это что такое?
— Душ.
— Опять непонятное слово! Для чего оно нужно?
— Мыться, стирать одежду и просто освежаться во время жары. Налил воду в бак, открыл кран и наслаждайся.
— Лить воду? Ты совсем дурной? Знаешь сколько она стоит?
— На самом деле гораздо дешевле, чем ты думаешь. Никто тут не доит воздушные корни. У города есть свои собственные источники.
— Всё равно дорого!
— Прекрати, ты говоришь как Галина.
— Правда? — Таня заметно опечалилась.— Неужели я становлюсь такой же...
— Не переживай с кем не бывает. Кроме того, можно немного сэкономить на перепродаже.
— То есть?
— Сначала моешься, затем стираешь одежду, а потом сбываешь грязную воду.
— Кому?
— Кто купит. К примеру, в соседнем доме мужик выращивает цветы на продажу так ему она постоянно требуется.
— Правда? Тогда, наверное, действительно не страшно.
— Ты не голодная? Может, хочешь поесть?
— Нет, спасибо, — фыркнула Таня. — Я перед отлётом обожралась как индюшка боялась, что от земли оторваться не смогу.
— Впрок?
— Ага. Подумала — когда ещё удастся, тем более что после того как мать назвала меня воровкой, я решила не брать с собой и щёпки. Пусть подавится!
— Значит, улетела без денег?
— Ну да...
— Прелестно. И на что ты собственно собиралась снять комнату?
— Э...э... — Таня смутилась и вцепилась пальцами в ухо. — Я надеялась, что ты предложишь мне остаться, — наконец выдавила она.
— А сразу не могла сказать?
— Давай поговорим об этом завтра! Ты не представляешь, как я устала. Всё-таки не каждый день уходишь из дома.
— И то верно. Если хочешь, ложись и отдыхай.
— У тебя есть гамак?
— У меня есть кровать.
— Но она только одна, кому-то придётся спать на полу.
— Чушь, она отлично подойдёт для двоих!
— Но... я не могу...
— Потому что мы с тобой не женаты?
— Потому что... я никогда не спала на кровати и боюсь упасть на пол!
— Не беда, ляжешь к стенке!
Несколько секунд Таня колебалась, видимо, пытаясь придумать очередной аргумент, затем засмеялась, скинула одежду и скользнула под одеяло.
— Как хорошо! Тепло и бельё такое мягкое...
— Только убери ноги с подушки, — посоветовал я. — Вообще-то на неё принято класть голову.
— Правда? Странный обычай, — удивилась она, но рекомендацию исполнила. С довольным видом потёрлась щекой о наволочку, затем потянулась и зевнула. — Давай, ложись, здесь действительно много места.
— Сейчас. — Я закрыл дверь на засов, поплотнее задёрнул шторы, разделся и лёг рядом. Потом мы долго не разговаривали. Нам было хорошо, и тратить время на глупую болтовню совсем не хотелось.
Таня лениво рисовала пальчиком невидимые узоры на белой простыне, голова удобно устроилась на моей руке. Я пощекотал ей подбородок, словно игривой кошке, она сначала засмеялась, но затем стала очень серьёзной.
— Можешь ответить на вопрос? Только, чур, не врать!
— Задавай, — вздохнул я.
— Ты ведь уже занимался этим с... другими девушками.
— Да. Тебя это смущает?
— А сколько их было? Много? Две? Три?
— Гораздо больше. Честное слово, не считал.
— Хочешь сказать, что спал с ними, а потом бросал? — её голос задрожал от праведного гнева.
— Да. Более того, как правило, мы даже не знали имён друг друга.
— Но... но это подло!
— Возможно. В оправдание могу только сказать, что делалось это по обоюдному согласию. Девчонки просто очень хотели забеременеть. Мы с ребятами помогали им в этом деле как могли.
— Не понимаю...
— А что тут непонятного? Я ведь уже говорил, что последние годы на фронт стали призывать всех. Понимаешь — всех. Мужчин осталось мало, некоторые части целиком комплектовались женщинами и девушками. Жить хотят все, беременность оставалась единственным шансом хоть на несколько месяцев вновь оказаться в тылу. Там тоже жилось не сладко, бедняжки до последнего вкалывали на заводах и гидропонных фермах, рожали можно сказать, не отходя то станка, но всё же...
— И вы, конечно, превозмогая себя, стиснув зубы, героически и абсолютно бескорыстно давали им возможность получить отпуск?! Вот кобели!
— Понимаю, на это можно посмотреть и с этой точки зрения. Но лично я... знаешь, Патрульные долго не живут, в среднем три — четыре боевых задания, наш отряд в этом отношении был уникален, но всё равно мы знали, что скоро умрём. Тяжело уходить в небытие никого не оставив после себя. Поэтому, мысль, что где-то пусть даже очень далеко бегают твои дети, позволяла примириться с неизбежностью. Во всяком случае, мне.
— Извини, я не подумала... Ты обиделся?
— Конечно, нет, глупая!
— Но неужели у тебя никогда не было любимой?
— Была.
— Как её звали?
— Наташа.
— Она была красивая? Красивее меня?
— Пожалуй, что нет.
— Врёшь!
— Делать больше нечего. Обычная девчонка, курносая и конопатая. Вот только глаза... чистые, словно ледниковые озёра. Ни у кого больше не встречал таких глаз.
— И как вы познакомились? Расскажи, мне очень интересно!
— На самом деле, в нашей встрече не было и грамма романтики. Я тогда только поступил в Патруль, мне было пятнадцать. Наш отряд, вернувшийся после Золотого похода, определили на постой в расположении семнадцатого стрелкового батальона. Была осень, стояла холодная, сырая погода. В блиндаже было очень тесно, спали по очереди. Там я и заприметил её. Обычная соплячка, в форме не по размеру, с тоненькой детской шеей. Не помню, что меня так зацепило, но раз увидев, глаз отвести уже не мог. Она, заметив как я на неё пялюсь, засмущалась и спряталась за подружек, но я подошёл и присел рядом. Сначала болтали о пустяках, затем принялись целоваться, прячась от любопытных в клубах табачного дыма, а как стемнело, выбрались из блиндажа и стали искать место посуше... На войне всё делается быстро.
Я прижал к себе Таню и закрыл глаза.
— А чем всё закончилось? — робко спросила она, минуту спустя.
— Мы были вместе три дня, каждое свободное мгновение. Целовались, держась за руки, радуясь каждому прикосновению, строили планы на будущее, которое непременно наступит после победы. Всерьёз обсуждали какой у нас будет дом и сколько детей... Каждую ночь занимались любовью спрятавшись под навесом за топливным складом среди ржавых бочек. А затем... затем какому-то умнику из штаба пришло в голову устроить ночной штурм узлового укрепрайона силами трёх батальонов без артиллерийской подготовки. Даже идиоту было понятно, что ничего путного из этой идеи не выйдет, но кто их слушает — идиотов... Наступление провалилось, потери составили шестьдесят процентов личного состава. Я, наплевав на возможные последствия, кинулся искать Наташу и даже сумел найти то немногое что от неё осталось... Прости, испортил тебе вечер.
— Ничего, — всхлипнула Таня, — переживу.
— Конечно, переживёшь. Кроме того, мне известен отличный способ, поднять настроение расстроенной девушке. Уверен, он тебе понравится...
Глава 11. Выгодная сделка.
— Зачем мы сюда припёрлись? — нервно спросила Таня, угрюмо осматриваясь по сторонам. — Я чувствую себя голой! Давай вернёмся домой!
— Обязательно вернёмся. Сразу как сделаем дело, — рассеяно отозвался я. — Чёрт, где же эта дурацкая галерея?! Вчера нашёл её очень быстро... Неужели опять придётся нанимать проводника?
Мы гуляли вдоль Круглой площади уже почти час и успели досыта наглядеться на достопримечательности самой фешенебельной части города. Настоящей площадью она естественно не была, и представляла собой цепочку огромных островов, кольцом окруживших центральный шпиль. На островах помещались дворцы дожей — местных торговых магнатов и правителей города, а так же самые дорогие едальни, магазины, и центры развлечений. Казино, элитные публичные дома, театры и прочие объекты высокой культуры, приветливо распахивали двери навстречу всем, кто мог заплатить. Фасады зданий блестели яркими красками, здесь не было места выцветшим или уродливым вывескам.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |