Встретимся над облаками. Часть первая

Я обошёл весь Торговый квартал, не пропуская ни одной лавки, заглянул на Круглую площадь, ошалел от обилия нулей на ценниках, пообедал в едальне "Летучий крыс" и, в конце концов, уставший от впечатлений отправился обратно. Правда, пришлось воспользоваться помощью уличного мальчишки, который совершенно безвозмездно (всего за пять щепок) показал дорогу к дому.

Весь следующий день прошёл в похожих хлопотах. Проанализировав собранную вчера информацию, я убедился, что продавать имеющиеся у меня артефакты прежней жизни в обычные лавки не имеет смысла, следовало придумать более оригинальный ход. Мне внезапно пришла в голову мысль, что раз в городе имеются богатые люди то, вне всякого сомнения, у них водятся лишние деньги. А там где есть лишние деньги, всегда крутятся мутные субъекты, которые на самых законных основаниях стараются облегчить кошельки доверчивых нуворишей. К числу таких умельцев, вне всякого сомнения, принадлежат торговцы антиквариатом и произведениями искусства. Окрылённый этим внезапным озарением я подошёл к ближайшему стражу порядка, у которого получил квалифицированную консультацию, затем нанял проводника и под его присмотром посетил все крупные художественные галереи. Нашёл самую приличную, договорился о встрече с владельцем на следующий день и с чувством выполненного долга вернулся домой.

Вечер только начался, ложится спать, было рано, я провёл инвентаризацию имущества и отобрал главных претендентов на продажу. Внезапно накатила грусть. Всё шло слишком хорошо, а значит рано или поздно обязательно должна произойти какая-нибудь пакость. Похоже, что меня, человека совершенно не привыкшего к мирной жизни, просто раздражал вид множества весёлых беспечных людей беззаботно дефилирующих по улицам Шпиля. Как они могут жить, не боясь внезапного нападения или налёта?

Подойдя к окну, я отдёрнул плотную занавеску и взялся обеими руками за толстые прутья деревянной решетки, словно потерявший надежду узник. Вид открывался не самый приятный — обзор закрывала глухая стена соседнего дома, зато, если посмотреть вверх, то можно увидеть небо и крылатых людей в нём. За два дня шатаний по улицам я почти не встречал бескрылых взрослых, притом, что пешком ходили многие. Подозреваю, что среди них было много таких как Галина, не любящих или просто боящихся летать. Таня с её маниакальной страстью к полёту и здесь могла показаться чудачкой.

Таня... Весь вчерашний день я изо всех сил сдерживался, чтобы не отправиться в Доки. Меня останавливало только нежелание становиться участником бесполезного, грязного скандала, да боязнь ухудшить её и без того тяжёлое положение. А сегодня уже поздно. Сегодня утром команда весёлых буксировщиков вытянула остров со стоянки, и он отправился в неспешный полёт влекомый причудливым воздушным течением. Возможно, мы снова встретимся в конце цикла, но это будет уже не то. Кто знает, какие события произойдут за шесть месяцев разлуки.

В дверь постучали. Я, чертыхаясь, подошёл, отодвинул засов, и в изумлении отступил на шаг.

— Можно войти? — спросила Таня неестественным, звенящим от волнения голосом.

— Да конечно, проходи...

Она вошла, напряжённая словно струна, белые от волнения губы сжаты в тонкую нитку, в глазах плещется ужас, руки судорожно прижимают к груди трогательный сиротский узелок.

— Я не помешала? Ты один?

— Нет, не помешала.

Увидев, что кроме меня в комнате никого нет, феечка испустила явственный вздох облегчения. Интересно, что она ожидала увидеть? Толпу голых девиц?

— Что-то случилось? Вы отложили вылет?

— С чего ты взял? Дом отправился в путь утром.

— А ты...

— Да! — быстро ответила она и зачастила, словно пытаясь не дать мне возразить. — Не думай, что осталась из-за тебя, больно надо! Дело в этом ублюдке Гюнтере. Ненавижу! Подонок, дурак и трус. Представляешь, при мне хвастался в кабаке своим дружкам, что заполучил на старости лет жирный кусок — богатую ферму и трёх жён в придачу!

Я инстинктивно сжал кулаки.

— Когда полез лапать, я дала ему промеж глаз, так он со страху залез под стол и принялся вопить, что раз теперь я его доченька то должна выполнять все приказы! Ага, щаз, нашёл дурочку! Будь у меня нож, честное слово, взяла бы грех на душу! Увидел твой подарок и сразу попытался отнять, кричал, что в ювелирной лавке за него дадут кучу шпал... Упрекает мать что разбаловала мелких — дескать слишком мало работают и много едят, а сам палец о палец не ударил весь день, только орал, затем насосался пива и задрых, а мы надрывались как проклятые! И вообще, не хочу, чтобы моим первым... мужчиной был этот урод. У него губы липкие и сопли всё время текут!

Танька выдохлась и замолчала.

— А что Рита? — осторожно спросил я.

— А то, — горько ответила девушка. — Эта дурочка только рада, Гюнтер всегда был её любимчиком.

— Она не пыталась тебя остановить?

— Конечно, нет, наоборот, радовалась как ребенок, залезший в кастрюлю с патокой, что избавилась от конкурентки. Ты же знаешь, у неё всё рассчитано. Думаю, скоро всем хозяйством начнёт заправлять она в компании с "папочкой", а мама окажется в пролёте!

— Тогда правильно поступила, что решилась уйти.

— Конечно, правильно! Если б осталась, то точно башкой бы тронулась или глупость, какую учинила.

— А как Галина отнеслась к тому, что ты отдала "тыковку"?

— Самому не догадаться? Чуть не рехнулась от горя, только что в стенку головой не стучала. Хотела меня побить, но ведь для этого ещё нужно догнать, а летает она очень медленно.

— Да уж.

— Ну вот, главное дело сделала, с тобой поговорила. Теперь пойду искать жильё, пока не подняли чёрный флаг, а завтра займусь поисками работы.

Последнюю фразу она произнесла решительно, но без огонька, похоже, ожидая возражений с моей стороны. Я не был садистом и не стал её мучить.

— Зачем искать? Комната достаточно просторна для двоих.

— Это неприлично, мы не замужем!

— Боишься осуждения со стороны родственников? А как же отчим, который собирался спать с тобой? Это прилично? Прекрати говорить глупости, мы тут отлично поместимся!

— Ну, не знаю... — у этой нахалки, ещё хватило наглости изобразить колебание, хотя радостный блеск глаз выдал её с головой. — Раз уж ты так настаиваешь...

— Настаиваю. Давай проходи и устраивайся.

Сделав нечеловеческое усилие, чтобы не завопить от восторга она степенно прошла в комнату.

— Ну, как тебе наше жилище?

— Волшебно! Сюда может поместиться четыре хижины, не меньше.

— Пожалуй.

Отбросив узелок, девушка ещё раз огляделась по сторонам и неодобрительно покачала головой.

— Не понимаю, зачем тебе столько ненужных вещей?

— Где ты видишь ненужные вещи?

— Ну, например, что это такое? — она брезгливо махнула рукой в сторону стола и стульев.

— Вот это стул, на нём сидят, вот это стол за ним едят!

— Да нет, — поморщилась она, — я знаю, для чего они нужны, просто, зачем тратить кучу драгоценного дерева на то без чего можно отлично обойтись?!

— К примеру, кушать сидя на полу?

— Ага. Удобно и не упадёшь если что.

— Железная логика. И шкаф не нужен, ведь одежду можно превосходно хранить, просто свалив в одну большую кучу, — я легонько пнул её узелок, и он отлетел в угол.

— Верно. А это что такое?

— Душ.

— Опять непонятное слово! Для чего оно нужно?

— Мыться, стирать одежду и просто освежаться во время жары. Налил воду в бак, открыл кран и наслаждайся.

— Лить воду? Ты совсем дурной? Знаешь сколько она стоит?

— На самом деле гораздо дешевле, чем ты думаешь. Никто тут не доит воздушные корни. У города есть свои собственные источники.

— Всё равно дорого!

— Прекрати, ты говоришь как Галина.

— Правда? — Таня заметно опечалилась.— Неужели я становлюсь такой же...

— Не переживай с кем не бывает. Кроме того, можно немного сэкономить на перепродаже.

— То есть?

— Сначала моешься, затем стираешь одежду, а потом сбываешь грязную воду.

— Кому?

— Кто купит. К примеру, в соседнем доме мужик выращивает цветы на продажу так ему она постоянно требуется.

— Правда? Тогда, наверное, действительно не страшно.

— Ты не голодная? Может, хочешь поесть?

— Нет, спасибо, — фыркнула Таня. — Я перед отлётом обожралась как индюшка боялась, что от земли оторваться не смогу.

— Впрок?

— Ага. Подумала — когда ещё удастся, тем более что после того как мать назвала меня воровкой, я решила не брать с собой и щёпки. Пусть подавится!

— Значит, улетела без денег?

— Ну да...

— Прелестно. И на что ты собственно собиралась снять комнату?

— Э...э... — Таня смутилась и вцепилась пальцами в ухо. — Я надеялась, что ты предложишь мне остаться, — наконец выдавила она.

— А сразу не могла сказать?

— Давай поговорим об этом завтра! Ты не представляешь, как я устала. Всё-таки не каждый день уходишь из дома.

— И то верно. Если хочешь, ложись и отдыхай.

— У тебя есть гамак?

— У меня есть кровать.

— Но она только одна, кому-то придётся спать на полу.

— Чушь, она отлично подойдёт для двоих!

— Но... я не могу...

— Потому что мы с тобой не женаты?

— Потому что... я никогда не спала на кровати и боюсь упасть на пол!

— Не беда, ляжешь к стенке!

Несколько секунд Таня колебалась, видимо, пытаясь придумать очередной аргумент, затем засмеялась, скинула одежду и скользнула под одеяло.

— Как хорошо! Тепло и бельё такое мягкое...

— Только убери ноги с подушки, — посоветовал я. — Вообще-то на неё принято класть голову.

— Правда? Странный обычай, — удивилась она, но рекомендацию исполнила. С довольным видом потёрлась щекой о наволочку, затем потянулась и зевнула. — Давай, ложись, здесь действительно много места.

— Сейчас. — Я закрыл дверь на засов, поплотнее задёрнул шторы, разделся и лёг рядом. Потом мы долго не разговаривали. Нам было хорошо, и тратить время на глупую болтовню совсем не хотелось.

Таня лениво рисовала пальчиком невидимые узоры на белой простыне, голова удобно устроилась на моей руке. Я пощекотал ей подбородок, словно игривой кошке, она сначала засмеялась, но затем стала очень серьёзной.

— Можешь ответить на вопрос? Только, чур, не врать!

— Задавай, — вздохнул я.

— Ты ведь уже занимался этим с... другими девушками.

— Да. Тебя это смущает?

— А сколько их было? Много? Две? Три?

— Гораздо больше. Честное слово, не считал.

— Хочешь сказать, что спал с ними, а потом бросал? — её голос задрожал от праведного гнева.

— Да. Более того, как правило, мы даже не знали имён друг друга.

— Но... но это подло!

— Возможно. В оправдание могу только сказать, что делалось это по обоюдному согласию. Девчонки просто очень хотели забеременеть. Мы с ребятами помогали им в этом деле как могли.

— Не понимаю...

— А что тут непонятного? Я ведь уже говорил, что последние годы на фронт стали призывать всех. Понимаешь — всех. Мужчин осталось мало, некоторые части целиком комплектовались женщинами и девушками. Жить хотят все, беременность оставалась единственным шансом хоть на несколько месяцев вновь оказаться в тылу. Там тоже жилось не сладко, бедняжки до последнего вкалывали на заводах и гидропонных фермах, рожали можно сказать, не отходя то станка, но всё же...

— И вы, конечно, превозмогая себя, стиснув зубы, героически и абсолютно бескорыстно давали им возможность получить отпуск?! Вот кобели!

— Понимаю, на это можно посмотреть и с этой точки зрения. Но лично я... знаешь, Патрульные долго не живут, в среднем три — четыре боевых задания, наш отряд в этом отношении был уникален, но всё равно мы знали, что скоро умрём. Тяжело уходить в небытие никого не оставив после себя. Поэтому, мысль, что где-то пусть даже очень далеко бегают твои дети, позволяла примириться с неизбежностью. Во всяком случае, мне.

— Извини, я не подумала... Ты обиделся?

— Конечно, нет, глупая!

— Но неужели у тебя никогда не было любимой?

— Была.

— Как её звали?

— Наташа.

— Она была красивая? Красивее меня?

— Пожалуй, что нет.

— Врёшь!

— Делать больше нечего. Обычная девчонка, курносая и конопатая. Вот только глаза... чистые, словно ледниковые озёра. Ни у кого больше не встречал таких глаз.

— И как вы познакомились? Расскажи, мне очень интересно!

— На самом деле, в нашей встрече не было и грамма романтики. Я тогда только поступил в Патруль, мне было пятнадцать. Наш отряд, вернувшийся после Золотого похода, определили на постой в расположении семнадцатого стрелкового батальона. Была осень, стояла холодная, сырая погода. В блиндаже было очень тесно, спали по очереди. Там я и заприметил её. Обычная соплячка, в форме не по размеру, с тоненькой детской шеей. Не помню, что меня так зацепило, но раз увидев, глаз отвести уже не мог. Она, заметив как я на неё пялюсь, засмущалась и спряталась за подружек, но я подошёл и присел рядом. Сначала болтали о пустяках, затем принялись целоваться, прячась от любопытных в клубах табачного дыма, а как стемнело, выбрались из блиндажа и стали искать место посуше... На войне всё делается быстро.

Я прижал к себе Таню и закрыл глаза.

— А чем всё закончилось? — робко спросила она, минуту спустя.

— Мы были вместе три дня, каждое свободное мгновение. Целовались, держась за руки, радуясь каждому прикосновению, строили планы на будущее, которое непременно наступит после победы. Всерьёз обсуждали какой у нас будет дом и сколько детей... Каждую ночь занимались любовью спрятавшись под навесом за топливным складом среди ржавых бочек. А затем... затем какому-то умнику из штаба пришло в голову устроить ночной штурм узлового укрепрайона силами трёх батальонов без артиллерийской подготовки. Даже идиоту было понятно, что ничего путного из этой идеи не выйдет, но кто их слушает — идиотов... Наступление провалилось, потери составили шестьдесят процентов личного состава. Я, наплевав на возможные последствия, кинулся искать Наташу и даже сумел найти то немногое что от неё осталось... Прости, испортил тебе вечер.

— Ничего, — всхлипнула Таня, — переживу.

— Конечно, переживёшь. Кроме того, мне известен отличный способ, поднять настроение расстроенной девушке. Уверен, он тебе понравится...

Глава 11. Выгодная сделка.

— Зачем мы сюда припёрлись? — нервно спросила Таня, угрюмо осматриваясь по сторонам. — Я чувствую себя голой! Давай вернёмся домой!

— Обязательно вернёмся. Сразу как сделаем дело, — рассеяно отозвался я. — Чёрт, где же эта дурацкая галерея?! Вчера нашёл её очень быстро... Неужели опять придётся нанимать проводника?

Мы гуляли вдоль Круглой площади уже почти час и успели досыта наглядеться на достопримечательности самой фешенебельной части города. Настоящей площадью она естественно не была, и представляла собой цепочку огромных островов, кольцом окруживших центральный шпиль. На островах помещались дворцы дожей — местных торговых магнатов и правителей города, а так же самые дорогие едальни, магазины, и центры развлечений. Казино, элитные публичные дома, театры и прочие объекты высокой культуры, приветливо распахивали двери навстречу всем, кто мог заплатить. Фасады зданий блестели яркими красками, здесь не было места выцветшим или уродливым вывескам.