Обретенная Эквестрия. Часть 2. Поиск

Мотель "Минутка" в котором мы остановились, находился на окраине, неподалёку от железнодорожной станции "Лигово", и состоял из нескольких щитовых домиков, окруженных крепким забором. Светится в центральных гостиницах, после недавних приключений нам очень не хотелось, а здесь для регистрации паспорт не требовался. Главное чтоб были деньги, всё остальное хозяина мотеля интересовало мало.

На следующее утро, отдохнув и крепко выспавшись, мы покатили в центр. Погода стояла отвратительная. С залива дул ледяной ураганный ветер, несущий мелкую водяную взвесь и рваные чёрные облака. Я пригибался почти к самому рулю, чтоб хоть немного снизить парусность, но всё равно нас несколько раз чуть не сдуло с дороги.

— Можно подумать сегодня не второе июня, а второе ноября, — проворчала Искорка.

— Точно. Не удивлюсь, если к полудню пойдёт мокрый снег.

Мы проезжали мимо заброшенных кварталов под жестяной грохот листов кровельного железа, которые словно старые газеты, трепал ветер. Дома смотрели чёрными провалами выбитых окон, их стены были черны от копоти давнишних пожаров. Повсюду громоздились груды мусора. Немногочисленные прохожие, в основном бездомные бродяги, живущие в руинах, угрюмо глядели нам вслед. Впрочем, за Обводным каналом брошенные здания почти исчезли, улицы оказались чисты и ухожены, а некоторые фасады даже щеголяли свежим ремонтом. Чем ближе мы подбирались к Невскому проспекту, тем наряднее становился город. Единорожка восхищённо крутила головой и просила ехать помедленнее. Она читала массу исторических книг, и вот теперь знакомые страницы оживали прямо на глазах. Специально ради неё я свернул на набережную Фонтанки, по Вознесенскому проспекту поехал к Исаакиевской площади, и сделал несколько кругов вокруг собора, чтобы поняшка смогла рассмотреть его во всех подробностях.

Оставив величественное творение Монферана за спиной, мы вырулили на Сенатскую площадь, полюбовались на пустой Гром-камень, выскочили на Адмиралтейскую набережную и покатили к Дворцовому мосту. Ветер дул в спину с бешеной силой, байк постоянно вилял на мокром асфальте, мне приходилось отчаянно маневрировать, чтобы не впилиться в фонарный столб или автомобиль.

Дворцовый мост, некогда служивший визитной карточкой Питера, сейчас находился не в самой лучшей форме. Один из двух его знаменитых разводных пролётов обрушился в Неву ещё в период войны, да так и остался болтаться в воде сломанным птичьим крылом. Вместо него поверху настелили "временный пролёт", который оставался таковым уже лет двадцать пять. Криво сваренный из всякого металлолома он страшно раскачивался даже в тихую погоду, а сейчас и вовсе превратился в один гигантский вибростенд. Нас швыряло от одной обочины до другой, казалось ещё чуть-чуть и мы, пробив хлипкую ограду, рухнем в ледяную воду.

Скатившись на твёрдую почву Стрелки Васильевского острова, я остановил мотоцикл и дрожащими руками стянул шлем. Несмотря на холодную погоду, лицо пылало как в бане. Искорка, забившаяся в коляску по самые уши, застряла и теперь безуспешно пыталась вылезти. Я помог ей обрести свободу, и она, пошатываясь, прошлась туда-обратно, разминая затёкшие ноги.

— Ну и аттракцион! Я чуть лужу не напустила от страха! — честно призналась она.

— Согласен, было жутковато, — сказал я, облокачиваясь на гранитный парапет. — Но ты особо не расслабляйся, нам ещё через Биржевой мост ехать.

— Надеюсь, он в лучшем состоянии, — буркнула единорожка.

— Наверное... Эй, погляди-ка вниз!

— Что случилось? — спросила она, вставая рядом.

— Как высоко поднялась вода!

Действительно, невские волны плескались буквально у наших ног. Ещё сантиметров тридцать и они начнут лизать подножия Ростральных колонн.

— Наводнение! — возбуждённо заявила Искорка. — Максик, ты даже не представляешь, как нам повезло, мы увидим настоявшее питерское наводнение! Да ещё такое сильное!

— Не вижу ничего прикольного. На такие катаклизмы лучше любоваться с возвышенности. Например, с Пулковских высот. Давай уберемся отсюда, пока не затопило Стрелку!

— Нет в тебе романтики исследователя, — вздохнула она, забираясь в коляску.

Я завёл мотор, и мы покатили мимо здания Биржи, к мосту.

Центральный Криминальный архив находился на территории Петропавловской крепости в здании бывшей тюрьмы Трубецкого бастиона, куда перебрался сразу после войны. Почему именно туда, не знаю. Возможно, микроклимат старого царского СИЗО отлично подходил для этих целей, возможно толщина стен и внушительность постройки вызывало ощущение надёжности. Так или иначе, но наш путь лежал на Заячий остров.

Без проблем, покинув Васильевский остров, мотоцикл пронёсся по набережной, влетел на Кронверкский мост, содрогавшийся под ударами волн и сквозь пролом в стене въехал в крепость.

Сильно пострадавшая во время войны, она частично лежала в руинах и сейчас представляла весьма жалкое зрелище. Почти каждый год, правительство выделяло немалые средства на реставрацию. Деньги успешно осваивались, но дальше этого дело не шло. Величественные постройки постепенно разрушались, немногочисленные туристы фотографировались на фоне гранитных обломков и тащили в качестве сувениров все, что плохо лежит.

Подпрыгивая на скользких булыжниках, мы проехали между развалинами Петропавловского собора и Монетным двором, свернули направо и остановились у здания бывшей тюрьмы.

— Приплыли, — возвестил я, паркуя байк.

— Если ветер не перемениться, мы точно "приплывём", — съязвила Искорка.

Немного поскандалив с охраной у входа (им не понравилось, что я решил посетить архив в сопровождении пони) и, решив дело всего за двести тысяч рублей, мы вошли внутрь.

— Добрый день, — сказал я к клерку в оранжевой форме внутренних войск, протягивая заявление, составленное при помощи всезнающего Коновалова за отдельную плату. Тот без особого интереса проглядел его по диагонали и лениво ответил:

— Без соответствующего разрешения, я не могу удовлетворить вашу просьбу молодой человек. Оно у вас имеется?

— Разумеется, — ответил я, подавая сложенный пополам листок картона. Внутри этой своеобразной книжицы имелось несколько кармашков. В двух лежали два золотых талера. Клерк внимательно посмотрел, покачал головой и вернул картонку обратно.

— Тут всего одно разрешение, — печально заявил он. — А нужно как минимум четыре.

— Правда? — изумился я. — Странно, все лежали рядом. Наверное, остальные выпали, сейчас гляну в рюкзаке.

Я раскрыл рюкзак, порылся в кармашке и вложил в ячейки дополнительные шесть монет.

— Теперь всё в порядке, — удовлетворенно кивнул чиновник, любовно оттискивая на заявлении большую печать. — Приходите через две недели в пятницу, после четырёх, возможно к этому времени всё будет готово.

— Ох, простите! — воскликнул я, — совсем забыл, что у меня имеется разрешение на оформление заявки вне очереди!

— Правда? Позвольте взглянуть. Но учтите, что в нём должно быть не меньше пяти подписей!

— Их там шесть, — улыбаясь самой доброй улыбкой, проворковал я, решив, что в данном случае жадничать не стоит.

Получив ещё шесть монет, клерк забрал заявление и скрылся в глубинах здания. Он вернулся минут через пять и вновь уселся на стул.

— Всё в порядке, подождите немного, скоро всё будет готово.

— Скоро это сколько?

— Ну, у них там сейчас проветривание, затем обед... часа три, не больше.

— Благодарю.

Мы отошли, и я опустился на холодную деревянную скамейку. Искорка пристроилась рядом.

— Видишь, а ты боялась. Всё решается прямо с какой-то космической скоростью.

Единорожка не ответив, нервно забарабанила копытами. Она была явно очень взволнована.

— Мужчина, прикажите вашему животному замолчать или выведете его на улицу, вы нам работать мешаете! — возмущённо сказала какая-то тётка с дымящейся кружкой чая в руке. Её товарки сидящие вокруг большого электрического самовара согласно закивали.

— Слышишь? — тихо спросил я. — Успокойся или нас выгонят!

— Я спокойна! — огрызнулась она. — Сколько уже прошло?

— Четыре минуты, девятнадцать секунд.

— Ещё так долго ждать! Можно я пока послушаю папины записи?

— Нет. Мы не должны светить смартфон при свидетелях.

— Да, я и забыла.

Она запустила морду в подмышечный карман, вынула зубами потрёпанный томик "Маленьких трагедий" Пушкина, без которого не отходила от дома на расстояние более пятидесяти метров, открыла на случайной странице и погрузилась в чтение.

Час тянулся за часом, в помещении было сыро как в подвале, холод пробирал до костей, но приходилось терпеть. Наконец одна из тёток оторвалась от самовара, лениво подгребла к пачке бумаг принесённых с полчаса назад, поворошила...

— Радченко тута есть?

— Да.

— Ой, так что вы мужчина сидите, как кто?! Идите сюда, получайте ответ!

Искорка вскочила на все четыре копыта, я поднялся мгновением позже.

— Распишитеся здеся и вот тута.

— Что это такое?

— Да вы словно с деревни приехали! Это же платёжная ведомость. Вот тута всё написано: вы должны заплатить пятнадцать рублей гербового сбора, пятьдесят налога, сто тысяч за оформление... и два миллиона за распечатку двух цветных фотографий формата А4 на принтере Кэн... Канн... Конан. По одному миллиону за каждую. Итого с вас... три миллиона... э, я хотела сказать, два миллиона, сто тысяч, шестьдесят пять рублей!

Я молча раскрыл рюкзак и отсчитал требуемую сумму. Тётка потянула мне серый конверт, заляпанный множеством разноцветных печатей.

— Открывай скорее! — простонала моя спутница.

Вскрыв клапан, мы извлекли наружу две большие цветные фотографии. На одной была изображена крохотная фиолетовая единорожка. Малышка сидела на куске брезента, трогательно подобрав тонкие ножки, и с испугом смотрела в объектив фотоаппарата. Рядом лежал труп какого-то взрослого землепони с кьютимаркой в виде парящей чайки, земля вокруг была залита кровью.

— Селестия... — потрясённо прошептала Искорка, — это же я... Ещё совсем кроха!

Я погладил её между ушей и извлёк вторую фотографию. На ней крупным планом была запечатлена искусно вышитая цветными нитками метка — шестилучевая пурпурная звезда, окружённая пятью белыми звёздами поменьше.

— Ну, какие идеи? Именно ради этого мы и приехали сюда.

— Уверена что, вышивка скопирована с кьютимарки. И пони, которая его носила, была искушена в магическом искусстве. Полагаю, что это метка судьбы отца или матери. Вряд ли на моей распашонке мог быть чужой рисунок.

— Полагаю, что ты права, но думаю, это метка матери, а не отца.

— Почему?

— Коновалов назвал тебя полукровкой. Отец землепони, мать единорожка. Насколько мне известно, единороги отлично рубили в магии, тогда как землепони этим талантом не обладали. Значит...

— Молодец, я об этом не подумала. Видишь, мы далеко продвинулись вперёд.

— Нам нужно найти довоенный компьютер и посмотреть эквестрийские фильмы. Может в каком-нибудь из них, увидим твоих родителей.

— Но там сотни тысяч часов записи, мы успеем состариться к тому моменту, как посмотрим последний.

— Возможно. Да и где взять комп? Уверен, в этом здании он есть, раз здешние бюрократы смогли распечатать цветные фотографии, но нас к нему естественно не подпустят...

Внезапно распахнулась дверь, и в помещение влетел какой-то мокрый мужик в форме.

— Кончайте чаи гонять клуши, и бегом на второй этаж!

— Что случилось? — заволновались тётки.

— Как что случилось? Вы хоть в окна выглядываете? Вода поднялась! — тут он заметил нас. — Что вы тут делаете?! Архив закрыт, выметайтесь на улицу, живо!

Мы переглянулись и поспешили к выходу, но остановились на крыльце не в силах сдержать изумлёния. Вокруг разлилось целое озеро, вода поднялась уже до второй ступени лестницы.

— Ну, вот и наводнение! Как, нравится?

Искорка почесала копытом затылок и замысловато выругалась.

Глава 9. Я убью тебя, лодочник!

Ледяная вода обжигала ноги и хлюпала в ботинках. Я толкал мотоцикл, схватившись обеими руками за руль, Искорка — упираясь широкой грудью в край коляски. Положение было — хуже не придумаешь, нам срочно нужно было найти надёжное убежище. К сожалению двери, в уцелевших зданиях оказались крепко заперты, а забираться на кучи обломков очень не хотелось — где гарантия, что их не размоет потоком, тем более что вода продолжала прибывать.

Мы вывернули на площадь, расположенную между собором и Монетным двором. Сразу снизилась скорость — асфальт под ногами сменился скользким булыжником. Я посмотрел на небольшое каменное строение, удобно расположившееся прямо по курсу и спросил:

— Знаешь, что это за домик?

— Нет, — ответила Искорка. — Вроде бы там раньше находились кассы и сувенирная лавка.

— У него есть крыльцо. Давай поднимемся, передохнём и осмотримся.

— Согласна.

Когда мы подошли, крыльцо почти скрылось под водой. Я прошлёпал к высоким двустворчатым дверям. Одна створка была утрачена, и вместо неё красовалась нелепая конструкция, небрежно сколоченная из некрашеных, грубых досок.

— Если сломать этот хлипкий новодел, то можно войти внутрь.

— Зачем?

— Вдруг там есть, где укрыться.

— Отойди-ка, — сказала единорожка, развернулась и впечатала оба задних копыта в корявые доски. Раздался треск, полетели щепки. После шестого удара, створка с хрустом сорвалась с петель и рухнула внутрь помещения.

— Прошу, путь открыт!

— А говорила, что не обладаешь навыком взлома! Следующий сейф, будешь открывать сама.

— Спасибо за доверие, — фыркнула она.

Мы вошли и остановились. Сразу стало ясно, что помещением давно не пользовались. Оно было почти пустым, только несколько шкафов и столов возвышались вдоль стены да пылились в углу стеклянные витрины. На одной из полок до сих пор лежали несколько забытых магнитиков — предел мечтания нетребовательного туриста. Зато центр зала гордо занимала большая лодка.

— Ничего себе! — удивлённо сказал я, подходя ближе. — Что она тут делает? Красивая штука!

Лодка действительно была красива. Тёмный, почти чёрный корпус, резная корма, украшенная деревянными фигурками, расписанными во все цвета радуги, разноцветная полоса из красных, белых и синих треугольников идущая вдоль борта... Игрушка, а не кораблик. Краска потускнела и местами облупилась, древесина кое-где покрылась трещинами, но всё равно, посудина выглядела весьма достойно.

— Я знаю! — воскликнула единорожка и топнула копытом. — Это ботик Петра Первого! Правда, не настоящий, а уменьшенная копия!

— Петр Первый? Тот царь, что разбил монголов в битве на реке Халхин-Гол? — поинтересовался я.

— Прекрати паясничать, можно подумать ты его не знаешь! Но согласись, кораблик — прелесть!

— На самом деле, меня интересует только один вопрос, может ли эта "прелесть" держаться на воде и есть ли у неё мотор или на крайний случай вёсла.

— Вроде как это действующая копия, а значит, должна плавать. Что касается вёсел — посмотри сам.

Я подошёл к ботику и убедился, что внутри лежат вёсла и багор.