Легкой поступью безумия (общий файл)

— Алесса, не смей так разговаривать с отцом! — мать появилась в холле. Глаза ее влажно блестели в неярком свете ламп.

— С отцом? — я переспросила. — У меня нет отца! — я это сказала. Сказала! Но где же ожидаемое мной облегчение? Я начала подниматься по ступенькам в комнату. Разговор окончен. Для меня.

— Алесса, вернись! — бесполезно. Слушаются тех, кого уважают. Там, внизу, для меня таких людей нет. — Кому я говорю! — не знаю. Под клерсом иногда видится странное...

Ступая на пол коридора второго этажа, я услышала шепот отца. Удивительно, но он прозвучал огорченно:

— Тише, Марисия, тише. Мы всегда знали... Это должно было произойти. Пришло ее время... — а дальше приглушенные женские рыдания.

Какое время? О чем они говорят? Слишком много недосказанностей вокруг меня образовалось.

Я вошла в комнату и не раздеваясь рухнула на кровать. Ни учебники, ни тетради я не открыла. Не умылась и не разделась. Ужинать тоже не стала. В голове ничего. Полный ноль. Ни мыслей, ни желаний, ни снов. Затишье перед бурей? И когда же она разразится?

Это все было вчера, а сегодня утром из дома меня забрал Клеймор. На его лице сверкала фальшивая улыбка, источающая приторную сладость. Железная хватка пальцев отражала его реальное состояние и не давала мне сбежать. Да я и не собираюсь. Граф затолкал меня в паромобиль на сиденье к хмурому Францу. Между бровей друга залегла суровая морщина, делая его молодое лицо ожесточенным. Очевидно, отношения между ним и Людвигом стали несколько... натянутыми...

Машина тронулась. Клеймор сел напротив и прожигал нас взглядом. Эдакими пылающими бешенством в полумраке салона паромобиля угольками на бесстрастном лице. Вроде бы ничего смешного нет, но меня душило желание расхохотаться и выцарапать ему глаза.

— Я обо всем договорился. Отвезу вас в одно из представительств отдела особых поручений, где вы все расскажете... — я толкнула друга локтем в бок, но он раздраженно цикнул и отпихнул мою руку. — Повторяю, где вы все расскажете. В обмен на это с вас снимут наблюдение, и никаких претензий сотрудники отдела к вам иметь не будут. Я понятно выразился? — перефразируя графа, нам предлагают отделаться малой кровью. Из крысиного логова информация о наших похождениях вряд ли просочится в общество, значит, репутация в относительной безопасности. Я выразила согласие. — Дневник твоей знакомой я уже передал в отдел, забудь о нем в частности и об этом деле вообще. Будет великолепно, если ты перестанешь путаться под ногами ищеек. У них и без твоих дилетантских попыток что-либо выяснить проблем со следствием хватает, — Клеймор сложил на груди руки. Его позиция однозначна и обсуждению не подлежит. Что? Кинуться тебе в ножки, благодетель?!

— Ты прочел дневник? Что там? — боюсь, книжица со всем содержимым канула в реку и составляет компанию другим уликам в затхлом хранилище. Одна надежда — любопытство графа. Как далеко простираются его границы?

— Подождите, какой дневник? — ожил Франц. Граф не сказал ему? Язык мой, враг твой, Людвиг. — Вы ответите мне или так и будете держать в неведении? — возмутился парень.

— Твоя подруга, дорогой племянник, — начал лорд. Оооо, планирует выставить меня виноватой... Настоящий мужской поступок! — Позавчера днем решила присвоить важное вещественное доказательство, а когда у нее попытались его отобрать, то психанула, едва не разрушив пару жилых кварталов. По счастью я оказался рядом с предполагаемым местом трагедии и сумел предотвратить ее, — ну конечно, Людвиг — герой, а я так... местоимение. На что граф рассчитывает после такого заявления? На какие отношения между нами? Добрососедские?! Их я ему с удовольствием обеспечу...

Я мило улыбнулась и нарочито похлопала ресничками. Это конец, Клеймор, ты должен осознавать сей факт. Я не мщу, но и не прощаю!

— Ясно, а я-то дурак, думал не обладаешь ли ты, дядя, способностью читать мысли. Прости, Клеймор, приписал тебе несуществующие достоинства... Все гораздо прозаичнее. Что ж, Алесса, моим словам ты не вняла, надеюсь, мнение дяди для тебя окажется авторитетнее, — Франц потер лицо и опять превратился в статую.

Мой Бог! И этот туда же! Меня окружают девственные безгрешные души. Одна я извалялась в сточной канаве и смущаю своей компанией благородных лордов.

Через десять минут молчания и обмена взорами с Людвигом, полными страстных обещаний вернуться к разговору позже и обсудить наше совместное будущее, паромобиль остановился на неприметной улице. Табличка с ее названием облупилась и надпись стала нечитаемой. Случайно ли? Мы вошли в здание, где нас развели по разным комнатам. Клеймор ушел с Францем.

По моим внутренним ощущениям допрос продолжался всю первую половину дня. Знакомый кудрявый ищейка въедливо распрашивал о Софии и Эларии. На этот раз мои ответы более отвечали понятиям честности. Не только выигрывать надо уметь, но и проигрывать. С достоинством. Сотрудник отдела особых поручений вытянул из меня все известные факты. Слава Человеку его не интересовали предположения. Теперь я поняла, что в кабинете ректора с нами на самом деле разговаривали вежливо. И уважительно. На своей территории, с разрешения руководства и молчаливого согласия нашего сопровождающего они не церемонились. Со мной. Как происходила беседа с Францем я не узнала до момента окончания допроса.

В холл здания воспитанника Клеймора вывели под руки. Он держался за живот, а на скуле аллела свежая ссадина. Людвиг шел немного позади и кивал в ответ на слова напарника кудрявого.

Скотина... Как он мог допустить такое?! Издевательство над собственным родственником?!

Граф подошел, хотел что-то сказать, но передумал, увидев выражение моего лица: я проклинала его. Хотела бы я знать, как он бы отреагировал на подобные украшения на мне?! Так же спокойно?!

Клеймор отвез меня домой, а Франц отправился на тренировку. Попытка уговорить его не посещать сегодня занятия с треском провалилась. Я могу его понять... Находиться в одном помещении с извергом, отдавшим на растерзание племянника, мягко говоря неприятно. Другу срочно требовалось выпустить пар, так пусть пострадают тренировочные манекены. С графом он один на один не справится, в отличие от меня... Я рассчитаюсь и за тебя, друг!

Мама принимала гостей таких же, как она, представителей творческого бомонда. Изящный юноша декламировал стихи собственного сочинения. Очередные розовые сопли для подрастающего поколения. Смерть, любовь... Сам-то он хоть имеет практическое представление об этих понятиях? Дабы соблюсти приличия я посидела немного с раскрашенными восторженными куклами в клубах дыма от клерса, а после потихоньку удалилась.

Меряя шагами свою комнату, я тщательно продумывала предстоящий разговор с Людвигом. Последние дни наглядно показали, что связь с ним становится опасной. Грани его характера раскрылись с новой, неожиданной строны и, признаться, она мне не понравилась. Человек, который на пути к цели не задумывается о способе ее достижения, в один момент легко становится врагом. В первую очередь для близких ему людей, а я, смею надеяться, занимаю в его жизни не последнее место. Вот с этим я и планировала разобраться. Пора поставить в наших отношениях большую жирную точку вместо огромного количества запятых...

Когда стемнело я пробралась по исхоженному пути на территорию Клеймора. Постучалась в окно его кабинета на первом этаже. Там горел свет и сквозь шторы виднелась одинокая сгорбленная фигура за письменным столом. Стук пришлось повторить еще дважды, прежде чем Людвиг соизволил подойти и распахнуть окно. За минуту ожидания волнение достигло пика, и в комнату я попросту влетела, оперевшись на протянутую ладонь любовника, которому предстояло примерить приставку экс.

Но после поцелуя... Застигшего меня врасплох. Я уже не была так в этом уверена. Живой... Передо мной стоял живой человек! С красными воспаленными глазами. Усталыми морщинами на лбу и растрепанными от расчесывания пятерней потускневшими волосами. Перестав целовать, он не отпускал меня, шептал мое имя, уткнувшись в шею.

— Людвиг, Людвиг, подожди, — мужчина, словно зачарованный, не отреагировал. — Да отпусти же меня! — я ударила его кулаком по спине. Граф послушался, но не до конца. Он сполз по мне, обнял колени и прижался к ним лбом.

— Прости меня, прости... Я понял — я не имел права. Я хотел защитить тебя и Франца. Предполагал, позлишься и перестанешь... Как всегда, а ты... Знаю, зачем ты пришла, но я не отпущу тебя. Я не готов это сделать! Ты не избавишься от меня так легко, моя маленькая Алесса. Я не позволю тебе выкинуть меня на помойку, как не нужную вещь! — он встал, навалился всем телом и прижал к стене. — Дай мне шанс, не оставляй меня... Не сейчас... Только не сейчас, Алесса... — и как? Как озвучить ему решение? Он же душу мне рвет на куски... Звериной жалостью. Зачем он унижается? Поздно... Зверь задери, я уже решила!

— Перестань... Прошу тебя... — любовник уже расстегнул мой жакет и добрался до блузки. — Нам надо поговорить... — я жалко выгляжу. Пара умелых поцелуев, преклоненные колени, извинения и я растаяла.

С мужчинами так сложно... Рвать отношения. Так больно отказываться. От кусочка себя. От капелек эмоций, бегущих по обнаженным нервам. От частички плоти. На сердце образуется крошечная рана, а затем грубый шрам. Так может не надо? Резать, связывающие нас странные узы... Простить легко и просто, достаточно сказать короткое слово... Еще не поздно все вернуть...

— Нет, я не знаю, чем заслужить твое прощение. Ты никогда не просила ни цветов, ни драгоценностей... Что тебе нужно, Алесса? Мое тело? — Людвиг рванул рубашку. Надлом. Он прозвучал отчетливо. Мы словно... Стоим на разных берегах бурной реки. Клеймор, опустив голову, спрятался за пеленой волос. Руки мнут ткань темно синих брюк. — Чего ты ждешь? Бери, я весь твой, Алесса... — мелькнул охваченный безумием глаз. — Ты не претендуешь на мою душу, ты отвергаешь мои чувства... — я покачала головой. Какая чушь! Чувства, а они у него есть?! Граф оказался рядом и приложил мои руки к своей оголенной груди. Дышал он часто-часто. Щеки горели нездоровым румянцем.

— Нет, Клеймор...

— Маленькая дрянь... — простонал любовник.

Бежать отсюда. Немедленно! Я жаждала бурю, действия? Ха-ха... Дождалась! Ноги сами вынесли меня из кабинета. Миновав коридор, я рванулась к двери, но Людвиг догнал меня и повалил на пол. Подтянул к себе, уселся верхом, придавив бедра, и вытянул руки за голову, зажав их в своей потной ладони.

— Ты не уйдешь, Алесса! Не сбежишь, пока сполна не насладишься своей игрушкой! — блузка разлетелась на две половины...

Время замедлилось. Мозг заработал с утроенной силой, спасая глупую хозяйку из переделки. На занятиях по физической культуре преподаватель неоднократно обращал наше внимание на стычки с заведомо превосходящим по силам соперником. Единственный верный вариант победить — сбить его с толку. Настала пора применить изученный материал на практике, если я не хочу пополнить ряды жертв мужского произвола в ужасе шарахающихся от протянутой руки...

Я перестала брыкаться и расслабилась. Закрыла глаза. Постепенно гадкие шарящие по моему телу руки Люлвига остановились. Исчезла тяжесть, сковывающая ноги. Из-под прикрытых век я увидела, как граф, еле двигаясь, переместился на диван и сидит, невидящим взглядом уставившись перед собой. Эмоции на его лице менялись столь быстро, что я не успевала определить их. Создавалось впечатление, что мужчина шокирован и потрясен произошедшим, но одновременно испытал огромное наслаждение...

Я тяжело поднялась с пола, непослушными руками подняла остатки блузки и прижала к груди. Надо что-то сказать...

Франц возвращался домой с тренировки. По окончанию занятий он принял душ, но все равно чувствовал себя грязным. Не от конского пота, а от лап ищеек: тело хранило память о часах, проведенных на допросе. Синяки можно простить, оправдать, но как быть с вывернутой на изнанку и истерзанной душой? Крысы вдоволь поглумились над ней.

Юноша никогда не сосуществовал с дядей мирно, для посторонних изображая покорность и благовоспитанность. А за минувший год их отношения явно переросли в стадию открытого противостояния. По объективной причине: оба любили одну и ту же женщину. Вернее, любил Франц, а граф... Его привлекало молодое и полное сил тело Алессы.

Парень понимал, что юная герцогиня необыкновенно красива, тем самым холодным обаянием, которое раз за разом заставляет толпы мужчин штурмовать неприступные бастионы. Соперничать между собой. Проливать кровь ради благосклонного взгляда, жеста...

Дуэли. Он помнит каждую из них, о которых девушка не подозревает. Незачем волновать ее разум. Попусту... Незачем превозносить ее гордыню до небес. Алесса и без того бесподобно эгоистична. Знала бы она, какую бурю омерзения вызывает в сердце Франца слово "друг"! Совсем не то, на что в итоге парень рассчитывает, но он не станет ломать закрытую дверь. Он просто будет рядом. Всегда, когда нужен ей. Готовый помочь: подставить плечо, подать руку... Как-нибудь она оценит его усилия.

А пока юноша будет хладнокровно терпеть. Присутствие других мужчин в ее жизни. Поцелуи, вечера и ночи. Подаренные не ему... Он будет представлять ее, кому она укажет, вкладывать ее пальчики в руку будущего любовника. Будет наблюдать за ними, обливаясь кровью и слезами. Мысленно. В одиночестве...

Жаль, Франц никак не может выследить последнего избранника Алессы. Она тщательно скрывает его. Ни словечка, ни упоминания о нем. Короткий ответ на короткий вопос — да, есть. Их отношения длятся дольше обыкновенной интрижки. Но парень все равно узнает правду. Не допустит, чтобы кто-то другой одел на ее палец кольцо!

Юноша не мог себе это представить, как и ту сцену, свидетелем которой стал, войдя домой: прямо на полу, в холле... Его Алесса в объятиях бесчеловечного выродка! О, Франц в полной мере познал предательство на вкус. Крови из прокушенной губы.

Цепляясь острыми краями за перехваченное спазмом горло, восклицание пролезло наружу:

— Алесса! — застигнутые любовники повернулись на звук. С губ девушки сорвался смешок. С нотками вызова и страха, а во взгляде Клеймора в дополнение к проступающей белозубой улыбке мелькнуло торжество. — Шлюха!!! — кулак парня оставил вмятину на стене.

— Что? — Алесса недоверчиво сощурила глаза. Она подошла к Францу и занлянула ему в глаза. — Повтори, что ты сказал? — синева зрачков, в которой можно утонуть, а на их дне свирепствует шторм.

— Шлюха!!! — дернулась от удара голова. На щеке юноши проявился белый след от пощечины.

— Да как ты смеешь говорить такое?! — да как смеет она... Рука Франца взметнулась сама в ответном ударе. Приглушенный крик...

— Если тебе все равно с кем, так почему не со мной?! Почему?! — как можно быть такой слепой? Как можно из месяца в месяц не видеть? Не слышать? Как...

Тень сомнения на лице девушки.

— С тобой? — ее взгляд метнулся к графу и обратно. — Господи... Господи... — Алесса скривилась. — Ублюдки! Оба! — подхватив оброненную тряпку она бросилась к выходу, оттолкнув с дороги Франца, и исчезла в ночи.