Заклинатель

— Брис?

— Ещё раз приношу извинения за напрасную тревогу и беспокойство, — упрямо повторил я. Обида была слишком сильной, даже если учесть, что они обидели именно меня, не зная, кто я. Обида за себя и за Бриса.

Шериф попеременно посмотрел на нас — на всех троих, вздохнул и велел:

— Брис, зайди к себе. Полли — следом.

— Но...

— Быстро!

Третьим зашёл он сам. Вестар было сунулся в мою конуру, но, кажется, Шериф показал ему свой костлявый, но впечатляюще выглядящий кулак, и тот ретировался.

— И что? — вызывающе спросила Полли.

— Брис, покажи синяк.

Помешкав, я неохотно поднял край рубахи. В просьбе Арни не было "волшебного" слова, но он сказал спокойно, а задерживать его мне очень не хотелось — знал, что сейчас на его плечи взвалено очень многое.

Полли издала какой-то странный звук за моей спиной — то ли всхлип, то ли оханье, чем-то торопливо зашуршала — и на мою многострадальную поясницу наконец снизошло облегчение. Пару раз я вздрогнул, когда она прошлась пальчиками по особенно болезненным местам. И — усмехнулся: жаль, что это не Лидия, и хорошо, что это не Лидия. Мне не хотелось бы, чтобы она переживала за меня. От неё мне хотелось другого.

Мягкие шаги уходящего из камеры.

— И стоило выпендриваться, — тихо сказала Полли.

— А наезжать стоило? — шёпотом откликнулся я.

Она промолчала, а потом, видимо придумав ответ, сказала:

— Я же знала, к кому иду.

— И боялась, что этот кто-то немедленно набросится на тебя и убьёт.

— Сколько сарказма...

— Сколько патетики...

— Всё.

— Спасибо.

Она закрутила колпачок на тюбике, исподлобья глядя, как я одёргиваю рубаху.

— Вечером сделаю инъекцию. От мази кровоподтёк с синяком сразу не пройдут. Где ты так?

— Упал.

— Ходить не умеешь?

— Угу.

Больше она ничего не сказала, зато, к моему удивлению, кивнула на прощанье и вышла. А я остался рефлексировать, усевшись на полу, на своей постели, и осторожно прислонившись к стене. Что произошло? Обычно, если меня не понимают, я стараюсь отмалчиваться, не вступать в спор или, тем более, в распри. Почему же сегодня упёрся... дерзить, как самый настоящий обиженный мальчишка, которого не понимают? Я не слышу ни внешне, ни внутренне никаких голосов. Настоящий Брис мёртв. Я на его месте. Но чем дальше, я всё больше замечаю за собой чисто мальчишеские выходки. Это не эйфория от владения новым телом?

И тут, ни с того ни с сего, я вдруг придумал теорию, как я здесь очутился, в этом теле, и кто я такой на самом деле. Я верю в реинкарнацию души. Получается, я умер в тот день, когда мне показалось, что меня душат. Возможно, был инсульт. После долгих странствий во времени и по телам моя душа оказалась в теле новорождённого Бриса. Но, говорят, это большая редкость, чтобы реинкарнирующая душа помнила свои прошлые жизни. А моя в теле Бриса пережила потрясение, когда его пытались убить сокамерники. И душа вспомнила один из однажды пройденных путей. Кармически моя душа не прошла свой путь в этом теле до предопределённого ей конца. Поэтому вызвали из небытия моё сознание, так как Брис со своей ролью в жизни, предназначением, не справился.

Мои философские размышления прервала Лидия.

— Брис, ты успел поесть?

Я радостно поднялся ей навстречу, почти подбежал к двери.

— Не хочется что-то.

— Это сейчас не хочется, а вечером, к концу работы, оголодаешь по-страшному. Пошли ко мне. Лоренс сказал, ты любишь молотый кофе. Моя соседка сварила. Я оставила тебе немного. Ну как?

— Соблазнительница, — сказал я и послушно пошёл следом за женщиной.

В камере Лидии, кроме молчаливой Кэт, сидел и Лоренс. Он баюкал в руках пластиковый стаканчик, в котором колыхалась дымящаяся тёмно-кремовая жидкость. Мне он улыбнулся и сообщил:

— Приходил Арни, сказал, что проходил мимо, а к тебе зайти некогда. Оставил твои вещи из твоей старой камеры. Вот и вот. Велел передать, когда пойдём на работу. Но раз уж ты зашёл сам... То есть тебя пригласила Лидия... — Он запутался и снова смущённо улыбнулся, показывая рукой в сторону.

Под столом, прислонённые к ножкам, стояли две сумки — одна бумажная, другая — огромная, больше похожая на кожаный мешок. Я сел рядом с Лоренсом и взял первую сумку — бумажную. Заглянул.

— Здесь вещи. Не новые. Но почему отдельно?

— Во время крио-сна все были одеты в одинаковые комплекты, — сказала Лидия. — А потом переоделись в своё. Наверное, один ты ходишь всё в том же. Про старую твою одежду я как-то забыла. Наденешь сейчас?

Я наполовину вывернул сумку, положив себе на колени довольно приличную одежду. Сумку продолжал оттягивать вес тяжёлых ботинок.

— Иди в конец комнаты, — велела Лидия. — Кэт тебе не помешает, а мы смотреть не будем. Давай быстро и не стесняйся.

Так, вместе с сумкой и ворохом вещей, я прошёл переодеться.

Господи, я так не уставал, пока Арни меня учил вождению!.. Но, разобравшись, с вещами, я почувствовал себя человеком. В каком смысле? Исчезла расхлябанность, которую я ощущал, пока ходил в свободном, балахонистом комплекте, как его обозвала Лидия. Эти вещи, не считая белья: брюки из ткани, похожей на грубую джинсу, но мягкие на ощупь, джемпер, немного пахнущий затхлостью (явно перележал в сумке), но всё ещё удобный, и лёгкая куртка, судя по запаху — кожаная; ботинки, весомо отяжелившие мои ноги и сделавшие мой шаг уверенным, — явно принадлежали человеку, понимающему толк в одежде. Я-то не мог похвастать изысканным вкусом. Моя повседневная одежда — джемпера под классическую пиджачную пару.

Запихав комплект, в котором Брис лежал в крио-сне, в бумажную сумку, я помедлил и вышел "на свет".

— Э... Мне тут кофе обещали.

Чуть слукавил. Больше всего мне хотелось посмотреться в зеркало.

— Вот, теперь на человека похож, — засмеялся Лоренс, а Лидия почему-то смутилась.

После таких слов я сразу взглянул в зеркало.

Хотелось бы думать, я понял, отчего смутилась Лидия. В этом "прикиде" я выглядел гораздо старше. И опытнее. Хуже, что по ощущениям в новой одежде, да и по облику, который отразило зеркало, я вдруг почувствовал совершенно неожиданно, что мне сильно чего-то не хватает. И я мог отчётливо сформулировать, что именно. Оружия. Костяного штыря в ладони, который я так до сих пор не удосужился рассмотреть, мне маловато. Мои пальцы ощущали незаконченность, потому что хватались (незаметно) за пустые карманы в куртке и в брюках — потайные, как выяснилось. Хуже — я чувствовал беззащитность человека, привыкшего к оружию. Но найти оружие — здесь, я понимал, безнадёжная затея. Разве что холодное. Любопытно, во многих ли видах оружия я разбираюсь...

Очнувшись от размышлений, я обнаружил, что Лоренс и Лидия смотрят на меня с явной тревогой. Я потянулся взять кофе и спросил:

— Что? Я так плохо в этом выгляжу? — и попытался улыбнуться.

— Брис, ты начал вспоминать, да? — решился Лоренс.

Я покачал головой. Считать ли воспоминанием ощущения тела? Неясные предположения, что чего-то не хватает?

— Не-ет... Ничего не помню. Просто нравится эта одежда. А что в той сумке?

— Тоже личные вещи, которые разрешили взять с собой.

— Лидия, у меня нет ключа от своей камеры, — обратился я к женщине, которая вздохнула с заметным облегчением после моего ответа о воспоминаниях. — Можно, я оставлю сумку пока здесь? Вечером заберу.

— Конечно, — рассеянно ответила она.

На работу мы снова пошли втроём, и это было здорово, потому что успели заскочить в мою камеру и превратить меня из молодого, уверенного в себе человека в безликого работягу, спрятанного в безликий комбинезон с капюшоном.

10.

Вторая половина рабочего дня обошлась без происшествий. Лишь когда я возвращался от Лидии с "личными вещами" (а я сразу после работы сходил к ней), у порога моей камеры меня дожидалась Полли. Только на этот раз одна, без Вестара. Сердито насупившись, она протянула круглую коробку.

— Это мазь для лица. Рубцы останутся, но хоть быстрей заживут. — А когда я её поблагодарил, она так же сердито спросила: — Почему ты не сказал, что ты ударился о раковины? Я же не знала о силе удара.

— Обстановка не располагала к откровению, — пожал я плечами. — Да и лишний раз напоминать тебе, настроенной против меня, про убийство не хотелось.

— А ты... — начала она — и вдруг смолкла, прислушалась.

Шорох из моей камеры-конуры доносился явственно, как и шелестящий, еле сдерживаемый смех. Я упал духом. Ну, всё. Сейчас эта строгая предубеждённая девица заглянет ко мне — и... Она, не спуская с меня глаз, и в самом деле шагнула на ступень порога и замерла, теперь уже вглядываясь в темноту.

— Добро пожаловать! — весело сказал я. — Прошу быть моей гостьей.

Полли тут же убрала ногу с порога.

— Вот ещё! — заносчиво отрезала она. — Времени у меня слишком мало, чтобы гостить у кого-то. Ладно, я побежала. Ушиб будет болеть — не зарывайся, приходи.

— Полли, — остановил я её. — Тебе сказали, что у меня амнезия?

— Да.

— Ты знаешь, что это такое?

— Конечно!

— Тогда подумай, каково мне приходится: я не помню, кто я такой, а все мне говорят, что я киллер, и все чураются меня как прокажённого. Ты человек умный. Может, посоветуешь, как мне с этим жить?

С минуту она смотрела на меня озадаченно, видимо переваривая мои слова, а потом в её глазах появилось понимание — и растерянность.

— Я... подумаю над этим, — запинаясь, сказала она. Развернулась и пошла по коридору странной походкой, напомнившей слова из песенки моего прошлого: "Движенья твои очень скоро станут плавными, Походка и жесты — осторожны и легки"*. Полли к своей новой походке явно ещё только привыкала.

А я вздохнул и шагнул в конуру. Два шага — и на меня набросилась хихикающая компания, шёпотом призывающая друг друга не шуметь. Дети в два счёта стащили с меня рабочий комбинезон и затеребили досказать сказку. Суперсерьёзная Лиз заставила меня сесть и поднесла пластиковый стакан с чем-то пахнущим довольно приятно.

— Мама папе всегда это даёт на ужин. Там витамины! — заявила девочка.

Маленький народец примолк, глядя, как я орудую в стакане пластиковой же ложкой. У детей есть такая особенность: стоит только взрослому дать слабину и повести с ними панибратски, они немедленно сядут на голову. Именно на голову, а не на шею. Но я надеялся, что у меня со здешними ребятишками такого не произойдёт.

Пока я ужинал, дети даже в темноте разглядели, что я сижу не в обычной "пижаме" серого цвета, а в чём-то более цивильном. Любопытство их заставило включить свет на пару секунд, после чего Алекс уважительно сказал, что я стал какой-то узкий. Как я потом понял, он имел в виду — более подтянутый.

Управившись с ужином, я сказал:

— Так, есть проблема. Вас здесь пятеро. Ну, расскажу я вам, чем дело с гадким утёнком кончилось, а остальные обидятся. Как быть?

— А у нас есть Коста, — сообщили мне и похлопали по спине белобрысого мальчишку, ровесника Алекса, только ростом ниже и поплотнее.

— И что — Коста?

— Был в одном хозяйстве огромный двор, в котором жило много всякой птицы. Птиц было так много, что одна утка решила вывести своих утят за пределами двора, — заговорил Коста, не дожидаясь следующих вопросов.

Сначала я слушал недоверчиво, потом с нарастающим изумлением: мальчишка полностью копировал даже мои интонации!

— Всё? Хватит? — засмеялся Коста, гордый своим умением запоминать наизусть на слух. Он вглядывался в меня, будто специально приготовил необычный сюрприз, и ждал.

— Прекрасно! — вырвалось у меня. — Коста, ты молодец! Хорошо. Я вам поверил. Продолжим. — И закончил сказку, после чего, помолчав немного, спросил: — Ребята, а вы вообще сказок не знаете? Мультики-то какие-нибудь, наверное, смотрите?

Алекс вынул из кармана предмет, который я в прошлый раз принял за часы. Или мобильник с ними. Откинул крышку.

— Смотрим. Только надоели одни и те же. А этих сказок — не знаем.

Я склонился вместе с остальными над предметом.

— А что это?

— Ты не знаешь?! — изумился Алекс и улыбнулся. — Ах да, ты же память потерял. Это триди-визор. Он подключён к общей системе видения. Можно смотреть и как триди, и на плоском экране. Ловит, в зависимости от мощности, почти все планеты. Можно подключить к любому экрану и посмотреть в большем формате. Если б у тебя такой был, мы могли бы и болтать по нему.

Понял. Усовершенствованная модель мобильного телефона. Неплохо.

— Нам пора, — сказала Лиз и сердито оглядела компанию. — Если нас здесь найдут, тайны не будет. Брис, ты на завтра придумай, какую сказку нам рассказать. Мы опять вечером придём.

— Хорошо. Только днём не приходите. Мне Арни ключ дал. Я дверь закрою.

Дети осторожно выглянули в коридор и быстро разлетелись.

И я наконец смог заняться "своей" мешковатой сумкой. Выложил все вещи — и пожалел, что Алекс не остался. Мальчик, кажется, неплохо разбирался в технике и мог бы подсказать, с чего начинать знакомство с триди-визором, буквально выпавшим из рукава одного из джемперов. Я поднял триди и сел рядом с выложенными вещами. Так. Кое-что я запомнил. Откинуть крышку. Экран. Попробовал нажать на нижнюю кнопку. Был у меня старенький мобильник. Включение и меню начинались именно с нижней кнопки. Включилось. Ещё раз. Меню. Ого. Брис многим чем интересовался. Будто в телепрограмме, я нашёл "Правительственный новостной канал". И вошёл в него.

Очнулся поздней ночью с гудящей головой. Как же ей, бедной, не распухнуть и не загудеть от напряжения?.. Сначала меня шандарахнуло выбросом на тюремную платформу. Потом я узнал, что платформа находится в открытом космосе. Чуть позже я смутно представлял себе где-то краем воображения, не слишком зацикливаясь, миры, из которых собраны здесь все эти люди.

Теперь пространство вокруг меня резко раздалось, и я, словно пылинка, провис в безграничном космосе.

Семь густонаселённых планет, не считая превращённой в заповедник Земли. Десятки периферийных планет, более-менее пригодных для существования в них человеческого организма...

Руководство Федерацией осуществляется с Терры-2 — тираном, который усадил свой зад в кресло правителя после многолетней и кровопролитной войны. Насколько я понял, тирана рядовые граждане поддержали в его триумфальном шествии к власти (наверное, наобещал много), за что потом и поплатились. Свергнув прежнее правительство во главе с недееспособным престарелым правителем, мирные граждане уже на следующий день после прихода к власти нового правителя поняли, что променяли мыло на шило в заднице. Да ещё какое энергичное шило. Первым делом тиран реорганизовал структуры полиции и армии — в Федерации появилась единая военизированная полиция. Естественно, на её содержание понадобились финансы. Так что вторым делом тиран пошёл по проверенному пути единовластных правителей — увеличил налоги. По планетам прокатилась волна возмущений и беспорядков, которую очень быстро подавила та самая, обновлённая полиция, быстро вкусившая все удовольствия: и хорошую оплату, и замечательные условия работы. Военизированная — это не просто полиция в мирное время. Военным разрешалось многое, и представители бывшей полиции приветствовали восшествие на престол тирана. В общем, волнения подавили, а самых яростных бунтовщиков направили на освоение новых планет. Видимо, чтобы они не скучали на безлюдье, вместе с ними отправили и их семьи... Кроме всего прочего, в новостной ленте мелькали тщательно притушёванные цензурой намёки, что на окраинные планеты напала некая ксеноморфная нечисть, которая просто обожает органику и очень рада человеческому мясу. Другие журналисты издевались над паникёрами, утверждая, что тем привиделись во сне кошмары, которые они выносят в качестве достоверной информации...