Воин. Стихии зовут

— Почему? — прошептал я, понимая, что внезапно охрип.

Она грустно улыбнулась и растворилась в воздухе, оставив приятный цветочный запах. Могут ли призраки пахнуть? Мда уж, мой точно может.

Ее приход смягчал мое сердце и я хотел вернуться к Милине, чтобы не чувствовать больше тупую и безжалостную боль. Но... я боялся, а вдруг она уже замужем за другим мужчиной и меня позабыла. Я не питал иллюзий, ведь женщина не может долго ждать даже если сильно любит.

Незаметно пролетело два года, я и оглянуться не успел. С товарищами мы объездили много дорог, городов и миров. Побывали в нескольких сражениях. Жаль, поиски наши не увенчались успехом, мы так и не сумели поймать слуг Еры, да и саму ведьму не нашли. Путешествовать приходилось либо пешком, либо на телеге. Парнокопытные сволочи продолжали меня игнорировать и устраивать на потеху местным жителям скачку с препятствиями. После каждого такого выезда, мне хотелось схватить топор и зарубить мерзавца. Одному даже умудрился отрезать хвост и им же его отхлестать, пока сердобольные эльфы не оттащили меня от сходившей с ума животины.

За два года значительно снизилась моя тяга к женщинам. Я никогда не думал, что даже самые невероятные красавицы будут вызывать у меня рвотные спазмы. Каждая новая женщина похожа на другую. Одинаковые улыбки, кокетство и горячая плоть, жаждущая наслаждений. Секс перестал доставлять прежнее удовольствие, он не приносил удовлетворения, и мне казалось, что я разгрузил вагон, а не провел ночь с женщиной. Все чаще я засыпал в одиночестве, крепко обняв подушку. Во сне я видел мою фею в белом платье среди полевых цветов. Она улыбалась и звала меня к себе, но я не мог никак приблизиться к ней, словно между нами находилась стена. Меня тянуло назад к жене. Я не подозревал, что буду так сильно тосковать по ней и вспоминать даже спустя годы. Мне было больно, холодно и одиноко без нее, без ее смеха и улыбки, прикосновений нежных пальцев.

Точку в моем решении вернуться, как ни странно, поставила Левитана. Дело было на каком-то празднике, где я сидел за столиком, потягивал сок, похожий на клюквенный нектар, и смотрел на веселящийся народ. Левитана застукала момент, когда я очередной искательнице приключений брякнул, что женат на бешеной фурии, тем самым, отбивая всякую охоту у поклонницы продолжать преследование. Товарищам я никогда не рассказывал, что у меня есть жена. Если бы услышали мужики, то они не стали бы ковыряться в моей душе, выпытывая подробности. Но Левитана женщина. Эльфийка была приставучей как муха! Она всеми немыслимыми способами вытягивала информацию из собеседника. Эльфийка безошибочно чувствовала, когда следует потянуть резину, а когда лучше оставить в покое. Эльфы чувствительны и отлично разбирались в эмоциях. На сей раз, она решила меня достать до ручки.

Я напрягся, когда она подсела ко мне и заглянула в глаза. Мне пришлось отвернуться, я просто физически не мог выдержать ее взгляд.

— Карин, ты на самом деле женат? — спросила Левитана, сильнее натягивая капюшон, скрывая лицо. — Последнее время ты ведешь себя очень странно. При первой нашей встрече ты был иным.

У меня сжались кулаки. Я не хотел ей лгать, а если правду сказать, то она могла и не понять. Чужая душа потемки, а моя и для меня являлась дремучим лесом. Я сам себя перестал понимать.

— Да, женат, — выдохнул я спустя минуту. — Что ты хочешь услышать?

— Расскажи мне все, Карин, я же вижу, как ты страдаешь, ведь причина именно в твоей супруге? Ты не можешь забыть ее, ведь так?

— Не могу, — согласился. — Левитана...чтобы ты сделала, если бы твой супруг вел себя так же как я? То есть изменял бы тебе с другой женщиной?

— Не знаю.

Я удивленно посмотрел на нее. У Левитаны на любой вопрос имелся ответ.

— Не знаешь или...

— Я не представляю себе такую ситуацию, она для меня дикая, — пояснила она комкано.

Ее замешательство понятно, для эльфов брак священен и однажды заключив союз, эльфы никогда не расстаются. По-крайней мере так было у эльфов Мелиана, к которым относились Левитана и Дарилион. К тому же, существовала такая вещь как эльфийский синдром. Жуткая штука. Например, если я поцелую Левитану в губы, она позеленеет от омерзения, так как я давно не девственник и сменил не одну партнершу. Эльфы до тошноты брезгливы.

— Ты любил ее? — нарушила неловкое молчание Левитана.

— Наверное, да.

— Почему же тогда покинул ее? Почему так поступил, она была недостойной?

— Нет, Милина была замечательной девушкой, это я оказался недостоин ее. Мне нравились наши отношения, я хотел быть с ней, но она хотела семьи и... детей.

Эльфийка поджала губы. За два года она успела узнать, что детей я не переношу. У меня даже лицо перекашивало, и начинался нервный тик, когда видел очередного карапуза на тему: "подгузники и сопли".

— Это и вся причина?

— Нет, а еще я кабель, — ответил, пожав плечами, — ты же видишь, что женщины сами на меня вешаются, а перед красивой женщиной я бываю... слабовольным. Милина была ревнива, она не закатывала мне истерики и скандалов, если я вдруг поверну голову куда-то не туда, ей просто было достаточно посмотреть на меня, и я сразу ощущал себя засранцем. Ну, посмотри на меня! Какой из меня семьянин?!

— Сталь тоже вначале кусок бесполезного металла, — серьезно произнесла блондинка.

— Да уж, тогда я кусок дерьма, из которого ничего не слепишь.

— Карин, — жестко посмотрела на меня Левитана. Не люблю, когда она так смотрит. — Каждый из нас допускает ошибки, некоторые из них можно исправить даже сто лет спустя, другие — пройдет время, и уже не исправишь никогда. Сейчас у тебя именно такая ошибка, которую нужно исправлять сейчас, а не через двадцать лет, когда будет безнадежно поздно. Если она любит тебя, она примет любого, будь ты без ноги или руки. И она простит, если ты действительно этого хочешь.

— Но...

— Тебя воина стихий напугали распашонки и пеленки, которых еще и в помине нет? — перебила меня эльфийка сурово. — Я понимаю, что ты сейчас не готов стать отцом, но это не повод, чтобы бежать от проблемы как последний трус. Пройди это испытание с достоинством, если ты хочешь быть с этой женщиной. У тебя же есть язык, ты всегда можешь с ней поговорить, что не хочешь пока детей. Если не сможешь ты, с ней поговорю я!

О да, поговорит, лучше я все Милине объясню, хотя у меня поджилки трясутся от одной мысли об этом.

— А еще у нее есть папаня, который оторвет мне все выпирающие конечности.

Черные брови Левитана едва не сошлись на переносице.

— Зачем ты ищешь причины, чтобы не поехать к ней? Мне-то уж можешь не лгать, ты пытаешься себя оправдать, но все твои оправдания... — она запнулась.

— Нелепы, — закончил за нее с горькой улыбкой.

— Мы должны отправиться туда, где ты ее оставил.

— Зачем? — прищурился, но мысль ее старательно обмозговывал. Особенно то, как встретит меня отец Милины, с ружьем или с цветами? На второй вариант надежды мало, скорее всего, он будет носиться за мной с желанием прибить блудного зятя.

— Забрать твою жену.

— Левитана, уже много времени прошло с тех пор, как я ее бросил. Она могла выйти снова замуж, да и вообще забыть меня, что я такой есть.

— Карин, ты должен туда вернуться! — настаивала на своем Левитана. — Ведь дальше будет только хуже!

— Левитана, это мое дело и я сам как-нибудь с этим разберусь.

— Карин, мы с тобой знакомы уже два года, и эти два года ты нам помогал за просто так. Да, мы делили награду на всех, но ты не раз нас спасал в переделках. Так позволь и сейчас нам помочь тебе.

Малодушно захотелось сбежать от эльфийки, но она вцепилась в меня клещами. Идем и все тут. Вот упрямая баба и не переспоришь ведь, а дерется не хуже муженька, через пару минут я оказался мордой в землю.

— Карин! Ты как маленький ребенок! — возмутилась она, сидя на моей спине.

— Что тут у вас? Карин снова не оценил твою прическу? — поинтересовался Лотос, морда лошадиная с перьями страуса на затылке!

Из своего незавидного положения я видел только его ботинки и ботинки эльфа, но Дарилион пока помалкивал.

— Мы едем к жене Карина и это вопрос решенный! — воскликнула громко эльфийка, как бы ставя точку.

Ради такого случая Лотос даже прилег рядом со мной, чтобы посмотреть на мою недовольную рожу.

— У Карина есть жена?! — изумленный голос Дарилиона доносится до слуха.

— Судя по его кривой физиономии, это правда, — ответил ему Лотос. — Неужели она такая страшная, что ты ее бросил?

Его вырвался одну руку и долбанул его по шлему. Моя жена красавица!

— Левитана, тебе помочь упаковать этого сумасброда? — деловито поинтересовался рыцарь, поднимаясь.

— Желательно.

— Предатели! — закричал я.

— Кляп не забудь, — добавил от себя Дарилион.

Нет в жизни мне покоя...

* * *

Не стоит рассказывать, что меня можно сказать притащили к порталу, чтобы турнуть в мир, где проживала Милина. Они еще и связали меня, чтобы доставить по месту жительства. Развязали только, когда до деревушки оставалось всего-то ничего — сотня метров через лес.

В мире вовсю царила осень, окрасившая природу в красные и желтые цвета. Листья хрустели под ногами. О таком понятии, как подметать дороги, здесь не знали, да и какой умник будет этим заниматься? Градоправитель — жмот настоящий, лишней копейки никому не заплатит, а за уборку листьев, тем более.

Мое сердце трепетало, готовое вырваться наружу. Посох и меч за спиной светились, отдавая свое тепло. Вот я и здесь. За два года ничего не поменялось, разве что табличка, расположенная недалеко от городка немного покосилась, и кто-то умный написал на ней парочку корявых автографов.

Лотос осмотрелся и, недобро щурясь, проверил, хорошо ли вынимается меч. Наш казачок всегда отличался подозрительностью.

— Что-то не так, — проговорил я, теряя уверенность, что встречу любимую.

— Что именно, Карин? — спросил Дарилион.

— Не знаю, но что-то плохое, нехорошее... пойдемте.

Само селение тоже не изменилось, но что-то в воздухе переменилось, запах... смерти? Или горя? Чего? Что-то было не так, и я не мог определить, что именно и от этого становилось еще хреновей. Те же дома, те же люди. Но что же тогда меня съедало и не давало покоя? Что тревожило неспокойную ветреную душу?

Я не ожидал, что меня встретят с радостными криками и цветами, но все же. Едва люди нас замечали, то тихо перешептывались и старались не смотреть на меня, словно опасались возмездия. Некоторые и вовсе закрывались в домах и не высовывали носа, пока я не пройду мимо. Такое ощущение, что они привидение увидели или тирана, который пришел всех в деревне вырезать.

— Похоже, тебе здесь не рады, — проговорил рыцарь-казачок, наклонившись над моим плечом. — Что ты такое натворил?

— Я не знаю, — неуверенно ответил ему. — Они никогда себя так не вели. Они словно боятся меня. Что-то случилось. Надо найти Грода!

Мы приблизились к дому моего друга, минуя все остальные дома и напуганных людей. О нашем приходе сразу проведал Жужик и едва ли не захлебнулся в лае. Меня эта псина никогда не любила, вот и надрывалась, блоха мелкая.

Грод не заставил себя долго ждать и вышел из дома с большим молотком в руке и грязным передником на обширной талии. Особой радости на его большой физиономии я не увидел. Он медленно отложил в сторону молоток (я облегченно вздохнул) и снял передник.

— Карин, дружище! Как давно я тебе не видел! — он подошел ко мне и обнял одной огромной рукой. Я не почувствовал боли от хрустнувших костей, настолько мне стало не по себя от выражения его лица. Грод никогда не умел скрывать эмоций, что внутри, то и снаружи.

Его любимая собачка рвалась в бой и пыталась цапнуть меня за штанину. Грод впервые за время нашего знакомства отмахнулся от назойливой собаки и дал ей пинка! Немыслимо! Прежде он бы любому голову открутил, посмей бы кто тронуть его Жужика!

— Грод, что случилось? — спросил я, ошеломленно глядя, как пищащий Жужик прячется в будке.

Он молчал.

— Да говори же ты, что случилось? Почему все ходят, так как будто кого-то пристрелили и смыли в унитаз, и в этом виноват лишь они одни?! Как будто кто-то сдох...

Дружище поднял взгляд и посмотрел мне в глаза. Я в ужасе сделал шаг назад, завертел головой, не веря в то, что увидел в его зрачках.

— Нет.

— Да, Карин, она... умерла.

— Нет, этого не может быть, ты лжешь!!! Она не могла умереть!!! — вырвался гортанный крик из груди.

— Карин, я ничем не могу помочь, но она мертва.

Слезы брызнули из глаз, хотя раньше я никогда не плакал. Грудь словно разорвали и насыпали туда раскаленных углей, руки затряслись как у наркомана, подкосились колени.

— Ее похоронили... — он запнулся, — в лесу рядом с пещерами... прости.

Обжигающая боль прошлась, по телу. Меня пытались удержать все четверо, но я ринулся в лес. Царапая лицо об ветки деревьев и, не разбирая дороги, я отыскал ее могилу. Я опустила на колени, и положил трясущиеся руки на сырую землю с молодой порослью. Маленькая могила говорила, о том, что здесь лежала она, моя Милина. Моя любовь.

Боль разрывала все мое существо, сердце кричало: "Я ее потерял!!" Больше не будет нежного запаха ее духов и сердитого взгляда. Разум с трудом воспринимал горечь потери, комок подступил к горлу. Я кричал на весь лес, сжав землю с ее могилы. Ее даже не похоронили как человека на общем кладбище! Будь они прокляты, сволочи!! За что?! Почему ее забрали у меня?!! Почему она?! Почему не я лежу в этой могиле?!!

Мой крик стал нечеловеческим, звериным, усиленный магическим воздействием стихий. Деревья поблизости снесены вместе с корнями. Крик прекратился, но боль не прошла, и я опустился на ее могилу, готовый зарыться под землю, остаться там подыхать, лишь бы быть с ней рядом.... Несправедливо!

Единственная мысль металась в голове: "Я хочу умереть"...

Легкая ладонь коснулась моего плеча. Я пришел в себя, но оставался на земле, сжимая мокрые от крови руки. Я расцарапал себе лицо и грудь, измазав грязью и кровью, сломал ногти. Дарилион, его рука. Он помог мне присесть, хотя я этого не желал, просто подчинился как безвольная кукла, которой уже все равно, что делал с ней манекен.

— Я знаю, Карин, — прозвучал его, голос словно издалека, — что слова утешения тебе не помогут и сделают только хуже. Но вспомни, что ты еще жив.

— Именно... жив! — произнес я как проклятье, чувствуя, как слезы стекают по щекам и красными каплями падают на обнаженную грудь.

— Я знаю, каково потерять близкого и понимаю, какая боль тебя сейчас раздирает. Что жизнь для тебя сейчас проклятье, от которого надо избавиться! Но ты должен понять! Ты жив! — медленно проговорил эльф.

— Виктория меня предупреждала! — от боли прокусил себе губу. — Но я, дурак, ее не послушал и сделал по-своему. Я проклинаю тот день, когда ушел от нее, покинул одну среди этих стервятников!

— Пойдем! — сказал он, поднимая меня. — Не надо смотреть на смерть, надо смотреть на жизнь.

Он медленно вывел меня из леса, где уже ждали остальные товарищи вместе с взволнованным Гродом.