Книга Исхода

Он зашел к дорогому начальнику в палатку вечером, когда иные — еще разбирали записи, а иные — пили чай и чесали языки у костра. В лучших традициях жанра.

— Можно?

Некто В Сером, прищурившись, бросил на него мимолетный взгляд. Вот все они таковы. Ведь разбираться пришел, истину искать. Правдоискательствовать, уличать, а по совместительству еще и приперать к стенке. Будет заводить себя, накручивать, и накрутит-таки рано или поздно, начнет орать вполголоса и пару раз по чем-нибудь кулачонкой стукнет. Ведь именно с такой целью и пришел, и так оно все именно и будет, — но начал, как положено, с этого позорного, кастратским, дрожащим голоском произнесенного "Можно?"...

— А, Лешенька, — он улыбнулся своей обычной, добродушной и чуть ленивой улыбкой, — проходи, конечно, садись, гостем будешь. Проблемы какие-нибудь?

-Да. — Голос гостя был каким-то сдавленным. — Проблемы. Можно и так сказать... — Он вымученно улыбнулся. — Я пришел, чтобы узнать: что все это значит?

— Что именно "что"?

— Да все! С самого начала. Тема ваша идиотская. Место это. Поначалу я, грешным делом думал, что все это — чистой воды туфта, без примеси, и про себя радовался, что, оказывается, у людей начальство еще и поглупей нашего, вообще ни х-хера в деле не смыслит... Ведь нет никаких Постоянных Источников, нет! И не было никогда кроме кое-каких вулканов!

— Это раньше не было, — он тяжело вздохнул, а теперь, как видите, передавая советская наука открыла это, — согласен, весьма редкое! — явление природы, предсказанное мною теоретически еще пять лет назад в качестве частного проявления так называемых Малых Геотектонических Периодов, и хорошо описываемого при помощи некоторых разделов теоретико-множественной топологии.

— Как особая точка?

— Верно! — Некто В Сером глянул на собеседника с интересом, которого на самом деле вовсе не испытывал. — Интересоваться изволили? Только в данном случае, скорее, уместно говорить не об особой, а, скорее, об одной из главных точек.

— А почему тогда раньше...

— А вот именно из-за этих вот вулканов: маскируют. На этой фазе цикла еще одна точка расположена в Курило-Сахалинском районе, еще одна — восточный Афганистан, еще одна — Юкатан, так что сам понимаешь... Уникальность этого места как раз в том и состоит, что ни одного толкового вулкана рядом нет, а точка совпадает с расчетной.

— Я и вообще не больно-то верю в геотектоническую концепцию, а насчет ваших малых периодов, равно как и насчет больших, — вообще в первый раз слышу.

— Жаль. Я вам непременно же пришлю при первой же оказии.

— Н-ну, — Леша Питерский со злым восхищением покрутил головой, — ну маста-ак! Нет, но как подготовился! Неужто же и впрямь эта дурость у вас есть в печатной форме? А что? От вас даже и этого можно ожидать... Послушайте, профессор, вам кто-нибудь когда-нибудь выражал восхищение виртуозностью вашего вранья? Вы врете не краснея, не моргнув глазом, не задумываясь, страшно правдоподобно, можно сказать — артистично! Вот меня и заинтересовало: а зачем вам это нужно? Будь вы пустышка какая-нибудь, от науки фокусник, так я бы с вами и разговаривать-то не стал, но вы же настоящий! У вас помимо с ходу выдуманных геотектонических периодов с расчетами предсказательной силы есть ведь и настоящие работы, да еще какие! Так зачем тогда вы все-таки врете? Зачем такому, как вы, вообще врать хоть кому-нибудь?

— А чтобы, — наивно помаргивая ярко-васильковыми глазками ответил Борода, — вы правды не знали.

— А это еще зачем нужно?

— Ба, — пораженно пробормотал Некто В Сером, — идеалист в наше время. Вам перечислить все причины, по которым бывает необходимо скрывать правду? Предположим, — мне приказали. Предположим — попросили. Предположим, — я просто-напросто ни с кем не хочу делиться и хочу все захапать один. Перечислять еще?

— Не стоит. Скажите лучше, какая причина действует в данном конкретном случае.

— Так ведь не одна какая-нибудь. Все вышеперечисленные причины, к примеру, действуют. А кроме того я считаю, что есть все-таки вещи, о которых лучше не знать. Никому. А если кому-то все-таки приходится, то чем меньше людей знает иные обстоятельства, тем лучше.

— Тьфу! Думал хоть геофизика свободна от всех этих ваших пакостей...

— Пару минут тому назад у меня было большое желание спросить вас, не еврей ли вы, но теперь эта необходимость прошла. Вижу, что не еврей. Продолжайте, прошу вас.

Бесцеремонно прерванный Леша Питерский мучительно покраснел:

— Не понимаю, причем тут...

— Ни один еврей такой глупости не сказал бы. Они не лишены идеализма, но он имеет совершенно другую окраску. Вы продолжайте, продолжайте, я слушаю.

— Так. — Сказал Валтурин с отвращением, после короткой паузы опуская голову. — Все-таки оружие. Так?!!

— Вы мне еще рефлектор в глаза направьте. Вот еще иголки под ногти неплохо. Разумеется, я не скажу вам ни "да" ни "нет", поверьте только, что все обстоит гораздо-гораздо сложнее. Вот вы, к примеру, ни на секунду не веря в долговременные источники сейсмических волн, тем не менее получили богатейший, прямо-таки фантастический материал относительно поведения этих волн во-первых, и относительно их ценности, как инструмента познания — во-вторых, так какое вам дело?

— Все-таки оружие, — повторил Алексей, — опять оружие. Вечно вы со своим оружием... За что ни возьмись, из всего тут норовят сделать оружие.

— Лопни мои глаза, — фрондер! Мне показалось, или я и впрямь имею дело с так называемым диссидентом? Не таким большим, как Буковский или Солженицын, а ма-аленьким таким диссидентиком? Который выражает несогласие на кухне и, предпочтительно, — в тряпочку? Очень, должен сказать, глупо!

— Для карьеры вредно?

— Это само собой, но сейчас я, честное слово, имел ввиду совсем другое. Вы под влиянием дурацкой моды сочли, что за Бугром — правда свобода, а сплошное угнетение — оно только тут. Поверьте мне: всюду приблизительно одинаково. Человек — это такое создание, которое, ежели дать ему волю, работать вовсе не склонно, а прихватить что-нибудь, наоборот, весьма расположено. И если за границей больше работают и меньше воруют, это значит, что там по крайней мере не меньше средств держать народишко в узде... Ты мне верь, я — мно-ого где был и поэтому знаю, что всем политическим идеям цена приблизительно одна: дерьмо.

— Нет вы скажите все-таки, — оружие?

— Я на примере объясню: есть атомный реактор и есть атомная бомба. Чтобы сделать бомбу, нужно сначала сделать атомный реактор. Да, можно именно так, в такой последовательности и поступить. А можно реактор построить и бомбу не делать... Алексей Григорьевич, — это просто физический принцип! Его можно и так, и этак использовать.

— И опять-таки страшно правдоподобно! Опять врете?

— Вру.

Некто В Сером согласился с обвинением легко и празднично, глядя на собеседника исключительно честными глазами.

— А признаетесь тогда зачем?

— А я, может, опять вру? Вот вы знаете, что вру, а когда именно — нет, так что никакой пользы вам от вашего знания нету...

— А что, -эти штуки так и останутся неизвлеченными? Они не предназначены для того, чтобы их вытаскивали?

— Бог мой, какие пустяки, право, вас интересуют! Они отработают свое, — и надлежащим образом, во благовремение сдохнут... Это сугубо одноразовые изделия.

Через какое-то время его испытанная, отработанная тактика и богатейший опыт ее применения принесли обычные свои плоды: начав какое-то из своих словесных наступлений, собеседник через пару фраз терял нить беседы, забывал, о чем хотел сказать иначинал, к примеру, бессмысленно веселиться. Потом ему в голову на место одной-единственной жалкой мыслишки, с которой он начинал беседу, приходило множество, новых, блестящих и гораздо лучших, у которых был всего-навсего один недостаток: потом их оказывалось совершенно невозможным вспомнить, потому что они странным образом между собой путались. Наиболее прозорливые в конце концов понимали, что их обморочили, но не понимали каким образом. К тому же в подобных случаях понимание в любом случае оказывалось запоздалым. Они обсудили способ моделирования любых поверхностей из треугольников, плавно перешли к планам размещения в Европе ракет "Першинг-2", пришли к единодушному выводу, что "Те, кто утверждает, что пизда у всех одинакова, больше одной и не видели", потом перешли к анализу сравнительных достоинств настойки из маральих пантов, радиолы розовой и элеутерококка, обсудив попутно самогон, водку и виски, которого кандидат не то, что не пил, но даже и не видел, — просто потому что не пришлось! — потом опять вернулись к бабам, к анекдотам про баб, анекдотам про евреев, про армянское радио, про новейшие радиолокаторы, и про последние достижения отечественной военной техники, которой оба собеседника на самом деле искренне гордились совершенно без всякого смысла, на чисто-подкорковом уровне. Потом они питьевого спирту все-таки выпили, хотя и не сказать, чтобы много... а с другой стороны, — когда его бывает много? Когда же они разошлись заполночь, Леша Питерский все никак не мог взять в толк: чего ему, собственно, было непонятно во-первых, и в чем именно и кого он хотел уличить — во-вторых?

Среди многочисленных достоинств дважды доктора Рассохина внешность ручного медведика и необыкновенное добродушие манер находились отнюдь не на последнем месте, успешно маскируя то обстоятельство, что медведик-то — отнюдь даже не мультфильмово-игрушечно-фольклорный, а в значительной мере самый настоящий, с соответствующими размерами, когтями и зубками. Это странным образом проявлялось уже и в школьные годы. Соклассники парадоксальным образом не сделали никаких выводов из попытки второгодника Семы Андронова (разумеется — "Андрона") почесать о добродушного, отходчивого увальня кулаки. Нападение кончилось истинной военной катастрофой, потому что так быстро, так старательно, так безнадежно Андрона еще не били: его просто-напросто сгребли за грудки, с размахуприложили о стенку гаража затылком,спиной и задницей, а потом тщательно расквасили нос, разоладили губы и подбили оба глаза, держа на расстоянии вытянутой руки, длинной, толстопалой и твердой, как рельса. По тупости своей супостат просто не понял, что произошло и привел друзей, чтобы отлупить непокорного скопом. Так же, — скопом, — они, соответственно, и получили: увалень, казалось, весь состоял из плотного, тяжелого мяса на толстенных костях и обладал железной стойкостью. Чрезвычайно мало обращая внимание на их удары,сам Костик Рассохин по кличке "Соха" наносил удары с какой-то страшной, окончательной неукоснительностью и, как правило, не тратя больше одного-двух ударов на одного супротивника.Сходным образом, так же или почти так же дело обстояло у него со всем. Каждому при взгляде на него казалось, что это есть пример добродушнейшего человека, неглупого, но, малость, не от мира сего. Причем впечатление это было истинной правдой, только не всей правдой целиком. При всем при том его нельзя было бы назвать человеком опасным, поскольку он умел добиваться своего, не шагая по головам и не переступая через трупы. Он не ломал, он гнул, гнул людей, жизнь и обстоятельства, и при этом почти не имел врагов. Какими бы серьезными не были его дела, его самого странным образом все равно всерьез не воспринимали. Не то, чтобы чрезмерное, но довольно-таки порядочное число женщин, хихикая, оказывались с ним в постели и потом не могли понять, как это, собственно, произошло. Без сучка, без задоринки защитил две диссертации прежде, чем кто-то понял, что он это серьезно, а не в шутку. Получал должности, как безопасный. Ездил за границу, поскольку с первого же взгляда было ясно, что этакий телепень ни на валюте, ни на бабе, ни на идейках диссидентских в забугорье не погорит, а дело — сделает нормально. Да что там — нормально, — хорошо сделает. Как-то так он все хорошо делал. В общем — из тех самых дурачков, на которых все у нас от веку и держится. И теперь ему, дурачку,было позарез необходимо остаться тут, не вызывая лишних подозрений, и пребывать здесь в одиночестве либо же в компании посвященных вплоть до окончания процесса. То, что развивающиеся Изделия и впрямь оказались выдуманными им Постоянными Источниками, — значительно облегчало задачу, но все-таки даже дорога в тысячу ли начинается с первого шага:

— Алексей Григорьевич, — и все-таки я убедительно прошу вас не высказывать ваши остроумные предположения третьим лицам... Хотя бы потому что они все-таки не вполне точны. И не надо на меня так смотреть! Не надо этих народовольских глаз! Да, я сам не люблю тайн, да, это довольно-таки поганая тайна... Но это прежде всего не моя тайна. И тем более не ваша. Вы меня поняли? И... Знаете, что? Может быть то, что я вам скажу, будет выглядеть пошлостью, но и все давние истины в какой-то мере пошлы: а если — нас кто-нибудь? А мыне будем знать даже, что такое возможно? И вообще не поймем, что на нас напали? С этой точки зрения вы проблему рассматривать не изволили? Нет? А з-зря. В мире до прискорбия мало прекраснодушных идеалистов, а в штабах и высоких кабинетах их и вовсе нет: каждый точит нож на соседа и успокаивает свою совесть тем, что делает это на всякий случай...

— Противно все это. А то, что вы, скорее всего, совершенно правы — тут противнее всего. Непонятно почему, но на свете существует такая вот противная правота...

— Батенька мой, — тут уж либо Человек Разумный — либо Человек Счастливый. Понимаете? Либо — либо. Противоречит одно другому.

А спровадив беспокойного гостя и по крайней мере на время избыв проблему, он сел сочинять особливую записку одному там знакомому генералу из близкого по профилю ведомства. Тут прямо надо сказать, что задача перед этим сочинением стояла головоломнейшая: нужно было написать о ходе дел в экспедиции таким образом, чтоб выглядело будто пишущий ни на секунду не сомневается, что адресат полностью в курсе дела. Так снабженец подходит к Деревянному Дракону, обнимает его за плечи и говорит интимновато-дружески: "Ну и как там дела насчет наших с вами запчастей?". Но! Сообщение должно было заинтересовать и вызвать у адресата желание единолично наложить на него лапу. Но! При этом ни в коем случае не пережать, дабы генерал не впал бы в панику и не переполошил свое все начальство... Только этого в сложившихся обстоятельствах и не хватало... В том смысле, что мы с Иван Иванычем, разумеется, ничего, — не дай бог! — не скрывали, но и шуму раньше времени решили не поднимать, а разобраться — келейно, с привлечением минимума народа. Себя самих. Вздохнув, он с фантастической скоростью и сноровкой отбарабанил цидулу на портативной пишущей машинке. Натурально, — двумя пальцами:

"Борисыч! Привет тебе с Алтайских гор от себя и от всех наших. Все мы, слава богу, здоровы, чего, как говорится, и вам желаем. Погода тут на наше счастье стоит отменная, так что дело свое делаем не только без помех со стороны коварных стихий, но и с удовольствием. Почти курорт. Лежишь тут, бывает, кверху пузом, на солнышке, так, веришь ли, совесть иной раз начинает мучить, потому что положено нам, сам знаешь, и оклад, и командировочные, и полевые, и за приравненные, и за то, и за се, а тут, на деле, — курорт, причем не из последних. Умом-то, конечно, понимаешь, что все это — глупость, что платят нам за работу а не за то, чтобы мы мучились и вообще жили бы плохо, — а вот поди ж ты! Такое уж у нас устройство дурацкое, что ежели на снегу не спал, не голодал, ночами не работал и голыми руками плутоний не брал, то вроде бы как и платить тебе не за что. Но это так, лирика, а суть состоит в том, что по возвращении надобно нам с тобой непременно увидеться и хорошенько поговорить. В том числе и по поводу той твоей идеи относительно сразу нескольких долгоживущих источников сейсмических волн на предмет исследования стационарных точек их интерференции. Должен сказать, что насчет самих источников я тут кое-что втихомолку слепил сам, не вмешивая посторонних, потому как думал, что ни хрена у меня из этой затеи не выйдет. Однако дуракам счастье: сам знаешь, как иной раз нипочем, великими годами не идет дело с каким-нибудь детищем многотысячного коллектива, а какой-нибудь экспромт сразу начинает делать все, что положено. Фокусы, в таких случаях, — сам знаешь, — начинаются потом... Так вот: они работают и (тьфу-тьфу!) даже приличнее, чем я ожидал и мог рассчитывать. Это все ладно, а вот то, что касается самой интерференции, то тут картина складывается настолько замысловатая, что мне одному, без твоей светлой головы, никак не разобраться. Заодно подумаем, как нам решить вопрос относительно эксцентрического, а то и вовсе векторного распространения волн, потому что вопрос общей мощности, в принципе, есть только дело техники. Когда решим вопрос с направлением, то неизбежно возникнет вопрос модулирования, накопления остаточных напряжений в различных породах и вообще в разных геологических условиях, так что, думаю, работы нам с тобой хватит, мягко говоря, надолго, особливо ежели вспомнить, что в Калифорнии и на Японских островах с этими остаточными напряжениями — все в порядке. Все это, как ты сам понимаешь, хорошо и замечательно, но, однако же, сам я попал в положение довольно-таки глупое: дело в том, что эти самые штуки устроены так, что, начав работать, они это дело продолжают, пока не выработают запас, а до той поры извлечь их никоим образом нельзя. Почему — говорить не буду, сам, поди, догадаешься, дело простое, а человек ты военный. Да и в дураках, помнится, не ходил сроду. Так вот: как хошь, а надо организовать дело так, чтобы я тут остался после окончания экспедиции, или, в крайнем случае, вернулся бы в эти благодатные места спустя короткое время и пребывал бы тут, в тишине и благодати, пока эти проклятые штуковины не выгорят до подпороговой мощности. Тянуть с этим делом нельзя, потому что тут, со мной, тоже не одни только дураки (О! Насколько не дураки!) работают, и вот-вот начнут догадываться, что тут что-то такое нечисто... Тебе, конечно, виднее, как тому самому жирафу и по той же самой причине, но, мне кажется, раньше времени тебе там, в высших сферах, шум поднимать тоже ни к чему: зачем? Потом поднимешь, поскольку мне, сам понимаешь, на авторство технического решения претендовать никак нельзя, — по той же причине, по которой неизвлекаемы эти проклятые штуковины. А сам как-нибудь приезжай. Вместе повибрируем, потому как чувствуется это дело ой-ей-ей как здорово. Предупреди только, и тогда баню-рыбалку-охоту я тебе организую, а блядей сам привезешь. В форме, как полагается в нашей Непобедимой и Легендарной. Лучше всего было бы, если бы твое начальство сумело бы привлечь меня для работы над закрытой темой по контракту..."