Я в моей голове

Наконец она пришла в себя, обратив внимание на замерший в удивлении, непонятным поведением учительницы, класс. Начав урок, она сообщила:

— К своему удивлению, я сейчас услышала замечательную неизвестную песню. Я бы хотела, чтобы вы ее тоже послушали, а потом рассказали мне о своих впечатлениях и высказали свое мнение. Повернулась к инструменту, разложила тетрадь с нотами и песней и положила пальцы на клавиши.

Вторая неделя. Продолжение.

После последнего урока, выходя из класса, вижу у окна Воронкову с неизменной подружкой и подошедшими к ним Филину с Оськиной. Наверное, опять советоваться. И так на стрельбы опаздываю. Подхожу. Не дожидаясь моего вопроса, Светка выпалила:

— Толик нам все рассказал!

— Ну и...? — требую продолжения. (Надеюсь, не про мой вокальный дебют?)

— Сказал, что музыка — просто отпад и про Генеральную репетицию, — помогает подружка.

— Мы хотели посоветоваться с тобой, — наконец решилась Светка и смутилась.

Одноклассницы удивленно вытаращили глаза на нас.

— Сегодня репетируете под новую музыку, а там решаете сами насчет Генеральной. А вообще-то для Генеральной репетиции, я думаю, вы еще не будете готовы. Предполагаю, завтра выявится много недоделок, потребующих времени на устранение. А Генеральная нужна, чтобы привыкнуть вам к залу, к сцене, к новой акустике. Там вы должны уже быть с готовым номером и только шлифовать умение, а не выявлять и устранять ошибки и недоработки. Был бы у нас еще день в запасе, тогда да, сам бы вас пинками погнал в клуб. Кстати, заполненный зрителями зал, способен кого угодно в ступор ввести. Никто из девчонок от волнения со сцены не упадет?

— Не должны. — Засмеялись. — Мы друг друга держим.

— Или держитесь. Профессионал может не с той ноги пойти. — Бурчу я. — Все девчонки, мне пора. На стрельбы опаздываю, — заявляю уже на ходу.

— Удачи! Не пуха! Победы! — несется вслед.

На стрельбы чуть не опоздал. Когда несся мимо тира домой переодеваться, видел уже кучкующихся участников соревнований. Но начало соревнований и проведение стрельб было организованно буднично, без пафоса, по-деловому. Очередная смена получала по три патрона для пристрелочных выстрелов. Стреляли. Шли проверять мишени. Снова получали уже по 10 патронов. Отстреливались на зачет. Отходили к своим командам делиться впечатлениями и давать советы. Я выбил из 'своей' винтовки 86 очков. Считаю неплохо. Слышал, некоторые еле перевалили за 50. Закончились стрельбы уже в вечерних сумерках. Нам, как хозяевам, пришлось тащить винтовки в спортзал. Наша школа заняла первое место. В тройку призеров в индивидуальном зачете я не попал. Не больно-то и хотелось.

Я поймал себя на мысли. Что-то меня не волнуют мои результаты соревнований — сравниваю себя с прежним. К лыжным результатам остался равнодушен, сейчас на результаты в стрельбе наплевать. Не худший — и ладно. Изменились приоритеты? Изменилась шкала самооценки? Что может меня расстроить? Наверное, я просто знаю, что лыжи для меня в будущем не важны. Стрелять я буду всегда на отлично, но снайпером не стану. Наверное, расстроюсь, если девчонки провалятся на концерте. Если за иконы получу шиш с маслом. Если мое пение не понравится зрителям. Вот и буду стараться в этом направлении, чтобы избежать неудачи.

Сейчас уроки. Потом встреча с Валеркой — соседом. Чего он хотел? Он, наверное, выглядел меня в окно и сразу выскочил в коридор, стоило мне подойти к двери. А хотел он поделиться со мной своими успехами. Притащили они с младшим братом более 20-ти предметов старины. Из них 16 икон. Могли бы и больше, но есть тяжелые вещи (утюги, чугунная утварь, даже был какой-то станок ткацкий или прялка, никто не знал). Кроме того, нашлись жмоты, не согласившиеся отдавать вещи Валерке, а требовали музейщика. Засада! На музейщиков ни я, ни Фил не тянем. Сунул мне пачку записок. Пришлось заняться канцелярией. Сам придумал — самому и отдуваться. Пришлось внимательно описывать каждый предмет и разбирать Валеркины каракули. Все это делали в бабушкиной комнате, иначе проблем с соседями и родителями не избежать. Закончив, перетащили все в мой сарай. Озадачил Валерку новыми поисками и сообщил, что результаты будут известны в конце марта. Есть месяц основательно затариться. Глядишь среди барахла, и отыщется золотое зерно на крупную сумму.

За уроки сел только после восьми вечера. Вспомнилось — кто-то из ребят вчера ко мне заходил. Чего было нужно? Вспомнил про деньги для Горбатова. Выпросил у матери пятерку. Унизительно. Не смог сосредоточится на уроках. Оделся и под ее негодование:

— Куда? А уроки когда будешь делать? Болтаешься целыми днями!

— Надо мне, — буркнул и направился к Ледневу.

Вспомнил! Я же на танцах в субботу не был. Вымотался с иконами. А там планировался махыч со станционными. Что-то у меня прежнего, не было такой загруженности. Почти каждый вечер с ребятами проводил в безделье. А сейчас то сил нет, то времени.

Серега оказался дома. Недавно пришел. Вышли в коридор. В его комнате, вернувшийся нагулявшийся брат. Да, вчера заходили ко мне с ребятами. Хотели спросить — собираюсь ли на танцы. Объяснил, что был в отъезде. Уехал рано, приехал поздно. На танцах драки не было, да и сам Дракон не появлялся со своими. Я выругался:

— Вот мудила! Сам заварил и хотел других подписать за себя отдуваться!

Серега продолжил:

— Наши некоторые деньги приносили — 4 рубля, помнишь?

— Конечно, помню, — (Проверяет мою память?) с Горбатовым сегодня виделся, — ввернул про случайную встречу.

— Послушай, у меня сейчас завал в школе. А тут еще праздник этот, мероприятия всякие. В воскресенье пришлось бежать на лыжах за школу, сегодня стрелял в тире, в субботу уезжал. Сейчас уроки долбанные — еще не приступал. Собери деньги с ребят, с кого сможешь. Я, в школе тоже этим займусь. В четверг пойдем выкупать. В среду на концерте встретимся — мне передашь.

— Мы с ребятами слышали стрельбу. Не знали, что ты там палишь. Подошли бы — шуганули городских так, что у них руки бы тряслись. А ты как отстрелялся и пробежал? — улыбаясь интересуется.

— Нормально. Командой по лыжам вторые, по стрельбе — первые.

— С кем пойдешь к Горбатову? Я в ремеслухе буду. — Продолжил вопросы.

— В школе найду кого-нибудь из наших или из секции. Они тоже должны принести деньги. Вот сразу после школы и пойдем. Как раз, в тот день секция будет. Сразу и повесим груши. Заходи, разомнемся.

— Ты знаешь, Серега... — начал он и замолчал.

— Знаю. Тебе бокс не интересен, заниматься им ты не собираешься. Деньги сдавать тебе нет смысла. Так? — помогаю ему выйти из затруднительного положения.

— Так! — произносит с облегчением. — Миха, Зина (Зиновьев Витька), Вермут (Винников Славка), тоже не хотят сдавать. Им тоже не интересно, — оправдывает он себя.

— Я так и предполагал. Все равно, помоги собрать с тех, кого я не смогу увидеть до четверга. И без вас хватает желающих, даже слишком, — успокаиваю его совесть.

Я задумался. Конечно, нет смысла заставлять пацана заниматься спортом, если он не хочет и ему не интересно. Можно за компанию повисеть на турнике, потягать железо, когда рядом друзья это делают и никуда идти не надо. Испытать себя и сравнить себя с другими тоже хочется. А вот заниматься этим систематически, куда-то ходить и делать то, что не нравится, не имея цели.... Это все понятно. Сам таким был недавно. А вот то, что отказались сдать небольшие деньги — оставило какой-то неприятный осадок. Хотя и здесь их можно оправдать. Семьи не богатые у всех. Сами ребята, дохода не имеют. Зачем тратить деньги на чуждые и чужие интересы? Случись, какая либо заваруха, или если чужие затронут кого-то из своих, соберутся все по первому свистку. Или уже не соберутся? Или соберутся не все? Серега вижу, все чаще удивленно посматривает на задумавшегося меня.

— Серега, мы взрослеем? — философски спрашиваю и продолжаю: — Просто думаю, что с возрастом, мы отдаляемся друг от друга. У каждого появляются свои интересы и заботы. А интересы друга или своей компании становятся вторичны. Так мы и остаемся одни или прибиваемся к другой компании. — Раскрываю свою мысль.

— Чего это ты задумался так серьезно? Расстроился, что не все деньги сдали? Так я сейчас принесу. А завтра всем объявим — всем без исключения сдать обязательно, иначе пусть гуляют где хотят и с кем хотят. Принесут все, как миленькие. — Предлагает радикально решить вопрос.

Я удержал его.

— Не надо. Это не выход. Я жалею, что все равно распадется наша компания. Сейчас нас удерживают общие забавы и опасность остаться одному. Ведь одному даже на танцы не походить. Поддержки, в случае чего, не будет. Но надолго ли мы рядом друг с другом. Вон, вам с Михой по осени в армию и 2 дня рождения в пилотке. Через полтора года я куда нибудь поступлю и уеду, может насовсем. Грустно.

— Так у всех. Вон брат со своими старыми друзьями даже уже не встречаются, только здороваются при встрече, минутку переговорят и разбегаются по своим делам. У многих семьи. А как они зажигали в молодости? Как мы. Сам ты слышал. Весь город ребят с Желтого дома знал и уважал.

— Вот и говорю — грустно, — повторяю.

Замолчали задумавшись.

— Брат насчет гитары еще менжуется. Я ему говорю, сколько лет ты ее в руки не берешь? Продай тому, кому она нужней. А он — пусть лежит, есть не просит. Подумаю. Может, продам. — Вспомнил про мою просьбу.

— Не надо уже. Нашел неплохую гитару — Ленинградку, — опять успокоил я его.

— Мне название ничего не говорит, не разбираюсь я в них. А чего ты вдруг увлекся гитарой? — заинтересовался он.

— Потребности души, — отшутился и уже серьезно продолжил: — В голове бывает, появляются какие-то мелодии, некоторые неплохие. Хочется их повторить, а гитара — самый доступный и подходящий для меня инструмент.

— Вот почему ты хотел неплохую гитару? — сообразил он и продолжил: — Композитором будешь?

— Вряд ли. Думаю, только для себя, а там видно будет. В институт собираюсь по технической части или в военное училище. — Неопределенно раскрываю свои планы.

— Офицер из тебя получится, — констатирует он.

Помолчали.

— Ладно, спасибо, что не забыл о моей просьбе с гитарой. Пойду уроки зубрить. — Поднимаюсь с сундука, на котором сидели.

Домашнее задание я закончил во втором часу ночи.

На следующий день в школе я обошел своих ребят и спортсменов, заинтересованных в боксе. Собрал 16 рублей. Уточнил у Филиной начало репетиции. На секции собрал еще 12 рублей. Передал ключ от спортзала АлексЕ (Сереге Алешкину), авторитетному среди спортсменов и ровесников пацану, члену бюро ВЛКСМ. Сам отправился в Восточный поселок к заводоуправлению железобетонного комбината.

В Красном уголке на втором этаже, ориентируясь по шуму, обнаружил довольно большую группу смущенных черно-белых девчонок, внимательно осматривающих друг друга, что-то непрерывно поправляющих и при этом оживленно щебетавших. Некоторые из них были в солнечных очках. Увидев меня, все замолчали и уставились на меня, кто заинтересованно, кто насмешливо, а кто вопросительно. В уголке на стуле с готовым аккордеоном обнаружил Толика, чувствующего себя явно не в своей тарелке. Увидев меня, он просто воспрянул духом. В небольшом зале в заднем ряду заметил двух женщин. Наверное, чьи-то мамы.

— Здравствуйте! Я надеюсь самое интересное еще не пропустил? — пытаюсь шуткой разрядить обстановку.

Не слушая возникший галдеж, поднимаю руку, прерывая шум и продолжаю:

— Вижу, все вы красавицы, настроены по-боевому и готовы всех порвать на концерте, а заодно покорить всех ребят. Я не против. Пусть помучаются бессонницей, вспоминая вас.

Расслабились, заулыбались. Ко мне с улыбкой подошла Светка Воронкова.

— Очки все девочки не смогли найти. Может очки нарисовать? — выдает первую проблему.

— Если даже у одной не будет очков, придется снять их всем. А насчет нарисованных? Мне, да и другим ребятам, я думаю, будет приятнее смотреть на ваши красивые личики, а не на боевую раскраску каких-то амазонок. Ответственно заявляю, как парень, — опять вызываю смех.

— Жалко, в очках так интересно смотримся, — печалится Светка.

— Не переживай, ваш танец и так произведет фурор, а завтра у вас всего лишь премьера. Вам после концерта столько будет предложений по выступлениям и столько вступлений, что успеете обеспечить всех какими-то очками.

Девчонки, прислушиваясь к нашему разговору улыбаются.

— Ну, а теперь поразите меня, покажите, на что вы способны. Представьте, что вы выступаете в Кремлевском Дворце Съездов перед руководителем страны. — Продолжаю настраивать девчонок, устраиваясь в третьем ряду.

Продолжая смеяться, девчата встраиваются в ряд, охватывая друг друга за талию сзади.

Светка, стоящая ближе к краю командует тихонько

— Приготовиться! — все подобрались, подняли головы и выровнялись. Толик в углу тоже напрягся и положил рука на кнопки и клавиши, внимательно глядя на Светку.

— Раз, два, три! — продолжает она вполголоса.

Зазвучал проигрыш. Девчонки начали движения. Не ожидал. Двигались практически синхронно. Конечно, шероховатости были. Старался не засмеяться, ведь все-таки забавные некоторые фигуры получались. А мамы на последнем ряду ржали под конец не сдерживаясь.

Конец танца. Стоят выжидающе смотрят на меня.

— Браво! Молодцы! Не ожидал! Считайте, я и публика в восторге. — Не стесняюсь сыпать комплименты, изображаю хлопки. Девчонки облегченно разулыбались. Они, что меня считают профессиональным хореографом? Я ведь первый раз в жизни это делаю. А они как на госэкзамене, замерев и не дыша, ждут моей оценки.

— А теперь, чтобы из 'замечательно' сделать 'великолепно' я выскажу несколько замечаний и предложений. — Замерли в напряжении.

— В танце держать голову прямо, приподняв подборок. Если нужно посмотреть на ноги, хотя чего вам на них смотреть, каждый день их видите. Это для меня и пацанов ваши ножки — шедевр природы и толчок для необузданной мальчишеской фантазии. (Смутились, но радостно). Так вот, если надо глянуть на ноги опустите глаза, а не голову.

Во время танца не улыбаться. Держите строгое, можно надменное выражение лица. Вы кто? Царицы! Остальные в зале — пыль у ваших ног. Вас ничего не должно смутить, не ваша ошибка, не то, что ребята от восторга полезут на сцену.

Крайним девочкам свободные руки убрать за спину.

Теперь по костюмам. Важно постоянно чувствовать бедро соседки и не размыкать их, а для этого надо трико в этом месте скрепить чем нибудь — сшить нитками или, например, попробовать закрепить прищепками, на которые тюль или шторы вешают. Сами потом решите.

Выстраиваться на сцене на сцене будете за занавесом. Когда занавес раздвинут, вы уже будете стоять, готовые для танца. После занавес снова вас закроет. Тогда расцепляетесь и уходите.

Я прошел к девчонкам.

— Когда поднимаете ножки, желательно чтобы ступни поднимались у всех на одинаковую высоту. Примерно вот такую, — показал.

— Иначе из зала — не смотрится, — поясняю.

— Далее, всегда держать ступни с чуть развернутыми носками, — показал стойку, подъем ноги и махи.