Незваный гость

Парень говорил как-то странно, медленно и глухо, словно из глубин дремы. Обернувшись, Павел увидел, что тот сидит на корточках, закрыв глаза и будто к чему-то прислушиваясь, а возле его ног на полу лежит уже припорошенный цементной пылью охотничий карабин. Млечин был известным любителем пострелять кабанчиков и уток, а потому держал дома целый арсенал оружия. У дальней стены как раз виднелся открытый оружейный сейф, а на паркете тут и там валялись разбросанные патроны.

-Спешил? Куда? — еще не успев задать вопрос, Павел уже догадывался, что ответ ему вряд ли понравится.

-Убить меня прежде, чем я доберусь до него. Но я все это прекрасно видел, так что…

-Что за бред ты несешь!? Зачем Млечину тебя убивать!?

-По той же причине, по которой это ранее пытался сделать Солодовский. Никто не хочет отвечать за свои преступления.

-Преступл…

Яркий свет ударил Павлу по глазам. От неожиданности он охнул и пригнулся, закрывая голову руками. Ему показалось, что грянул еще один взрыв, но на самом деле все оставалось тихо, и только ослепительные цветные сполохи плясали перед его взором, нахлестывая сетчатку даже сквозь зажмуренные веки.

Несколько секунд сумбура и легкой паники — и все закончилось так же внезапно, как и началось.

-Уф! — Андрей с шумом выдохнул и поднялся на ноги.

-Что это было? — Павел осторожно осмотрелся, но все вроде бы вернулось в норму, если не считать развороченного этажа.

-При Депортации иногда вылезают всякие побочные эффекты, — парень отряхнул руки и поправил рукава, как после успешно законченной работы, — свет, звук… вонь какая-нибудь. Что у Вас приключилось на сей раз?

И вот тут нервы у Павла не выдержали. Он бросился на Андрея, схватив его за шиворот и с размаху приложив к закопченной стене. На головы им обоим посыпалось крошево штукатурки.

-Слушай сюда, ты… — он даже задохнулся, не находя слов, чтобы выразить бушующую у него внутри бурю, — еще одно слово, еще одно твое подозрительное движение — и я тебя и вправду пристрелю!!! Надеюсь, ты понимаешь… видишь, что мне теперь уже все равно! Одним трупом больше, одним меньше — с меня шкуру спустят в любом случае, но ежели так я смогу прекратить этот кошмар, то, не сомневайся, я так и поступлю! Твое имя в траурном списке будет стоять последним, кем бы ты там ни был!

-О! — Андрея, казалось, эта вспышка гнева ничуть не обескуражила, — Вы все еще не верите, но уже боитесь. Прогресс налицо!

-Заткни пасть! — Павел грубо развернул его, уткнув носом в стену, — руки давай!

Застегивая наручники на тощих юношеских запястьях, Павел чувствовал, как трясутся его собственные пальцы. Все, абсолютно все вышло у него из под контроля! И в первую очередь он полностью утратил контроль над собой. Внутри у него бушевал настоящий шторм, который вызывал жгучее, почти неодолимое желание орать, бить и, чего уж там, стрелять во всех подряд. Только невероятным усилием воли Павлу удавалось противостоять этому дьявольскому соблазну. Ведь в самом деле, слети он с катушек — это вряд ли сможет сколь-либо усугубить его и без того незавидное положение.

Покойники буквально сыпались на его голову как горох, и что бы он ни предпринимал, ситуация становилась только хуже. А после смерти Млечина уже никто не взялся бы прикрывать его зад в неизбежных разбирательствах. С этого момента он оказался предоставлен самому себе, и все дерьмо ему предстояло разгребать самостоятельно. И вряд ли кто сочтет достойным рассмотрения то обстоятельство, что Андрей раз за разом оказывался рядом с еще не успевшим остыть трупом. По собственному опыту Павел знал, что следователи всегда отдают предпочтение неопровержимым фактам, а не призрачным умопостроениям и скользкой мистике.

-Все, шагай! — он подтолкнул Андрея к лестнице.

Подойдя к машине, Павел увидел, что в ее заднем стекле зияет здоровая дыра, от которой во все стороны разбегалась паутина трещинок. Он смачно выругался и открыл дверь, чтобы заглянут внутрь.

Все заднее сиденье было усеяно крошками стекла и трухой, вылетевшей из размозженного подголовника. На том, что от него осталось, еще висела разодранная красная бейсболка. Если бы в момент выстрела она находилась на чьей-то голове, то салон оказался бы еще украшен живописно разбрызганными мозгами. Судя по взаимному расположению дыр, пуля прилетела как раз из того окна второго этажа, где и произошел взрыв.

-Ну что, может, уже снимете с меня браслеты? — послышался сзади голос Андрея, в котором угадывалась насмешка.

-Заткнись, и полезай внутрь! — Павел без особых церемоний затолкал парня на заднее сиденье и захлопнул за ним дверь, другой рукой нашаривая в кармане призывно жужжащий телефон.

Андрей не мог слышать, о чем идет речь, но жестикуляция и мимика следователя говорили сами за себя.

Вначале Павел выглядел относительно расслабленным, но в следующую секунду он вдруг напрягся и даже подался вперед, словно пытаясь что-то рассмотреть. Его спина окаменела, а плечи начали медленно опускаться, словно на них навалилась пара мешков с цементом. Он отвечал коротко, односложно, а потом обернулся и как-то странно посмотрел на Андрея. На его превратившемся в неподвижную восковую маску лице жизнь осталась только в глазах, полных причудливой смеси обуревавших его чувств — боль, ненависть и ужас слились в адский коктейль, буквально пылавший обжигающим огнем.

-Я все понял, — прочитал Андрей по губам его последнюю реплику.

-Кто это звонил? — поинтересовался он, когда Павел забрался за руль.

-Заткнись! — хрипло огрызнулся тот. Похоже, что весь его словарный запас ужался до одного-единственного слова.

Взвизгнув покрышками, машина сорвалась с места и вылетела за ворота. Павел гнал ее что было сил, до отказа вжимая в пол педаль акселератора. Андрея, который не имел возможности пристегнуться или ухватиться за что-нибудь, поскольку его руки были скованы наручниками за спиной, мотало из стороны в сторону по заднему дивану, и он то и дело больно бился головой об дверь.

-Куда мы едем? — он, наконец, изловчился и, упершись ногами в переднее сиденье, смог хоть как-то ограничить свои полеты по салону.

-Заткнись!

Через несколько минут Павел свернул на поросший травой проселок, который вскоре нырнул в лес. Подвеска начала жалобно стонать и биться об упоры, подпрыгивая на торчащих из земли корнях, а несчастная голова Андрея принялась штурмовать потолок. Попытка заговорить в таких условиях вполне могла обернуться ампутацией языка, а потому он лишь пригнулся и плотнее стиснул зубы.

Безумная гонка закончилась так же резко, как и началась. Они остановились прямо посреди леса, уткнувшись в куст орешника. Павел выскочил наружу, даже не заглушив мотор.

-Давай, выметайся! — он за шиворот выволок Андрея из машины, — двигай!

Тому ничего не оставалось, как послушно зашагать вперед, в заросли, пригибаясь под низкими ветвями и переступая через поваленные стволы. Спиной он чувствовал, как буравит ее пылающий взгляд следователя.

-Все, стой! — скомандовал Павел, когда они углубились в чащу примерно на сотню метров.

Он схватил Андрея за плечо и грубо развернул, толкнув к толстой осине и отступив на пару шагов назад. Его правая рука легла на кобуру.

-Рассказывай!

-Что именно?

Грохот выстрела прокатился по лесу эхом птичьего гомона и шума хлопающих крыльев. Павел опустил пистолет, но убирать его обратно в кобуру не спешил.

-Будешь еще так умничать — в следующий раз я возьму пониже. Рассказывай все с самого начала.

-Кто Вам звонил?

-Здесь и сейчас вопросы задаю я! Тем более, что ты у нас такой проницательный, что и сам все, небось, знаешь.

-Увы, не все, — Андрей покачал головой, — но догадываюсь.

-Ах, догадываешься! — в наигранном смехе Павла угадывалось овладевающее им безумие, — так говори же! Кто этот мерзавец? Что вы с ним не поделили? Почему он требует твоей смерти? И поторопись! Времени в обрез, а у него в руках моя дочь! Говори!

-Марина!? — встрепенулся Андрей, — проклятье! Такого поворота я предвидеть не мог. Сожалею, но… что ж, вот и Вы получили свое щедрое предложение. Вы уже сделали свой выбор?

Грохнул еще один выстрел, и парень, вскрикнув, упал на колени. По его правой штанине растекалось темное пятно.

-Заткнись!!! — заорал Павел, перекрикивая птичий гвалт, — я сейчас на взводе и за себя не ручаюсь! Брякнешь еще что-нибудь в таком роде — и получишь дырку уже в своей дурной башке!

-Это было бы крайне неконструктивно. И до машины тащить далеко, — Андрей вздохнул, — ладно, давайте теперь поговорим серьезно.

Он поднялся на ноги и, вынув из-за спины руки, убрал снятые наручники в карман куртки. Наклонившись, он как ни в чем ни бывало отряхнул со штанов налипшие листья. Судя по всему, простреленная нога не доставляла ему никаких неудобств.

Павел следил за ним, оцепенев от изумления. А когда он попытался прикрикнуть на мальчишку, больше для порядка, нежели надеясь его как-то остановить, то вдруг обнаружил, что не может пошевелиться. Все его тело от языка до кончиков пальцев будто замуровали в бетон. По идее, ему следовало бы испугаться, но все его чувства, похоже, также отнялись. Он мог только смотреть и слушать.

-Если позволите, то я пока заберу у Вас эту штуковину, — Андрей подошел к нему и вынул пистолет из онемевшей руки, — от греха подальше, как говорится.

Он вынул магазин и передернул затвор, поймав вылетевший патрон. После чего сунул пистолет себе за пояс, а остальное также убрал в карман. Все происходящее напоминало отъем взрослым дядей коробка спичек у не в меру шаловливого малыша.

-Чтобы не переливать понапрасну из пустого в порожнее, я бы настоятельно рекомендовал бы Вам быстренько вспомнить все то, о чем мы говорили у Вас в кабинете, и поверить. Здесь и сейчас. Другого шанса уже не представится. Ну?

-Я… — внезапно Павел обнаружил, что вновь обрел способность говорить и двигаться, — сейчас я готов поверить хоть в черта, хоть в дьявола, если только это поможет вызволить Марину из той беды, в которую ты ее…

-Ладно, ладно, я все понял, — Андрей раздраженно взмахнул рукой, — я сожалею, что так вышло, но, повторюсь, подобного поворота я предвидеть не мог.

-Тоже мне прорицатель! — бурлящая у Павла внутри злость заглушала и страх и осторожность, — все прочие неприятности, происходившие с другими людьми, ты почему-то видел как на ладони.

-Моему видению открыты только предопределенные события, те, на ход которых я не оказываю значимого влияния. Стоит мне вмешаться, как картинка начинает расплываться и терять четкость. И чем ближе происходящее ко мне — тем сильнее. Так что свою собственную судьбу, или судьбу человека, находящегося рядом со мной, я предречь не в состоянии. Но вот все, что случится с кем-то посторонним — нет проблем.

-Ага, скажи еще, что смерти Дениса, Бабаджана или Солодовского приключились сами собой, и ты тут совершенно ни при чем!

-Разве я их убил? — Андрей удивленно вскинул брови, — я лишь слегка подтолкнул будущее в нужную сторону.

-Только что ты говорил, что оно предопределено.

-Да. В бесчисленном множестве вариантов. Мне остается выбрать тот, где происходит требуемое мне событие, и перевести стрелки на паре развилок.

-…и сделать так, чтобы я сам привез тебя к Млечину. Достаточно самую малость приврать про инсульт.

-Именно.

-Но вот то, что какой-то мерзавец, которому ты перешел дорогу, возьмет в заложники мою дочь и потребует принести ему твою голову, ты внезапно проглядел, так получается!?

-Наш оппонент — вовсе не «какой-то мерзавец», — Андрей предостерегающе погрозил Павлу указательным пальцем, — истоки его сил лежат вне этого мира, и он способен изменять течение событий по своему усмотрению. В результате вокруг него формируется аналогичная область неопределенности, где я бессилен что-либо предсказать или спрогнозировать. Он — мое слепое пятно.

-Да кто он вообще такой!? Сам Дьявол, что ли!?

-Князь Мира Сего до подобных мелочей не опускается, увольте! Тот, кто нам противостоит, действует, естественно, с Его ведома, но решает больше задачи местного значения. Улаживает мелкие неурядицы, так сказать, — у Павла мурашки побежали по спине от того, как спокойно и буднично Андрей рассуждал о вещах, относящихся к области потустороннего и даже божественного, — и если я — Аудитор, то, продолжая аналогию, он — Брокер, который перекраивает ход истории в соответствии со своими целями, приобретая нужные ему вещи и услуги в обмен на свое покровительство и благосклонность Фортуны. Все те, кого я депортировал, включая Млечина, являлись его клиентами. Теперь очередь дошла и до Вас. А Марину он взял в плен скорее от отчаяния — я подобрался к нему уже достаточно близко, и он заметался.

-Ну просто чудесно! — Павел нервно хохотнул, — вы там между собой что-то не поделили, а в заложниках оказалась моя дочь!? Я ваше сверхъестественное дерьмо разгребать не подписывался! Сами разбирайтесь!

-Увы, уже поздно. После того, как все предыдущие попытки меня остановить потерпели неудачу, Вы — возможно, его последняя надежда. И он заставит Вас плясать под свою дудку, нравится Вам это или нет.

-Он уже пытался тебя устранить? Когда?

-Сегодня. Дважды. А что еще остается делать, когда незваный гость, заявившийся на Вашу разнузданную вечеринку, намерен испортить все веселье? Спустить в унитаз плоды многолетней работы? Да и Вас самого вышвырнуть прочь с этого праздника жизни? Как Вы полагаете, почему Солодовский так быстро сумел на меня выйти? — Андрей сделал паузу, но, не дожидаясь ответа, продолжил, — ему ведь тоже недвусмысленно дали понять, что главная задача — разделаться со мной, но он, в силу природной жадности, решил сперва вытрясти из меня свои деньги, за что и поплатился. Млечин действовал более решительно, но… остальное Вы и сами знаете.

-И если я сейчас попытаюсь тебе придушить, то со мной тоже подобная неожиданная неприятность приключится?

-Не имею понятия. После того, как Брокер вмешался в происходящее, все карты перепутались, и ни свою, ни Вашу дальнейшую участь я предсказать не способен.

-И никакого плана действий у тебя нет?

-Пока нет.

-Так поторопись! — Павел невольно сорвался на крик, — на кону жизнь Марины, а твой дружок дал мне всего час. Часики-то тикают!

-Не беспокойтесь. В данный момент в нашем распоряжении все время мира.

Андрей запрокинул голову и словно к чему-то прислушался. Павел последовал его примеру и только сейчас обнаружил, какая мертвая, бездонная тишина их окружает.

Ни шелест колышимой ветром листвы, ни чириканье птиц, ни шум проезжающих вдалеке машин — ничто не нарушало ее звенящего безмолвия. Заподозрив неладное, Павел огляделся по сторонам и обнаружил, что окружающий лес застыл в пугающем оцепенении до самой последней веточки, до самой тонкой травинки. Присмотревшись, он даже разглядел над головой скворца, вмороженного в воздух прямо на лету.