Одними кинофильмами и политинформациями наша культурная жизнь не ограничивается. Иногда к нам приезжают совсем уже экзотические гости. К концу учебки например, пару раз заедет дирижер из округа, в поисках поющих и танцующих талантов. Хороший человек — мгновенно вычислил полное отсутствие музыкального слуха у вашего покорного слуги и освободил от занятий с хоровым пением. К сожалению, насладится счастьем в тот раз, а также свободным временем, я не успел, на выходе из актового зала был пойман старшиной и отправлен на кухню в помощь картофельным каторжанам.

В этот раз я умнее буду, фиг меня кто поймает.

Сегодня у нас необычная лекция от необычного гостя. Целый подполковник, военный прокурор. С удовольствием послушал бы его выступление, в прошлой исторической реальности его выступление мне очень понравилось, но организм требует использовать время с пользой, поэтому устраиваюсь поудобнее и закрываю глаза.

Одного я не учел, что лектор не будет стоять за трибуной, согласно местным традициям, а начнет прогуливаться по сцене, и мое место во втором ряду с краю попадет в его поле зрения. А может я храпел слишком громко? Леха, же, зараза, заслушался и прозевал момент, когда меня надо было ткнуть локтем в бок. Сказывается очередная бессонная ночь — сегодня я первый раз сделал вылазку в город, провел разведку местности, освежил географическую память, так сказать. Прикинул удобные пути отхода и возвращения на случай шухера. Вернулся в третьем часу, не успел закрыть глаза, а уже подъем.

Удар в бок я получил, но было уже поздно, меня заметили и обратили внимание.

— Устал, боец? Спать хочется? Тяжела служба? — вкрадчиво поинтересовался прокурорский, тоном, не предвещающим ничего хорошего.

— Никак нет, товарищ полковник! Просто задумался над вашими словами. Очень сильное впечатление произвели, — демонстрируя бодрость духа, которой в помине не было, проорал я, так что Леха наверное оглох на одно ухо. Так ему и надо.

— Вот как? И что же на тебя произвело такое впечатление? — злорадно усмехнулся рассказчик, предвкушая развлечение. С последующей экзекуцией.

Он все правильно определелил, конечно я ничего не слышал, пребывая в сладких объятиях Морфея. Тьфу, ну и фраза, ни в каких объятиях я не пребывал, тем более, что Морфей — явно мужское имя. Тьфу еще раз. Но в прошлом я его выступление прослушал от и до! И впечатление оно произвело сильное. На меня молодого и неискушенного. Рассказал он тогда много чего интересного из своего богатого прокурорского опыта. О дедовщине, о суицидах, о случайных самострелах.

Или о том, как дембель в соседнем погранотряде решил прыгнуть на Газ-66 через канаву с разгону, в результате чего кувыркнулся и лег на крышу. При этом в кузове у него под брезентом два десятка солдат сидело. Половина — двухсотые. Оказывается, это такая традиция, так и называется — "дембельский прыжок"

Армия — зона повышенного риска даже в мирное время, поэтому случаев таких бесчисленное множество ежегодно. К тому же приврать — это святое, могу поспорить, что прокурор тоже лапши навешал с три короба, как говориться.

Много он чего тогда рассказывал, только надо быстро сообразить, что именно на меня произвело впечатление? История, как один придурок решил подшутить над сослуживцем и вытряхнул порох из гильзы, вставил пулю обратно и решил выстрелить ради шутки в голову соседу. В результате — дырка в голове, и пять лет строго режима. Не учел экспериментатор, что на стенках гильзы порох все равно остается, и этого хватило для смертельного выстрела на таком близком расстоянии.

— Больше всего поразило, как после расстрела труп в ванну с кислотой опускают, и он растворяется как холодец.

Могу поспорить, что рассказ — просто выдумка нашего прокурора, любителя травить байки и пугать ужастиками, но тридцать лет назад меня впечатлил этот рассказ.

Гробовая тишина воцарившая в зале, насторожила меня. Можно муху запускать для проверки эталона тишины, как говорится в таких случаях.

Точно помню эту историю. Сначала полковник вешал лапшу про то, как именно приводят в исполнение высшую меру наказания — расстрел. Потом, куда трупы девают. Там еще что-то про корридор, выстрел в затылок. Даже помню, что приговоренному якобы перед смертью сообщают, что он помилован, чтобы не буйствовал и не сопротивлялся.

Ему бы детективы писать с такой фантазией.

Однако пауза неприлично затянулась. Полковник как-то странно смотрит на меня, Леха строит страшные рожи, безуспешно пытаясь намекнуть на что-то важное.

Блин, да он же не успел это еще рассказать! Лекция только началсь.

— Меня, как водителя автороты, поразила история с прыжком на ГАЗ-66, — исправился я. — Столько погибших из-за обычной глупости и разгильдяйства.

Облегченный выдох со стороны Лехи, достойный тихоокеанского кашалота в период брачных игр, подсказал мне, что я на правильном пути.

— Садитесь, рядовой, — скомкал процедуру наказания полковник, как мне прказалось, несколько растеряно.

Интересно, что он подумал? Наверное, вспоминает, где и когда он эту историю рассказывал раньше, и каким образом о ней узнал какой-то рядовой. Подполковник, кстати не пограничник, форма не наша, значит, будет думать, что контора пишет все его выступления, а меня и вовсе за подсадного теперь считать будет.

Я даже улыбнулся своим фантазиям. Либо у меня паранойя начинается, либо у полковника моими усилиями, но у кого-то из нас теперь обязательно будет.

Глава 10

Капитан Иванов мрачно осмотрел нашу группу и поинтересовался, есть ли среди нас спортсмены, обладатели спортивных разрядов и прочих физкультурных достижений, в виде каких-нибудь побед на районных соревнованиях. В армии человек умнеет быстро, поэтому среди сорока молодых солдат не нашлось никого, кто отозвался бы на этот глас вопиющего в пустыне. Или если быть предельно точным — вопиющего на стадионе.

Сокровенное знание, что держаться от начальства надо подальше, а к кухне поближе, проникло в сознание новопризвавшихся на первой же неделе службы и укоренилось там навсегда.

— Нафиг-нафиг, — читалось в глазах потенциальных спортсменов даже на расстоянии.

Поняв, что народ попался ученый, капитан зашел с другого бока.

— Кто занимался борьбой или боксом?

Умело разведя "на слабо", тонко играя на смеси азарта и удали, предложил побороться с ним, и таки вытащил из строя нескольких дагестанцев. Лечи среди них не оказалось, зато Мага пару раз приземлился на песок, после чего желающих не оказалось.

Леха пнул меня в бок и предложил выйти на бой, постоять за честь роты, или точнее — полуроты, вторая половина нашего коллектива сейчас на плацу шагистику изучает.

— Покажи класс, может нас в спецназ в комендантскую роту возьмут?

Я скорчил кровожадную гримассу, на какую только способен, и зловещим шепотом процедил сквозь зубы, чтобы сержант, пасущийся неподалеку, не услышал.

— Леша, прикинься валенком и не освечивай. Иначе будешь все два года в карауле отдыхать, спецназовец недоделанный. Делай как я и ничему не удивляйся. На турнике подтянешься ровно семь раз, потом сделай вид, что сдох. Понял?

Земеля оказался человеком понятливым, но к сожалению, не он один. Оказывается, мой авторитет среди друзей неожиданно вырос в последнее время настолько, что совет, произнесенный шепотом на ухо соседу, был услышан даже тем, кому не адресовался.

В итоге, когда капитан, не мытьем, так катаньем, решил выявить физкультурников старым проверенным способом, погнав всех на турник, и пристращав, что тот, кто подтянется меньше всех будет драить пол в казарме после отбоя, то неожиданно "отстающих" оказалось невероятное количество.

Кроме нас с Лехой, в компании "физически недоразвитых" обнаружилось два татарина, один шахтер и даже потомок польских магнатов, будущий крановщик Жека. Все они не смогли подтянуться больше шесть-семь раз. Компанию нам разбавил лишь один честный жиртрес — Вовчик Лапшин. Впрочем, он за последнюю неделю скинул уже килограмм десять и потихоньку обретает человеческий облик.

Капитан узрев такое безобразие, крепко и вычурно выругался, словно боцман на портовом буксире, а не офицер-пограничник и пообещал нам все кары небесные, входящие в Устав и не входящие в него, переписал наши фамилии в блокнотик, который всегда таскает с собой, после чего дал неделю сроку на исправление "этого позора".

— И если через неделю вы не будете подтягиваться по десять раз, то будет вам взыскание, — примерно так выразился капитан Иванов, только не литературно.

Контроль за исполнением возложил на сержанта Сидоренко, который сильно расстроился от такой перспективы, и его взгляд не обещал нам ничего хорошего.

Для чего мне понадобился этот странный способ морального самоубийства? Ответ очевиден: целую неделю мы теперь будем каждый день прохлаждаться на стадионе по два часа после обеда, вместо того, чтобы маршировать на плацу. А перед присягой — это удовольствие ниже среднего, честно вам скажу. Кроме того, стадион это не только свежий воздух, отсутствие начальства, но и горячие лаваши с кефиром прямо на месте, с доставкой, так сказать.

Сержанта Сидоренко, конечно придется взять в долю, поделиться контрабандной выпечкой и молочкой, но одного дембеля мы как-нибудь прокормим. Он — майский, а значит, не такой голодный, как первогодки.

Самое приятное, что тренироваться нам нет нужды, в нашей компании все и так уже подтягиваются не менее двенадцати раз. В нынешние времена — это в порядке вещей, норматив для школьников старших классов.

Между прочим, в прошлой жизни я лопухнулся и честно подтянулся на турнике четырнадцать раз, да еще и про занятия боксом сболтнул, а капитан Иванов для того и носит с собой блокнотик, чтобы фиксировать подобные факты. Чудом потом отбрехался от комендантской роты, чуть себе всю армию не загубил. Никакого спецназа там в помине нет, одни караулы и бесконечная физподготовка, на которой помешан этот самый фанат физкультуры , товарищ Иванов. Хотя, какой он нам товарищ? Змей-истязатель. Единственная польза — рукопашный бой учат, но я и сам могу кого хочешь поучить, за всю жизнь столько всего разного перепробовал, что живого места на теле не осталось, но мне это учение сейчас даром не нужно.

Все замечательно, кроме одно — жирдяй Вова Лапшин реально и пары раз подтянуться на турнике не может. Это самое слабое место в моем прекрасном плане, но думаю, общими усилиями мы всемером, вместе с сержантом, его выдрессируем за неделю на удвоение результата. До норматива конечно не дотянет, но тут важен прогресс. Это я оправдательную речь репетирую заранее.

Полы нам вечером конечно пришлось драить во всей казарме, но для шестерых молодых лоботрясов это плевая задача на полчаса времени максимум. Естественно, мы протянули втрое дольше. Армейская истина гласит, что если ты сделаешь что-то быстро и вовремя, то вместо благодарности получишь следующее, более трудное, задание. Отсюда логически и арифметически вытекает следствие: если процесс можно безнаказанно затянуть, то именно так и надо сделать.

Нет ничего хуже, чем переусердствовать в выполнении приказа. В следующий раз вам обязательно или усложнят задачу, или сократят срок, за который ее надо выполнить. Замечательная советская практика, называется: "от достигнутого". Капитан Иванов — главный адепт этого метода воспитания. Именно поэтому у него с собой всегда блокнотик, которым он умело и коварно пользуется.

Подтягиваешься 12 раз — значит, через неделю должен будешь предъявить результат аж в 14 подтягиваний. После выполнения этой задачи, он тут же поднимет планку до 15-ти и так далее, пока окончательно не заи... замучает. Впрочем, физические особенности человеческого организма сильно ограничивают применение этой методики. Но капитан не расстраивается, поскольку каждые полгода является новый призыв для успокоения души и удовлетворения педагогических извращений.

Вообще в армии огромное количество философских хитростей на все случаи жизни. Если их все собрать вместе, то получится многотомник, по содержанию практически идентичный знаменитым Законам Паркинсона, причем, о существовании этих законов здесь никому еще не известно! Тем удивительнее совпадение по всем пунктам.

"Если подчиненный может сделать что-то не так — он обязательно это сделает."

Разве это не про нашего солдата? И так в каждом пункте. Можно вместо Устава использовать.

На следущий день после внеочередного мытья полов в казарме мы получили заслуженное воздаяние.

Два часа прекрасного отдыха на свежем воздухе, да с горячими лавашами, да с холодненькой простоквашей. Солнышко припекло, так что даже жарко стало. Лепота. Лишь пыхтящий Вовчик, нарушает состояние безмятежности и покоя, ублажая наш взор вялыми тюленьими отжиманиями. Сержант Сидоренко благосклонно принял свою долю контрабандных явст, тут же умял их за один присест, улегся на скамеечке, и блаженно жмурясь, как кот на завалинке, забил на службу со всей возможной тщательностью. Под мою личную ответственность, что рядовой Лапшин или подтянется четыре раза к концу недели, или попадет в госпиталь с нервным истощением.

Главное, чтобы этот жиртрест меня до нервного истощения раньше не довел.

Сержант, конечно человек хороший, но надо и совесть иметь. Бездельничать будем умеренно, не особо наглея, тем более, что нас могут и сдать начальству. Это только кажется, что здесь место тихое и отдаленное, в армии таких мест по определению не должно быть, и поэтому всегда найдется случайный свидетель. Вдруг заглянет начальство или караульный мимо идти будет. И себя под монастырь подведем и сержанта подставим.

Поэтому немного отдохнув, поднял всех и начал занятия по своей собственной методике. Делая упор на растяжку, гибкость и скорость, ну и ударную технику, чтобы вдохновить молодежь. Прежде всего это надо лично мне, чтобы быстрее набрать нормальную бойцовую форму. Или хотя бы подобие такой формы, если быть реалистом.

Тут даже сержант не выдержал, заинтересовался, на втором году жизнь в армии скучна и предсказуема, а здесь такое развлечение. Бесплатное представление в стиле Брюса Ли и дворового кунфу. На гражданке видеосалоны уже вовсю крутят подобные фильмы, но товарищ Сидоренко призвался раньше и не застал их массового рассвета, поэтому реально впечатлился увиденным и решил тренироваться с нами вместе. Полежать он всегда успеет — до дембеля еще более полугода, а пару эффектных приемов выучить не каждый день шанс выпадает.

Чем хороши субтропики — здесь можно выжить на подножном корме в любое время года. Конечно, есть определенные неудобства — например, пальмы всю зиму засоряют плац опавшими листьями, и за это их искренне ненавидят все духи, но зато плодовые деревья на каждом шагу. Чаще всего это дикие " не культурные" сорта, но в принципе съедобные, а нам больше ничего и не надо, кроме витаминов.

Понятно, что на территории части таких даров природы не найти, их обдерут на стадии созревания, но сразу за забором они встречаются на каждом шагу. Тот же кизил, тутник или гранат здесь вообще вместо сорняков считается.